Вначале, сославшись на то, что договор охраны заключен не с ним, отвечать ему отказались. Пришлось мне задействовать своих знакомых. Через полчаса мы узнали, что за двое последних суток сигнальная система срабатывала три раза, но приезжавшие дежурные группы ни в квартире, ни возле нее, на лестничной площадке, ни разу никого не застали. Охранники опрашивали соседей. Лишь однажды соседка сказала им, что видела на площадке двух молодых людей.
– Я все больше склоняюсь к тому, что ищут что-то из ваших фамильных ценностей, – поделилась я своими выводами с Черновым. – Нам нужно понять, что именно ищут, раньше, чем неизвестные найдут это.
– Вы знаете, я сам всю ночь раздумывал, что им от меня нужно, – в голосе моего заказчика было столько негодования. – Уверяю вас: никаких семейных драгоценностей и реликвий у нас нет. Семья наша старинная, обеспеченная, но основные деньги в банках и ценных бумагах. Не так давно я узнал, что дореволюционный капитал все эти годы хранился в швейцарском банке. Дед, Роман Ефимович, рассказал об этом отцу, когда тому исполнилось пятьдесят лет. – Меня посвятили в семейную тайну раньше, потому что времена изменились и богатым стало быть не стыдно, – Чернов усмехнулся. – С накопившимися за это время процентами это составило очень хорошую сумму. Из части этих процентов и сложился капитал, на который я начал дело. Но семейные деньги мне дали один-единственный раз. Помню, после окончания института мы с отцом поехали к деду. Тот пригласил меня в кабинет, рассказал о счете в швейцарском банке и пообещал помочь начать дело. Но предупредил, что это будет только однажды, если я прогорю, то помощи больше не будет. Ни старинных реликвий, ни документов ни дед, ни отец мне не передавали. Я даже предположить не могу, что у меня хотят найти.
– А вы уверены, что счет был только один? – задала я вопрос, который давно вертелся на языке.
Чернов растерянно взглянул на меня.
– Вы присутствовали при смерти деда? От чего он умер? Вы попрощались с ним? А как умирал ваш отец? Он успел сказать вам напутственное слово? Как вы вступили в права наследования? – выплеснув на Якова Павловича этот поток вопросов, я замолчала.
А он задумался, а потом принялся вспоминать:
– Я был на стажировке в фирме по производству мебели в Италии, когда получил известие о том, что разбился самолет, на котором отец летел из непальской экспедиции. Мама приехала к нему за неделю до окончания работ, она часто так делала, знакомилась с той страной, где работал отец. Последние несколько дней, пока оформлялись документы на те экспонаты, что они раскапывали, археологи отдыхали, изучали достопримечательности столицы. В основном члены экспедиции уже улетели в Россию, а папа с мамой решили пожить еще недельку, отдохнуть.
Как потом нам объяснили, самолет попал в грозу, загорелись сразу два двигателя, а внизу были горы. Спасателям нечего было собирать…
У Якова задрожал голос. Он помолчал пару минут и все же продолжил:
– Когда я прилетел в Тарасов, дед уже был в коме. На ноги подняли лучших врачей, все-таки Роман Ефимович был одним из немногих тогда в Тарасове членкором Академии наук. Но от инсульта он так и не оправился. Да и годы свое взяли… Своего сына – моего отца – он пережил на три недели.
Так что, сами понимаете, никто никакого напутствия мне не давал. Завещание прочитал швейцарский нотариус, который специально приехал в Тарасов по этому поводу. Он показал мне старинный гербовый документ с длинным списком имен наследников-распорядителей процентами, куда, сверившись со свидетельством о смерти деда и отца, а также свидетельствами об их браках и наших с отцом рождениях, особыми чернилами им была собственноручно сделана запись: «Чернов Яков Павлович». Причем имя отца, так и не вступившего в наследство после пережившего его деда, внесено в документ не было. По этому документу я, в свою очередь, буду должен завещать капиталы из швейцарского банка своему законному первенцу. Являясь распорядителем процентов по вкладу, я обязан передать это право после своей смерти – почему-то это особо подчеркивалось – законному первенцу, воспитанному мною в традициях семьи. В случае развода с женой, если сын не воспитывается мной, он лишается права на деньги с этого счета. Нотариус объяснил, что на все, что заработал я сам, все мои дети имеют равные наследственные права, а на этот счет – только первый законный сын, выросший со мной. И еще, он предупредил, что основной капитал лично я тронуть не могу. В банке хранится какой-то документ, оговаривающий возможность снятия основного капитала, но прочитать его смогу только я, лично прибыв в этот банк.
