- То есть по деду вы из рабочих?
- Ну да.
- Вы помните своего деда?
- Да, мне было двенадцать лет, когда он помер... скончался.
- Он вам рассказывал о себе, о жизни, влиял на вас?
- Рассказывал, наверное, влиял.
- И вы решили стать рабочим?
- Я стал им.
- И не пытаетесь стать техником, инженером?
- Нет.
- Хотелось бы знать, почему? Но мы к этому еще вернемся. Итак, дед вам ближе по духу?
- Как это понимать? Он давно умер...
- Я имел в виду тот факт, что наследственность, по-моему, передается в третьем поколении. Что вы помните из рассказов деда?
- Он работал на этом же заводе еще у Эриксона.
- Вы что-нибудь запомнили из его рассказов конкретно? Какой-нибудь факт, переломный в жизни вашего деда?
- Например, события девятьсот пятого года... Минуточку, я запишу показания счетчика.
- Так, значит, рассказы деда о "Кровавом воскресенье" повлияли на формирование вашей идеологии?
- Наверное, повлияли.
- Ваш дед был социал-демократом?
- Какое там! Он хорошо зарабатывал у Эриксона и не занимался политикой, во всяком случае, первое врем".
- А потом?
- Так вышло, что ему нелегальные книги жизнь спасли.
- То есть вы хотите сказать, раскрыли глаза на мир?
- Не совсем. Он за барышней ухаживал, а та была связана с марксистами. Когда началась забастовка, дед увидел ее на улице в толпе. Подошел, стал приглашать в шапито. А она ему дала какие-то синие брошюры. Дед их в кепку запрятал, чтобы карман не оттопыривался, - некрасиво. Ну, и пошел вместе со всеми. На царя смотреть. А тут казаки возле Троицкого моста. Стрельба началась, паника. Дед говорил: лучше бы я сидел в шапито. Ротмистр, жандармский ножнами его хотел ударить. Дед ему, естественно, в зубы. В это время улан наехал сзади - и палашом... Если бы не эти книжки, то все... А уж потом дед и на баррикадах дрался и в партию вступил...
- В дальнейшем, если хватит времени, я хотел бы подробнее узнать обо всем этом... Про отца вы сказали, что он инженер.
- Так оно и есть.
- Хороший, знающий инженер?
- Ничего.
- Он тоже работает на этом заводе?
- Да, начальником ПДО в одном из цехов.
- Что означает ПДО?
- Планово-диспетчерский отдел.
- А где работает ваша мать?
- Она умерла...
- Вы живете с отцом?
- Да, то есть раньше жили вместе.
- А теперь?
- Месяц назад я переехал.
- Квартиру получили?
- Нет, комнату снимаю.
- Ваш отец завел новую семью? Простите, я, может быть, вторгаюсь в интимные сферы? Если вам неприятно, можете не отвечать.
- Я же сказал, что на любой вопрос, если могу, отвечу... Да, отец женился снова.
- Переезд в какой-то мере обусловлен его женитьбой?
- Нет, ведь женился-то он восемь лет назад.
- Значит, все эти годы вы поддерживали с ним отношения?
- Естественно, почему бы и нет?
- Кроме вас, у отца есть дети?
- Сын, в первый класс ходит.
- С ним у вас как?
- Нормально.
- Но в социальном плане вы ближе к деду?
- Я же вам сказал, он давно умер.
- Это неважно... Ладно, оставим. Вот вы с иронией говорили о том, что отец выбился в люди.
- Он и в самом деле уважаемый человек.
- Но между вами есть разногласия? Простите за нескромность...
- Нет, особых разногласий нет. Не припомню... Он за Фрезера болел, а я за Клея.
- Я ведь серьезно спрашиваю.
- Да и я не шучу.
- Вам неприятно, что отец покинул рабочую среду?
- Это его дело. К тому же он и сейчас среди рабочих. Жизнь заводского инженера...
