– Вот, значит, какую Марфушеньку потеряла бабушка Зоя!
– Похоже, это натуральные волосы, – заметила Ирка, ласково погладив куклу по встрепанной голове. – Их можно вымыть с шампунем, расчесать и уложить!
И она снова повторила:
– Красота!
– Красота спасет мир! – как мне показалось, совершенно машинально откликнулся Моржик.
– Красота спасет мымр! – вполголоса поправила я, хитро улыбаясь.
Ирка вскинула глаза и вопросительно посемафорила мне бровями. Я подмигнула подруге и одними губами шепнула:
– Манюня!
– Что – Манюня? – также шепотом спросила Ирка.
– Я придумала, как его выручить!
Ирка открыла рот, явно желая расспросить меня толком, но тут Лазарчук, успевший снова нырнуть в люк, выдал на-гора новую порцию клада.
– Книги?! – разочарованно выдохнул Петя.
– Полный сундук! – доложил капитан.
– Полное собрание?! – в отличие от Пети, я ахнула откровенно восторженно и жадно сцапала верхний томик из стопки, которую Лазарчук с грохотом поставил на край ямы. – Люди, это же настоящее сокровище!
Я потрясла толстым томом в темно-зеленом переплете со слегка потускневшими золотыми буквами:
– Словарь Брокгауза и Ефрона, дореволюционное издание, еще с «ерями» и «ятями», восемьдесят с чем-то томов! Книги в прекрасном состоянии, цела даже папиросная бумага перед страницами с иллюстрациями!
– Кни-и-иги! – растерянно протянула Ирка, не разделив моего энтузиазма. – А мы думали – клад!
– Это и есть клад, деревня! – вскричала я, с трудом удержавшись, чтобы не треснуть тупоголовую подруженьку раритетным томиком по макушке. – Чтобы ты знала, даже современное издание этого словаря стоит три тысячи долларов, а уж антикварное – на порядок дороже!
– Тридцать тысяч баксов? – Ирка сразу повеселела и посмотрела на Брокгауза – Ефрона с большим уважением. – Это уже что-то! А кому, кстати, принадлежит этот клад?
– С точки зрения закона, это вообще никакой не клад, – шваркая вторую стопку книг рядом с первой, просветил нас Лазарчук. – Это сокрытое имущество, которое принадлежит хозяйке квартиры.
– Тебе? – Ирка с надеждой посмотрела на меня и притиснула к груди куклу.
– Нет, не мне, а бабушке Зое, – твердо ответила я.
– Образцовая гражданка! – с откровенным сожалением вздохнула подруга. – А я-то хотела выпросить у тебя эту куколку.
– Я тебе новую куплю, – утешил расстроенную супругу Моржик. – Я таких в Голландии видел, в следующий раз поеду – буду знать, что везти тебе в подарок.
– Послушайте, поможет мне кто-нибудь или нет?! – поставив на пол третью стопку книг, довольно-таки брюзгливо спросил Лазарчук.
И следующие полчаса мы перегружали из сундука в багажник служебной машины Лазарчука многотомный словарь, в адрес плодовитых авторов которого притомившийся Лазарчук, не сдержавшись, сказал несколько неласковых слов.
– Я впервые понял, что означает выражение «груз знаний», – поддержал коллегу Петя.
Я молчала и только улыбалась, в мыслях отшлифовывая план спасения из лап порнодеятелей нашего дорогого вязаного уродца.
Ночевала я у Ирки, причем на удивление крепко проспала всю ночь, хотя вечером думала, что под действием эфира выспалась на неделю вперед.
Глава 5 Пятница
Чистый и бескорыстный шантаж
Лазарчук уверил меня, что Брокгауз с Ефроном задерживаются им ненадолго, и бабушка Зоя в самом скором времени, после некоторых бюрократических формальностей, получит драгоценные фолианты в целости и сохранности.
Куклу, которую капитан счел не большой материальной ценностью, мне позволено было забрать сразу, и Ирка немедленно пожелала окружить Марфушеньку заботой. Она хотела искупать куклу в ванночке с пеной, вымыть ей волосы шампунем от перхоти и постирать платье, но я не позволила. Мне показалось, что бабушке Зое будет приятно самой позаботиться о бедняжке Марфушеньке. Подумав, Ирка со мной согласилась, но ей так хотелось приукрасить куклу, что утром по дороге в стариковский приют мы закатились в дорогущий игрушечный магазин. В этом кукольном бутике подружка купила Марфушеньке роскошное парчовое платье с настоящими французскими кружевами.
– Будет, что на сменку одеть, когда старое платье пойдет в санобработку, – сказала Ирка, пытаясь небрежным тоном замаскировать свое восхищение кукольной обновой.
