Через некоторое время Михаил сделал Ирине предложение, посчитав, что именно она будет лучшей для него парой. В отличие от отца ее ребенка он был уже достаточно крупным бизнесменом, владел большим супермаркетом. Но с ним ей было скучно и грустно. Она его никогда не любила и выходила замуж, отчетливо понимая, что просто обязана обеспечить себя и своего сына, подумать об их материальном положении, которое буквально с каждым днем становилось все хуже и хуже.
К чести Петрозашвили, он был щедрым и добрым человеком по отношению к женщине, какими часто бывают представители его народа. Через несколько лет Ирина объявила, что подает на развод. К этому времени они уже практически не жили вместе как муж и жена. Муж оказался благородным человеком – он оставил ей квартиру и дачу, две машины и неплохую сумму денег для самостоятельной жизни. Кроме того, официально усыновил ее сына, поэтому был согласен даже выплачивать ей алименты, от которых она благоразумно отказалась.
Квартиру Ирина сразу сдала, чтобы иметь постоянный доход, и переехала на дачу. Постепенно стала выходить в свет, обзавелась новыми знакомыми. Повсюду она появлялась как Ирина Петрозашвили, и многие даже считали, что она грузинка по рождению, чисто и бегло говорящая по-русски. А затем она встретила Романа Хаусмана. Ей было около тридцати, ему за сорок пять. Она знала, что он был дважды женат, и понимала, что удержать подобного человека рядом с собой будет достаточно сложно. Но она знала и другое – этот мужчина занимал место в первой сотне самых богатых людей страны, и поэтому благосклонно приняла его ухаживания. Весь опыт ее нелегкой жизни в Москве очень помог увлечь Романа Эдуардовича. В конце концов, он сделал ей официальное предложение, и вот уже почти пять лет они вместе. Она никогда не жалела о своем выборе, охотно выполняла свой супружеский долг, пытаясь разнообразить их отношения, поддерживать его постепенно угасающий интерес. Ему было уже за пятьдесят, и возраст начинал сказываться. Он по-прежнему был увлечен своей молодой женой, а она всего лишь позволяла любить себя, вступая в сексуальные отношения лишь для поддержания его интереса. Но по-настоящему она не любила и второго супруга.
Возможно, некоторые чувства Ирина испытывала к отцу своего сына, убитому больше десяти лет назад. Но мужчины отбили у нее всякий интерес к своему полу. Похотливые, дурно пахнущие самцы, которых интересовало только ее тело и которые, получив свое, сразу теряли к ней интерес. Она слишком хорошо помнила их сопение, когда так нуждалась в их покровительстве и защите, не доверяла и презирала их. И вот теперь впервые в жизни встретила мужчину, который был ей интересен. Она неожиданно поняла, что целых два дня испытывала большое желание и разочарование из-за того, что он так спокойно ушел со свидания, так и не предложив ей подняться с ним наверх. Ее это не просто задело, она испытывала смешанное чувство ненависти и разочарования, желания и удивления и два дня провела словно в лихорадке, ей казалось, что она попала под гипноз этого человека.
А затем наступило послезавтра. С самого утра Ирина колебалась, не зная, как ей поступить. Может, будет правильным, если сегодня и она откажется от этого свидания; найдется тысяча причин, чтобы не пойти на встречу. Но ей так хотелось еще раз увидеть его серые глаза, почувствовать прикосновение его сильных пальцев, оказаться рядом с ним. Он так сильно схватил ее тогда за бедро, что даже остались синяки. Но это были приятные воспоминания. На всякий случай она поехала утром на укладку, отметив про себя, что еще ничего не решила. Примерно в полдень вернулась домой, чтобы принять ароматическую ванну. Затем начала одеваться, тщательно выбирая белье, словно готовилась к первому свиданию в своей жизни. В какой-то момент остановилась и улыбнулась, неожиданно поняв, что это действительно первое свидание в ее жизни. И дело не в его подарке, который лежал у нее на комоде целых два дня. Роман Эдуардович даже не поинтересовался, откуда этот медальон. Он знал, что у супруги есть две кредитные карточки «Американ экспресс» с неограниченным кредитом, и она могла купить себе все, что считала нужным.
Но сегодня действительно было первое, по-настоящему первое свидание в ее жизни. Раньше она выходила на такие встречи в силу материальных или бытовых проблем, пытаясь просто выжить, устроить свою жизнь, обеспечить своего сына. Даже когда встречалась с отцом своего мальчика, который ей безусловно нравился, она понимала, что делает это не только под влиянием чувств, но и в силу достаточной расчетливости. А сегодня впервые в жизни шла на свидание с мужчиной, от которого ей ничего не было нужно. Ни его подарков, ни его денег, ни его состояния. Ей был интересен Роберт Туманов именно как мужчина, поэтому она волновалась больше обычного.
