Я прикинула: если ехать по Новороссийской, то уже через пятнадцать минут можно пересечь границу города и попасть на развилку, с которой два пути по прекрасно ухоженной федеральной трассе – либо в соседнюю область, либо к морским курортам. М-да, похоже, утекли тридцать «лимонов» «Буренушки», как молочные реки, в неведомые дали…
– По иронии судьбы, оптовый рынок «Буренушка» известен тем, что в числе его руководителей значатся бывшие сотрудники силовых структур, имеющие немалый опыт в обеспечении охраны важных объектов! – добавил ехидный Митяй напоследок. – Дмитрий Козлевич и Антон Баранов специально для «Новостей дня»!
Я подумала, что кое-чьи дни на нашем телевидении уже сочтены. По-хорошему, мне надо было позвонить на студию и устроить небольшой воспитательный нагоняй замещающему меня шеф-редактору, но сил для этого похвального деяния я в себе не нашла.
– Завтра! – подумала я вслух и выключила телевизор.
Разбудила меня Ирка.
Сначала она просто барабанила в дверь – не очень громко, но бойко и неутомимо, как дрессированный заяц. Под эти ритмичные звуки я еще могла бы подремать, но наличие у моей подруги некоторой доли деликатности и отсутствие электрического звонка недолго ограничивали музыкальный талант исполнительницы. Вскоре к ритмичному стуку добавились глухие притопы, перемежающиеся гулкими ударами: моя энергичная подруга начала всё сильнее пинать бронированную дверь. Полифония стала богаче, дополнилась Иркиным сопрано, и, наконец, мощным крещендо с зубодробительной вибрацией прозвучал угрожающий металлический лязг: это моя изобретательная подружка сильно толкнула плохо закрепленную на стене металлическую лестницу, ведущую на чердак.
Некоторое время я слушала этот концерт, тихо радуясь, что на нашей лестничной площадке всего лишь две квартиры, и в соседней живет одинокая старушка с конкретным бзиком. Она прерывает свое затворничество только для того, чтобы поругаться с жильцами, которые надолго оставляют открытыми двери подъезда и собственных квартир, иные проблемы мироздания ее не волнуют. Бабуля дико боится мух и абсолютно уверена, что они могут проникнуть в ее жилище из других квартир, используя как транспортные коридоры вентиляцию и даже канализацию. Как будто в природе бывают мухи-амфибии.
Однако было ясно, что Ирка (гораздо более настойчивая и крупная, чем среднестатистическая муха) не угомонится, пока не проникнет в мою квартиру.
Я неохотно вылезла из постели и побрела в прихожую.
– Фу-у-у! – шумно выдохнула подруга. – Я уж было подумала, что ты померла!
– Нет еще, – с некоторым сожалением ответила я, закрывая за собой дверь ванной комнаты.
Зеркало над умывальником послушно отразило нечеловеческий лик монгольской панды, не сильно изменившийся со вчерашнего дня. Разве что цветовая гамма синяков стала заметно богаче, дополнившись приятными глазу любителей живой природы нежно-зелеными и светло-желтыми тонами.
«Но ведь сегодня ты различаешь оттенки цвета – значит, твое зрение улучшилось!» – подбодрил меня внутренний голос.
– Буду оптимисткой, – кисло согласилась я.
– Будь, – одобрила Ирка, поправив на своем лице непроглядно темные очки вроде моих собственных.
– А ты-то чего в окулярах? – я слегка напряглась. – В насмешку или из солидарности?
– По необходимости! – подружка приспустила очки и продемонстрировала подбитый глаз. – Не поверишь – это я сама себя обручем приложила!
– Не поверю, – охотно согласилась я.
Ирка регулярно крутит тяжелый металлический обруч, формируя талию, которая благодаря этому вполне заметна. Но это как же надо было извернуться, чтобы подставить под крутящийся обруч лицо?!
– Зря ты мне не веришь. – Ирка снова подняла очки, спрятав за ними свой фингал. – Обруч стоял у стены, я нагнулась, потянулась за гантелями, толкнула обруч снизу, а он ударил меня сверху… Вот так-то, а еще говорят, будто спорт полезен для здоровья и красоты! Все, хорош болтать, садись кушать!
Она уже накрыла стол к завтраку на одну персону, в роли которой был бы идеален обжора Робин Бобин Барабек, съевший сорок человек, и корову, и быка, да еще и мясника… Или великан Гаргантюа… Или сама Ирка до недавнего времени, пока она надумала бороться с избыточным весом и начала безжалостно истязать себя физкультурой и диетами.
– Это все мне?! – ужаснулась я.
– Ешь! – грозно хмурясь, потребовала подруга. – Выздоравливающие нуждаются в полноценном питании!