– И что там написано? – поинтересовалась я.
– Я его еще не прочитал, – ответил Чернов и продолжил, видя мое удивление: – Если я не могу просто так воспользоваться деньгами, зачем мне туда ехать? Как-нибудь, с оказией, буду в Швейцарии, почитаю. Но я сомневаюсь, что будет просто снять эти деньги, ведь после революции и сразу после Отечественной войны наша семья бедствовала. Бабушка рассказывала, как они голодали. Дед был умнейшим человеком. Он обладал энциклопедическими знаниями не только по истории, но и по юриспруденции, экономике (знаете, как он помогал на первых порах становления моей фирмы!). И тем не менее он не воспользовался не только основным капиталом, но и процентами. Думаю, что это было просто невозможно. Так что, скорее всего, и мне там ничего не светит. Чем рваться за журавлем в небе, я предпочитаю иметь синицу в руках, тем более что «синица» у меня надежная, сделанная собственными руками.
Ну что ж, кое-что проясняется. Я невольно упрекнула клиента:
– А вы говорите, что не можете предположить, что у вас ищут. Это вы считаете, что не сможете воспользоваться деньгами на швейцарском счете. А кто-нибудь думает иначе. Наверное, и сам документ представляет определенную ценность. Не говоря уже о его содержании. Его, скорее всего, и искали!
– Но у меня его нет.
Я непонимающе уставилась на клиента.
– Именно в силу его ценности нотариус увез его обратно в Швейцарию, – Чернов сжалился над окончательно запутавшимся детективом и раскрыл тайну: – Он хранится в том же банке.
– Но похитители этого могут не знать!
– А откуда им вообще знать про этот документ? – засомневался Чернов. – Мне самому его показали в силу случайности: о смерти деда, известного востоковеда, сообщили в Интернете. В банке есть соответствующая программа, отслеживающая подобную информацию. Вот нотариус и связался со мной. Ведь о счете дед и отец мне сообщили, но в каком конкретно банке он открыт, я не знал и еще не скоро занялся бы поисками – хватало дел по вступлению в наследство здесь, и собственный бизнес требует постоянного напряжения. Какой-то мифический счет меня мало интересовал.
– Ну а то, что кто-то знает и банк, и пути снятия денег со счета, – такую возможность вы не допускаете? И для этого как раз и нужен тот самый документ.
Чернов ответил не сразу.
– Конечно, в жизни все бывает. Возможно, давным-давно кто-то из прислуги услышал звон… Не зная где он, передал сведения потомкам. Среди них наконец-то нашелся авантюрист, решивший попробовать…
– И что же мы с вами теперь будем делать? – Он вопросительно посмотрел на меня. – Ведь этот кто-то, скорее всего, не успокоится?
– Ждать, – спокойно ответила я. – Этот авантюрист опять выйдет на вас. Только мы уже будем его ждать. Работайте в обычном режиме, ночуйте сегодня дома. Ни о чем не беспокойтесь.
С ролью приманки Яков согласился без возражений. Мы даже прощаться не стали. Просто поставили свои сотовые на особый режим дозвона, когда достаточно нажать любую клавишу и срабатывает введенный номер. У меня таким номером будет телефон Чернова, а у него соответственно мой. Договорившись о связи, мы расстались.
Узнав, что Чернов до обеда будет занят в офисе, и взяв с него страшное обещание, что, если его планы изменятся, он обязательно сообщит мне, я оставила его поработать, а сама решила навестить Дыка. Мой компьютерный помощник что-то задержался с анализом фотографий, которые я отправила ему вчера. Поэтому придется посмотреть, чем он там занимается.
Прошедший профилактику «Ситроен» быстро доставил меня в тихий переулок, где в подвале старого дома обитал мой компьютерный гений.
На звонок в дверь Дык ответил не сразу – пришлось сначала набирать его по сотовому. Поворчав для порядка, приятель запустил меня в свою берлогу.
Я щедро рассчиталась за первый заказ – данные о фирме третьего мужа бывшей жены Чернова, которые хакер переслал мне вчера. Дык остался доволен суммой. И пригласил меня к компьютеру посмотреть на то, что он раскопал, изучая присланные мной снимки.
– Извини, распечатать еще не успел, давай на мониторе посмотришь. – Дык застучал по клавишам и вывел на экран серию фото. Слева были те, которые я переправила ему вчера. Возле некоторых справа были другие, те, что Дык нашел в своих базах данных.
