– Здорово, что ты такой остроумный.
– О! Вот и Мелисса!
Робер вскочил и замахал рукой – к нам спешила стройная девушка с длинными и гладкими рыжими волосами. В джинсах, белых кроссовках, в коричневой замшевой курточке и пестрой футболке. Девушка улыбалась.
– Мелисса, это мой друг Ален. Садись, мы уже все, можно сказать, обсудили. – Робер обнял Мелиссу и поцеловал в губы, потом усадил поближе к себе.
У этой девушки были необыкновенные глаза – совершенно прозрачные и чистейшего зеленого цвета.
– Привет, Ален! Много о вас слышала. Лучший друг Робера. О-ла-ла!
«Лучший друг Робера» – это было сказано с каким-то особенным выражением, и веселая, приветливая Мелисса сразу же мне понравилась. Я улыбнулся и мельком подумал: интересно, что же Робер говорил обо мне своей новой приятельнице?
– Я о вас тоже много слышал, – сказал я, и ее зеленые глаза заблестели.
– Ах, в самом деле? – Она шаловливо взлохматила Роберу волосы. – Интересно, и что же ты рассказываешь про меня? Надеюсь, только хорошее, mon petit professeur?
– Конечно, малышка, – ответил Робер. – Ничего другого я и не мог бы. – «Маленького профессора» он безмятежно пропустил мимо ушей и подмигнул мне. Лицо Робера говорило без слов: ну что, я слишком много обещал? Сенсация или, скажешь, нет?
Я улыбнулся.
– Моя миленькая, надеюсь, ты не обиделась, что я сегодня утром вдруг умчался сломя голову? – Робер игриво потянулся к руке Мелиссы и сплел ее пальцы со своими. – Иначе нельзя было. У этого молодого человека, понимаешь ли, проблемы.
– О! Как жаль. Надеюсь, ничего серьезного?
– В общем, ничего, – сказал я.
– Мелочи жизни, – добавил Робер.
Мелисса с удивлением посмотрела на меня, потом на Робера.
– Вчера вечером Алена оставила с носом женщина, с которой он разок поцеловался. И вот он считает, что это самый тяжелый удар судьбы за всю его жизнь, – с самодовольной ухмылкой пояснил Робер и театральным жестом воздел руки. – И к сожалению, к сожалению… ему известно только ее имя. Мелани. А ты знаешь кого-нибудь по имени Мелани?
– Ну конечно! – Мелисса засмеялась. – Моя преподавательница музыки, виолончелистка, ее зовут Мелани. Мелани Бертран. Да только наверняка это не она. У нее седые волосы, и целые дни она пилит на виолончели как одержимая. Маленький тощий бесенок с громадной виолончелью. А когда я фальшиво играю, ужасно сердито смотрит – вот так… – Мелисса наморщила хорошенький лобик и прищурила глаза. – «Мадемуазель Мелисса, вы должны заниматься, заниматься и заниматься, – передразнила она старческий ворчливый голос. – Иначе из вас не выйдет толку».
Мы засмеялись.
– Нет, – сказал я, – эта Мелани не та, которую я ищу. Упаси бог.
– Мой друг вбил себе в голову, что должен разыскать ту девушку. Я его отговариваю. Человек может найти более дельное применение своему времени. – Он положил руку на колено Мелиссы и улыбнулся с видом человека, который умеет с толком распорядиться своим временем.
– Все равно я буду ее искать, – улыбнулся я с видом человека, который в этих вещах разбирается лучше. – В любом случае, спасибо тебе, что пришел. – Я поднялся и достал кошелек.
– Ох, его невозможно наставить на верный путь. Вот это я в нем как раз и ценю, – сказал Робер. – Нет-нет, уж позволь мне… – Он отстранил мою руку с бумажником. – А все-таки, Ален, если серьезно: не горячись. Ты же можешь спокойно выждать какое-то время. Сейчас у тебя стресс, хорошо ли это? Она знает, где находится твой кинотеатр, так что, если ты для нее хоть что-то значишь, она сама объявится. Верно? – Он обернулся к Мелиссе, ожидая подтверждения своих слов.