- Простите за назойливость, но я чувствую, что между вами есть трения...
- Сейчас что-нибудь придумаем, с ходу. Отец культурней меня. В оперу ходит добровольно. Курит трубку, а я, как видите, "Авророй" балуюсь... Ну, что еще...
- Я не это имел в виду. Ваш дед был простым рабочим. Отец стал инженером. Вы рабочий, то есть пошли в деда. Образовалась прерывистая линия. Разве вам не обидно, что отец зажимается административной работой, подписывает наряды, составляет графики?
- Кто-то должен и этим заниматься. Хороший плановик, опытный диспетчер - большие люди на заводе. Это мозг предприятия, центр по сути дела.
- Так. Линия катастрофически выпрямляется. Значит, вы хотите сказать, что грань между инженером и рабочим...
- Я не знаю, что это за грань и надо ли ее стирать, если вы это имеете в виду. Заработки примерно одинаковые. Образование у многих цеховых инженеров среднетехническое, как и у многих наших рабочих. Только лучшие инженеры создают что-то новое, среди рабочих такая же картина. Дайте нашему знаменитому токарю Жене Богданову голую идею, и он воплотит ее в металле. Так что разница между людьми не в положении, a в том, как относишься к делу...
- Простите, еле успеваю записывать. Можно вопрос не на тему? Ваш отец тоже такой здоровенный?
- Да, когда он лет десять назад узнал, что я курю, то страшно разорался, стукнул кулаком по столу, и кулак провалился в ящик письменного стола.
- Свою мать вы хорошо помните?
- Ну, конечно. Я уж десятилетку окончил, когда она умерла. У нее еще с блокады все это началось со здоровьем. А по характеру она была сильней отца. Тот ведь и драл меня - после войны сами знаете, что за пацаны были,а я все равно мать одну и боялся или очень уважал, не знаю, как тут выразиться. Между прочим, если бы не она, отец бы вряд ли институт свой закончил. Или вот еще. Он когда с фронта вернулся, начал выпивать. Раз пришел домой под этим делом, другой, третий... Мать взяла меня за руку - и на вокзал. Уехала в Кемерово, к брату. Через два дня отец за нами следом явился и в прихожей на колени - бах. С тех пор он при ней рюмки не выпил. Тоже, видно, боялся или уважал. А году в пятьдесят седьмом мы обмен затеяли. Пришли к нам двое квартиру смотреть. То не так, это не так, потом заявляют: "Солнца мало". Отец выслушал это, обнял мать и говорит: "Вот наше солнце". Поэтом становился в ее присутствии.
- Помедленней, не успеваю записывать.
- Да я уж кончил. Похоронили ее на Георгиевском, зимой. Гроб везли на телеге. Помню черную яму в снегу. Заглянул, а там внизу корни перерубленные, белые... Приехали домой. Отец сел посреди комнаты на стул. В углу ее туфли, лодочки, помятые. В шкафу белье... Первые дни только ночевать домой являлся. А через год женился снова...
- Вы его осуждаете?
- Нет, я даже рад был. Очень за него боялся.
- И не испытывали обиды?
- Это неважно. В пятьдесят лет мужчина не должен быть один. И не может. А мой особенно. Уж я-то его знаю.
- Второй брак был удачным?
- В общем и целом, как говорится.
- Мне кажется, если мужчина средних лет женится на молоденькой, то в старости его ожидают, мягко выражаясь, разочарования.
- Кто сказал, что на молоденькой? Они с Натальей познакомились в войну под Волховом.
- Фронтовая подруга?
