При отходе из дома-западни мы нарвались на чеченскую группу быстрого реагирования… (Ей же, дурой, вызванную, опять-таки из страха. – Д.К.)… И Оксана-Виктория угодила под автоматную очередь. А вышеуказанную группу я в сердцах поголовно уничтожил…
– Здравствуй, Дима! – тихо произнесла девушка. – Прости за прошлое!
– Давно простил, – вздохнул я и поинтересовался: – Ты тоже в аду?
– Да уж понятно не в раю, – грустно ответила она. – Но, слава Богу, не в том кошмарном месте, откуда прибыла предыдущая гостья[19]. Мне оставили надежду на прощение, правда… неизвестно когда. А теперь – скорее просыпайся! Тебе угрожает страшная опасность!
– Какая?
– Просыпайся!!! – настойчиво повторила Антонюк и растаяла в воздухе.
А вокруг меня и со мной самим начало твориться черт-те что!
По подземелью заметался пыльный вихрь с выглядывающими из него бесовскими рожами.
– Не выпустим!!! Не дадим!!! Оставайся здесь!!! – злобно хрюкали они.
Змеи на полу собрались вместе и скопом бросились на меня, безжалостно жаля в самые разные части тела. Ноги начали постепенно затягиваться в пол, словно в болотную трясину. Сзади на плечи уселась громадная ворона и принялась железным клювом долбить затылок. Я попробовал стряхнуть змей, но не смог. А ноги продолжали увязать все глубже. На глаза навернулись слезы отчаяния.
– Помолись! – прозвучал в ушах голос покойной матушки.
– Да воскреснет Бог и расточатся врази Его, и да бежит от лица Его, ненавидящий Его, – начал с усилием выдавливать я.
Заполошно каркнув, ворона улетела, змеиных кусов стало гораздо меньше. Затуманенная болью голова прояснилась.
– Яко исчезает дым да исчезнут, яко тает воск от лица огня, тако погибнут, беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением и в веселии глаголющих: радуйся Пречестный и Животворящий Кресте Господень, – приободрившись, продолжил я.
Змеи пропали вовсе, увязание прекратилось, а упомянутые бесовские рожи исказились в гримасах панического ужаса.
– …Прогоняй беси силою на тебе пропятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшего и поправшего силу диаволю, и даровавшего нам тебе Крест Свой Честный на прогнание всякого супостата.
Вихрь вместе с рожами исчез. Ноги вновь обрели под собой твердую почву, а слова молитвы стали даваться легко, свободно.
– О Пречестный и Животворящий Кресте Господень! Помогай ми со Святой Госпожей Девой Богородицей и со всеми святыми во веки. Аминь[20], – твердым голосом закончил я и… открыл глаза.
В комнате с плотно зашторенными окнами царила кромешная тьма. Светящиеся электронные часы на стене показывали половину третьего ночи, а также дату – 24.12.2006. Ватной, вялой рукой я пошарил по простыне. Красавицы Вики рядом не было. Тут я окончательно пришел в себя и понял – мне очень и очень плохо! В чугунной голове неровными толчками пульсировала кровь. Сознание плавало, норовило ускользнуть. В пересохшем рту ощущался едкий привкус. Сердце судорожно колотилось в груди, а разбитое тело сковывала болезненная, неприятная истома, и оно (в смысле тело) слушалось хозяина с крайней неохотой. Титаническим усилием воли я удержал зыбкое сознание и заставил его сконцентрироваться.