Первой вчера я сфотографировала шумную компанию, из которой с одной из блондинок позже мне пришлось разбираться в туалете. Ее фото нашлось в базе данных МВД: Карасева Инга, неоднократно задерживалась за занятие проституцией.
Определил Дык и ее подружку, такую же профессионалку, и парочку собутыльников – оба тарасовские коммерсанты средней руки. Портретов остальных членов этой компании хакер ни в одной базе данных не нашел.
Зато курившая в туалете девица оказалась начинающей журналисткой – она вела дамскую колонку в «Губернских ведомостях», ее портрет каждый раз публиковался возле заголовка статьи, так что компьютер ее быстро вычислил, как и ее друга, известного тарасовского футболиста, тоже не раз светившегося в фоторепортажах с матчей.
Определился и один из двух неудачников-преследователей Чернова. Гражданин уже побывал за решеткой, поэтому в базе данных его фото было, причем с комментарием о том, что он входил в веденеевскую группировку.
Умница Дык, не поленился и нашел справку об этой группировке. Хотя я и сама эту криминальную организацию помнила, но освежить сведения всегда полезно. И так, что там выдал нам комп?
В начале 90-х в Тарасове делили сферы влияния несколько ОПГ. Главари одних объединились друг с другом, других, кто не захотел идти под кого-то, перестреляли. Георгий Веденеев был одним из тех, кто выстоял среди «своих», но попал под прицел правоохранительных органов. Большинство его подельников сели на тот или иной срок, а сам Веденеев успел скрыться за границу.
– А ты не знаешь, его разыскивает Интерпол? – поинтересовалась я.
– Хочешь получить премию от Интерпола? – пошутил Дык.
Распрощавшись с хакером, я вернулась к магазину Чернова. Припарковавшись на стоянке, из машины выходить не стала, решила сначала осмотреться. Справа стояли две грузовых «Газели», слева – джип самого Чернова и несколько легковушек. Проконсультировавшись по телефону у секретарши Леночки, я выяснила, кому из сотрудников фирмы и магазина они принадлежат.
Места, предназначенные для машин покупателей, то освобождались, то занимались, так что подъезжающим найти, куда припарковаться, было сложно. За полтора часа, что я провела здесь, весь ряд поменялся полностью. Большинство уезжали довольными, видимо, с покупками. «Газели» одна за другой подъезжали к магазину, загружались и отправлялись по адресам. Среди водителей и их пассажиров знакомые лица (из тех, что встретились вчера в кафе) за это время на глаза не попадались.
Мои наблюдения прервал Чернов, который подошел к моему автомобилю и предложил съездить пообедать.
– Я понимаю, что обеденное время давно прошло, – сказал он, – но четыре часа – это еще не ужин. Ни я, ни – уверен! – вы до сих пор, кроме кофе, во рту ничего не держали. Поехали перекусим!
Я с удовольствием согласилась, ведь сегодня в моих планах было наблюдение за окружением клиента. И я все равно последовала бы за его машиной, да и в ресторан за ним пошла бы. А тут можно совместить приятное с полезным. И все же светиться рядом с Черновым детективу Тане Ивановой не следует, поэтому для предосторожности я замаскировалась, переодевшись прямо в машине: натянула черный парик, а вместо куртки достала из сумки красный плащик (возить с собой запасной прикид уже стало привычкой, и на заднем сиденье постоянно стояла сумка со множеством нужных для преображения вещей).
Яков Павлович сначала удивился, но потом понимающее кивнул и ничего не сказал.
Когда я поинтересовалась, почему нужно куда-то ехать, ведь рядом есть неплохое кафе, Чернов сказал, что хочет показать мне свой любимый ресторан.
Ресторан «Прага» был действительно неплохим. Несколько раз мне здесь уже доводилось бывать, так что с его кухней и фирменными блюдами я была знакома, поэтому изучение меню много времени не заняло. Оказалось, что вкусы у нас довольно схожи, и блюда мы выбрали одинаковые – или это клиент хотел ко мне подлизаться?
За обедом Чернов пытался вникнуть в технологию детективного расследования. Мне даже пришлось поинтересоваться, не задумал ли он сменить сферу своей деятельности. Яков Павлович юмор понял и попросился в стажеры. В общем, обед прошел в теплой дружеской обстановке. Чернов даже пытался сказать что-то про то, что он давно уже так приятно не проводил время, и поинтересоваться моими планами на вечер. Пришлось очень вежливо объяснить ему, что не в моих правилах завязывать личные отношения с заказчиком – это сильно сказывается на ходе расследования и мешает делу.
