– Дыба, Кривой, – не оборачиваясь, окликнул он помощников, – давайте этих попробуйте уговорить. Наверняка в Москву на заработки приехали.
«Газель» плавно притормозила неподалеку от кандидатов в рабы.
Зевая и потягиваясь, Дыба с Кривым вышли из машины и не спеша направились к клиентам.
Заметив это, те заволновались, наверняка приняв солидно одетых мужчин за милиционеров или представителей миграционной службы. Один даже попытался, схватив свой баул, ретироваться, но его в два прыжка догнал Дыба:
– Ты чего, мужик, за ментов нас принял?
– А кто вы? – с легким акцентом испуганно спросил тот.
– У нас на фирме аврал, – принялся пояснять Кривой. – Шеф приказал к утру еще одну бригаду толковых парней собрать. Вы что, поезд ждете?
– На Душанбе, – ответил тот, что был помоложе, – но билетов нет.
– Так ведь в Таджикистан не с этого вокзала поезда ходят, – удивился Дыба.
– Знаем, – ответил второй. – На Казанском нас менты достали. Тут спокойнее.
– Значит, заработали бабки, и домой? – разочарованно проговорил Дыба.
– Какой такой бабки?! – неожиданно вскипел тот, что был постарше. – Стройка два месяца работал. В три раза меньше платил.
– Пятьдесят долларов в день устроит? – неожиданно предложил Кривой. – Причем условия такие, деньги каждый вечер. Не заплатили, сразу можете ехать.
– Врешь, – прищурился лысый, – документ заберешь, что тогда?
– У-у, – протянул Дыба, – да вас тут совсем замордовали. Не беспокойся, твой паспорт даже смотреть не буду. На словах фамилию скажешь для денежной ведомости, и все.
– А что делать надо?
– Кабеля связи, которые провисли или слетели с креплений, на место ставить, – соврал Кривой.
– Это подвал, что ли? – уточнил лысый.
– И в переходах, и в метро, – подтвердил тот.
С минуту поговорив на своем языке, таджики все-таки взялись за свои сумки.
* * *Сидя у себя в кабинете в учебном центре и обдумывая задачи, Антон пришел к выводу, что после возвращения из командировки Дрона и офицеров-чеченцев работы меньше не будет. Хотя он очень надеялся, что немного разгрузит подчиненных.
Несколько дней наблюдения за Квадратом дали поразительные результаты. В круг его знакомых входил лидер этнической преступной группы Хайрулло – выпущенный по амнистии командир небольшого бандформирования. Неожиданно «всплыл» некий Абдул Тахре, из Саудовской Аравии, проживающий в спальном районе столицы и не имеющий в России никаких дел. Настораживало его появление в Москве спустя трое суток после попытки «Анаконды» уничтожить в Турции Сарсура Махуля.
Линев попытался «выбить» у своего ведомства хотя бы еще один экипаж из отдела оперативно-технического наблюдения, но ему отказали. ФСБ само задыхалось от нехватки людей. До сих пор сказывались перестроечные реформы и гонения девяностых. Ко всему, резко ухудшилась обстановка в столице. Как нарочно, активизировали свою деятельность экстремистские группировки. У мечетей разбрасывались листовки, зафиксировано два взрыва, обошедшихся по чистой случайности без жертв, предотвращено несколько терактов на транспорте. Утроилось количество избиений и убийств на межнациональной почве. В ФСБ не сомневались, что для разжигания конфликта ваххабиты используют скинхедов и другие группировки фашистской направленности, щедро выплачивая их главарям круглые суммы в долларах, идущих из тех же мусульманских стран, чьим студентам проламывают черепа парни со славянской внешностью и бритыми затылками. Рядовым членам таких группировок наверняка было невдомек, что, избивая иностранцев под лозунги «Россия для русских», они больше приносят пользы истинным врагам собственной страны. Еще большим ударом было то, что после трех суток наблюдения за квартирой, где проживала мать Дыбелова, не принесших никаких результатов, контрразведчики забрали людей и оттуда. Теперь практически круглосуточно Лавр на своей чудо-машине торчал в соседнем дворе, держа на контроле установленные Полынью «жучки».
Пока Антон размышлял над создавшимся положением, его кабинет заполнялся спецназовцами. Несмотря на напряженность обстановки, в соответствии с планом боевой подготовки, не задействованные в оперативных мероприятиях офицеры, а ими оказались только люди Джина, вернувшиеся из Стамбула, да прибывший за спецтехникой Банкет, сдавали зачет по рукопашному бою и стрельбе из пистолета.
– Вам ночь на отдых, – хмурясь, вздохнул Антон. – Положение очень серьезное…
– Не оправдывайся, командир, – Джин ободряюще улыбнулся. – Мы это еще в Турции поняли.