Закончив одеваться, Ирина села перед зеркалом. Макияж занял довольно много времени, ей так хотелось быть особенно красивой. Затем позвонила своему водителю, который сообщил, что стоит у дома вместе с ее телохранителем. Услышав про него, Ирина поморщилась. Этот громила был приставлен не столько телохранителем, сколько шпионом. Он докладывал Роману Эдуардовичу о каждой их поездке.
Распорядившись, чтобы они ждали ее внизу, она снова подошла к зеркалу. Неужели она в третий раз пойдет на свидание? Неужели она настолько себя не уважает? Пусть он ждет, пусть мучается, пусть поймет, что не каждую женщину можно уговорить подняться в номер. Сегодня она не поедет к нему на свидание. Но, приняв это решение, Ирина быстро вышла из комнаты, направляясь к выходу. Уже усевшись в машину, она осознала, что против своей воли назвала отель «Ритц-Карлтон».
«Я скажу ему, что мы больше никогда не будем видеться, и уйду, – решила Ирина. – Пусть понимает, что я замужняя женщина, и его приемы, рассчитанные на дешевых «прошмандовок», не проходят в общении с такими дамами, как я. Пусть почувствует разницу».
Она вспомнила, что положила медальон в сумочку с твердым намерением вернуть его Туманову. В конце концов, она не дешевая любовница и не находящаяся у него на содержании дама, которой можно делать такие подарки. Вытащила футляр из сумочки и раскрыла его. Медальон действительно был очень красивым. «Если бы мне подарили его пятнадцать лет назад, – неожиданно подумала она… – Если бы он встретился мне пятнадцать лет назад… Хотя нет, пятнадцать лет назад мне было девятнадцать и было бы уже поздно. Значит, шестнадцать или семнадцать лет назад. Сейчас мне тридцать четыре, ему около сорока. Он был тогда совсем молодым человеком, а я глупой и наивной дурочкой, которая пыталась выжить изо всех сил. Если бы мне попался тогда такой молодой человек, который подарил бы мне подобный подарок, даже не дорогой, пусть просто букетик самых дешевых цветов, и просто сказал бы, что меня любит… Какой идеальной женой я могла стать, какой заботливой мамой! Не было бы в моей жизни этих похотливых и потных мужиков, больно хватающих меня за грудь, не было бы столько унижений и оскорблений, через которые пришлось пройти…»
Но все получилось именно так, как получилось. Ирина откинулась на кожаное сиденье представительского «БМВ» и достала сигарету. Затем смяла ее и с силой вдавила в пепельницу. Сколько раз давала себе слово бросить эту дурную привычку. Не хватает, чтобы от нее пахло сигаретами, как от дешевой шлюхи. Нет, она больше не будет курить. И не нужно жаловаться на свою жизнь. Она едет в прекрасной машине в дорогой отель, впереди сидят ее личный водитель и личный телохранитель. Она может позволить себе потратить прямо сегодня по дороге в этот отель десять, двадцать, сто, двести тысяч. Даже миллион долларов, если позвонит мужу и получит его согласие на такие непомерные траты. Может вообще сделать все, что угодно, позволить себе любую прихоть, любой подарок. Она отправила сына в одну из самых лучших школ в Швейцарии, ее муж считается одним из самых богатых людей в этой стране. О чем еще можно мечтать? И зачем она едет на свидание с этим проходимцем? С этим бандитом, занимающимся наркотиками? Зачем он ей нужен? В конце концов, она респектабельная дама из высшего общества. Ее муж дружит с губернаторами и депутатами. Зачем ей нужно встречаться с Робертом Тумановым?
Она снова разозлилась на себя. Что с ней происходит? И уже собралась попросить водителя повернуть машину обратно, как вспомнила про коробочку с медальоном, которую все еще сжимала в руке. Нужно встретиться с ним и вернуть этот подарок, решила Ирина. Только поэтому она едет на свидание с этим человеком.
Автомобиль затормозил у отеля. Выскочивший телохранитель открыл дверь. На часах было без десяти минут три. Она поколебалась, в прошлый раз пришла вовремя, и он заставил ее прождать двадцать минут. Нет, даже двадцать две, как он сам это заметил. А сейчас она снова приехала на десять минут раньше. Не нужно там появляться так рано, словно ей не терпится с ним встретиться.
Автомобиль затормозил у отеля. Выскочивший телохранитель открыл дверь. На часах было без десяти минут три. Она поколебалась, в прошлый раз пришла вовремя, и он заставил ее прождать двадцать минут. Нет, даже двадцать две, как он сам это заметил. А сейчас она снова приехала на десять минут раньше. Не нужно там появляться так рано, словно ей не терпится с ним встретиться.
