Лейтенант нажал кнопку «пуск», и из динамика донесся хриплый голос:
«Это я».
«Зачем вы звоните? – испуганный голос Альберта Константиновича. – Знаете же, какая сейчас ситуация в клинике».
«А меня это не колышет, – грубо оборвал его хриплый голос. – Или ты решил нарушить договоренность?»
«Нет, конечно. Но придется повременить. Нужно переждать какое-то время, пока все не утрясется», – начал Альберт Константинович, но хриплый голос снова оборвал его:
«Никаких «переждем». Товар нужен в срок, тебе ясно? Выкручивайся, как хочешь. Я из-за тебя, ссыкуна, башки лишаться не собираюсь».
«Из-за меня? – возмутился Альберт Константинович. – Разве это я устроил так, что полицейские днюют и ночуют в клинике?»
«А не ты, что ли? Забыл, чей косяк? – выдал хриплый голос. – Короче, пасть заткни и готовь товар к сроку».
«Да как я смогу-то? Говорю же, полиция кругом», – застонал Альберт Константинович.
«Ладно, помогу тебе еще раз, – почти добродушно прохрипел незнакомец. – Завтра жду тебя, где всегда. Покумекаем, как быть. Жди звонка».
На этом разговор прервался. Гуров взглянул на генерала.
– Твоя взяла, полковник, – хмыкну Орлов. – Теперь и я вижу, что дела в клинике творятся нечистые. И твой Альберт Константинович тот еще фрукт. Как думаешь, хрипатый – это Коля-Тесак?
– Не исключено, – согласился Гуров. – Теперь нужно ждать повторного звонка и следовать за Альбертом Константиновичем. Если удача улыбнется, завтра мы будем знать, с кем он должен встретиться и что это за товар, о котором упоминал хрипатый.
Следующий день прошел, как обычно, если не считать того, что Альберт Константинович на работу не явился. Позвонил секретарше, сказался больным и велел переносить все встречи на следующую неделю. Ребята из наружного наблюдения подтвердили: из дома объект не выходил, и машина его оставалась стоять во дворе. Гуров и этому не удивился. Накануне встречи с хрипатым Альберту Константиновичу наверняка не до решения текущих проблем. В этот вечер Лев и Станислав оставались в Управлении, ждали звонка от хрипатого. Ждать пришлось долго. Только к полуночи пришло сообщение: хрипатый позвонил и велел Альберту Константиновичу выезжать немедленно. Места снова не назвал. Гуров на это и не рассчитывал. Связался с операми из «наружки», предупредил о том, что объект скоро покинет квартиру, и велел быть на связи, передавать координаты следования.
Не прошло и трех минут, как опера отзвонились. Альберт Константинович выехал на своем автомобиле. Через пятнадцать минут стало ясно, в каком направлении движется главврач. Он ехал к Третьему транспортному кольцу. Гуров и Крячко на машине Гурова двинулись в том же направлении. Когда автомобиль Альберта Константиновича занял прочную позицию на Волгоградском проспекте, стало ясно, что он направляется за МКАД. Ближе к Новоегорьевскому шоссе Гурову удалось сократить расстояние. По его подсчетам, он отставал от ребят из наружного наблюдения минут на десять. Это было не критично, ребята объект не потеряют. Из последнего сообщения выходило, что машина главврача едет в сторону песчаного карьера, и Гуров двинулся туда.
Не доезжая до карьера, он остановил машину. Дальше решено было идти пешком, так как включенные фары и звук двигателя в это время суток могли привлечь ненужное внимание. Карьер работал круглосуточно, но опера из «наружки» сообщили, что в сам карьерный комплекс Альберт Константинович не поехал, остановил машину в низине. Место «хрипатый» выбрал удачно. Старый, отработанный котлован, куда спустился Альберт Константинович, просматривался идеально. Оперативникам пришлось добираться до края карьера ползком, иначе их фигуры были бы прекрасными мишенями на фоне полной луны. Поздоровавшись с ними кивком головы, Гуров одними губами спросил:
– Второй прибыл?
– Пока не видно. А наш объект заметно нервничает. Как думаете, не хочет ли он его завалить здесь? – высказал предположение один из оперов.
– Не думаю. У него к нашему объекту финансовые интересы, – возразил Гуров и перевел взгляд на Альберта Константиновича.
Тот сиротливо стоял в самом центре котлована, терпеливо поджидая «хрипатого». Прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем тот появился. Звука подъезжающего автомобиля он не услышал, из чего сделал вывод, что задержка была вызвана вовсе не долгой дорогой, а желанием убедиться, что за главврачом нет слежки. «Подозрительный, гадина, – подумал Гуров. – Не напрасно мы осторожничали». Тем временем «хрипатый» поравнялся с Альбертом Константиновичем, полная луна высветила его лицо, и Лев узнал Колю-Тесака.