– Необязательно, – сказала девушка. И сразу показалась мне еще симпатичней. Опершись подбородком на руку, она кокетливо взглянула на меня. Переливающиеся зеленые глаза и рыжие, разделенные прямым пробором волосы, закрывавшие виски, узкое личико – она походила на русалку или нимфу ручья. – В общем, по-моему, все это очень романтично. – Она мечтательно вздохнула. – Не сдавайтесь, Ален. Ищите ее.
16
Двадцать фамилий. Ровно двадцать фамилий и ни одного имени. Я стоял перед зелеными воротами на улице Бургонь и внимательно изучал гравированные латунные таблички возле звонков.
«Задача гораздо сложнее, чем ты думаешь», – сказал Робер. Но тогда он даже не представлял себе, о чем шла речь. И никто не представлял.
А теперь-то стало ясно, что мой друг, о том не ведая, попал в точку, и в этом была некая ирония судьбы. Задача действительно оказалась гораздо сложнее, чем все мы думали, а лучше сказать, она оказалась настоящей головоломкой.
Но в тот четверг, ранним вечером, когда я смущенно и в то же время преисполнившись решимости и известного оптимизма смотрел на таблички с фамилиями жильцов, тепло заходящего солнца еще не покинуло узкую улицу, а я еще не потерял надежды. Ладно, подумал я, дело, разумеется, предстоит непростое, однако оно не превышает пределов возможного.
Я решил действовать планомерно. Квартира Мелани расположена на одном из верхних этажей той части дома, которая в глубине двора, тут сомнений нет, вот и начнем с верхнего ряда фамилий. Что же здесь за фамилии? Можно заметить, что довольно часто имя и фамилия хорошо сочетаются друг с другом, как бы составляют единство. Я стал произносить фамилии, вслушиваясь в их звучание:
– Бонне, Руссо, Мартен, Шевалье, Леблан, Пеннек, Дювалье, Дюпон, Леду, Бошан, Мирабель…
Мирабель? Мелани Мирабель. Очень неплохое сочетание.
Но сначала надо позвонить в какую-нибудь квартиру и под каким-нибудь предлогом попросить открыть ворота.
Сказано – сделано: я нажал кнопку в нижнем ряду, где были звонки квартир, расположенных на первом этаже и, вероятно, в той части дома, которая смотрела на улицу. Подождал. Ответа не было. Я уже поднял руку, чтобы позвонить куда-нибудь еще, как в переговорном устройстве что-то щелкнуло.
– Алло! – Дребезжащий голосок, принадлежащий, наверное, дряхлой старушке. – Алло?!
Я набрал побольше воздуха и решил говорить быстро, но в то же время равнодушным тоном, как будто я один из посыльных UPS, тех самых, что вечно паркуют свои машины где придется, да еще оставляют невыключенными мигающие задние огни.
– Это доставка. У меня тут пакет для Мирабель. Вы не могли бы открыть ворота?
– Алло?! – раздался тот же голос, но теперь он звучал визгливо. – Ничего не слышу.
– Да! Алло! – Я заговорил громче. – Мадам, извините, у меня тут пакет для…
– Алло? Димитрий, это ты? Димитрий! Опять ключи забыл? Ах ты, шалунишка!
Чуть ли не уткнувшись носом в домофон, я заорал:
– Это не Димитрий! Это поч-таль-он! Будьте любезны, мадам, откройте дверь!
Раздался короткий вскрик, в домофоне что-то подозрительно затрещало.
– Ради бога! Умоляю вас, не кричите! Как вы меня напугали… Я, между прочим, не глухая!
И тишина. Наконец последовал настороженный вопрос:
– Вам нужен Димитрий?
– Нет! – крикнул я во весь голос. – У меня…
– Димитрия нет! – пронзительно взвизгнула старуха.