Она даже уступила мне место за рулем и всю оставшуюся дорогу держала вешалку с платьицем на весу, чтобы не примять воздушные кружева. И сама же их насквозь промочила слезами и обсопливила, когда мы торжественно вручили Марфушеньку бабушке Зое!
Правда, смотреть на это без слез было просто невозможно. Когда старушка увидела куклу, ее лицо приобрело такое потрясенное выражение, что я не смогла сказать ни слова из заранее приготовленной короткой речи. Только хрипло выдавила:
– Вот! – положила Марфушеньку на колени бабы Зои и отступила в сторону.
Ирка уже громко хлюпала носом, тщетно пытаясь прикрыться кукольным платьицем.
– Деточка моя! – шепотом сказала бабушка, и по морщинистой щеке покатилась хрустальная слезинка.
Следующие пять минут прошли в тишине, нарушаемой только нашими с Иркой придушенными всхлипами. Баба Зоя больше не плакала. Она нежно гладила фарфоровое личико, дрожащими пальцами расправляла спутанные кукольные локоны и складки пожелтевшего фартучка и при этом что-то еле слышно шептала. Наконец до меня дошло, что мы тут лишние, я потянула Ирку за рукав, и мы потихоньку, на цыпочках, удалились, оставив на спинке старомодной кровати с шишечками вешалку с новым нарядом для Марфуши.
– Ну, чем теперь займемся? – шумно высморкавшись в запомнившееся мне полысевшее полотенце, спросила Ирка уже в машине.
– Одним очень выгодным, хотя и совершенно противозаконным делом, – загадочно ответила я.
– Съемками порнухи? – враз оживилась подружка.
– Ты что? – я покрутила пальцем у виска. – Мы займемся шантажом!
– Это мне в новинку, – заметила Ирка таким тоном, который говорил, что незнакомый ей доселе вид противозаконной деятельности ее совершенно не пугает. – Интересно будет попробовать! А кого мы станем шантажировать?
Она азартно потерла ладони.
– Лучше бы ты спросила, зачем мы будем кого-то шантажировать! – попеняла я своей беспринципной подружке.
– Зачем – это понятно, – отмахнулась Ирка.
– Ничего тебе не понятно! – я сочла необходимым провести небольшую разъяснительную работу. – Это будет особенный шантаж, чистый и бескорыстный.
– Во благо всего человечества и ради жизни на Земле, – кивнула Ирка. – Короче, давай ближе к делу!
– К делу так к делу! – я плюнула на реверансы и достала мобильник. – Сначала поговорим с Ромашкой.
– Будем гадать на цветочке? – не поняла подруга.
– Нет, цветочки кончились, теперь начинаются ягодки! – немного зловеще объявила я.
– Вы куда звоните, в овощной магазин? – спросил в трубке ехидный голос Ромы Чашкина.
– Здравствуй, Рома, это Лена! – радостно сказала я. – Хочу с тобой встретиться. У тебя найдется полчаса для серьезного разговора?
– О чем? – Чашкин явно удивился.
– Например, о том, что мы можем сделать, чтобы Джульетта Незабудкина никогда не узнала, кому принадлежит отвертка, с помощью которой ее милую машинку превратили в дуршлаг!
В трубке повисла тишина.
– Зачем ты так сразу запугала его? – зашептала мне Ирка. – Слышишь – тихо! Небось, в обморок упал!
– Рома, ты меня слышишь? – обеспокоенно спросила я.
– Да, – проскрипел Чашкин, как старое механическое пианино.
– А еще мы можем поговорить о том, как разлучить Джульетту с ее бойфрендом, – вкрадчиво сказала я. – Тебе это как, интересно?
Снова пауза.
– Ну, давай встретимся, поговорим, – примороженный голос Чашкина заметно потеплел, хотя в нем все еще слышалось ледяное позвякивание. – Говори, когда и где.
Условившись о встрече с Ромашкой, я спрятала мобильник и деловито сказала подруге:
– Заводи машину, поехали!
– Куда?
– К Потаповым.
– О! – многозначительно произнесла Ирка.
Последовала пауза, на протяжении которой «шестерка» отчалила от тротуара и влилась в поток машин. Потом Ирка спросила:
– А зачем нам к Потаповым?
– Я думала, что ты все поняла: мы хотим пообщаться со Степаном и его радиобандой.
– Как именно будем общаться? – деловито спросила подруга. – В жестком хоккейном стиле? Морды бить станем или нет?
– Думаю, морды им уже набили без нас, в теплой дружественной обстановке нашей жандармерии, – заметила я, вспомнив довольного собой Лазарчука. – Для острастки и пущей сговорчивости.
