Поднялась страшная паника. Ребят расстреливали в упор. Треск мотоциклетных моторов смешался со стонами раненых и криками живых.
Все произошло в считанные минуты. Расстрел закончился так же внезапно, как и начался.
Еще через некоторое время место происшествия было оцеплено милицией. Машины “Скорой помощи” вывозили мертвых и раненых. Страшная бойня, устроенная конкурирующей группировкой, поразила даже видавших виды милиционеров.
* * *Лика сидела, обложившись учебниками, и с опасением поглядывала на часы. Время, когда Гриня должен был вернуться, давно миновало. Страшное предчувствие потихоньку начало овладевать ее душой.
Разогрев в очередной раз нехитрый ужин, она принялась метаться по комнате. В этот момент и раздался громкий стук в дверь. Когда она шла к выходу, то уже знала — кто за ней.
— Анжелика Владимировна? — взял под козырек милиционер и, удовлетворившись ее молчаливым кивком, приказал:
— Одевайтесь. Вам нужно проехать с нами.
Оставив без ответа ее вопросы, он так же уверенно взял ее под руку и повел к ожидавшему их “уазику”.
Следующие несколько часов Лику подвергли перекрестному допросу. Здесь присутствовал и “добрый” и “злой” следователь, и еще много других людей, лица которых калейдоскопом проносились в сознании.
Уже под утро, ничего не добившись, они наконец отпустили ее. Она вышла во двор и обессиленно опустилась на скамейку. “С Гриней что-то случилось! — тревожно билось у нее в мозгу. — Нужно пойти и узнать”.
Она вернулась и постучалась в окошко дежурной части.
— Чего тебе? — сонно пробормотал молоденький сержантик.
— Меня сейчас допрашивали, — пролепетала Лика.
— Что натворила-то? — подозрительно уставился он на нее.
— Я — ничего. Но мне нужно узнать… Вы не сможете мне помочь?
Очевидно, ее измученный вид не оставил его равнодушным, потому что он, с сочувствием качнув головой, обронил:
— Спрашивай…
— Вы не скажете, что случилось сегодня ночью в городе?
— Банду одну тут расстреляли, — шепотом поведал он ей.
— Кто? Какую банду?! — холодея от предчувствия, спросила Лика.
— Банду Гришки Еремина. Свои же и расстреляли, кто же еще?
— А что с ним?? С Григорием?! — еле выдавила она.
— Не знаю. Там почти одни трупы. Если хочешь что узнать, кати в больницу.
С этими словами он отвернулся, ясно давая понять, что разговор окончен.
Лика вышла из РОВД и пошла в сторону областной больницы, все ускоряя и ускоряя шаг.
В приемном покое пожилая медсестра, укоризненно покачав головой, сунула ей в руки белый халат и повела длинным коридором в хирургическое отделение.
— Его последним привезли, — рассказывала она по пути. — Один он в живых и остался. Остальных — кого на месте убили, кто по дороге умер, а кто — здесь. Да и он вряд ли выживет… Уж больно сильно изрешетили.
Слова медсестры с трудом доходили до ее сознания. Перед глазами мелькали лица молодых парней, многие из которых собирались этой осенью в армию.
"Зачем им все это было нужно?! — мысленно стонала Лика. — Зачем?!”
— Ты что — не слушаешь меня? — обиженно спросила медсестра.
— Нет, нет! Что вы, — поспешила она исправить положение.
— Вот в этой палате он, — кивнув на дверь сказала она. — Можешь зайти.
Она равнодушно, широко зевнув, пожала плечами, широко распахнула дверь, представив взгляду Лики страшную картину: на больничной койке весь в бинтах лежал Гриня.Дыхание со свистом вырывалось из его груди.
Кто-то осторожно потрогал ее за плечо. Лика подняла голову. Увидела пожилого врача сквозь слезы, который делал ей знаки следовать за ним.
— Кто он вам? — посадив ее на диван, спросил он.
— … Скажите, есть шанс?
Врач поднялся, сунув руки в карман белого халата.
— Не могу ничего сказать определенно, — после паузы сказал он. — Если до утра доживет, попробуем прооперировать. А сейчас…
— Спасите его, пожалуйста. — еле слышно прошептала Лика. — У меня никого нет, кроме него!!! Спасите его!!!
До сих пор остается загадкой — было ли это чудом или чем еще, но Григорий выжил…
За те четыре месяца, что он провел на больничной койке, его прооперировали три раза. В результате, в январе выйдя из стен больницы, он имел протез вместо правой ноги до колена и пенсионное удостоверение инвалида первой группы.
Но страшнее физических увечий была для него боль за погибших ребят. Вину за их смерть он полностью взвалил на себя.