Первым заговорил главврач. Яростно жестикулируя, он начал в чем-то убеждать Тесака. Из-за дальности расстояния слов разобрать было невозможно. Коля-Тесак стоял, засунув руки в карманы, и спокойно слушал. Когда запал Альберта Константиновича иссяк, Тесак грубо схватил его за ворот и пару раз тряхнул. Главврач сник, едва не лишившись чувств. Ноги у него подкосились, и, как только Тесак выпустил ворот, он обессиленно рухнул на землю. Поднимать его Тесак не стал, лишь склонился над ним и начал что-то говорить. Главврач, в том же лежачем положении, кивал как заведенный.
– Чего ждем, товарищ полковник? Надо брать парочку, – нетерпеливо предложил один из оперов.
– Исключено. О чем там идет речь, мы не знаем, и я сильно сомневаюсь, что ключевой персоной в происходящем является Коля-Тесак. «Шестеркой» был, «шестеркой» и помрет. Нет. Нужно выяснить, чем сейчас он промышляет и под кем работает. А выяснить это мы сможем лишь в том случае, если проследим за его передвижениями, – остудил пыл опера Гуров. – Будем ждать.
Говорил Тесак долго. К концу разговора главврач несколько приободрился. Он поднялся с земли и даже рискнул вставить пару слов, которыми, судя по реакции Тесака, тот остался доволен. Наконец парочка пришла к обоюдному согласию, и Альберт Константинович получил добро на отъезд. Как только главврач двинулся в обратный путь, Гуров начал давать распоряжения:
– Стас, ты с ребятами едешь за Тесаком. Осторожненько там, не «засветитесь», а главное – не упустите его. Я поеду за Альбертом. Тесака не трогать ни при каких обстоятельствах. Это ясно?
– Понял, – ответил Крячко и, подталкивая оперов, приказал: – Машину заводим, телефон держим на связи. Я за Тесаком. Как только обнаружу его машину, рвите ко мне. Подберете по пути. Надеюсь, он припарковался не у черта на куличиках.
Стас и опера исчезли. Гуров отполз от края карьера на безопасное расстояние и тоже бросился к машине. Его задача была проще. Место, где Альберт Константинович оставил свою машину, ему было известно. На противоположной стороне карьера взревел двигатель. «Тесак добрался до своей машины, – понял он. – Успеет ли Крячко?» Долго размышлять на эту тему времени не было, Альберт Константинович уже скрылся в темноте, а вскоре зашумел и его двигатель. Гуров выждал пару минут и поехал к Котельникам. Миновать эту дорогу не мог ни Тесак, ни главврач, так как другой в сторону к столице не существовало. На это и был расчет Гурова, когда он отдавал распоряжение Крячко и районным операм следовать за Тесаком.
А вот уверенности в том, что Альберт Константинович из карьера поедет прямиком домой, у него не было. Неизвестно, какие инструкции тот получил от Коли-Тесака. Для начала Лев решил понаблюдать, а решение принять уже по ходу. Когда машина главврача, миновав Котельники, выехала на МКАД, сомнений в том, что он едет в обратном направлении, не осталось. Выждав несколько минут, Гуров начал действовать открыто. Он легко догнал автомобиль Альберта Константиновича, пристроился позади него и посигналил. Реакция главврача позабавила Гурова. Машина дернулась и, вместо того чтобы прижаться к обочине, начала набирать скорость.
Он, видимо, вознамерился уйти от преследования. И тупо мчался вперед. Гуров не отставал. Протиснувшись между двумя легковушками, Альберт Константинович на какое-то время получил преимущество, но совершил, по мнению Гурова, очередную глупость – доехав до Реутова, свернул по кольцу на Носовихинское шоссе. Лев проделал тот же маневр и погнал машину главврача по Реутову, заставляя сворачивать в переулки. Оказавшись на незнакомой дороге, Альберт Константинович быстро запутался. Скорость упала, и Гуров без труда плотно прижал к обочине его машину. Главврач неожиданно резво выбрался с водительского сиденья и предпринял попытку прикинуться простачком:
– Так это вы, Лев Иванович? А я думал, хулиганы. Решил, что меня собираются грабить.
– Хорошая попытка, – усмехнулся Гуров. – Только неправдоподобная. Пришло время поговорить по душам, Альберт Константинович. Или вам так не кажется?
Главврач как-то в одно мгновение сник. Обессиленно привалившись к багажнику своей машины, он тихо спросил:
– Вы все знаете?