– Думаешь, их там били? – огорчилась сердобольная Ирка.
– Физически, может, и не били, но морально наверняка изметелили, как снопы на молотилке, – убежденно ответила я. – А мы сейчас еще добавим!
– Да, верно, я и забыла, что Лазарчук велел тебе написать заявление с жалобой на радиохулиганов, чтобы их можно было примерно наказать на законных основаниях, – вспомнила Ирка.
– Нет, заявление я писать не буду, но за это Потапов с приятелями должны будут оказать мне услугу.
Подружка внимательно посмотрела на меня:
– А Лазарчук об этих твоих планах знает? Нет? Значит, это наверняка что-то незаконное!
– Абсолютно незаконное и совершенно аморальное, – безмятежно улыбнулась я. – Но тебе понравится!
– Думаешь? – усомнилась Ирка.
– Поверь мне на слово!
Время вскоре подтвердило мою правоту. Часом позже, уяснив мою задумку, Ирка, как экзальтированная девочка из группы поддержки школьной спортивной команды, уже орала: «Вау! Супер! Тру-ля-ля!», радостно била в ладоши и подпрыгивала. Эти вокально-хореографические упражнения она производила в лифте жилой многоэтажки, из-за чего я не могла спокойно наслаждаться песнями и плясками шестипудовой мажоретки: боялась, что трос оборвется. Лифт мучительно скрипел, пугающе содрогался и кое-как продолжал движение лишь потому, что полз не вверх, а вниз. Мы спускались с восьмого этажа, где в одной из квартир провели короткие деловые переговоры со Степой Потаповым и его двумя приятелями – Доном и Пашей.
Где искать Степу, нам сообщила его маман – малосимпатичная женщина, о которой аграрно образованная Ирка сказала, что она похожа на дегенеративный плод лимонного дерева, пораженный разом фузариозом, фомопсисом и белой паршой. Лицо у мадам Потаповой действительно было каким-то бледно-желтым, причем желтизна была присуща ему изначально, а мучнистая бледность разлилась по нему, когда мы спросили Степу. Больной лимон задрожал и едва не шмякнулся к нашим ногам! Мне показалось, что Степина мама уже приготовилась провожать отпрыска в долгий путь по этапу: в трясущихся руках женщины болтался на спицах недовязанный шерстяной носок, а из кухни тянуло запахом пригорающих сухарей. Впрочем, возможно, госпожа Потапова собирала вещички для Андрея Степановича. Ему-то уж точно светил немалый тюремный срок!
– А что – Степа? Что – Степа? – заквохтала Потапова, моментально разразившись слезами, которые она попыталась стереть недовязанным носком – и чуть не выколола себе глаз.
Пришлось спешно объяснить, что целью нашей встречи с Потаповым-младшим является не стремление посадить непутевого юношу и его хулиганистых дружков на нары, а наоборот – горячее желание спасти всю компанию от тюрьмы, лесоповала и рудников. После этого хозяйка квартиры с готовностью назвала адрес некоего Дональда, у которого днями и ночами ошивается ее сын, пожелала нам удачи и махала вслед носком, пока мы не сошли с лестницы.
Не менее тепло встретила и проводила нас бабушка Дона. Она открыла нам дверь, услышала Иркино деловитое:
– Мы к Дональду! – и чему-то ужасно обрадовалась.
Провожая нас в комнату внука, бабуля с самым довольным видом хихикала, потирала руки, бесцеремонно называла нас «добрыми девками» и все норовила огладить Ирку по крутому бедру. А когда мы уже удалялись, веселая старушка залихватски подмигнула нам и самым игривым тоном пригласила приходить почаще.
– Да, жеребчик ты наш? – в восторге, причина которого осталась для нас загадкой, бабушка ущипнула внука за задницу.
– Да, конечно, – нервно улыбаясь, подтвердил это приглашение Дональд, которому наше посещение явно не доставило особого удовольствия.
Впрочем, похожему на фокстерьера лохматому юноше по имени Паша откровенно понравилось мое предложение. Мы быстро договорились о сделке, суть которой сводилась к следующему: я не предъявляю претензий к радиохулиганам, не несу в милицию никаких заявлений, за что компания затейников в лице компетентного специалиста Паши изготавливает для меня одну небольшую штучку.
– Не фиг делать! В момент соображу! – тряхнув собачьими кудряшками, проорал нам воодушевленный Паша уже с балкона.
Подкрепляя обещание товарища, ухмыляющийся Степа Потапов молча, но выразительно замолотил себя кулаками в грудь, приобретя определенное сходство с кокетничающим орангутангом. Тускло улыбающийся Дональд нервно подергивал своим утиным носом, как привиредливая кряква.