Спорить с ней я не могла – мы с Иришкой находимся в разных весовых категориях. Поэтому я послушно съела кашу, поковыряла омлет, надкусила сосиску и затосковала, вспомнив как в детстве меня вот так же безжалостно закармливала родная мамочка. Тогда я украдкой перекладывала овсянку в кошачью миску, бульон выливала в раковину, а котлеты выбрасывала в форточку, на кого бог пошлет – не зря под нашим окошком днем и ночью тусили собачки и котики… На мое счастье, мамуле никогда не хватало терпения наблюдать за тем, как я уныло ковыряюсь в тарелках.
– Ирусик, ты не поможешь мне? Надо бы уже включить все телефоны, – попросила я.
Это была простая, но действенная уловка. Ирка вышла из кухни, и я с проворством, которое дается только незабываемым опытом, перенаправила остатки своего завтрака в помойное ведро.
– Включила! – крикнула подруга.
И это тут же подтвердил телефонный звонок.
Ирка принесла мне трубку, я посмотрела на входящий номер и не сдержала вздоха. Звонили с работы. Так я и знала, что поболеть не дадут!
– Лена! – В трубке истерично вибрировал звучный голос ведущей программы «Третий глаз» Настасьи Кругловой. – Заклинаю тебя, не делай этого! Не надо, ради всех святых!!!
– Ради них – не буду, – согласилась я.
Настасью переспорить – все равно что вампира завалить: подвиг, в принципе, возможный, но требующий большой и дорогостоящей подготовки. Ну, там, загодя натесать вязанку-другую осиновых колышков, переплавить на пули фамильное серебро… Круглова уже лет двадцать специализируется на теме экстрасенсорики и за это время сама стала почти мифологическим существом.
– Обещаешь? – Настасья немного прибрала децибелы.
– Клянусь третьим глазом Шивы, шестью руками Будды и всеми прорехами своей собственной ауры!
Ирка сделала большие-пребольшие глаза и уметнулась обратно в гостиную.
– Слава Космосу! – вздохнула Круглова.
Я терпеливо ждала.
– Понимаешь, мне сон приснился! – уже почти спокойно объяснила коллега. – Как будто у меня в прихожей, сильно мешая циркуляции позитивной энергии Ци, стоит большая деревянная скамья в виде фигуры кота, а на нее наброшено покрывало из маленьких кусочков меха.
Голос Настасьи зазвучал со стереоэффектом. Я поняла, что любопытная Ирка включила громкую связь, и переместилась в комнату, поближе к аппарату.
– Я, разумеется, посмотрела сонник…
– Разумеется, – поддакнула я.
Кто бы сомневался! С просмотра сонников и гороскопов Настасья начинает каждый свой рабочий день. Ее инфернальные вести – это у нас в редакции как утренняя политинформация!
– И что ты думаешь?
– Я думаю, что она редкая дура! – шепотом сказала мне Ирка, которую вообще-то никто ни о чем не спрашивал.
– Полагаю, случай с котовидной лавочкой описан в анналах мистической истории? – предположила я.
– Естественно! – Подтвердила Настасья. – И у кого? У самого Нострадамуса!
– Ну-ка, ну-ка, – пробормотала я.
– То есть у него почти так, как у меня.
Настя кашлянула и перешла к громкой читке с листа.
– «Видеть кота в мантии из мышиных шкурок – символ того, что события 2008 года повлекут расплату, которая свершится в 2011 году». А «видеть чучела котов – предвестие официальной расправы над теми, кто верит в высшие или потусторонние силы».
– И что это означает, по-твоему? – мне и вправду стало интересно.
– Как – что означает?! Все совершенно ясно! В две тысячи восьмом году я сделала программу с гадалкой Лютецией, и она до сих пор не заплатила за тот эфирный выход. А ты перед уходом в отпуск велела нашей бухгалтерии поднять списки всех должников и принять соответствующие меры. Лютеция чья клиентка? Моя! Расправа грядет над кем? Над теми, кто верит в потусторонние силы!
Настасья вздохнула и закончила:
– Не увольняй меня, пожалуйста!
– Хм…
Я немного подумала, позволив себе хоть несколько секунд порадоваться тайной мечте. Уволить ненормальную Настасью, взять на освободившуюся ставку толкового журналиста… Хотя где же его взять – толкового?
Я вспомнила, что собиралась намылить холки целой группе бестолковых товарищей: своему заму Андрею, милой девочке Люсе и гламурным подонкам Козлевичу и Баранову. И, торопясь отделаться от Насти, сказала:
– Я предлагаю другую, более жизнерадостную трактовку этого предсказания Нострадамуса. Давай думать, что обещанная в текущем году расплата за события трехлетней давности – это всего лишь запоздалая оплата гадалкой Лютецией своей финансовой задолженности, ок?