- Это любопытная история. Может быть, вы ее даже используете. Дело было так. Отец ротой командовал. Он перед самой войной краткосрочные курсы закончил, вышел оттуда младшим лейтенантом. Ну вот. Затишье на передовой. Дня три. Тоскливо, отец говорил. Начальство что-то там планирует, а ты ждешь. Как-то ночью от скуки стал он звонить по телефону. Откликнулась связистка с промежуточной. Поговорили. Он о себе рассказал, она - о себе. В общем, чуть ли не до утра беседовали. Под конец он спрашивает: "Как хоть ваша фамилия?" Она отвечает: "Горелова Наталья". Бывают же такие совпадения. Тут их прервали. И вот через двадцать лет он оказывается в одном небольшом городке, там есть релейный завод, который входит в наше объединение. Его знакомят с диспетчером Гореловой. Ну, разговорились. Та говорит, я в этой отрасли двадцать лет, полевой связисткой начинала. Отец спрашивает: "Под Волховом не были?" "Была". Ну и пошло!.. В результате ей даже фамилию менять не пришлось. Забавная история. Годится для романа?
- Слишком литературно.
- Вам видней.
- А вы сами женаты?
- Да.
- Дети есть?
- Дочка.
- Ваш брак можно назвать счастливым?
- Вроде бы.
- Как зовут вашу жену?
- Екатерина... Катя.
- Что вас привлекло в этой женщине? Были общие интересы, идейные, так сказать, устремления?
- Она хорошо выглядит.
- Но ведь это же не главное.
- Как сказать...
- Жена вас, наверное, любит?
- Кажется, любит... с трудом.
- Что это значит?
- Я, видите ли, трудный человек. Многие так говорят. Папаша даже слово какое-то выдумал - ортодокс. На "обормот" похоже.
- Ортодокс - это значит непримиримый или упрямый.
- Во-во.
- Видимо, женщинам надо доставлять иногда маленькие радости. Почему бы вам, идя с работы, не купить, ну, например, букет фиалок?
- А зачем?
- Вот увидите, как это подействует на вашу жену. Нетерпеливый звонок, она открывает дверь, вы на пороге с цветами. Жена в восторге...
- Все не так. Я прихожу с цветами, отпираю дверь своим ключом, жены нет...
- Но почему же?
- Потому что она живет на старой квартире.
- То есть как?
- Осталась с моим отцом и с Натальей.
- То есть как?
- Осталась с моим отцом и с Натальей.
- Чем же она это мотивировала?
- Тем, что я идиот.
- В каком смысле?
- Малый со сдвигом.
- То есть вы совершили поступок, который жена сочла неразумным?
- И не один.
- Что же случилось?
- Ничего особенного. Предложили мне работу в ПТУ... с квартирой, а я отказался.
- А что за работу предложили в ПТУ?
- Мастером, настройщиков обучать.
- Денег меньше?
- И денег меньше.
- Но ведь это почетно: готовить кадры, воспитывать молодых рабочих...
- Я не хочу никого воспитывать. Я сам хочу работать. Для этого есть пенсионеры. У них авторитет, опыт, их скорей послушают. Меня пятилетняя Нюшка и та не слушается...
- Кто это - Нюшка?
- Дочь... Я из цеха уходить не собираюсь. Пусть даже и в отдельную квартиру. Раньше-то мы с отцом в двух комнатах жили, как цари. А сейчас уже шестеро стало нас в этих двух комнатах. А комнаты маленькие, тесно. Отец свою желудком называет. Пойду, говорит, в желудке полежу. Да еще дети. Нюшке пять лет, Леньке папашиному -семь. Он ей видите ли, дядей приходится. В общем, жена и начала меня пилить, чтобы я шел в ПТУ... с квартирой. Работа чистая, в одну смену, при галстуке ходишь... У нас с жильем давно все это тянется. В прошлом году чуть было не выгорело. Квартиру давали, тип один из бриза меня обошел...
- Прохвост какой-нибудь?
- Да я его толком не знаю. Старичок... Надо было идти, доказывать... Посмотрел я на его лысину и махнул рукой. Ну, куда с моей-то будкой против старика, неудобно...
- И не жалеете?
- Обидно, в общем... Сейчас бы подумал, прежде чем решать.
- Но факт остается фактом. Вы пренебрегли личными интересами.