– В мире животных! – насмешливо сказала Ирка, оглядев зверинец на балконе. – Жизнь бобра на Би-би-си!
– А как электропроводка и новые розетки? Работают? – крикнул в этот момент улыбающийся Паша. – Я старался!
– Судья это учтет! – проорала в ответ Ирка, погасив своей репликой веселье на балконе.
Потом подруга обернулась ко мне, возбужденно сверкая глазами:
– Что делаем теперь?
– Не спеши, – ответила я и села в машину. – Сказали тебе: аппаратура будет готова очень скоро. Тогда и начнем следующую фазу операции. А пока поехали дожимать Чашкина.
– Дожмем, – уверенно пообещала подруга, придавливая педаль газа.
Однако беседа с Ромашкой прошла неожиданно легко – дожимать не пришлось. Мы лишь вскользь затронули такой щекотливый момент, как моя угроза рассказать Джульетте неприглядную правду о том, кто изувечил ее автомобиль, и почти сразу перешли к конструктивным переговорам. Ревнивого Чашкина так привлекла возможность рассорить свою неприступную и обожаемую Джульетту с ее бойфрендом или хотя бы хорошенько досадить сопернику, что никакие уговоры не понадобились. Ромашка с готовностью согласился на все.
Договорившись о сотрудничестве и подписав протокол о намерениях, мы расстались с ангажированным Чашкиным. Демонически усмехаясь и зловеще сверкая красными вампирскими глазками, Рома убежал на свое радио, а мы с Иркой неспешно пообедали в кафе, сходили на пятнадцатичасовой сеанс в кино, дождались звонка фокстерьеристого радиолюбителя Паши, после чего покатили ко мне на работу. Там я взяла грех на душу и бессовестно наврала шефу, будто директор магазина «Мебель для жизни» позвонил мне с просьбой прислать съемочную группу для записи его интервью. Памятуя о том, при каких обстоятельствах сорвалась наша первая съемка в мебельном салоне, Алексей Иванович безропотно выдал мне оператора с камерой и даже напутствовал нас словами:
– Идите – и без интервью не возвращайтесь!
– Сидите – и на диванах не катайтесь! – очень удачно срифмовал пробегавший мимо режиссер Слава, из чего я заключила, что уже вся телекомпания знает о моем одиночном заезде на длинномерном предмете мягкой мебели.
Можно было предвидеть, что ехидные коллеги в ближайшее время закроют мне доступ к гостевому дивану, на корпоративных посиделках будут подсовывать мне самый жесткий стул, а любимое офисное кресло на колесиках оснастят табличкой «Не уверен – не обгоняй» и ручным тормозом.
– Или катапультой! – оптимистично предположил Вадик, с которым я поделилась своими опасениями.
Мы снова посетили квартиру Дональда. Веселая старушка встретила нас непонятными, но отчетливо одобрительными словами: «Снова девки? Вот молодцы ребята! Знай наших!» Кудлатый Паша, сдувая с глаз каштановую челку, вручил нам заказанную аппаратуру и с явным удовольствием провел краткий инструктаж.
Потом я позвонила Чашкину. Он встретил меня в проходном дворе рядом с радиостудией, взял похожую на корявую горошину маленькую штучку из Пашиного радионабора и убежал обратно в вагончик «Радио «Тротил».
Минут пять мы сидели в «шестерке», припаркованной бок о бок с расписным «Запорожцем» Джульетты, и от нечего делать рассматривали через стекло капот «Чингачгука». Дырок в нем уже не было, но и рассмотреть под слоем грунтовки разноцветного орла уже не представлялось возможным.
– Все, готово! – коротко доложил Ромашка телефонным звонком на мой мобильник.
Ирка немедленно увела «шестерку» в соседний двор, и уже там мы дождались выхода Джульетты, которая закончила свое дежурство в эфире в восемнадцать часов.
Красавица села в машину, линялый «Чингачгук» отчалил от радиовагончика, и ведомая Иркой «шестерка» хвостом покатила следом за «Запорожцем», как только к нам в машину запрыгнул ухмыляющийся Ромашка.
– Я его сунул за подкладку сумочки, – сообщил Рома, встретив мой вопрошающий взгляд. – Пришлось немножко надорвать внутренний шов, но она ничего не заметит.
– Проверь, работает?
Я надела наушники, вытянула антенну радиоприемника и покрутила ручку, чтобы найти нужную частоту.
– Ну что там?! – проорала Ирка.
– М-м-м-м! – я поспешно сорвала с головы наушники и скривилась, как от зубной боли. – Там у нее у сумке мобильник зазвонил, прямо мне в уши, чуть не оглохла!