Глядя прямо перед собой, Ричард ехал сквозь собственную память и так до конца и не выветрившийся ужас. Дорога была пуста – ни призраков, ни людей, ни хотя бы бродячих собак. У третьего из внутренних дворов Альдо спешился, Дик последовал его примеру. Сапоги глухо стукнули о щербатые плиты. Холодные, это юноша чувствовал даже сквозь сапоги.
– Мевен. – Сюзерен был собран, как перед боем, да это и был бой. Бой за Золотую Анаксию. – Передайте то, что вы везли, герцогу Окделлу, заберите коней и оставайтесь на месте, пока вас не позовут. То, что будет происходить внутри, вас не касается. Дикон, пошли!
Ричард не обернулся именно потому, что больше всего на свете хотел даже не отступить – сбежать. Стиснув зубы, юноша шел вперед плечом к плечу с Альдо. В переходах Багерлее бродило эхо, Дора пожирала звуки, как болото следы. Звук шагов и тот был глухим, словно под ногами лежала оголодавшая топь…
– Годится! – решил Альдо, выходя под подбитые светом тучи. – Лучше не придумаешь. Ты тут застрял?
– Нет, – чужим голосом откликнулся Ричард, – раньше… Во втором дворе…
– Вот как? – удивился Альдо, глядя в сердце Доры. Оно было пустым. Ямы зарыли, переломанные доски вывезли. Не осталось ничего, кроме пропитавшихся смертью каменных плит и иссякшей фонтанной чаши.
– Давай меч! – Занятый своими мыслями Альдо протянул руку. – И отойди. К фонтану, что ли… Ты – Повелитель, ты под моей защитой, но мало ли… И гляди в сторону.
Дикон послушно оставил сюзерена там, где зимой торчала галерея, а сейчас не было ничего. Дождь все не начинался. Казалось, так будет всегда, особенно в Доре.
Альдо расстегнул сумку, достал корону. Злобными разноцветными глазами вспыхнули драгоценные камни. Раньше они не казались опасными, раньше они были одиноки. Сюзерен почувствовал взгляд и обернулся. Густые брови угрожающе сдвинулись, и Ричард, не дожидаясь окрика, уставился в спящий фонтан, на дне которого стояла мутная зеленоватая вода. Таким Ричард его и помнил, только сухим. Вино пустили, когда юноши на площади уже не было. Это без него из каменного зева ударила красная струя, без него бросились к ней обезумевшие пьяницы, без него падали, захлебываясь в кислой жиже, а вино перехлестывало через выщербленные края и растекалось по площади, смешиваясь с блевотиной, обмывая упавших.
Старый фонтан бил, пока не иссяк. Вино и грязь впитались в камни, их смыли бесконечные дожди, но Ричарду казалось, что над площадью висит одуряющий, жуткий запах, а треснувший мрамор сочится ядовито-зелеными слезами. Юноша потряс головой, прогоняя непрошеную дрему – бессонная ночь есть бессонная ночь, – и позволил себе повернуться к Альдо. Тот стоял лицом к солнцу, высоко подняв жезл и меч. Неистово сияли камни, а вот золото терялось в светлых волосах. Казалось, вокруг чела анакса пляшут странные звезды.
Отвести взгляд от воплотившей в себе древнее величие фигуры было почти невозможно, но Ричард вспомнил про запрет и, опустив глаза, медленно пошел вокруг фонтана. Вода в нижней чаше, лишь слегка отдававшая зеленью, на глазах обретала сходство с обратившимся в изумруд медом. Гладкая вязкая поверхность слегка колебалась, словно дышала, и тянула к себе. Ласково, но неодолимо. Дикон склонился над оживающим зеркалом, любуясь тем, как пляшут по дрожащей поверхности малахитовые блики.