«Отравление психотропным препаратом, – просочилась в голову первая отчетливая мысль. – Не иначе Викуша-стерва в шампанское подсыпала… Отраву я не почувствовал, хотя выпил два, нет, три глотка, а потом отрубился… (Одновременно с концентрацией сознания полностью вернулась память. – Д.К.)… А предварительно, по вдолбленной Васильичем привычке, украдкой осмотрел, понюхал и попробовал на язык содержимое бокала. По вкусу, по запаху, по цвету, по количеству пузырьков и по ряду других признаков шампанское казалось абсолютно нормальным. Значит, скорее всего, это «…»[21]. Хитрая штуковина! Обнаружить ее в крови весьма проблематично. Редкий эксперт на такое способен… И очень мощная! Господь очередное чудо явил. По идее я должен был валяться бесчувственным бревном еще минимум несколько часов. Да-а-а, история повторяется. В 2003-м молитва Честному Кресту сожгла пси-генератор, которым меня, спящего, обрабатывали на расстоянии[22]. А сегодня вопреки законам физиологии вернула в реальность, спустя всего полчаса после отравления «…». Сказать такое медикам-атеистам – на смех поднимут. Ну да шут с ними, с идиотами… Итак, значит, «…». По симптомам – стопроцентно оно!..
С огромным трудом я дотянулся до кнопки торшера, зажег свет, осмотрелся и прислушался. Коварная секретарша в комнате отсутствовала, а в квартире стояла могильная тишина, нарушаемая лишь редким капаньем воды из прохудившегося крана на кухне. «Куда-то ушла, зараза, но времени в обрез, – подумал я. – Скоро должно начаться то, ради чего меня опоили «…». Дай Бог успеть привести себя в норму!!!»
Мысленно читая православные молитвы, я до предела напряг волю, с грехом пополам поднялся на подгибающиеся ноги, шатаясь, добрел до шкафа, достал из потайного ящика коробку с противоядиями, отыскал нужное, положил в рот три капсулы, запил водой из вазы с цветами и тяжело облокотился о стену. Прошло две минуты, показавшиеся мне двумя столетиями, и в тело начали возвращаться силы. Хрипло переведя дыхание, я утер взмокшее от пота лицо, оделся, сунул за пояс «ПСС», на ногу и за спину пристроил крепления с боевыми ножами, надел инфракрасные очки и, выключив торшер, осторожно обследовал квартиру. Никого! Зато на вешалке в прихожей я обнаружил дамскую сумочку Семиной и ее дубленку. (Под конец декабря полуосень-полувесна все-таки сменилась слабенькой зимой.) Стало быть, голубушка отошла недалеко, ненадолго и вот-вот вернется… с подельниками и с «сюрпризом». Ладно, встретим их должным образом, однако подмога не помешает. «Береженого Бог бережет», – как любил говаривать покойный генерал Марков. Мои домашний и сотовый телефоны однозначно прослушиваются неприятелем. Но не беда. К счастью, есть запасной вариант, о котором они вряд ли знают. Из тайника за вешалкой я вынул спутниковую «мобилу», оставленную мне в подарок Нелюбиным по завершении летней командировки в Чечню[23], и, недолго думая, набрал номер Логачева.
– Слушаю, – после пятого гудка сонно отозвался разбуженный Васильич.
Я коротко обрисовал ситуацию.
– Скоро будем. Держись, – лаконично ответил он и дал отбой.
Вернувшись обратно в комнату, я изготовил из одеяла муляж спящего человека, спрятался за свисающими до полу шторами и слегка раздвинул их, оставив узкую щель для наблюдения.
Вскоре в прихожей щелкнул отпираемый замок, и я услышал три негромких голоса: два мужских, один женский. Последний принадлежал Вике.
– Заносите. Он спит в комнате, – сказала Семина.
– Ты его надежно усыпила? Не проснется в самый неподходящий момент? – С изрядной долей опаски спросил первый мужик.
– А то, знаешь ли, нарвемся на неприятности, мягко говоря, – добавил второй.
– Не беспокойтесь! – самодовольно хохотнула «единственная, ненаглядная». – Я подсыпала ему в бокал тройную дозу. Будет валяться пластом до позднего утра. Это с учетом железного здоровья и необыкновенной живучести моего дорогого начальника.
– Железного здоровья? – усомнился «первый». – Да его же ранили несчетное количество раз. Кроме того, Корсаков дважды перенес клиническую смерть[24].
– И тем не менее, – хихикнула Вика. – Да, шкура у него действительно вся в шрамах, как у бойцовского пса. Но в постели он затрахивал меня едва ли не до потери пульса – сам практически не уставая. Кроме того, я видела результаты недавнего медицинского обследования полковника. Там черным по белому написано – «Абсолютно здоров. Ни одна из прежних ран о себе не напоминает».