— Я никогда себе не прощу!!! — шептал он сквозь слезы, лежа дома на койке. — Как я смогу жить после всего этого?!
И, видя испуганный взгляд Лики, гладил ее по голове слабой рукой и утешал:
— Не бойся, сестренка! Я не уйду, пока не устрою тебя в этой жизни.
Последним он занялся всерьез и основательно. Не позволив перевестись на вечернее отделение, Гриня живо интересовался ее успехами и неадекватно реагировал на институтских друзей.
— Не нужны тебе эти босоногие мальчики, — ворчал он, провожая Лику на вечеринки. — Кроме разочарований в жизни, от них ждать нечего…
Надо сказать, что слушалась она его беспрекословно. После занятий спешила домой, а молодежные вечера и дискотеки посещала крайне редко и неохотно.
Все свободное время помогала Григорию по дому и хозяйству. Последнего он развел полное подворье.
Милиция долго не оставляла Гриню в покое, но потом обреченно махнула рукой: никаких заявлений от пострадавших не поступало, а разборки в современном мире — дело обычное.
Как только дело было закрыто, Григорий занялся сельским хозяйством. Мотаясь по всему району на своей рваной машинешке, он ухитрялся запасаться кормами и содержать в своем дворе дюжину голов скота.
— А учить тебя на что буду? — огрызался он в ответ на ее ворчание. — Это легальный бизнес, ничего противозаконного.
Возразить ей было нечего. Но, видя, как он надрывает остатки здоровья, она не могла оставаться равнодушной.
Лика приняла решение и втайне от него стала подрабатывать в институтской лаборатории. Свои долгие задержки объясняла возросшими нагрузками. Гриня подозрительно косился на нее, но молчал.
Дни шли за днями, отсчитывая недели, месяцы и годы. Их монотонное течение нисколько ее не удручало. Лика была по-настоящему счастлива.
Впервые за долгое время у нее был настоящий дом, где ее любили, ждали и где о ней беспокоились.
Соседи давно перестали ломать голову над их отношениями и иначе как братом и сестрой не называли.
Несколько раз за эти годы Лика встречалась с матерью. Встречи носили случайный характер и ничего, кроме досады, не вызывали.
— Ишь, сучка, как вырядилась, — злобно роняла она ей вслед. — Неплохо пристроилась. Нет бы о матери позаботиться, так она вся в папашу своего — в ученье вдарилась.
Гриня, хромавший рядом с ней, молча брал Лику под руку и уводил подальше со словами:
— Не обращай внимания. Пусть злится… И все было бы прекрасно, если бы не Гринино непроходящее желание выдать ее замуж.
Лика сердилась, взрывалась, но он был непреклонен:
— Не дай бог случится что со мной, с кем ты останешься?
Такой мысли она допускать не хотела, поэтому с особым рвением принималась помогать ему и с удвоенным вниманием следила за его здоровьем.
Защита диплома прошла с блеском. По этому поводу они устроили с Гриней праздничный семейный ужин, который затянулся у них за полночь. А через день, как водится, Лика пошла искать себе работу. Но это оказалось не таким уж простым делом.
Ее внимательно оглядывали, вели ничего не значащие беседы, потом, пожимая руку, произносили коронное: “К сожалению…”, и на этом все заканчивалось.
В течение месяца обойдя весь город в поисках работы, она пришла к неутешительному выводу, что молодые специалисты с дипломом особого образца годятся только на то, чтобы подавать кофе и развлекать гостей руководства приятной беседой.
Гриня приходил в бешенство, узнав об этих предложениях:
— Ты не будешь работать в этих “фирмочках”!
— А почему? Деньги приличные платят.
— Знаю я, за что платят эти деньги! — бушевал он. — Знаю, чем кончаются эти светские беседы!
Закончилось все тем, что Лика устроилась уборщицей в одно из СП по разработке компьютерных программ…
Имея гуманитарное образование, она слабо представляла, чем занимается данное учреждение, но, если учитывать ее должностные обязанности, этого от нее и не требовалось.
Весь свой рабочий день Лика наводила порядок: мыла, пылесосила, поливала цветы и под вечер едва приползала домой.
— Гриня, меня повысили, — сказала она ему однажды и, предупреждая расспросы, иронично закончила:
— Перевели… С первого этажа на пятый…
Он сердито засопел, но промолчал. Лика долго не могла понять, с чем связана такая покорность судьбе, пока он однажды не проговорился.
Как-то за ужином, прокашлявшись, Гриня осторожно спросил:
Он сердито засопел, но промолчал. Лика долго не могла понять, с чем связана такая покорность судьбе, пока он однажды не проговорился.
Как-то за ужином, прокашлявшись, Гриня осторожно спросил:
— Лика, сестренка, ты мне рассказала бы поподробнее о работе своей.