Яков Павлович явно огорчился, но настаивать не стал. Я не раз была в подобных ситуациях, когда заказчики начинали уделять мне повышенное внимание. Их можно понять. Как правило, клиенты мои – люди денежные, отказы от женщин получать не привыкшие, а тут такая красотка, да еще и с экзотической профессией. Как упустить возможность похвастаться потом в кругу друзей: «А вот была у меня блондинка-детектив!..» Такие поползновения я пресекала на корню. Не потому, что совершенно не нуждалась в мужском внимании. Просто, занимаясь расследованием, я на нем полностью сосредоточивалась – ни сил, ни эмоций на любовь не оставалось. Просто же секс меня совершенно не прельщает. Как-то по молодости выдала одному из претендентов на мое тело фразу: «Я могу принадлежать только любимому мужчине».
И только потом поняла, насколько хороша эта отмазка, остужающе действующая на претендентов, рассчитывающих на мою благосклонность.
Я вовсе не синий чулок, но и не романтическая барышня, ожидающая своего принца. Более того, при необходимости я умело пользуюсь всем тем, чем одарила меня природа. И даже получаю удовольствие от общения с противоположным полом. Но не более того.
То ли к сожалению, то ли к счастью, я не стремлюсь к тому, чтобы выйти замуж, свить свое гнездышко «под крылом» сильного мужчины. Я сама обеспечиваю себе средства к существованию (и нужно признать, неплохо это делаю). И партнера я выбираю сама. К счастью или к сожалению, но пока я не встретила того, с кем захотелось бы пройти по жизни рядом. Несколько раз появлялись мужчины, претендовавшие на место не только в моей кровати, но и в жизни. Однако они тут же принимались меня перевоспитывать, пытались заставить если не заняться домашним хозяйством, то хотя бы поменять профессию. Глупые, они не понимали, что это буду уже не я. Как правило, расставались мы друзьями – я умею убеждать мужчин в том, что это они меня бросают, а не я их. С кем-то уже приходилось сталкиваться в процессе того или иного расследования, обращаться за помощью, и никто еще ни разу мне не отказал, ведь нас связывают только приятные воспоминания.
Чернов, по-видимому, понял, что не является героем моего романа, и своего общества больше не навязывал. Молча отвез меня на стоянку возле магазина, помог выйти из машины, попросил держать в курсе расследования и распрощался.
Все хорошее когда-нибудь кончается. Закончилась и передышка, подаренная мне Черновым в виде обеда, я приступила к нудному занятию – слежке за магазином и офисом заказчика.
Оглядывая в очередной раз дворик перед зданием, я увидела замаскированную камеру наружного наблюдения, внимательно оглядевшись вокруг, нашла еще одну и вспомнила, что Чернов говорил о том, что во время ограбления они были отключены. Интересно, а в другое время они работали, и где сохранялись записи? Мне уже приходилось сталкиваться с бутафорскими камерами. В лучшем случае сигнал подается на монитор к охраннику. Но не будем загадывать. Прогресс постепенно добирается и до таких глухих провинций, как Тарасов. В помещениях самых крутых фирм у нас уже устанавливают видеонаблюдение. А вот на улицах камер пока немного. Да и записи с этих камер не всегда сохраняют – дорогое это дело: двадцать четыре часа записывать все, что происходит вокруг, да еще и хранить эти данные на электронных носителях.
Но будем надеяться, что в этот раз мне повезет.
Оказалось, что Чернов и здесь держит руку на пульсе времени.
Позвонив секретарше Леночке, я расспросила ее о записывающей аппаратуре. Девушка подтвердила, что ведется наблюдение за территорией, окружающей магазин.
Я поинтересовалась, можно ли найти кадры за тот день, когда к ней приходила дама, так настойчиво расспрашивавшая о личной жизни Чернова. Леночка обещала узнать и уже через несколько минут перезвонила, сообщив приятное известие: записи сохранились, я могу их посмотреть.
Я бегом направилась в офис Чернова. Леночка ждала меня на лестнице и проводила в помещение, где охранник наблюдал за мониторами, на которые транслировались изображения с камер наблюдения. По просьбе Лены нас пустили за один из компьютеров и показали, как открыть файлы с информацией за прошлую неделю.
Вместе с секретаршей мы быстро нашли изображение интересующей нас дамы. Качество записи оставляло желать лучшего, но даже при этом можно было узнать ту, о ком я уже не раз слышала и от соседки, и от сотрудниц Чернова.