– Круто! – подивился «второй». – Однако теперь ему никакое здоровье не поможет… И не понадобится, – после короткой паузы добавил он. – Ладно, хорош болтать, пора дело делать.
– А я пойду, пожалуй, – бормотнула Семина. – Моя миссия закончена.
– Ошибаешься, дорогуша! – прошипел «первый». – Она попросту вступает в последнюю, завершающую фазу!
– В смысле? – удивилась Вика. – Неужели вы вдвоем не справитесь?
– Ты не поняла, – шипение «первого» сделалось похожим на гадючье. – О вашей связи знают слишком многие. Тебя обязательно допросят и наверняка расколют, невзирая на особенность твоего организма. И нас «попалишь», и все труды псу под хвост… К тому же две жертвы сексуального психопата – гораздо лучше, чем одна… Бац… шлеп, – судя по звукам, он с силой ударил секретаршу в лицо, и злосчастная приманка без сознания плюхнулась на пол.
– Пошли, – буркнул «первый».
В комнате появились две широкие фигуры в инфракрасных очках. Одна несла на плече большой мешок. Другая бесцеремонно волокла под руки бесчувственную Вику.
– Клади главную героиню на пол, – распорядился «первый», пристегивая Семину наручником к батарее и запихивая ей в рот резиновую «грушу»-кляп. – Да, еще свет включи. Согласно инструкции девчонку надо зверски изнасиловать перед смертью. А в потемках, знаешь ли, как-то неинтересно.
Я снял инфракрасные очки, положил их в карман, и в следующую секунду под потолком вспыхнула неяркая, запыленная люстра, осветившая двух бугаев в кожаных пальто, прикованную к батарее Вику, с набухающим под глазом огромным кровоподтеком. А также черный пластиковый мешок на молнии и поставленный около него небольшой саквояж. (Очевидно с «орудиями труда» и прочими, необходимыми для провокации предметами.)
– Дрыхнет! – глянув на муляж, удовлетворенно констатировал похожий на обезьяну тип, стоящий рядом с выключателем.
– С головой накрылся… странно, – задумчиво молвил старший из злодеев: саженного роста, черноволосый, с неприятным лицом. – Ну-ка, разверни его, Олег.
«Обезьяна» косолапо двинулся к кровати. Не дожидаясь результатов проверки, я выскочил из укрытия и молча набросился на незваных гостей. Черноволосый выхватил нож, коротко взвыл от боли в сломанной руке и, получив локтем в челюсть, рухнул как подкошенный, гулко ударившись башкой о плинтус. Пока он падал, я успел достать второй ногой в болевую точку на туловище. Страшный спазм скрутил его, как выжатую половую тряпку, и извивающегося, немого[25] бросил на пол рядом с подельником. На все про все ушло от силы две секунды, хотя противники (как выяснилось позже) были опытными, высококлассными рукопашниками. В прежние времена я бы, пожалуй, все равно с ними справился, но в процессе попотел бы изрядно и разжился как минимум несколькими синяками, ушибленными или сломанными ребрами и т. д. А сейчас сам почти не заметил, как наглухо вырубил обоих. Тут, несомненно, сыграли свою роль занятия с Логачевым и… регулярно проводимые им спарринги-«наказания». Боевая практика с мастером такого уровня – великая вещь! Тем паче после каждого поединка (кроме последнего) Васильич досконально объяснял, каким именно способом он уделал вашего покорного слугу, и дважды (иногда трижды) демонстрировал означенный способ в замедленном темпе. Школа, конечно, жестокая, но на редкость эффективная!!!
Вика застонала, открыла здоровый глаз и уставилась на меня, как на некое сверхъестественное существо.
– Не ожидала, тварь?! – презрительно усмехнулся я. – Подвел тебя порошочек-то!
– Му-у-ы-ы-ы-ы!!! – дергая прикованными к батарее руками, громко, отчаянно замычала она. Надо думать, просила освободить руки, расклеить рот и дать ей возможность вновь запудрить мне мозги.