– Закрой дверь, – потребовала она, – я должна поговорить по телефону.
Телохранитель закрыл дверь, а водитель быстро вышел из машины. Он знал, что она не любит разговаривать в их присутствии. Ирина набрала номер телефона Бичуриной и, сделав над собой определенное усилие, поздоровалась:
– Нина Константиновна, добрый день.
– Здравствуй, дорогая Ирочка, – сразу отозвалась Бичурина.
«Чтоб ты сдохла, старая перечница», – мысленно пожелала ей Ирина.
«Чтоб ты сгорела, смазливая вертихвостка», – подумала Нина Константиновна.
– Вы извините, что я вас беспокою.
– Что ты говоришь, Ирочка, мне всегда приятны твои звонки.
– Я хотела вас предупредить насчет Туманова, – быстро проговорила Ирина.
– Какой Туманов? – Бичурина сделала вид, что ничего не поняла, хотя прекрасно помнила их разговор и взгляды, которые тот бросал на ее собеседницу.
– Роберт Туманов, – терпеливо пояснила Ирина. – Вы еще говорили, что знаете его, когда мы были на приеме.
– Я не говорила, что лично с ним знакома, – ответила Нина Константиновна. – Я всего лишь говорила, что знаю немного об этом человеке.
– Да, правильно. Но, оказывается, мой супруг тоже немного о нем знает, поэтому я и хотела вас предупредить.
– О чем, милочка?
– Муж говорит, что он преступник и возглавляет какую-то преступную группу. С ним нельзя даже разговаривать…
– А я с ним никогда и не разговаривала – мне он тоже всегда казался очень подозрительным. И раз Роман Эдуардович говорит, что Туманов опасен, значит, так оно и есть на самом деле. А ты разве с ним разговаривала?
«Так я тебе и сказала, старая сплетница», – подумала Ирина, а вслух сказала:
– Конечно, нет. Я даже не знала, кто это такой. Но вчера мы случайно увидели его на другом приеме, и муж объяснил, что он опасный преступник.
– Роман Эдуардович – умнейший человек, – восхитилась Нина Константиновна, – и очень осведомленный. Если он так говорит, значит, имеет информацию на этого типа. Я тебе говорила, что у нас все рассказывают про Туманова какие-то очень странные вещи, даже то, что он сидел во французской тюрьме.
– Вы не знаете за что?
– Нет, моя дорогая, конечно, не знаю. Но если ты спросишь у мужа, я думаю, он знает ответ и на этот вопрос. Роман Эдуардович осведомлен обо всем, что творится в нашем городе, гораздо лучше многих специалистов из разных правительственных структур. У него очень обширный круг друзей и много поступающей информации. Именно поэтому его так уважают друзья.
– Разумеется. Я просто хотела вас предупредить: будьте с ним осторожны.
– Я с ним не встречаюсь, – повторила Бичурина, – хотя он совладелец компании, в которую входит и мой муж. Но они редко встречаются. До свидания, родная моя. Кстати, как поживает твой мальчик в Цюрихе?
– Он в Женеве, – поправила свою собеседницу Ирина. – Спасибо, у него все в порядке. До свидания.
– Всего хорошего.
Ирина убрала телефон в сумочку и прикусила губу. Напрасно она вообще позвонила этой мерзкой женщине. Спохватившись, посмотрела на часы. Две минуты четвертого, нужно выходить. Подбежавший телохранитель придержал дверцу, помогая ей выйти из салона, и Ирина, проходя в отель, приказала:
– Оставайтесь здесь.
Хотя часы показывали уже три минуты четвертого, в холле опять никого не было. Она сжала зубы. На этот раз не простит ему подобного хамства. Опаздывать дважды на свидание – это не просто наглость, это уже намеренное поведение, которое невозможно объяснить никакими важными делами или автомобильными пробками.
Она резко повернулась, чтобы уйти, и увидела Туманова, стоявшего за ее спиной.
– Спасибо, что пришла, – прошептал он, не давая ей ничего сказать.
– Я была почти уверена, что вы опять в автомобильной пробке, – произнесла она, глядя ему прямо в глаза. Они действительно ей нравились.
– Ты – красивая женщина. Полагаю, нам лучше подняться в номер, чтобы не привлекать к себе внимания посторонних.
Ирина хотела возмутиться, отказаться, оскорбиться, но вместо этого покорно пошла следом за ним. Вместе они вошли в кабину лифта. Рядом оказалась какая-то пожилая пара, разговаривавшая по-английски.
– Вы приехали из Канады? – неожиданно спросил по-английски Туманов.
– Да, – удивился мужчина, – а как вы узнали?
– Вы, очевидно, из Квебека, – объяснил Туманов, – в вашем разговоре иногда проскальзывают французские слова.