Текучий зеленый янтарь неспешно заполнял старый фонтан, запах вина становился тоньше и слаще, слегка кружилась голова, словно над пропастью или в ожидании чего-то важного. Так на площади Фабиана Ричард Окделл ждал, когда прозвучит его имя. Ариго и Килеан струсили и предали. Их смерть была легкой, слишком легкой… Слишком просто погибли и те, в Надоре. Поднять голос и руку на Повелителя, на потомка богов, и всего лишь попасть под обвал. Ничего не поняв, даже не испугавшись. Умереть без слез, без криков, не раскаявшись, не моля о прощении, умереть не на эшафоте… Это не кара, это милость! Скалы милостивы, слишком милостивы к ослушникам… Слишком… Не надо их слушать. Не надо прощать. Не надо ждать. Жизнь коротка, надо брать все и сразу… Все, что ты хочешь, – твое. Иди и бери! Надо действовать… Действовать!
Зеленый мед заполнял бассейн почти до половины, когда в глубине что-то проступило. Что-то длинное и смутное неспешно всплывало, обретая очертания. Это был человек, мужчина… Неподвижный, спящий. Порождение зеленого янтаря, он поднимался лицом вверх. Разобрать черты сквозь дышащую вязкую толщу было трудно, но Ричард узнал Айнсмеллера. И закричал.
3Струи ливня вдребезги разнесли зеленое зеркало. Стало холодно и светло, несмотря на хлынувший наконец дождь. Хватая ртом воздух, Дикон глядел в фонтан, на дне которого весело пузырилась лужа. Обычная, дождевая, серо-бурая, она стремительно росла, но это не было страшным…
– Дикон! – Оклик сюзерена окончательно прогнал глупый сон. – А ну сюда! Быстро!
Альдо прятался в арке, и Ричард, с наслаждением шлепая по живой, чистой воде, бросился к нему. Дождь лил сплошной стеной, ветер сплетал толстые струи в косы, в мгновение ока юноша промок до нитки, но лучше мерзнуть, чем спать. Два безумных сна в один день – от этого недолго и с ума сойти.
– Чего ты орал? – в лоб спросил Альдо. – Дождя испугался?
– Мне показалось, в фонтане Айнсмеллер, – признался юноша и тут же понял, каким дураком выглядит.
– Кто? – Альдо выглядел озадаченным. – Ты что, заснул?
– Наверное. Не понимаю, как это вышло.
– Не выспался, вот и вышло. Значит, ты ничего не видел?
– Только тебя… В самом начале. Ты поднял меч и жезл. Я вспомнил, что ты запретил смотреть, стал смотреть в фонтан, а там…
– Правильно, что отвернулся. Ричард, ты раньше видел корону Раканов? При Фердинанде?
– Один раз. После Сагранны. Когда эру Рокэ отдали меч…
– Жаль, он не получил сразу и корону. – Альдо усмехнулся, но словно бы через силу, и откинул со лба потемневшие от воды пряди. Мокрые, они больше не походили на старое золото.
– С короной что-то не так? – испугался Ричард.
Сюзерен поморщился.
– Или с жезлом, – задумчиво произнес он. – Надо бы проверить. А ну-ка надень!
– Я? – не сразу понял Дикон. – Как?
– На голову! Вряд ли она еще на что-то налезет.
– Это же корона Раканов!
– Очень на это надеюсь. Надевай!
Дикон послушно принял тяжелый обруч. Камни больше не смотрели глазами закатных тварей, вновь став тем, чем родились: крупными изумрудами, сапфирами, алмазами. Странно, почему в венце нет ни единой ройи?
– Хватит любоваться! – прикрикнул сюзерен и усмехнулся, почесав переносицу. – Обещаю в государственной измене не обвинять.
– Сейчас! – Надеть корону Раканов! Когда-нибудь он расскажет об этом сыну…
Золотая холодная вечность сжала виски. Венец лег плотно, но Дикон все равно замер, боясь шевельнуться. Раньше у Повелителей тоже были короны, но по милости эсператистов все пошло прахом. Сперва венцы и имена, затем честь и память… Ричард не видел венца Скал даже на портретах.
– Что ты чувствуешь? – требовательно спросил государь. – И что видишь?