– Я читал ваши рапорта, – кивнул Антон. – Молодцы.
– Работа как работа, – пожал плечами Дрон. – Токарь точит гайки, тракторист пашет, а мы убиваем, пытаем, калечим.
Антон усмехнулся, но промолчал.
– На завтра какие задачи? – не выдержал Иса.
– Вы попытаетесь войти в контакт с Квадратом. Он чеченец. Дрон присоединяется к Шаху, Полынцеву, Туманову и Банкетову, которые ведут наблюдение за Абдул Тахре и непосредственно Квадратом. Я на пару с Линевым действую по своему плану. Данила предложил опросить стариков, живущих в домах, которые должны были быть заминированы в первую очередь. Возможно, кто-то что-то и видел.
– Меньшикова завтра выписывают, – как бы невзначай намекнул Дрон.
– Кстати, – спохватился Антон, – а с чем он лежал?
– В командировке малярию подхватил, – пояснил Банкет.
– Непростительно, командир, – начал было Дрон, однако Антон отмахнулся:
– Ты мне дошутишься, – но Филиппов и сам понимал, что допустил оплошность. Он обязан знать все о каждом своем подчиненном. Меньшикова положили в Бурденко сразу после возвращения из Афганистана. Закрутившись, Антон даже не поинтересовался, с каким диагнозом. Вообще, этому старшему лейтенанту не везло. На занятиях пару месяцев назад при преодолении препятствия под названием «скала», вертикальной стены высотою с пятиэтажный дом с закрепленными на ней специально привезенными из Пятигорска кусками горных пород сорвался, сильно расшибся и почти месяц провалялся в том же госпитале. Меньшикова даже собирались вывести из состава группы, но диагноз перелома голени не подтвердился, и он остался служить дальше. Сейчас опять – подозрение на довольно серьезное заболевание. Подумав о малярии, неожиданно вспомнил о Банкете.
– Ты «Комара» получил?
– Да, – подтвердил тот, – уже лежит в машине. Дальность прослушивания речевых сообщений, даже если сильный посторонний шум, до пятидесяти метров.
– Это что-то новенькое, – Антон удивленно хмыкнул. – Старыми и с двадцати ничего не разобрать.
– Ученых стали лучше финансировать, – пошутил Банкет. – Ну что, по коням?
* * *К пяти часам утра Дыба и Кривой под руководством Питона набрали девять человек. В салоне микроавтобуса, несмотря на открытые форточки, стоял устойчивый запах перегара и немытых тел. Половина контингента состояла из бомжей. Пятеро мужчин, в основном приехавшие из стран ближнего зарубежья на заработки гастарбайтеры, стали бросать подозрительные взгляды на сидевших у выхода Дыбу и Кривого.
Наконец, о чем-то посовещавшись на родном языке, двое таджиков, которых подобрали первыми, подхватили свои сумки и стали пробираться к выходу.
– Командир, – обратился лысый к Дыбе, – мы передумаль. Останови машину, да.
– Сядь на место, чурка, – озверевший за ночь Дыба некоторое время ждал, когда стоявший перед ним таджик выполнит команду.
Но тот упорно не хотел возвращаться на свое место.
– У, сука! – не размахиваясь, Дыба двинул его кулаком.
Потолок был низким, и лысый стоял согнувшись, поэтому кулак попал не в лицо, а по темени. Таджик полетел на спину, свалив стоявшего позади своего напарника.
– Что случилось? – обернулся на шум Питон.
– Бунт на корабле, – морщась от боли, Дыба зажал больную руку под мышку.
– Все, уже едем работать! – так, чтобы было слышно во всем салоне, сказал Питон.
Вскоре машина остановилась прямо у люка. Крышка была снята. Чуть в стороне стояли диггеры. Рядом с ними Рамзан Балсултанов. Рослый широкоплечий чеченец, он выполнял у Гафура самые разные поручения. Рамзан также прошел подготовку в лагерях Афганистана и был готов отдать жизнь в борьбе с неверными.
– Выходим по одному, – скомандовал вышедший из машины Питон, – и спускаемся в этот люк.
Бросив по сторонам настороженный взгляд, он вопросительно посмотрел на Рамзана.
– Все чисто, – догадавшись, чего от него хочет шеф, по-чеченски ответил Рамзан и показал Питону портативную радиостанцию, которую держал в руке: – На всякий случай я выставил в округе наших людей.
Питон одобряюще кивнул и вновь развернулся к машине:
– Живее, собаки!
На этот раз, заранее зная, что некоторые «работяги» попросту не смогут спуститься, не переломав себе ноги, к стоявшей по другую сторону люка «Ниве» привязали веревочную лестницу.