– Молчать, скотина, – давя провокаторшу тяжелым взглядом, спокойно произнес я. – Сидеть смирно, не издавать ни звука. Ослушаешься – сделаю очень больно. Вон как ему, – я указал пальцем на извивающуюся в безмолвных муках «обезьяну».
Семина моментально заткнулась. В незаплывшем, красивом глазу отпечатался животный страх. Я равнодушно отвернулся от нее, связал поверженных врагов подручными средствами – черноволосого стандартным спецназовским способом при помощи бельевой веревки[26], а обезьяну стулом[27], – раскрыл принесенный ими саквояж и покачал головой: «Да-а-а! Подготовились они капитально!» В саквояже находились:
1. Мой собственный горский кинжал-трофей, постоянно висевший на стене служебного кабинета и хорошо известный множеству сотрудников Конторы. (Не иначе Вика-змея сперла перед поездкой ко мне домой.)
2. Несколько колб со спермой. (Судя по всему, с моей.)
3. Отпечатки пальцев в соответствующей упаковке.
4. Две пары резиновых перчаток.
5. Мясницкие фартуки.
И, наконец, четыре новенькие, нераспечатанные пачки презервативов – для зверского изнасилования «главной героини».
«Паскуды! Уроды моральные! – со злостью подумал я. – Собирались выставить меня кровавым маньяком-убийцей, как подручные оборотня Апраксина, весной 2005-го[28]. Но на сей раз подстава подготовлена куда более грамотно! Неопровержимые улики – моя сперма во влагалище жертвы, многочисленные отпечатки пальцев на истерзанной плоти, а также на орудии убийства, принадлежащем вашему покорному слуге и давно намозолившему глаза большинству сослуживцев. Плюс лошадиная доза «…». Подвергнутый наркодопросу, я бы заявил: «После занятий сексом с Семиной ничего не помню, провал в памяти». В лучшем случае поведал бы о страшном подземелье, жарящейся в аду капитане Загоруйко (убитой, между прочим, мной) и прочих бесовских наваждениях. Провокаторшу-Вику они бы прикончили, и все! Концы в воду! А далее – тайная тюрьма Аппарата внутренних расследований, «разбор полетов» группой компетентных товарищей и смертный приговор. Скорее всего, «Всероссийский розыск». «Не вернулся с задания» или «Несчастный случай» – слишком легкая смерть для подобного выродка![29] Правда, Рябов с Нелюбиным наверняка бы вмешались, напомнили «компетентным» о былых заслугах выродка, о двух звездах Героя России, и, быть может, полковника Корсакова в виде величайшей милости не сожгли бы заживо, а отправили в фээсбэшную психушку закрытого типа – доживать остаток дней в специальной палате-одиночке для особо опасных. Тоже не велика радость! Там бы меня быстро закололи всякой гадостью и превратили в настоящего психа или просто в «растение» посредством лоботамии…
Из мешка донесся слабый стон.
Оторвавшись от мрачных мыслей, я поспешно расстегнул молнию и… обомлел. Внутри находилась пятнадцатилетняя Ирочка – старшая дочь начальника Управления генерала Рябова! С заклеенным скотчем ртом, с зажмуренными глазами, одетая в кожаную курточку на лисьем меху, обтягивающие джинсы и декоративные унты. (Последняя молодежная мода.)
Девочка была без сознания…
Н-да уж, весело! Враги оказались гораздо коварнее, чем я предполагал. При таком раскладе – никакого заступничества со стороны убитого горем, опозоренного отца. Только кремационная печь! Без вариантов!!!
ГЛАВА 3
Застелив постель, я бережно уложил на нее Иру и попробовал привести ее в чувство, легонько похлопывая по щекам и пощипывая за мочки ушей. Через пару минут девочка открыла затуманенные глаза.
– Лунный Тигр, ты здесь, – счастливо улыбнувшись, прошептала она. – Слава Богу! А то мне такой ужас снился, – и снова впала в забытье.