Юноша не чувствовал ничего, а видел арку, в которой они прятались, напряженное лицо сюзерена и мокрую площадь, но как же хотелось увидеть себя в древнем венце. Пусть на миг, пусть в дождевой луже, но увидеть и запомнить. Ноги сами вынесли Ричарда из укрытия под расплясавшийся дождь и приросли к каменным плитам, потому что на кромке фонтана стояла маленькая ювелирша. На голове стащившей карас толстушки сверкала мокрыми стекляшками корона. Дик уже видел ее во время давки, но лишь сейчас понял, как она похожа на венец Раканов…
– Девочка, – крикнул Ричард. – Девочка, постой!
– Девочка, – передразнила толстушка, размахивая перед носом растопыренными пальцами. – Девочка, постой!..
– Девочка. – Ричард лихорадочно сунул руку в карман в поисках чего-нибудь блестящего. – Девочка, хочешь кольцо? Настоящее, золотое…
– Хочешь кольцо? Хочешь?
– Девочка, ты не знаешь, где…
– Девочка, ты не знаешь, где… – Девчонка спрыгнула с фонтана и сосредоточенно запрыгала на одной ноге. – Ты не знаешь, тынезнаешьтынезнаешьтынезнаешьтынезнаешшшш…
Дождь хлестал как из ведра, но белое платьице оставалось сухим, а на круглой рожице не было ни капли. Доскакав до места, где была галерея, девчонка встала и подбоченилась, словно торговка.
– Ну! – завизжала она. – Чего приперся? Чего пялишься? Шмызрун поганый! Пшел вон! И суляпявца своего забирай! Оба вон! Совсем вон! Вы мне не нужны… Это мой дом! Это мой город! Никого не пущу! Сейчас как дам!!!
Сумасшедшая. Сошла с ума в Октавианскую ночь. Живет здесь, но кто ее кормит? Сторож? Есть же здесь какой-нибудь сторож…
– Девочка, где ты живешь?
– Трак-так-так, – завопила сумасшедшая, высовывая язык, – ты дурак! И тебе щас будет ШМЯК!
Сумасшедшая. Сошла с ума в Октавианскую ночь. Живет здесь, но кто ее кормит? Сторож? Есть же здесь какой-нибудь сторож…
– Девочка, где ты живешь?
– Трак-так-так, – завопила сумасшедшая, высовывая язык, – ты дурак! И тебе щас будет ШМЯК!
– С кем ты живешь? Мне надо…
– Иди вон! – Босая ножка хлопнулась в лужу, подняв тучу брызг. – Жуй ворон, у тебя в носу пистон!
Ее надо поймать, отвести к сторожу, расспросить. Камень у нее, конечно же, у нее!
– Вон-вон-вон-вон!
– Дикон! – Сжимавшая виски тяжесть исчезла. Сюзерен… Святой Алан, он забыл даже про сюзерена!
– Если ты решил утопиться, то в Данаре быстрее. – Государь держал в руках корону и смеялся, но глаза его были серьезными. – Что с тобой было? Говори, мне нужна правда. Любая.
– Я видел девочку в короне. – Солгать Альдо Ричард мог, только спасая жизнь сюзерена или… жизнь Катари. – Она с Золотой улицы… То есть жила там до погромов, а теперь живет здесь. Я ее видел перед самой давкой…
– И это все?
– Все. – Не повторять же глупые дразнилки, да он их и не запомнил. – Альдо, а ты ее не видел?
– Разумеется, нет. Я чужую корону не надевал…
– Ты сам мне велел.
– Я хотел посмотреть, что с тобой будет. Все это очень странно… Ладно, Дикон, ты весь мокрый, я немногим лучше. Поехали, благо дождь кончается. Обсушимся у его высокопреосвященства.