Первый работник в буквальном смысле слова вывалился из дверей «Газели». Это был неопределенного возраста бомж, заросший до самых глаз густой бородой и с руками, покрытыми струпьями.
– Помогите ему, – скомандовал Дыбе и Кривому Питон.
Брезгливо морщась, парни безропотно схватили мужчину под руки и спустили ногами в люк.
– Хватайся за лестницу и вперед! – процедил сквозь зубы Кривой.
– Не… Не могу, – прохрипел тот.
В тот же момент Дыба двинул ему в ухо и взвыл от боли. По-видимому, он сломал руку о голову таджика.
Тем не менее бомж, неуклюже перебирая руками, стал спускаться.
В это время случилось непредвиденное. Двое молдаван, которые уже догадались, что дело нечистое и, возможно, они уже никогда не поднимутся наверх, выскочив из дверей, набросились один на Кривого, второй шагнул к Питону.
Чеченец не успел ничего понять, как в голове словно что-то лопнуло. Когда он пришел в себя, то увидел лежащего на земле молдаванина, который его ударил, а рядом присевшего на корточки Рамзана. В руке он держал пистолет с навернутым на ствол глушителем. Обидчик неестественно быстро сучил ногами. Из микроавтобуса тем временем с невероятной быстротой вылетали люди и, стараясь не смотреть в сторону Питона, ныряли в колодец.
– Ты что, его убил? – поднимаясь и едва ворочая языком, спросил Питон.
– А что мне оставалось делать? – Рамзан вопросительно посмотрел на своего босса. – Сейчас зато никого не надо уговаривать. А этого, – он вновь посмотрел на агонизирующего мужчину, – сбросим вниз, никто не найдет.
Белые, как мел, Чип и Крот с расширившимися от ужаса глазами наблюдали за всем происходящим, боясь пошевелиться.
Через несколько минут все пассажиры «Газели» были внизу. Дыба взял убитого молдаванина за ноги и, подтащив к люку, столкнул вниз.
– Ну, чего уставились?! – окончательно придя в себя, закричал на диггеров Питон. – Вам что, особое приглашение нужно?
Спустя каких-то пять минут обе машины уже отъезжали от закрытого колодца, и ничто не говорило о только что произошедшей здесь трагедии.
* * *Филиппов приехал на конспиративную квартиру «Анаконды» гораздо раньше оговоренного с Линевым времени. Было раннее утро, и Татьяна еще спала. Однако весь ее вид говорил о том, что большую часть ночи она провела за компьютером.
Открыв Антону двери, девушка зевнула, прикрыв рукой рот, окинула Филиппова с ног до головы усталым взглядом, и, придерживая на груди постоянно распахивающийся полупрозрачный пеньюар, который только подчеркивал красоту ее тела, кивком дала понять, чтобы тот быстрее входил.
– Что так рано? – прошлепав босыми ногами по паркету вслед за Антоном в зал, спросила она, устало опустилась на диван и, уронив голову на подушку, натянула на себя плед.
– Хочу ознакомиться с результатами твоей работы, – Антон остался стоять посреди комнаты. – Ты, я вижу, только легла?
– Минут за двадцать до твоего звонка, – не открывая глаз, подтвердила Татьяна. – Все рядом с компьютером в синей папке. Вышло, что на сегодняшний день очевидцами могут оказаться только тридцать четыре человека. Я брала в расчет даже несовершеннолетних.
– Ладно, отдыхай, я сам посмотрю, – улыбнулся Антон и направился в так называемый информационный центр «Анаконды».
Вчера Антон передал Татьяне перечень объектов и жилых зданий, которые, по его мнению, в случае сдачи Москвы уничтожили бы в первую очередь. Среди них несколько десятков многоквартирных жилых домов. Ей нужно было к утру подготовить списки людей, которые могли быть свидетелями таких работ. Все осложнялось тем, что многие семьи давно переехали в другие районы. Их адреса также необходимо было разыскать.
Антон стал просматривать распечатанные на принтере списки, составляя в голове оптимальный маршрут поездки. Пришел Линев, открыв двери своими ключами.
– Ну что? – заглянув через плечо, шепотом спросил он.
– Лучше всего начать с Никольской, – не оборачиваясь, так же шепотом ответил Антон, – там три человека. С нее свернуть на Лубянский проезд – в семнадцатом доме один, дальше на Забелина…
Согласовав маршрут и решив, что по всем адресам поедут вместе, они осторожно, чтобы не разбудить Татьяну, вышли на улицу.
Усевшись за руль своего «Лексуса», Антон посмотрел на часы.
– Думаешь, еще рановато? – спросил Данила, устраиваясь рядом.