– Не имеет значения, – отозвался Гуров, – в ваших интересах самому все выложить. Чистосердечное признание зачтется, это я вам гарантирую.
– Не имеет значения, – отозвался Гуров, – в ваших интересах самому все выложить. Чистосердечное признание зачтется, это я вам гарантирую.
Сообщать Альберту Константиновичу о том, что он понятия не имеет, о чем идет речь, Лев, естественно, не собирался.
– В тюрьму меня повезете? – наивно спросил главврач.
– Пока обойдемся приватной беседой. Вы ведь не станете возражать против беседы в неофициальной обстановке?
– А это точно зачтется?
– Пойдемте-ка в мою машину, там нам будет удобнее. – Гуров подхватил главврача под локоть и увлек в салон своей машины.
Устроившись на заднем сиденье, он вопросительно взглянул на Альберта Константиновича и произнес:
– Можете начинать.
– Про смерть Леночки?
– Для начала про то, как на вас вышел Коля-Тесак, и о вашей ночной встрече.
– Так вы следили за нами? – воскликнул Альберт Константинович и истерически рассмеялся. – Все, мне конец! Эти люди убьют меня. Не успею я воспользоваться вашим «чистосердечным».
– Об этом мы позаботимся, – успокоил его Гуров. – Начинайте рассказывать.
Альберт Константинович в сомнении покачал головой и заговорил:
– Все случилось вопреки моей воле и моим желаниям. Вы должны этому поверить. Раз вы знаете, кто такой Коля-Тесак, значит, можете себе представить и методы их воздействия на людей, подобных мне. Чтобы объяснить, чем они меня зацепили, я вынужден признаться в одном нелицеприятном поступке. Обещайте, что не станете предавать его огласке, а тем более судить меня за давний грех, иначе я ничего не скажу.
Гуров выдержал паузу и заявил:
– Обещать вам я ничего не стану, пока не услышу все, что вы собираетесь сообщить. Если же не хотите облегчить душу, можем проехать сразу в Управление, там и поиграете в «молчанку».
– Вы – жестокий человек, – проскулил Альберт Константинович. – Ладно, слушайте. Несколько лет назад, когда я еще только начинал карьеру главного врача в частной клинике, случилась одна история. На вечеринке по поводу открытия клиники я несколько перебрал и позволил себе вольности с одной медсестричкой, против ее желания. Она оказалась психически нестабильной и покончила с собой. Это в двадцать шесть лет, представляете?
Гурову показалось, что Альберт Константинович ожидает от него сочувствия, а сам едва сдержался, чтобы не съездить по его наглой физиономии, и выдавил из себя:
– Вы считаете, что в возрасте двадцати шести лет девушка должна благосклонно отнестись к насилию?
– Нет, конечно. Но ведь не до такой же степени? – несколько удивленно заметил Альберт Константинович.
– Что было дальше? – поторопил его Лев.
– Мое имя никто не связывал с решением девушки покончить с собой. О том инциденте мало кто знал, скорее догадывались. А вот Коля-Тесак каким-то непостижимым образом пронюхал. Спустя месяц он заявился ко мне в клинику и, выложив подробности того вечера, спросил, не хочу ли я, чтобы в органах узнали, отчего девушка приняла решение покончить с жизнью? Я тогда сильно испугался. Ради того, чтобы эта история не всплыла, был готов на все. Коля-Тесак понял это и сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. Уже потом я начал догадываться, что к смерти девушки он сам приложил руку. Но к тому времени было поздно что-либо менять.
Альберт Константинович замолчал, поглощенный неприятными воспоминаниями, и Гурову снова пришлось поторопить его:
– В чем суть предложения?
– Донорские органы, – еле слышно прошептал Альберт Константинович.
Наступила долгая пауза, в течение которой Гуров приходил в себя от услышанного. Наконец он тряхнул головой и проговорил:
– Незаконная торговля донорскими органами. Я жду подробностей.
– Дело сводилось к следующему: Коля-Тесак вербовал доноров, готовых за символическую плату расстаться с одной почкой. В нашей клинике они числились как наркозависимые пациенты. Там они проходили полное обследование, в определенный день им делали операцию. Потом короткая реабилитация, и домой. Куда уходили органы, я точно не знаю, знаю только, что за кордон.
– И все это под носом у целого коллектива профессионалов? – удивился Лев. – Хотите сказать, что никто из сотрудников не догадывался, чем вы занимаетесь?
– Ничего удивительного. Обследование наркозависимых мы проводим наиболее полно. Об этом я позаботился. Все остальное проходит вне поля зрения сотрудников. Операционный состав приглашали со стороны. Этим занимался Коля-Тесак. Он привозил их в определенный день, вернее, ночь, а после проведения операции они тут же исчезали. Происходило это не так часто. Пять-шесть операций в месяц, не более. А операционная задействовалась и того реже. За ночь группа хирургов успевала провести три-четыре операции, – выкладывал Альберт Константинович.