– А вы говорите по-французски? – удивилась гостья.
– Немного говорю, – уже по-французски ответил Туманов, – я люблю этот язык больше английского.
Супруги переглянулись и улыбнулись.
– Наши дочери тоже считают, что французский язык гораздо красивее, – сказала женщина.
Кабина лифта остановилась, и супруги вышли в коридор, вежливо попрощавшись. Но вместо них вошли двое молодых мужчин и встали спиной к Туманову и Ирине. Наконец кабина лифта доехала до четвертого этажа, и они вышли в коридор.
«Что я делаю?» – все еще пыталась сопротивляться своему чувству Ирина, а вслух спросила:
– Вы говорите и по-английски, и по-французски?
– Пришлось научиться, – улыбнулся Туманов.
Они прошли к номеру, он открыл дверь, пропуская Ирину. Она остановилась посередине комнаты и убежденно произнесла:
– Это неправильно, так нельзя.
Туманов шагнул к ней. Нет, он ничего не сделал, даже не дотронулся до нее. Просто встал близко, очень близко, почти касаясь ее телом, и посмотрел ей в глаза.
– Это неправильно, – снова прошептала она, чувствуя его дыхание на своей щеке и его ищущие губы.
«Что я делаю?» – снова подумала она, а потом все мысли улетучились…
Поцелуй был долгим. Оторвавшись наконец от нее, он поднял Ирину на руки и понес на кровать. Оставалось только поражаться, как быстро и ловко он ее раздел, словно занимался этим всю свою сознательную жизнь, и разделся сам. У него на плече был неприятный шрам, при взгляде на который она вспомнила слова мужа и вздрогнула. Еще один непонятный шрам был на бедре.
– Что это? – спросила она, дотрагиваясь до раны пальцем.
– Воспоминания о моей прежней жизни, – улыбнулся он, наклоняясь к ней.
Через мгновение Ирина почувствовала его поцелуи на своем теле, груди, животе, ниже, ниже… Она задыхалась от волнения и, закрыв глаза и уже не сдерживаясь, простонала. В этот день женщина впервые в жизни почувствовала не только удовлетворение. Она неожиданно поняла, что можно получать удовольствие от самого процесса, от общения с мужчиной, который ей так понравился, от этого безумного взрыва эмоций и страсти. И в какой-то момент, уже не пытаясь сдерживаться, даже закричала от волнения, чувствуя, как эмоции переполняют ее.
Глава 6
Мы прилетели в Москву вчетвером. Тухват сидел в первом ряду, а мы втроем разместились в четвертом. Это я, Леонид Димаров и Самвел Хандамурян. Потом я узнал, что у двоих помощников Тухвата, летевших вместе со мной, были свои клички, так как оба уже имели по несколько судимостей. Но я был молодой, глупый и неопытный. Мне казалось таким замечательным, что я лечу в Москву, о которой всегда мечтал, что у меня в кармане есть деньги – целое состояние, семьсот долларов. Сто я успел потратить, а еще семьсот оставил матери и брату.
В полете стюардессы предложили нам лимонад и воду. Я выбрал лимонад, Самвел отказался от напитков. Он сидел у иллюминатора и, прислонившись к нему, спал. А сидевший с краю Димаров выпил две чашки воды. Я видел, как он волновался, но не придал этому значения. «Может, боится летать самолетом», – подумал я. Зачем вообще переживать за душевное состояние Димарова. Гораздо интереснее думать о том, что начинается новая жизнь.
– О чем задумался, Ринат? – неожиданно спросил меня Димаров.
Я пожал плечами. Чего он лезет в душу? Я же не спрашиваю его, почему он так волнуется.
– Первый раз летишь в Москву? – не унимался он.
– Да, – кивнул я, – никогда там не был.
– Тогда понравится, – ухмыльнулся Леонид. У него был неприятный оскал, криво выросшие зубы и глаза разного цвета. Я даже сначала не верил, когда смотрел на него, но глаза у него действительно были разные – один светлый, другой темный.
Мы приземлялись в пятом часу вечера. В иллюминаторе ничего нельзя было разглядеть, вокруг была только легкая дымка тумана. И еще половину иллюминатора заслонял Самвел, продолжавший спать.
Мы вышли из самолета и направились к терминалу, чтобы получить свои вещи. Нас должны были встречать два автомобиля с людьми Тухвата, которым звонил Леонид Димаров. Но сначала следовало получить свои чемоданы. У меня вещей почти никаких не было, только одна сумка. А вот у Тухвата было сразу четыре чемодана. Да еще по чемодану у Димарова и Хандамуряна. Нас окружили наглые носильщики, которые готовы были катать свои тележки за сто рублей. Когда я услышал цену, то чуть не упал. Сразу хотел набить морду одному из них. Но Димаров меня остановил.