Настасья вздохнула и закончила:
– Не увольняй меня, пожалуйста!
– Хм…
Я немного подумала, позволив себе хоть несколько секунд порадоваться тайной мечте. Уволить ненормальную Настасью, взять на освободившуюся ставку толкового журналиста… Хотя где же его взять – толкового?
Я вспомнила, что собиралась намылить холки целой группе бестолковых товарищей: своему заму Андрею, милой девочке Люсе и гламурным подонкам Козлевичу и Баранову. И, торопясь отделаться от Насти, сказала:
– Я предлагаю другую, более жизнерадостную трактовку этого предсказания Нострадамуса. Давай думать, что обещанная в текущем году расплата за события трехлетней давности – это всего лишь запоздалая оплата гадалкой Лютецией своей финансовой задолженности, ок?
– А как насчет расправы? – задумалась Настя.
– Сейчас организуем, но пока не тебе, – пообещала я. – Ты передай-ка трубочку Андрюше Курскому, пожалуйста.
Я потратила на вдохновенный начальственный нагоняй две-три минуты, и не напрасно: это заметно взбодрило не только подчиненных, но и меня саму.
– Работа тебе на пользу! – одобрила Ирка, заметив, как я оживилась и разрумянилась.
– В гомеопатических дозах! – поправила я и зевнула.
– Все, все, спи, отдыхай!
Подружка заботливо взбила диванные подушки, на цыпочках отступила в коридор и уже оттуда собщила:
– Кстати, о телефонных беседах: я вчера звонила твоим в Киев, у них все нормально.
– Надеюсь, ты их не сильно напугала?
– Вроде нет. Правда, я сказала, что ты сейчас почти ничего не видишь, но это их не очень шокировало. Масяня, наоборот, даже обрадовался.
– Как это? – я слегка обиделась.
– Он закричал: «Ура, теперь мы наконец-то купим собачку, она будет нашу слепую мамочку водить!» – и побежал разбивать копилку. – Ирка хихикнула и плотно прикрыла дверь.
– Очень мило, – пробормотала я, заворачиваясь в плед.
Тему покупки собачки мой восьмилетний ребенок поднимает с завидным постоянством, однако я старательно ухожу от положительного ответа, потому как понимаю: мужским клятвам верить нельзя. Исправно выгуливать песика по утрам и вечерам сын и муж будут дня два-три, не больше, а затем четвероногий любимец взгромоздится на мою шею вдобавок к уже восседающим там двуногим!
– Нет, собачку мы Коле покупать не станем, – прошептала я.
«Тем более что киевские родственники, похоже, уже купили ему подарок – еще одну копилку», – заметил внутренний голос.
У моего ребенка сложный характер. Функционально он очень напоминает мобильную, компактную и высокоэффективную фабрику по производству мусора – в хорошем расположении духа и противопехотную мину – в плохом. При этом больше всего на свете мой мальчик любит сочинять правила, составлять инструкции, проводить инвентаризации и систематизировать все то, что в принципе поддается исчислению. Он на все емкости с припасами в кухне приклеил ярлычки: «соль», «сахар», «мука» и так далее. Даже на шестнадцатилитровой бутыли кулера красуется рукотворная наклейка: «вода питьевая», как будто это не самоочевидно!
Вот и с копилками, которых у Масяни целых три, та же самая история: на каждую прилеплена бумажечка с указанием номинала подходящих монет.
Основная и главная копилка имеет весьма впечатляющий вид небольшого, с коробку для обуви, банкомата. Это очень занятная и притом совсем не бестолковая электронная игрушка! К ней прилагается специальная пластиковая карточка, с помощью которой проводятся нужные операции: запрос остатка на счете, снятие суммы, пополнение вклада.
Мы с мужем подарили эту мечту начинающего банкира сынишке на пятилетие, и уже три года умная машинка исправно принимает и выдает денежные вклады в виде монет номиналом пять и десять рублей. Можно и мельче, но тогда емкость внутри банкомата заполняется слишком быстро, а меня не приводит в восторг необходимость слишком часто ходить в настоящий банк с мешком мелочи, чтобы поменять ее на купюры. Для них, кстати, в игрушечном банкомате есть свое отделение, запирающееся на ключик – тот самый, который заботливый сынишка оставил бедной больной мамочке «на черный день».
Масина копилка номер два – это жестяная коробка в виде домика, в крыше которого имеется прорезь. В нее проходят только рубли и «двушки», зато крыша держится на элементарной защелке, так что эту копилку сынишка использует фактически как стационарный кошелек – постоянный источник мелких денег на карманные расходы.