– Чем опоили девочку?! Колись, ведьма!!! Иначе сдохнешь под пытками!!! – вытащив у Вики кляп, прорычал я.
– Обыкновенное снотворное… Вкололи в шею… Сама скоро очнется!.. По замыслу организаторов, она должна быть в сознании в процессе… изнасилования, – заикаясь, залепетала перепуганная провокаторша. – А я… Я не виновата… Клянусь! Меня заставили, вынудили… и…
Засунув кляп обратно, я прервал излияния Семиной и угрюмо пообещал:
– Тобой, стерва, займемся позже. И если наврала насчет «обычного снотворного» – пеняй на себя. Небо с овчинку покажется!!!
Вика замычала и замотала головой, как бы доказывая собственную правдивость.
Отвернувшись от нее, я уселся на стул и тяжело задумался.
Ничего не скажешь – расчет блестящий! Осенью 2006-го девочка втюрилась в меня по уши (см. «Операция Аутодафе») и до сих пор не успокоилась. После спасения Иры от «клубных авторитетов», а потом (спустя несколько часов) от сатанистов из организации «Эпоха Гора», я четырежды бывал в гостях у Рябовых, каждый раз ловил на себе влюбленные взоры дочери шефа и однажды в коридоре выслушал сбивчивое признание. Сам Владимир Анатольевич тоже знал о чувствах Иры… (От такого профи не скроешься. – Д.К.)… украдкой прочитал ее дневник и, улучив момент, провел со мной длительную беседу, начав (заметно смущаясь) издалека. «Хватит, Дима, холостяком жить… Нет, нет, спешить разумеется, не надо! Но со временем, года через три… и т. д. и т. п.» Минут двадцать генерал ходил вокруг да около, прятал глаза, вздыхал, кряхтел, но наконец не выдержал, махнул рукой и выложил правду-матку: «Дочь по тебе с ума сходит! И, похоже, это у нее всерьез, надолго. Уж я-то чую отцовским сердцем! Хорошо, что предмет ее воздыханий ты! Другой бы… мерзавец какой-нибудь… мог бы… ну сам понимаешь! Но тебе, Дмитрий, я полностью доверяю. Ты человек честный, порядочный! Давай так – подождем до совершеннолетия Ирочки, а там… там видно будет! Согласен?!»
Я утвердительно кивнул. Начальник Управления облегченно вздохнул и умело перевел разговор на другую тему…
А теперь, как говорят на Кавказе, «вернемся к нашим баранам». Провокаторы, несомненно, знали об увлечении Иры и, как пить дать, выманили ее из дома «предметом воздыханий». Например, позвонили по телефону «моим голосом». Она, дурочка, выскочила на улицу как ошпаренная, получила усыпляющую инъекцию и очутилась в мешке. Впоследствии, при разбирательстве, «компетентные» прослушали бы запись звонков Рябову за последние несколько суток и… сфабрикованный голос стал бы дополнительным, решающим доказательством моей виновности. А сценарий у них (в смысле у врагов) приблизительно выглядит так: «Гнусный, спятивший маньяк, «кувыркался» в постели с секретаршей. (Экспертиза подтвердит.) Затем она ему надоела, и чудовище возжелало новых, острых ощущений. Оно избило надоевшую любовницу, приковало несчастную к батарее и отправилось за «свежачком», за пятнадцатилетней дочуркой своего начальника, питавшей к нему (к чудовищу) нежные чувства. Исчадие ада привезло наивную девочку к себе в берлогу, зверски изнасиловало, растерзало и убило. А отвергнутую любовницу, дабы не мешала «развлекаться», тоже прикончило. (Скорее всего, перерезало горло.) Потом, насытив дьявольскую похоть, монстр завалился спать в окружении окровавленных останков. Не иначе эти гады местами образованные. Читывали небось про похождения недоброй памяти барона де Ре и решили уподобить ему вашего покорного слугу. Неплохая, кстати, аналогия для «компетентных товарищей». И тот и другой храбро сражались в прошлом, а дальше – вон оно как вышло с обоими!..