Хотелось бы знать, подумал я со злостью, что за птица этот паршивец по имени Димитрий? Разыгрывалась сцена из плохого триллера про шпионов. Димитрий мне уже порядком осточертел.
– Вот и хорошо, – сказал я, стараясь успокоиться. – Мне не нужен Димитрий.
– Алло?! – крикнула она опять. – Молодой человек, потрудитесь говорить внятно, я ни слова не понимаю. Димитрий будет позже. Слышите? Приходите позже!
Старуха глухая или чокнутая. Или и то и другое. Я решил изменить тактику, к черту подробности. И заговорил отрывисто и громко:
– У меня почта для Мирабель. Пожалуйста, откройте, мадам. Я принес посылку.
Мадам молчала, как будто обдумывая мои слова, – мне почудилось, что я реально слышу, как грузно ворочаются ее мысли.
– Исабель? – крикнула она. – Исабель тоже нет.
У меня вырвался смешок. Куда я попал? В сумасшедший дом? И спросил наобум:
– А Мелани? Мелани здесь? Мелани в этом доме живет? Мелани вы знаете?
– Мелани? – крикнула старуха. – Здесь нет никакой Мелани! – И пробормотала еще что-то, неразборчиво, но очень сердито. – Все время какие-то незнакомые люди звонят в мою дверь и все спрашивают, все называют какие-то имена. А я же недавно сюда переехала с улицы Варенн. Никакой Мелани тут нет. Я ничего не знаю! – Ее голос опять стал визгливым, чуть ли не истеричным. – Кто вы такой?!
– Ален Боннар, – громко сказал я. – Откройте ворота!
– Еще чего! Убирайтесь!
В домофоне щелкнуло, и настала мертвая тишина. Ну, подумал я, будем надеяться, не напугал старушку до смерти. А то будет лежать в прихожей до возвращения шалунишки Димитрия, который и обнаружит тело.
Я со вздохом нажал звонок другой квартиры, должно быть расположенной в бельэтаже. Фамилия жильцов – Розне.
Я со вздохом нажал звонок другой квартиры, должно быть расположенной в бельэтаже. Фамилия жильцов – Розне.
Тут дело пошло веселей. Всего через секунду мне ответил мужской голос:
– М-да? – Мужчина гнусавил, но говорил в общем нормально.
Я перевел дух и сказал спокойно и четко:
– У меня тут посылка для Мирабель. Вас не затруднит открыть входные ворота?
– Входи, чего там…
И в следующий момент ворота с тихим жужжанием открылись.
На лестнице в дальнем флигеле дома было прохладно, темно и пахло персиком. Должно быть, совсем недавно здесь убирали. Я увидел лифт, но он, кажется, не действовал. Я стал быстро подниматься по истертым ступенькам на верхний этаж, с которого решил начать разведку. Время – восемнадцать двадцать пять. Сердце сильно забилось. Я позвонил в квартиру Мирабель.
За дверью послышались легкие шаги. Потом раздался женский голос:
– Звонок был. Откроешь?
И топот в прихожей. Кто-то с трудом отворил тяжелую деревянную дверь. Белокурая девчушка с «конским хвостом» с любопытством уставилась на меня. Малышке было лет пять.
– Ты – дяденька с лимонадом? – спросила она.
Я покачал головой:
– Нет. Скажи, пожалуйста, мама дома?
Возможно ли? Неужели Мелани скрыла от меня, что у нее есть дочь?!
– Мари! Кто там пришел?
– Дядя, – правдиво ответила девочка.
Где-то в глубине квартиры раздались шаги, и в прихожую вышла женщина в пестром одеянии, придерживая на голове темно-синий тюрбан из махрового полотенца.
Увидев меня, она улыбнулась:
– Итак? – Она ждала объяснений.
Если бы я с первой попытки сорвал банк, это было бы слишком невероятной удачей.
– Добрый вечер, мадам. Прошу прощения, что нарушил ваш покой. Я думал, здесь живет женщина по имени Мелани… Она работает в антикварном магазине, – добавил я растерянно.