Глава 8 Ракана (б. Оллария) 400 год К.С. 6-й день Весенних Ветров
1Ворон сорвался с острой колокольни и взмыл в небо. Он уже привык к городу, в который его привезли, и не спешил возвращаться в родные горы. Черный хищник не знал, что за его полетом следят сотни глаз. Люди задирали головы, значительно кивали, шепотом произнося запретное имя. Во́роны поменялись местами. Давший свободу птице угодил в клетку, но круживший над Нохой не позволял о нем забыть…
– Дурная примета, – нерешительно произнес Мевен, провожая глазами одинокую тень. – Мой государь, может быть…
– Эта примета будет каркать еще лет триста, – прервал гимнет-капитана сюзерен. – Мы не собираемся столько ждать. И помните – мы не хотим столкновения, но если нам его навяжут, от церковных крыс должны остаться только хвосты. Ясно?
– Да, государь. Мы исполним свой долг. Даже самый неприятный.
– Отлично!
Нельзя сказать, что аббатство кишело солдатами, но сомнений в том, что Левий готов к бою, не было. Тем не менее полковник в сером подчинился приказу и не закрыл ворота. Он даже не возразил, когда в первый двор вошла рота южан.
– А наш голубок боится летать против Агариса, – шепнул Альдо, – и хорошо. Сегодня мне свара не нужна.
– Его высокопреосвященство ждет, – объявил Пьетро. В этот раз он не трясся, ведь за его плечом маячили двое офицеров.
– Нам не нужны провожатые, – улыбнулся Альдо, – мы помним дорогу.
– К сожалению, внутрь пробрался некто, не известный ни его высокопреосвященству, ни солдатам вашего величества. – Полковник в серокрысином мундире был вежлив, но настойчив. – Пока его не найдут, Ноха небезопасна. При всем уважении к доблести сопровождающих ваше величество гимнетов мы не можем оставить ваше величество без охраны.
– Долг есть долг, полковник, – одобрил сюзерен. – Что ж, провожайте.
Они шли, а церковники их именно что провожали, потому что Альдо знал дорогу отменно. Государь стремительно шагал хмурыми переходами, вынуждая непрошеных стражей убыстрять и убыстрять шаг. Внутри Ноха, как и Багерлее, напоминала Лаик, только более ухоженный. На лестницах лежали скромные ковры, на каждом шагу стояли светильники, пахло какими-то куреньями.
За двойным рядом колонн показался зал, почти повторявший лаикскую приемную, в чистых окнах блеснули омытые недавним ливнем крыши. Ноха словно бы улыбалась, и Дику подумалось, что он видит аббатство в четвертый раз и что дуэль с Эстебаном, благословение Оноре, даже коронация Альдо были не столь важны, как предстоящий разговор.
Серый капитан распахнул двери. Запахло шадди. Теплый запах напоминал о пропущенном завтраке и отложенном обеде. Пьетро исчез в приемной. Альдо окликнул Мевена:
– Гимнет-капитан, ждите здесь. Полковник, надеюсь, в покоях его высокопреосвященства нет злоумышленников?
– Это невозможно. – Шутки агарисец не понял. Альдо, не ответив, шагнул в южную горечь, и Ричард рванулся следом. Юноша не собирался оставлять сюзерена наедине с эсператистской крысой, тем более речь шла о гальтарских реликвиях.
О тайнах Раканов Дикон знал больше Эпинэ и Придда вместе взятых, но слишком о многом приходилось молчать. Со стороны могло показаться, что супрем дальше от государя, чем даже Карваль. Что ж, эта поездка расставит все по местам.
– Вы привели герцога Окделла? – Кардинал улыбался, но его улыбка была недоброй и какой-то липкой. – Следовательно, ваша цель не исповедь, каковой вы, к слову сказать, избегаете со дня коронации.
– Мы не готовы признаваться в грехах. – Сюзерен тоже улыбнулся. – Нас больше волнуют дела.
– Важнее спасения собственной души лишь спасение тех, кто тебе доверился, – напыщенно произнес человечек в сером. – Нынешняя погода располагает к простуде, особенно если попасть под дождь. Невольное купание требует горячего вина, или вы предпочитаете шадди?