— Тебя что больше интересует — размер моего ведра или температура воды? — не выдержав, съязвила она.
— Ну, зачем, — протянул он миролюбиво. — Ты мне о людях расскажи. Людей-то ты видишь.
— Вижу, — буркнула Лика, — в основном ботинки.
— Почему ботинки? — непонимающе уставился он на нее.
— Потому что голову поднять некогда. А еще потому, что там почти мужики одни работают.
— Какие мужики? — оживился сразу Гриня.
— Женатые… — заухмылялась она, сразу поняв, в чем дело.
— Ничего, может, и на тебя один неженатый найдется.
— Ага, ему больше делать нечего, только с уборщицей роман крутить, — захохотала Лика.
Но Гриня, загадочно мерцая глазами, принялся уверять ее в том, что она обязательно встретит там свою судьбу.
Лика недоверчиво качала головой и снисходительно ухмылялась, не зная в тот момент, как недалек от истины был ее славный друг.
* * *Будильник пронзительно заверещал над ее головой. Сонно похлопав рукой в изголовье, Лика, как всегда, свалила его на пол.
— Пора вставать! — приказала она себе, свесив голову в поисках неумолкающего возмутителя спокойствия. — Иначе “сыночек” мне опять какую-нибудь пакость придумает.
Под пакостью подразумевалось Димкино нежелание уступать ей место в ванной. А если учесть, что сегодня приезжает Олег, попасть туда было необходимо без задержек.
Поплотнее запахнув халат. Лика на цыпочках пробралась к двери ванной и застонала — она была заперта изнутри.
Безуспешно подергав за ручку, она побрела на кухню. Здесь у нее на всякий случай была припрятана запасная зубная щетка с тюбиком пасты. Не бог весть какой комфорт, но выбирать не приходилось.
"Душ приму позже”, — утешила себя Лика, слабо в это веря.
Наверняка Димуля, чтобы в очередной раз сделать ей “приятное”, просидит в ванной до отъезда.
Кое-как совершив обряд омовения, она подошла к зеркалу в прихожей и обомлела. Ее ночные бдения в воспоминаниях не прошли даром — на нее смотрело унылое помятое лицо.
"Нет! Мне просто необходимо принять душ! — поднял голову ее бунтарский дух. — И пусть только попробует не впустить!”
В течение нескольких минут Лика добросовестно отстукивала в дверь, но шум льющейся воды не прекращался. На минуту закралось подозрение, что он там спит, но в это время раздался звук открываемой защелки, и перед Анжеликой предстало видение, заставившее ее замереть.
Дмитрий стоял перед ней совершенно голый, если не считать узенькой полоски ткани на бедрах, и свысока посматривал на нее.
— В чем дело, Анжелика Владимировна?! Вы настолько испорчены, что ломитесь ко мне в то время, когда я принимаю ванну?
— Но не в течение часа, черт тебя побери! — рявкнула она, пятясь.
Он резко развернулся, сверкнув ягодицами, и с шумом захлопнул дверь прямо перед ее носом.
— Говнюк! — не выдержав, крикнула она. Ответом ей был демонический хохот из-за двери.
Призвав на помощь всю свою выдержку, Лика все же попыталась привести себя в порядок и уже через двадцать минут нетерпеливо позванивала ключами от машины.
— А что, завтрака не будет? — спросил Димка, невинно улыбнувшись ей из-под светлой челки.
— Нет! — рявкнула Лика. — Мы и так опаздываем, идем…
Димка проскользнул мимо нее к выходу, по-детски надув губы.
Лика мягко тронула машину с места, не забыв накинуть на брыкающегося пасынка ремень безопасности.
— Не хочу, чтобы меня обвинили в умышленном членовредительстве, — пояснила она, едва не скрипнув зубами.
— Если проявляете такую заботу обо мне, чего же тогда не покормили? — обиженно отметил Димка.
Ничего не отвечая, она продолжала гнать машину по загородному шоссе. Времени до посадки самолета оставалось совсем немного, поэтому Лика решила сосредоточить все внимание на дороге и не реагировать на его выпады. Но следующая его фраза повергла ее в шок.
— Конечно, — задумчиво поглядывая в окно, произнес Димка, — я понимаю — мачехе все равно — сыт я или голоден!..
Взвизгнув тормозами, машина остановилась на обочине.
— Слушай, мальчик… — с трудом сдерживая дыхание, начала Лика. — Я каждый день встаю в такую рань, готовлю тебе этот чертов завтрак, хотя ненавижу готовить…
— Это чувствуется…
— Так вот… Я стараюсь, понимаешь ты это своим эгоистическим сознанием или нет? Я стараюсь! Моим желанием прежде всего было — стать тебе другом, понимаешь, не матерью — нет! Не мачехой, а другом!