Мадам Мирабель смотрела приветливо, однако, выслушав меня, покачала головой. Кажется, я показался ей симпатичным.
– Увы. Здесь живем мы – мой муж, Мари и я. А как фамилия дамы, которая вам нужна? Может быть, вы перепутали этаж?
Я развел руками:
– В этом-то и загвоздка. Я не знаю фамилии.
– О!
– Ей лет двадцать пять, самое большее двадцать восемь, у нее темно-русые волосы и карие глаза, ходит в красном плаще. – Я не терял надежды.
Мадам Мирабель с сожалением покачала головой, Мари стояла, прижавшись к ней.
– Мама, это загадка?
– Тише, я потом тебе объясню. – Мадам Мирабель погладила дочку по волосам и снова обернулась ко мне. – Боюсь, я мало чем смогу вам помочь. Мы в этот дом переехали недавно. Молодая женщина в красном плаще? Нет, ни разу не видела. Но ведь это еще ничего не значит! А не спросить ли вам мадам Бонне? Она живет на первом этаже и видит гораздо больше жильцов, чем мы тут, на последнем. Когда-то она была консьержкой.
– Да-да, спасибо. – Я был безутешен.
– Очень, очень жаль, правда. – Мадам Мирабель опять сочувственно покачала головой. – К нам сейчас должны прийти, а то я предложила бы вам кофе.
Я поблагодарил и побрел прочь. На другой стороне площадки была еще одна дверь.
– Там живут мсье Пеннек с женой, – сказала мадам Мирабель. – Он сочинитель рекламных текстов, угрюмый брюзга. Ужасно возмущался, когда мы праздновали день рождения Мари и пригласили знакомых детей. Да вы-то ведь наверняка не его жену разыскиваете. – Закрывая дверь, она состроила забавную гримаску. – Оба они такие противные!
На третьем этаже, у Лебланов, дверь не открыли. Но за ней я услышал какое-то царапанье, потом мяуканье. Тогда я опять позвонил, понастойчивей. Я вдруг твердо уверовал, что окно на третьем этаже, в котором в тот вечер загорелся свет, – окно именно этой квартиры. Подождав с минуту, я позвонил третий раз, как я решил – последний.
Рывком распахнулась другая дверь – та, что была за моей спиной. Я удивленно обернулся и оказался лицом к лицу с маленьким японцем, глазки которого свирепо сверкали за толстыми стеклами очков.
– Ну и долго вы собираетесь трезвонить, мсье? Видите же, что никого там нет!
Я схватил фортуну за волосы.
– Я ищу молодую женщину – темно-русые волосы, зовут Мелани, вы не знаете, она здесь живет? Мелани… Леблан? – Я поднял руку к двери, возле которой стоял, и от этого японец почему-то пришел в дикую ярость.
– Мадемуазель Леблан нет дома, – проскрежетал он. – Можете звонить, пока не поседеете. По вечерам ее никогда не бывает дома. Она возвращается поздно ночью. И каждый раз хлопает дверью так, что я просыпаюсь!
В запертой квартире истошно вопила кошка, маленький японец бранился на чем свет стоит, ни дать ни взять взъерошенный воробей, – я не удержался от улыбки. Уж не поселилась ли за этой дверью мисс Холли Голайтли?[27]
– Сочувствую. А вы не знаете, как имя мадемуазель Леблан? Случайно, не Мелани?
– Понятия не имею, – буркнул японец. – А вам что за дело? Кто-то ее разыскивает?
– Только я.
– Вы ее бойфренд?
– Можно сказать, да.
Он яростно фыркнул:
– Не питайте надежд! Подолгу она ни с кем не встречается. Она из тех дамочек, которые несут мужчинам гибель!
– Что вы говорите… – Я, мягко говоря, опешил. – А откуда это известно?
– Мне мсье Бошан говорил. Хозяин, у которого я снимаю квартиру.
Подойдя к двери японца, я бросил взгляд на табличку:
– То есть вы – не мсье Бошан?
Японец посмотрел на меня, точно на сумасшедшего:
– Какой же я Бошан? Я Таши Накамура. – Он приосанился, выпрямился и все равно едва доходил мне до плеча. – С Пьером Бошаном мы раньше работали в «Глобал электроникс».
– Раньше работали? – Я решительно ничего не мог понять.
Японец кивнул:
– Пока эта маленькая брюнетка, пока эта ведьма не сделала его настоящим психом. Если хотите знать мое мнение – у нее слишком большой нос, ну да я не о том. В общем, Бошан на два года уехал в Мичиган работать, а мне сдал свою квартиру. Когда она порвала с Бошаном, он был просто не в состоянии жить здесь, на одной лестничной площадке с ней. Не вынес.
– Ах, вот оно что…
Мне было жаль беднягу Бошана, но еще больше было жаль самого себя. Нос у Мелани совершенно нормальный. Кстати, азиаты считают, что у всех людей белой расы слишком большие носы, и между собой называют европейцев носачами, ах, да вообще все в мире относительно, в том числе и представления о величине носа… Все это так, но женщина, которую я искал, определенно не брюнетка.
На всякий случай я спросил:
– А вы не заметили, она носит красный плащ?
– Я всегда вижу мадемуазель Леблан в черных тонах.
Я разочарованно вздохнул:
– Ну, в таком случае ее, наверное, зовут не Мелани. Не знаете?
Японец призадумался.
– Не знаю. Или… погодите-ка, постойте! Однажды мне пришлось получать посылку вместо нее, и на пакете было написано… написано…
– Что?!
– Люсиль или Лоранс, а может, Линда – как-то на «эл», не сомневайтесь! – Таши Накамура решительно помахал пальцем.
– Да… этого я и опасался. – А ведь еще недавно я был готов поклясться, что в ту ночь свет в окне загорелся и через минуту опять погас именно на третьем этаже. Выходит, я ошибся.
Мсье Накамура кивнул мне и собрался закрыть дверь.
– Мсье Накамура!
Он вздохнул.
– Может быть, вы знаете какую-нибудь женщину по имени Мелани здесь, в этом крыле дома?
Он так прищурился, глядя на меня, что черный зрачок почти пропал.
– Скажите-ка, мсье, а что, собственно, происходит? На что вам сдалась эта Мелани? По-моему, вы проявляете назойливость.
Я стоически улыбнулся.
– Нет, – сказал он наконец. – Да если бы и жила тут такая… Мне-то что? Женщинами не интересуюсь.
С этими словами он захлопнул дверь, разговор был закончен.
На втором этаже у Дюпонов никого не оказалось дома, и я позвонил в другую дверь – в квартиру Монтабонов.
Пришлось немного подождать, потом дверь осторожно приоткрылась. На пороге стоял представительный пожилой господин в светло-сером костюме. Белые колечки волос вились вокруг загорелой и усеянной темными старческими пятнышками лысины. Вероятно, в лучшие времена у него была пышная шевелюра. Несмотря на вечерний час и довольно сумрачное освещение на лестнице, он вышел в темных солнечных очках. Поправив их, – я заметил, что его жилистая рука усеяна веснушками, – он стоял и молчал. Должно быть, ждал, что я заговорю первым.
– Мсье Монтабон? – неуверенно спросил я.
– Это я. Что вам угодно?
Я сразу понял, что напрасно позвонил в эту дверь. Но все-таки задал свой вопрос.
Мсье Монтабон оказался человеком в высшей степени учтивым. Он предложил мне войти, заметив, что не в его правилах разговаривать с людьми на лестнице. Жил он один, любил музыку Равеля, Пуленка и Дебюсси, увлекался шахматами. В молодости он долгое время служил послом в Аргентине и Чили, но пятнадцать лет назад оставил дипломатическое поприще. Каждый день к нему приходит помощница, она наводит порядок, стирает, готовит обед и ходит за покупками.