– Нет, – Антон завел двигатель. – У меня офицера из госпиталя сегодня выписывают в районе одиннадцати.
– Меньшикова, что ли? – посвященный почти во все дела и проблемы группы контрразведчик выжидающе уставился на Антона. – Собираешься сразу озадачить?
– Хочу его подключить к этому делу, – подтвердил Антон. – Пусть помотается по отдаленным районам.
Развернувшись, они выехали со двора.
Безрезультатно навестив на Никольской трех старушек, которые ничего не знали, и заехав на Лубянский проезд к пожилому мужчине, которому в те времена было двенадцать лет, свернули на Забелина.
Первый этаж старинного, дореволюционной постройки дома пестрел рекламами различных фирм.
– Если бы немцы взяли Москву, здесь бы обязательно разместили какой-нибудь штаб, – поднимаясь по лестнице, выдвинул предположение Антон. – Или подразделение связи.
– Почему так решил? – шедший сбоку Данила удивленно посмотрел на товарища.
– Я был в архитектурном институте, там архив. Изучил коммуникации тех лет, подъездные пути, наличие бомбоубежищ и подземных тоннелей. У связистов скопировал линии связи. И на основании всех нюансов, поставив себя на место человека, который в те времена занимался этим вопросом, составил перечень объектов, которые не должны достаться врагу.
– Понятно.
Оказавшись перед двустворчатыми, давно некрашеными дверями, он надавил на кнопку звонка.
Двери открыл кучерявый подросток.
– А почему не спрашиваешь, кто пришел? – улыбнулся Данила.
– Бабушка говорит: «Нам боятся некого, все равно у нас брать нечего», – паренек шмыгнул носом.
– Николаша! Кто там? – раздался старческий женский голос.
Данила потрепал паренька по голове и, отодвинув его в сторону, прошел в коридор.
Навстречу из кухни, вытирая полотенцем руки, вышла преклонного возраста женщина.
Близоруко щурясь, она остановилась.
– Шпак Таисия Андреевна? – на всякий случай уточнил Антон, заранее заглянув в список.
– Она самая, – подтвердила женщина.
– Меня зовут Антон, – представился Филиппов, – а моего товарища Данила, – он посторонился, предоставив ей возможность получше разглядеть стоящего позади Линева. – Вы можете уделить нам несколько минут?
– Вы что, из социальной службы? – женщина улыбнулась. – Ребята, я бывший прокурор этого района. Так что покажите для начала свои документы.
– Нет, – Линев вынул из кармана удостоверение. – Мы сотрудники ФСБ.
Женщина подошла ближе, по пути щелкнув выключателем, и посмотрела на развернутое удостоверение.
– Странно, – она недоверчиво взглянула на Данилу, потом на Антона. – Проходите.
Проводив посетителей в просторную кухню, женщина усадила гостей за стол.
– Чем же я могу вам помочь? – выключив газ, спросила Таисия Андреевна.
– Вы проживали здесь в сорок первом году?
– Да, – кивнула она, продолжая стоять у плиты. – Мне тогда было тринадцать лет.
Во избежание паники руководством «Анаконды» было принято решение ничего не говорить о тротиле. Не подходила версия и с историческими ценностями. Люди попросту могли скрыть, что были свидетелями устройства тайников, а потом самостоятельно начать их искать.
– Видите ли, когда немцы подошли к Москве, Политбюро приняло решение по всей столице устроить тайники для работы подполья, на случай ее сдачи, – стал пояснять Данила. – Там были печатные станки для листовок, продовольствие, радиостанции и даже оружие. Прятали в основном в подвалах, замуровывая в стены. Вы ничего, связанного с подобными работами, не припоминаете?
– А как же, – ошарашила посетителей бабулька. – Такое разве забудешь? У меня отца за эти ящики в Сибирь отправили. Там и сгинул.
– Как это? – Антон напрягся. – Расскажите поподробнее.
Лицо бабульки стало грустным. Пройдя к столу, она села на краешек табурета и, с шумом переведя дыхание, отрешенно глядя в пол, всхлипнула:
– Мой отец до начала тридцатого года работал врачом. Как-то у них в клинике скончалась жена известного по тем временам человека, – она махнула рукой, – сейчас уже не важно, какого именно. – Несмотря на то, что отец никаким боком не касался ее лечения, этим занимались другие, как сейчас говорит мой внук, он также «попал под раздачу». Выйдя в сороковом, устроился дворником, у нас во дворе. Когда началась война, на фронт его не взяли из-за очень слабого здоровья. Он страдал болезнью легких, которую, кстати, заработал в лагерях. Здесь, – она обвела взглядом кухню, – кроме нас жили еще четыре семьи. Свои инструменты он хранил в кладовке, которую сам и построил прямо в подвале дома.