- Вроде бы пренебрег... Дурака свалял. Капитулировал перед лысиной.
- Но вы испытали моральное удовлетворение?
- Что-то вроде.
- А нет ли во всем этом некоторой доли тщеславия? Мол, все кругом будут говорить о моем благородстве...
- Хоть бы и так. Разве это важно! Лишь бы делать по совести.
- Слушайте, я уже полчаса с вами беседую, а конца не видно. Не будем отвлекаться.
- Не спешите. Все равно обеденный перерыв начался. Есть хотите? Мне каждое утро соседка завтрак сует.
- Симпатичная?
- Весьма. Ей семьдесят четыре года... Держите. И кофе есть в термосе.
- Так, значит, вы переехали, а жена осталась? Но что конкретно было поводом для ссоры?
- Я уж не помню. Летом они хотели Нюшку в санаторий отправить, я не дал...
- Почему, если не секрет?
- Санаторий для больных, а Нюшка здорова. Есть нормальные детские сады. У них там какая-то Сима в горздраве...
- Ну, хорошо. Я все понимаю. Вы коммунист и живете для народа. Но ведь и я народ, и вы народ, и ваш отец народ, и ваша жена тоже. Даже Нюшка, и та народ. Надо же и о них подумать.
- Надо.
- Что же будет у вас с женой?
- Не знаю.
- Среди моих друзей четверо уже развелись. А начнешь расспрашивать, все говорят, ничего не произошло. Жили вместе, ходили к приятелям, спорили об искусстве, а потом оказались чужими. Один писатель говорил, что люди женятся не потому, что созданы друг для друга, и даже не потому, что испытывают взаимное расположение, а просто случайно оказываются вместе. Как будто невидимая рука выбросила на сукно горсть фишек, и две из них упали рядом...
- Бросьте, это у голубей такая жизнь. А человек, он может выбирать. Поэтому и ошибиться страшно...
- И все-таки времена Шекспира прошли.
- А настоящая любовь и во времена Шекспира была редкостью. Иначе он не сочинил бы Ромео и Джульетту.
- Но ведь ошибаются люди. Самые умные, самые честные и те ошибаются.
- Что и говорить, материя тонкая. Тут и в другом человеке нельзя ошибиться и в себе. А ведь о себе мало кто правду знает. Слишком близко предмет расположен, не видно...
- Послушайте, я все-таки хотел бы знать, для чего приходил этот тип?
- Лева Махаев?
- Да. Вы говорили, что он вам неприятен.
- Ну его к черту!
- А вы не хотели бы мне обо всем этом рассказать?
- Не хотел бы. Но могу. Тем более что об этом на собрании речь пойдет.
- Когда?
- Сегодня, после четырех.
- Стоп. Одну минуточку. Давайте так. Покончим с вашей биографией и перейдем к текущему моменту.
- Закуривайте!
- Что вы можете рассказать о своем детстве? Вы, конечно, были пионером?
- Да, был.
- А потом?
- Потом со шпаной связался.
- В каком смысле?
- После войны хулиганья было много. Да и район у нас такой.
- То есть вы хотите сказать, что участвовали в борьбе с нарушителями общественного порядка?
- Нет, я у них на атасе стоял.
- Вот как... И чем же вы занимались вместе с этой, как вы говорите, шпаной?
- Курили, дрались, яблоки воровали со склада...
- Но потом вы преодолели дурные влияния?
- Вроде бы преодолел.
- Каким же образом?
- Опротивело все это... То есть я вдруг представил себя на месте тех, кого мы били, над кем издевались...
- Вам это свойственно?
- Что именно?
- Переживать за других.
- Не знаю. Сколько можно было дурака валять...
- Мы беседуем уже сорок минут, а я все не могу нащупать, как бы получше выразиться, стержень вашего характера, формулу поведения, что ли... Для хорошего очерка нужен толчок.
- Это уж ваша забота.
- Ну, а как вы относитесь к спорту?
- Ничего отношусь.
- Сами занимались спортом?
- Да, боксом. Выступал в полутяже.
- По какому разряду?
- Я был кандидатом в мастера.
- Почему же не стали мастером?
- У меня были повреждены лицевые связки.
- И это заставило вас бросить бокс?
- Понемногу я работал до последнего времени, а зимой буду тренировать заводскую команду... Кофе не хотите больше? Тогда я убираю все это.
- Среди обывателей бытует мнение, что бокс - это варварская забава, нечто вроде испанской корриды. Что вы на это скажете?
- Так оно и есть. Или примерно так. Видно, я тоже обыватель.
- Вы считаете бокс грубым видом спорта?
- Да уж куда грубей.
- А как же эстетическая сторона бокса, торжество интеллекта и воли над грубой силой? Зрители предпочитают...
- У меня бывали такие минуты, когда хотелось вытаскивать зрителей одного за другим на ринг и нокаутировать по очереди.
- Значит, вы разделяете мнение тех мам и пап, которые вообще запретили бы этот вид спорта, будь их воля?
- Этого я не говорил. Если они хотят, чтобы вечером нельзя было выйти на улицу, чтобы хулиганы приставали к девушкам, а хилые кавалеры в страхе ретировались,- пускай запретят бокс.
- То, что вы говорите, противоречиво. Какие же цели вы преследовали, надевая перчатки?
- Я хотел, чтобы меня научили драться по-настоящему.
- Вы любите драться?
- Это моя страсть.
- Нет, я серьезно спрашиваю.
- Если ко мне, или к моей жене, или к кому угодно привязался пьяный дурак, то что я должен делать? Звать милицию, спасаться бегством, проводить на месте идейно-воспитательную работу? В газетах пишут, что все блатные трусы. Да ничего подобного. Сказка для хилых мальчиков в очках. Вот и надо быть уверенным, что можешь послать пьяного хама на пол с любой позиции.
- Конечно, вы правы, милиционер не всегда оказывается рядом.
- Вот я и говорю. А мы-то, мужики, на что?
- То есть вы занимались боксом для того, чтобы овладеть навыками?
- В общем, да.
- И не жалеете о том, что бросили ринг?
- Я же сказал, что зимой начну тренировать ребят.
- Да, но вы уже не станете чемпионом.
- Я к этому не стремился. Мне не очень-то нравится бокс. На ринге ты иногда ненавидишь того, с кем работаешь, и зрителей тоже, и судью. А я не хочу никого ненавидеть без причины.
- Кстати, о ненависти... Если человека знаешь достаточно хорошо, то уже нельзя его презирать или ненавидеть. Ты видишь все мотивы, обнаруживаешь смягчающее обстоятельства, многому находишь оправдание...
- Не сказал бы. Я одного человека знал лет десять. Дружили, можно сказать. А теперь не здороваемся.
- Не тот ли тип имеется в виду, который заходил... Махаев?
- Допустим.
- Что же произошло?
- Он вынес с завода сопротивления... в общем, украл.
- Это такие разноцветные микроскопические штучки?
- Вот именно. У радиолюбителей - дефицит.
- Весь шум из-за этого?
- Он их украл, а кто украл - тот вор.
- Целое собрание будет ему посвящено?
- Нет, главным пунктом, если не ошибаюсь, какой-то новый почин, но и о деле должен пойти разговор.
- Вы скептически относитесь к починам?
- По сути, я - за. А суть одна - работать экономно, производительно, ритмично, осваивать площади, технику... Ну, если дело идет хорошо, лозунг всегда можно найти. Газетчики на это мастера.
- Камешек в мой огород?..
- Иной раз читаешь ваши передовицы, и кажется, что ты уже в раю. А когда из кабинета директора пятиметровый ковер свистнули, так об этом напечатано было две строчки мелким шрифтом, в левом нижнем углу.
- В чем-то вы, может быть, и правы, только ужасно все преувеличиваете.