— Не кричите! — поморщился он, потом, посопев, обронил:
— Я вам не верю!
— Почему?!
— Потому, — буркнул Димка. — Нам пора, а то папа волноваться будет…
Разумеется, они опоздали. От самолета уже успели убрать трап, когда они ворвались в здание аэропорта. Быстро обежав глазами прибывших и не найдя того, кого с таким нетерпением ждала. Лика рванула что есть сил на второй этаж в кафетерий.
Олег сидел за стойкой и потихоньку потягивал обжигающий кофе. Какие мысли витали в тот момент в его талантливой голове, определить было трудно, но, едва завидев ее, он широко улыбнулся и поспешил навстречу.
— Здравствуй, девочка моя! — нежно целуя Лику, шептал он. — Я уже начал волноваться! Почему так долго?
— Папа, здравствуй! — раздалось со спины.
С трудом оторвавшись от нее, Олег схватил Димку за плечи и прижал к своей груди:
— Здравствуй, сынок! Как вы тут без меня? Не ругались?
— Нет, нет, что ты, — поспешил с ответом Димка, настороженно поглядывая в ее сторону, — мы с Анжеликой Владимировной отлично ладим…
Подхватив отца под руку, он потащил его к выходу. Ей ничего не оставалось делать, как плестись следом.
Внезапно она что-то почувствовала. Это пронеслось над ее головой чем-то неосязаемым, но смутно вызывающим тревогу. Резко обернувшись. Лика обежала взглядом толпу, но ничего подозрительного не обнаружила.
Странное чувство сжало сердце и наполнило душу необъяснимой тоской. Толкнув тяжелую дверь, Лика, поддавшись внезапному порыву, вновь оглянулась и похолодела…
Привалившись к телефонной будке, стоял Серый и, гаденько ухмыляясь, помахивал ей рукой в знак приветствия. Он сильно изменился с их последней встречи, повзрослел, возмужал. Прежним осталось выражение озлобленности и неприкрытой подлости на его лице.
Оттолкнувшись от телефонной будки, он быстрым шагом приблизился к ней и согнулся в клоунском приветствии:
— Приветствую вас, о несравненная и неприступная!
— Здорово, Серый…
— Как вижу, дела у тебя в полном порядке?
— Не жалуюсь…
— А этот дядечка, он кто тебе?
— Не твоего ума дело, — оборвала она его и попыталась обойти.
— Подожди, не торопись… — Серый преградил ей дорогу. — Нетерпеливая какая… Разговор есть…
— Мне не о чем с тобой разговаривать, — волнение все сильнее охватывало Лику. — Пропусти, меня ждут.
С улицы нетерпеливо посигналили.
— Отойди с дороги, быстро! — рявкнула она.
— Отойти-то я отойду, но это не решает проблемы, — продолжал кривляться Серый. — А проблемы у нас с тобой общие.
— Ты думаешь?
— Уверен! — он присел на корточки и, поглядывая на нее снизу вверх, тихо обронил:
— Дела давно минувших дней…
— Будешь мне тут классику цитировать или как? — окончательно потеряв терпение, повысила Лика голос.
— А ты не ори, — подскочив пружиной, прошипел Серый, — лучше Грине привет передай…
— Твой привет ему, как…
— Заткнись, сучка, — схватил он ее за руку. — Ребят всех уложили той ночью, ведь так?
— Так… — проблеяла она. — И что? Он виноват в том, что выжил? Ты вон тоже живой, интересно, почему?..
— Неважно, почему… Разговор о другом, ..
— О чем же?..
— Братва-то на него, на Гришку твоего, рукой махнула — мол, что брать с инвалида? Они махнули, но не я…
— А тебе что нужно? — попыталась освободиться от стальных объятий Лика. — Лет-то сколько прошло…
— А мне недосуг все было. А теперь время выдалось и решил Гриню тряхнуть. Общачок-то у него остался…
— Ты чего мелешь? Если бы у него были деньги, он бы не вкалывал как проклятый все эти годы! — недоумению ее не было предела.
— Знаю, знаю. Наблюдал. Только не пишусь я на такую дешевку. — Серый сплюнул. — Короче, передашь ему, чтобы деньги вернул, а то…
— Лика, что здесь происходит?! — перебил гневную тираду Серого напряженный голос Олега. — Что случилось?!
— Ничего, все в порядке, — вымученно улыбаясь, она высвободила руку и, не оглядываясь на старого знакомого, поспешила к мужу.
Усаживаясь в машину, Олег с недоумением поглядывал в ее сторону. Наконец он не выдержал и спросил: