– В Ростове он, – неожиданно вырвалось у хозяйки квартиры, – поначалу в Чечне жил. Ну, а когда там все началось, с трудом вернулся. Только вы, ребята, никому… Пожалуйста, – она вдруг испуганно прижала ладонь ко рту: – Ничего он натворить не мог. Свалили на него дружки всю вину, и будь здоров.
– Ты ей веришь? – спросила Ольга Полынцева, когда они сели в машину, оставленную в соседнем дворе.
– Нет, конечно.
– Может, он недавно вернулся?
– Если и вернулся, то только не из Ростова, а из Чечни, – выезжая со двора, ответил Полынь.
Свернув в сторону дома, откуда они только что вышли, Полынь замедлил скорость, ища взглядом машину отдела оперативно-технического наблюдения. Наконец, завидев неприметный «жигуленок», в котором со скучающим видом сидели двое мужчин, мигнул фарами. Тот, что был за рулем, кивнул и показал большой палец.
– Прослушка работает, – облегченно вздохнул он, и машина вновь набрала ход.
* * *Открыв глаза, Крот долго ничего не мог понять. Сначала он попытался встать и с удивлением обнаружил, что руки за спиной крепко связаны. Искусанное комарами лицо, изрезанные о траву ноги и живот страшно чесались, а сам он, оказывается, лежал, накрытый покрывалом. На бледно-голубом небе горели несколько звезд. Одна сторона горизонта, подернутая розовыми облаками, светилась каким-то странным неоновым светом.
«Что это, утро или вечер?» – с ужасом подумал он после того, как в памяти частично восстановились события, предшествующие его нынешнему положению и состоянию.
Легкий, прохладный ветерок неожиданно донес вместе с дымом женские и мужские голоса. Кто-то совсем рядом негромко говорил.
«Что за шуточки?» – Его вдруг охватила злость. Он хорошо помнил, что в течение часа с исступлением кувыркался с Наташкой в палатке. Потом опять пили… Стоп! Перед глазами всплыло перекошенное от страха лицо Розы. Он волочит ее к палатке… Потом… Что было потом?
– Олеся! – не своим голосом прохрипел он. – Наташка! Роза! Где вы? Что за дела?!
– Ожил, подонок! – послышался голос Олеси. До слуха донесся характерный при ходьбе шелест травы. – Убил Наташку дружок твой! А ты, русская свинья, мусульманку обесчестил!
Крот не поверил своим ушам. Похмелье как рукой сняло. Хлынувший в кровь адреналин помог легко сесть и оглядеться.
Он находился на половине пути между палатками и столиком, рядом с которым горел костер. От него в его сторону направлялась Олеся в сопровождении какого-то человека. Слева на примятой траве валялся изодранный топик, который был на Розе, и разорванные трусики. Его обдало жаром.
– …Откуда я могла знать? С виду – приличные парни, – расслышал он причитания Олеси. При этом она всхлипывала.
– Что ты натворила! – донесся до него голос с заметным кавказским акцентом. – Что я скажу отцу Розы, когда вернусь? Извини, Сабир, не углядел, как ее русский насиловал, да?
Последнюю фразу мужчина произнес, уже остановившись рядом с Кротом.
– Что? Что все это значит? – глядя снизу вверх то на Олесю, у которой почему-то под глазом образовался синяк, а переносица распухла, то на незнакомого средних лет кавказца, простонал он. – Развяжите! Я что, заложник?
– Ты маньяк, – спокойно ответил мужчина и ударом ноги в лицо снова опрокинул его на спину.
– У-у! – взвыл, немея от страха, диггер и, перевернувшись на бок, подтянул к животу колени.
– Аюп, не надо, – умоляюще почти закричала Олеся. – Давай лучше милицию вызовем!
– Какой такой милиция?! – вскричал человек, которого назвали Аюпом. – Кровь, конечно, уже не смоет позор с семьи Розы, но я хоть как-то оправдаюсь перед ее родственниками.
Затаив дыхание, Крот слушал разговор. От ужаса у него онемел даже язык. Он догадался – его хотят убить. Наверняка Чипа уже убили. Неожиданно из глаз брызнули искры, а в вывернутых суставах захрустело. Вскрикнув от боли, Крот почувствовал, что его поднимают за связанные руки.
Оказавшись в горизонтальном положении, он съежился. Из глаз по щекам катились слезы. Всего колотило.
Аюп грубо толкнул его в спину в направлении костра. Стало заметно светлее. Значит, он проспал половину дня и ночь. Надо же! Как такое могло случиться? Что на него нашло?
Во рту пересохло. Страшно хотелось пить. Мысли ворочались, словно огромные камни, вызывая головную боль.
У костра, закутавшись в одеяло, сидела Роза. Она не сменила своего положения, даже когда Крота вновь толкнули в спину, и он, полетев на землю, задел ее бедром. Лицо похожей на изваяние девушки было покрыто ссадинами и синяками. В спутавшихся волосах – сухая трава. Не сводя взгляда с едва тлеющего костра, она походила на сумасшедшую.
Рухнув на колени, Крот увидел и Чипа.
Он сидел, прислоненный спиной к дереву, глядя куда-то вдаль широко открытыми глазами, и беззвучно шевелил губами. Подбородок, грудь, живот и ноги были в засохшей крови.
– Пойдем, покажу, что твой дружок наделал. – Кавказец словно тисками схватил Крота за шею и повел к палатке.
Обнаженная Наташа лежала, неестественно откинув голову назад. Надувной матрац был спущен и залит кровью. Все тело девушки было в страшных порезах.
От запаха крови и чего-то еще, непонятного, но вызывающего леденящий ужас, Крот рухнул на колени, и его стошнило.
Аюп, схватив его за волосы, ткнул лицом в зловонные остатки непереваренной пищи.
– Собака!
Потом находившегося на грани сумасшествия диггера кавказец отвел к Чипу и, усадив рядом, вернулся к костру, у которого устроились женщины.
– Ты что, совсем с катушек слетел? Зачем? – едва ворочая языком, шептал Крот. – За это пожизненное дадут…
– Не знаю, что на меня нашло, – медленно, растягивая слова и глотая окончания, прохрипел Чип. – Я ничего не помню. Пусть скорее убьют, только бы ментов не вызвали. Я не перенесу…
– Что ты мелешь?! – Крот, ошарашенный желанием друга, вдруг почувствовал, что под ним образовывается горячая лужа. – Я за Розу максимум пять-семь лет получу. Ты понимаешь? Я жить хочу.
– Что, не знаешь, что с такими в зоне делают?
– Дурак, – торопливо заговорил Крот, – жизнь одна. Пойми!
– Заткнись! – неожиданно оборвал его Чип. – Мне кажется, это подстава. Они уже час обсуждают вопрос, как с нами поступить. То ли убить, а потом трупы спрятать, то ли сообщить ментам.
– А откуда этот Аюп взялся? – едва слышно спросил Крот.
– Не знаю, – Чип украдкой посмотрел в сторону костра. – Скорее всего, это родственник Олеси. Наверное, она сначала ему позвонила.
– Олеся, – скрипнув зубами, зло прошипел Крот. – Сука!
– Да не мог я! Не мог, – Чип с силой несколько раз ударился затылком о ствол дерева.
– Э, русский, – обратив внимание на шум, окликнул Аюп, – почему тихо сидеть не хочешь?
– Да пошел ты! – вскричал Чип. – Давай, убивай нас быстрее!
– Я еще вас мучить буду! – усмехнулся кавказец.
– Почему «нас»? Ты что за меня решаешь? – потеряв над собой контроль, Крот схватил зубами плечо Чипа. Во рту уже появился привкус крови, а его друг молчал.
– Смотри, – Аюп показал Олесе в сторону диггеров, – маленький совсем зверь. Кушать захотел, человека кусает. Он, кстати, тебе нос сломал, – неожиданно, словно только увидел опухшую переносицу и синяки, с состраданием заметил кавказец.
В его руках появился нож.
– Иди, убей его.
– Нет! – взвыл Крот. С невероятным проворством перевернувшись на живот, он встал на колени и пополз к костру.
– Оставь его, – неожиданно вступилась за несчастного Олеся. – Подумаешь, грохнули никому не нужную шлюху. А Роза, – она перевела взгляд на чеченку, – переживет. Не смертельно. Вам нужны люди, а эти парни, как видишь, то, что надо, – настоящие отморозки.
Услышав это, Крот застыл. Сидевший у дерева Чип перестал трястись, ловя каждое слово.
– Тем более, есть улики, – продолжала она, – которые можно в любой момент представить.
– Какие? – Аюп с интересом, как показалось Кроту, посмотрел в его сторону.
– Я… мы все будем делать, как вы скажете, – затряс головой Крот.
– Когда я поняла, что ничем не смогу помочь Розе, то стала снимать все на видео, – не обращая внимания на заверения Крота, пояснила Олеся. – В это время послышались крики из палатки. Ее я тоже со стороны сняла и спряталась. Потом он вышел, – она взглядом показала на Чипа, – с ножом. Я очень боялась, но продолжала фиксировать все, что он делает.
– А что он делал? – спросил Аюп.
– Он искал меня! – воскликнула Олеся, удивившись вопросу. – Звал, ругался. Потом уронил нож и улегся на покрывало спать. Нож я аккуратно положила в пакет и позвонила тебе. Все.
– Тогда мы еще снимем, как они прячут труп, – неожиданно принял решение Аюп. – Звони Питону. Пусть едет.
Глава 6
В район, где жила внучка военного инженера, Дрон, Шаман и Джин приехали на такси. Иса остался в гостинице. Пройдя тихими и безлюдными переулками, разделились. Шаман и Джин неторопливо направились по улице, обходя дом Мальцевой вокруг. Дрон, внимательно изучив окрестности и не заметив ничего подозрительного, вошел в подъезд.
В район, где жила внучка военного инженера, Дрон, Шаман и Джин приехали на такси. Иса остался в гостинице. Пройдя тихими и безлюдными переулками, разделились. Шаман и Джин неторопливо направились по улице, обходя дом Мальцевой вокруг. Дрон, внимательно изучив окрестности и не заметив ничего подозрительного, вошел в подъезд.
– Зачем вы снова пришли? – донеслось из-за двери, едва Василий надавил на кнопку звонка. – То, что вас выпустили на свободу, не убедит меня в отсутствии корысти или злого умысла по отношению ко мне. Здесь все возможно за деньги.
Дрон догадался, что женщина увидела его через окно.
– Варвара Петровна, впустите, пожалуйста, – Дрон говорил спокойным, ровным голосом уверенного в себе человека. – Я объясню вам все, и вы поймете, что, если откажете нам в помощи, случится беда. В России, если, конечно, она вам не безразлична, погибнут сотни людей.
После небольшой паузы щелкнул замок, и дверь открылась.
– Проходите, – женщина не выглядела напуганной.
Дрон оказался в той же комнате, где их с Вахидом задержали. Он даже уселся на тот же стул.
– Варвара Петровна, – дождавшись, когда женщина расположится напротив, заговорил Василий. – В годы Второй мировой войны, вернее, в самом ее начале, когда немцы один за другим занимали наши города, Сталин отдал приказ подготовить особо значимые объекты столицы к подрыву.
– Это когда правительство и он сам должны были бежать в Куйбышев? – уточнила хозяйка квартиры.
– Чуть раньше, – вздохнул Дрон. – Но не это важно. Здесь вопрос в том, что минирование производилось в строжайшем секрете, по теории, разработанной вашим дедом. После того, как все было закончено, люди, занимавшиеся этим вопросом, исчезли. Документов никаких нет.
– Людей расстреляли? – всплеснула женщина руками. – Варварская страна.
– Возможно, взяв расписку о неразглашении, просто отправили на разные фронты, где они и погибли. Ведь было только начало войны. Я – сотрудник одного из специальных подразделений департамента по борьбе с терроризмом. Нам известно, что определенная категория людей хочет найти центральный пункт управления и совершить теракт.
– Господи, – женщина, до этого сидевшая с каменным лицом и, как показалось Дрону, слушавшая его вполуха, прижала к груди ладони. – Неужели… Ах, да, как я сразу не догадалась! Турция… Чечня! Это чеченские террористы?!
– Да.
Она встала, подошла к старинному секретеру, достала листок бумаги и что-то стала на нем писать.
– Значит, это были не люди из Русского музея? – то ли спросила, то ли просто утвердившись в своем мнении, произнесла вслух, продолжая писать. – А вы говорите, говорите! – На мгновение оторвавшись от своего занятия, она строго посмотрела на Василия.
Не зная, что можно еще добавить к сказанному, Дрон начал нести ахинею про долг, душу русского человека и даже извинился за Советскую власть, лишившую род Мальцевых возможности проживания на своей исторической Родине.
Наконец женщина закончила, взяла лист, исписанный убористым почерком, и вернулась к столу.
Дрон хотел спросить, что это, однако женщина приложила палец к губам, и он все понял.
«В доме установили маленькие микрофоны. Кто эти люди, я не знаю, но они не русские и не турки, хотя представились сотрудниками департамента безопасности. Я хорошо говорю по-русски и турецки. У всех был странный акцент. Документы я сегодня вечером положу в мусорное ведро, которое вывалю в контейнер рядом с моим домом в 20.00. Извините за причиненные неудобства. Листок оставьте здесь».
По мере того, как Дрон пробегал взглядом строчки, до него доходило, что они облажались. Кроме того, что его «речь» сейчас прослушали люди Камаля, в чем он нисколько не сомневался, Иса, после возвращения их из следственного изолятора, обмолвился о том, что за время их отсутствия ломался телефон, установленный в номере, но служанка заменила трубку, и инцидент был исчерпан.
«Отключили сами, потом дали горничной трубку с жучком, – с тоской подумал он. – Ведь есть неписаное правило в гостиничных номерах в первую очередь не вести разговоры, касающиеся выполняемых задач. Родимов, если вернемся, порвет нас на части».
Сунув руку в карман, он нажал на кнопку генератора шумов и помех. Лучше поздно, чем никогда. В то же время Дрон не исключал, что, кроме «жучков», в доме Мальцевой есть и камера скрытого наблюдения.
Пока он размышлял над создавшимся положением, Мальцева не молчала. Она говорила, что документами никакими не располагает и знать не знает о работе своего деда. Если же кто-то из русских еще раз появится у ее порога, она незамедлительно сообщит в полицию. Ко всему страну, которая выдворила ее предков, она ненавидит и презирает ее народ.
– Зря вы так Россию ругаете, – возразил Дрон на последнюю реплику. – Она теперь другая.
– Вы – потомки тех, кто расстреливал царя и его семью, топил на баржах священников, уничтожал тысячами офицеров, евреев, миллионы людей, которые были хоть чуть-чуть выше и умнее быдла, взявшего в руки купленное на немецкие деньги оружие и власть…
Пока она говорила, он на другой стороне листка написал две строчки:
«Возможно, в доме, кроме „жучков“, видеокамеры. Отдайте сейчас!»
Прочитав, Мальцева побледнела и непроизвольно бросила по сторонам взгляд.
«Не делайте этого!» – хотел было сказать Дрон, но, вовремя спохватившись, промолчал.
– Пойдемте, я провожу вас, – вздохнула женщина изменившимся вдруг голосом.
Дрон поднялся со стула. Мальцева подошла к старинному шкафу, запертому на ключ, который торчал из замочной скважины, и, дважды повернув его, открыла дверцы. Достав с полки средних размеров нечто, напоминающее портфель, она бережно перенесла его на стол и извлекла из него картонную папку.
Дрон быстро спрятал ее под рубашкой на животе. Затем хозяйка квартиры проводила гостя до дверей.
– А здесь нет другого выхода?
Она с сожалением вздохнула и развела руками.
Василий выглянул в глазок, одновременно доставая трубку сотового:
– Джин, у меня, возможно, проблемы, – он посмотрел на Мальцеву и вздохнул: – Встречайте.
Дождавшись, когда Джин ответит «понял», он развернулся к женщине и положил на невысокую круглую подставку для вазы пачку стодолларовых купюр. Заранее зная, что, несмотря на бедственное положение, потомок русских эмигрантов откажется принять десять тысяч долларов, выделенных на этот случай Родимовым, Дрон поцеловал ей руку и, не дав опомниться, выскользнул в дверь.
Окинув взглядом улицу через вытянутое и узкое окно лестничной площадки, он заметил стоявшего у дорожки, ведущей от тротуара к дому, Шамана. Джина видно не было, но он был где-то поблизости. Возможно, даже в подъезде. Раз нет ни от одного, ни от другого никаких сигналов, значит, все спокойно. Он продолжил спуск по неширокой лестнице. Однако, едва миновал площадку второго этажа, как одна из трех расположенных здесь дверей распахнулась. Не теряя времени даром на то, чтобы обернуться и узнать, кто это, он сначала перепрыгнул несколько ступеней, а потом сиганул через перила на следующий пролет. И вовремя. Вниз, по лестнице, не решаясь повторить его трюк, устремились двое амбалов, один из которых явно был русский.
Не желая испытывать судьбу, Дрон бросился дальше.
Через несколько секунд он уже выскочил из подъезда, в котором так и не встретил Джина, и едва не сшиб с ног Шамана, идущего навстречу.
– За мной погоня, – негромко сказал Дрон. – На втором этаже в квартире сидели! У бабки прослушка. Мы попали!
– Где Вахид? – спросил Шаман. – Он пошел за тобой.
– Черт! – Дрон ошалело уставился на чеченца.
В это время двери распахнулись, и в них появились преследователи. Не сговариваясь, спецназовцы шагнули им навстречу. Дрон встретил бегущего первым громилу ударом кулака в грудь и ногой в пах. Второго приложил Шаман, как минимум в двух местах сломав челюсть. Пока «клиент» Дрона, согнувшись и схватившись двумя руками за причинное место, пытался втянуть в себя воздух, капитан двинул ему локтем в основание черепа. Охнув, мужчина упал. Шаман в это время схватил за руку второго нападавшего, который словно прилип спиною к дверям, дернул на себя, и, сделав шаг в сторону, провел обыкновенный бросок через бедро с таким расчетом, чтобы громила рухнул на ступеньку крыльца позвоночником. Дрон в это время уже доставал из наплечной кобуры не подававшего признаков жизни парня «Комбат-85», а через секунду вновь вбежал в подъезд. Прислушался. Было тихо. Пройдя до площадки первого этажа, посмотрел наверх. Больше никто не спускался. Шаман проворно по очереди втащил обоих мужчин под лестницу. В правой руке товарища Дрон увидел ПМ.
– Это не полиция, и вообще, люди, не имеющие никакого отношения к турецким силовикам, – громким шепотом проговорил Дрон, медленно поднимаясь обратно. – А Джин, по всей видимости, уже у них…
Остановившись у дверей, они прислушались. Внутри квартиры было тихо.