А медные монеты наш ребенок без всякого пиитета ссыпает в литровую банку с завинчивающейся крышкой – это его третья копилка. Признаюсь, я с легким ужасом ожидаю, когда она наполнится до краев. Что мы будем делать с неликвидной кучей медной мелочи, просто не представляю!
«Теоретически ее можно использовать в свадебных ритуалах, для традиционного осыпания деньгами жениха и невесты – на счастье», – сонно посоветовал внутренний голос.
– Только не вместе с банкой, – согласилась я.
И уснула.
– В какой палате стационара лежат пациентки пластического хирурга? – спросил Петруччо в регистратуре на первом этаже.
– В третьей, – ответили ему.
Список пациентов стационарного отделения висел на двери. В прямоугольник с цифрой 3 была вписана всего одна простая и легко запоминающаяся фамилия: Иванова.
Сквозь стеклянную дверь было видно, что за стойкой под табличкой «Пост дежурной медсестры» никого нет. Петруччо снял с шеи мамин подарок – цепочку с крестиком, вошел в отделение, терпеливо дождался возвращения дежурной, вежливо поздоровался и сказал:
– Я племянник Ивановой, которую положили в третью палату. Вы не подскажете, кто там лежал вчера-позавчера? Тетя нашла в кровати чью-то золотую цепочку и попросила меня вернуть ее владелице.
– Странно, белье же перестилали…
– А она под матрас завалилась, – Петруччо хитро улыбнулся. – Тетя потому и нашла, что сама туда же сережки прятала!
Он выразительно покосился на украшающую стойку дежурной табличку: «За ценные вещи и деньги, не сданные в камеру хранения, администрация клиники ответственности не несет!»
Дежурная проследила направление его взгляда, смущенно кашлянула и даже не предложила оставить «найденную» цепочку ей на безответственное хранение.
Бумажку с адресами и телефонами предшественниц пациентки Ивановой Петруччо бережно спрятал в бумажник вместе с маминой цепочкой.
В больничном парке в вечерний час было пусто и тихо. Петруччо сел на лавочку, вынул из кармана мобильник, набрал сначала один номер, потом другой. «Абонент заблокирован или временно недоступен» – дважды сообщил ему равнодушный голос компьютера.
Петруччо еще раз посмотрел на бумажку, мысленно привязывая записанные на ней адреса к карте города. Затем взглянул на часы: не поздно ли для визита? Подумав, решил, что поздно: в такой час мало кто станет доверительно беседовать с незнакомцем.
Умный юноша не намеревался умножать и отягощать маленький невинный обман, с помощью которого он узнал у дежурной медсестры адреса и телефоны пациенток. Первоначальный план его был простым и ничуть не противоречил Уголовному кодексу. Шарить по карманам и тайно проникать в чужие жилища Петруччо не собирался. Всегда ведь можно попытаться договориться по-хорошему! Утро, которое заведомо мудренее вечера, представлялось лучшим временем для проведения переговоров.
Петруччо вновь повесил на шею полезный мамулин подарок, поймал такси и поехал домой.
Бульон для борща и кое-что из необходимых продуктов запасливая Ирка привезла с собой. Хозяйственность любимой подруги она ценила невысоко – по пятибалльной шкале на три с большим минусом.
Вообще-то, не было сомнений, что какая-нибудь замшелая баночка с остатками томата в Ленкином холодильнике непременно найдется, но готовить из такой дряни добрая хозяйка Ирина Максимова считала ниже своего достоинства. Поэтому она принесла роскошные помидоры, любовно выращенные в собственной теплице.
Бульон закипел. Повариха бросила в него картошку, капусту, свеклу, убавила огонь под кастрюлькой и переключила внимание на сковородку, где уже шкворчал в масле мелко нарезанный лук. На разделочной доске дожидались своей очереди горка шинкованной морковки и два сочных лоснящихся помидора.
Ирка взяла один из них, взвесила в руке, понюхала и самодовольно улыбнулась. Великолепный синьор помидор радовал все органы чувств одновременно. В этот момент послышался негромкий стук: кто-то деликатно побарабанил в дверь.
Опасаясь, что эти звуки разбудят спящую подругу, Ирка стыдливо прикрыла подбитый глаз темными очками, прошла в прихожую и открыла дверь, даже не спросив, кто там.
– Здравствуйте, Елена Ивановна! – вежливо сказал молодой человек, похожий на Петрушку из кукольного театра – носатый и рыжий, но симпатичный и веселый.
Ирина Иннокентьевна, которую за сорок лет жизни еще никто ни разу не называл Еленой Ивановной, удивленно открыла глаза и приподняла брови, хотя выразительный миманс, к несчастью, полностью скрыли огромные темные очки.