Уже знает! Святой Алан, он уже знает о поездке в Дору!
– Благодарю, ваше высокопреосвященство, – решительно произнес Альдо. – Герцог Эпинэ, без сомнения, воспользуется вашей любезностью при первом же случае, но мы не имеем обыкновения пить вне дома. Особенно там, где бродят злоумышленники.
– Во время разговора горло пересыхает. – Левий опустился в кресло, чем не преминула воспользоваться трехцветная кошка. – Почему бы вам не послать за питьем во дворец?
– Мы не можем терять время, как, без всякого сомнения, и ваше высокопреосвященство. – Сюзерен говорил строго и спокойно, как на Совете. – Нам весьма неприятно об этом говорить, но возникли серьезные сомнения в подлинности так называемого жезла Раканов. Мы хотели бы выслушать объяснения.
Так вот в чем дело! Жезл оказался подделкой, то-то Левий так легко с ним расстался, но Альдо мог бы и сказать. В Доре их никто не слышал… Он бы и сказал, если б не выскочившая под дождь сумасшедшая ювелирша. Она была, что бы государь ни говорил, и ее придется искать…
– Обвиняющий Церковь обвиняет Создателя. – Левий невозмутимо гладил кошку, торчащий в углу Пьетро совсем вжался в стену.
– Мы еще не обвиняем, по крайней мере, всю Церковь, – отрезал сюзерен. – Мы всего лишь подозреваем, что переданный вами жезл – подделка.
– На чем основано это подозрение? – Гладкая, как у женщины, рука продолжала ласкать почти закатную тварь. – И чем объяснить, что сомнения возникли после того, как Ноху посетил странный гость? Гость, которого пропустила внешняя охрана.
Голубые глаза церковника смотрели прямо. Он не собирался оправдываться, а уличить такого во лжи трудно. По крайней мере, не признавшись в обретении Меча. Если б только за Левием не стояла агарисская свора… но пока Сила не покорится Альдо, нужно соблюдать вежливость.
– Солдаты Карваля и Халлорана отлично вышколены, – не дал увести себя в сторону Альдо. – Они клянутся, что в Ноху не прошмыгнула и кошка, и мы им верим. Им, а не тем, кто склоняет к лжесвидетельству и подменяет… ценности.
– Вы имеете в виду предшественников герцога Окделла на посту супрема? – осведомился клирик, перебирая кошачий мех. – Вы правы, по крайней мере в отношении процесса герцога Алва. Найденные вашими чиновниками якобы улики были на редкость жалкими.
– Вы знаете, что мы имеем в виду! – Альдо поднялся, Левий остался сидеть. – Ваше высокопреосвященство, где подлинный жезл Раканов?
– Я предполагал, что там же, где подлинный Ракан. Вы полагаете, я ошибаюсь?
– Вы не ошибаетесь, – припечатал сюзерен, – вы лжете! Палка белого золота, которую вы нам всучили… никуда не годный хлам! Мы требуем ответа. Где жезл?
Кардинал еще раз погладил кошку, неспешно ссадил на пол и поднялся. Он едва достигал государю до подбородка.
– Сын мой, это я требую ответа. На что именно не годится святой жезл, врученный мне матерью нашей Церковью? До меня раз за разом доходят слухи о том, что ты, сын мой, впадаешь в мерзость демонопочитания. Твои слова, сказанные в присутствии двоих свидетелей, служат косвенным подтверждением твоей вины. Я более не считаю тебя достойным хранить святую реликвию. Верни ее Церкви.
– Мы не настолько легковерны и глупы, чтобы расстаться с уликой! – В глазах Альдо сверкнула молния. – Так называемый жезл будет передан конклаву в присутствии надежных свидетелей. Сегодня мы ограничимся тем, что переведем в Багерлее Рокэ Алву и возьмем под свое покровительство Катарину Оллар.
Кардинал коснулся болтавшегося поверх рясы эмалевого голубя. Он все еще был спокоен. Это Пьетро трясся, как кролик, судорожно тиская свои жемчужинки.