– И все это вы делали исключительно из страха быть разоблаченным? – не поверил Гуров.
– Если вы о деньгах, то мне платили совершенно незначительную сумму. И не нужно смотреть на меня осуждающе. Думаете, я один такой в Москве? У Коли-Тесака таких главврачей пара дюжин наберется.
– А вот это уже интересно, – протянул Гуров. – Диктуйте имена.
– Да откуда ж мне знать? Коля-Тесак слабоумием не страдает, и люди за ним стоят серьезные. Станут они свою сеть рассекречивать?
– Тогда откуда вам известно, что подобные операции проходят не только в вашей клинике? – задал Гуров резонный вопрос.
– Хирурги из операционной группы, что привозил Коля-Тесак, не столь привержены кодексу молчания. Я присутствовал на операциях, кое-что слышал. Сделать выводы из их болтовни не сложнее, чем детский пазл сложить, – ответил Альберт Константинович.
– С этим разобрались. Теперь перейдем к убийству медсестры, – потребовал Гуров, и Альберт Константинович снова сник.
– Это чистое недоразумение, поверьте, никто не хотел ее убивать, – замямлил он. – И это сделал не я. У меня алиби! Это все Коля-Тесак. Дуболом проклятый!
– Давайте без патетики. Меня интересуют факты. Чем она помешала Коле-Тесаку? И не вздумайте врать, – предупредил Гуров, увидев, как засуетился главврач.
– Тут история произошла, – нехотя ответил Альберт Константинович. – Глупая история. Кто ж знал, во что она выльется?
– Вы собираетесь говорить или до утра будем кашу в ступе толочь? – разозлился Гуров.
Альберт Константинович понял, что увильнуть от ответа не удастся, и начал рассказывать.
– Пару недель назад я решил расслабиться. Выпить коньячку. Домой идти не хотелось. С женой отношения сложились напряженные, вот я и остался в клинике. В ту ночь дежурила Леночка. Я вызвал ее к себе под предлогом обсуждения перспектив повышения по службе. Она пришла не сразу. К тому времени я прилично надрался, ну и не сдержался. Леночка – очень красивая девушка, – проговорил Альберт Константинович и тут же добавил: – Была.
– Вы начали домогаться ее, а она вам отказала, – подсказал Гуров.
– Да, я предложил ей стать моей любовницей. Не на один день и с вытекающими из этого статуса привилегиями. И вы правы, она мне отказала. Памятуя прошлый опыт, я не решился применить физическую силу, однако подумал, что смогу ее заинтересовать, предложив материальные блага. По пьяной лавочке я рассказал ей больше, чем мог себе позволить. – Альберт Константинович в очередной раз замолчал.
– И что же вы ей рассказали? – спросил Гуров, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Я признался ей в том, что получаю деньги от продажи органов. Мне показалось, что ее эта новость возбудила, и начал стараться изо всех сил. В итоге Леночка сбежала, а я вырубился. Наутро, проспавшись, понял, какую глупость совершил.
– И не придумали ничего лучше, чем рассказать о своем промахе Коле-Тесаку, – догадался Гуров.
– Так и было. Коля-Тесак сильно разозлился. Орал на меня так, что уши закладывало. Но потом успокоился и сказал, чтобы я продолжал работать и ни о чем не беспокоился. Он, мол, сам о Леночке позаботится. Разве мог я предположить, что он имеет в виду под словом «позаботиться»? – Лицо Альберта Константиновича скривилось, и он, не сдержавшись, разрыдался.
Лев смотрел на истерику главврача с долей брезгливости и думал: «Каков подонок! Погубил девчонку, а теперь слезы льет. И ведь наверняка не ее оплакивает, а свою загубленную жизнь. Смотреть противно».
– Вы выписали пропуск Тесаку, а сами уехали за город, чтобы обеспечить себе алиби, – проговорил он, когда рыдания несколько ослабли.
– Что вы! Конечно, нет. Я понятия не имел, что замышляет Коля-Тесак. Я думал, он с ней побеседует, предупредит, чтобы держала рот на замке, и этим дело кончится. О том, что произошло, я узнал только тогда, когда профессор Ухтомцев позвонил, – замахал руками Альберт Константинович, и слова его звучали искренне.
– Теперь главный в вашей жизни вопрос, – произнес Гуров. – Выслушайте его внимательно и сорок раз подумайте, прежде чем отвечать. Вы готовы подтвердить свои слова о незаконной торговле органами и участии в этом Коли-Тесака в суде?