Не слушая его, старуха прошаркала мимо, цепляясь за сгнившие перила, спустилась по самому краю ступенек и заковыляла к покосившемуся туалету.
– Мы пришли, чтобы взыскать задолженность, – растерянно продолжил Живцов, наблюдая за старухой.
Она зашла в туалет и захлопнула за собой дверь.
– Ну и что? – Горелый с вызовом посмотрел на Живцова.
– Сберкнижка у нее в доме, – оскалился тот. – Возьмем, наймем какую-нибудь старуху, и она за нее деньги в банке получит.
– Ну, это можно, – согласился Горелый, признав, что план предводителя не так уж плох, как казалось сначала.
Коллекторы рванулись в дом, пока хозяйка пребывала в сортире, но внутри их ждали неожиданные препятствия в виде беспорядочно расставленных в темноте вещей, склянок, мебели и черт знает чего еще. Кроме того, в помещениях стоял ужасный смрад.
– Кошка у нее, что ли, тут сдохла? – прохрипел Живцов, зажимая нос.
Света в доме не было. Горелый в поисках выключателя шарил по стене, получил удар электрическим током и навернулся через табуретку. Стена споткнулся об него и свалил груду каких-то банок. Послышался звон разбитого стекла.
– Я порезался, – взвыл он в темноте.
– Осторожнее надо, – рявкнул на него Живцов и сам тут же запутался в какой-то веревке.
Рядом Горелый чиркнул зажигалкой, и комнату осветило слабое пламя. На стенах плясали черные тени. На полке серванта Горелый заметил старинную шкатулку и схватил ее. Вещь оказалась довольно тяжелой. В таких штуках старики обычно хранили все самое ценное.
Решив больше не рисковать, сотрудники агентства вышли на улицу и сели в джип.
– Давай к следующему дому, – скомандовал Живцов, пытаясь открыть шкатулку старухи.
Замок был достаточно простым, но прочным. Вскоре он заметил, как ему на штаны из шкатулки валятся кусочки бумаги, перевернул вещичку и увидел в дне дыру с неровными краями. Живцов подобрал несколько обрывков и понял, что это пятисотенные и тысячные купюры, только сильно измельченные.
– Эй, Кот, дай нож, – потребовал он у водителя.
Тот, не глядя, достал из бардачка охотничий нож в кожаных ножнах и протянул его начальнику через сиденье. Живцов снял ножны, осмотрел оружие, оценивая и прикидывая, выдержит ли сталь значительные усилия при работе на излом. Каплевидная форма клинка «дроп-пойнт» имела надежный вид. Сталь немецкая, солидной толщины. Лезвие острое как бритва.
Он попробовал аккуратно поддеть крышку, но не тут-то было. Пришлось попотеть. Немного поковырявшись, Живцов все же вскрыл замок и, к своему ужасу, увидел мышиное гнездо, сделанное из огромного количества изгрызенных денежных знаков. На глаза ему попался даже кусочек пятитысячной банкноты.
Горелый заглянул в шкатулку и весело заметил:
– Вот ты и нашел бабкины накопления. Только чего нам с ними делать?
Живцов стиснул зубы, вышвырнул шкатулку в окно, потом с каменным лицом достал сотовый, набрал номер, дождался ответа и произнес будничным тоном:
– Привет, Света. Надо, чтобы ты пробила одного человека. Мария Петровна Зеленова из села Голоштанное, двадцатого года рождения. Мне нужны ее ближайшие родственники. Сделай это, пожалуйста, быстрее, золотко. Меня сроки поджимают.
– Хочешь родственников потрясти? – догадался Горелый.
– Да мне плевать, кто заплатит, но я все равно получу свои деньги, – отрезал Живцов и обратился к водителю: – Тормозни-ка вот здесь.
В следующем дворе их встретил лаем пес-кавказец громадных размеров. Затем открылась дверь, из дома вышел седой старик лет восьмидесяти в вытянутых трико и рваной рубашке.
– Егор Кузьмич, уберите, пожалуйста, собаку, – вежливо попросил Живцов, сверяясь с документами.
– Здравствуйте. Вы из собеса? – поинтересовался старик, проигнорировав просьбу.
Его мутные глаза искажались толстыми стеклами очков.
– Нет, мы не из собеса, – терпеливо ответил Живцов. – Можно нам войти?
– Говорите громче, я не слышу, – прокричал старик в ответ так, словно это гости страдали глухотой, а не он сам.
– Собаку убери, – заорал Живцов, теряя терпение, и для верности стал изображать данное действие жестами.
Однако Егор Кузьмич истолковал сию пантомиму по-своему.
– Вы не знаете, как проехать в Синенькие? – спросил он, по-детски обрадовавшись своей догадке.Живцов зверем посмотрел на Горелого, фыркнувшего со смеха, перегнулся через забор и заорал во все горло:
– Убери собаку, старый пень!
Кавказцу не понравились действия крикливого незнакомца. Порвав цепь, разъяренный пес кинулся на него. Живцов едва успел отпрянуть от клацающих собачьих челюстей. Пес рычал, захлебывался лаем и неистово лез через забор, который выглядел весьма хлипким, не способным удержать такую мощную зверюгу.
Стена выхватил пистолет, но Живцов остановил его грозным окриком:
– Стоять! Только стрельбы мне тут не хватало. Сваливаем отсюда. С этим волкодавом разберемся потом, по-тихому, а сейчас поедем дальше по списку.
– Что-то херня какая-то по твоему списку получается, – заметил Горелый с хмурым видом.
– Ну, первый блин, как известно, комом, – парировал Живцов, захлопывая дверцу машины.
Они переехали к следующему дому. Там жила чета пенсионеров, современников Куликовской битвы, тоже глухих. Живцов употребил все свое терпение, доорался до хрипоты, но все же объяснил старикам, что они должны более двух миллионов. Мол, пришло время платить. Дед схватился за сердце, захрипел и скатился с лавки на пол. Бабка кинулась к нему и заголосила на весь дом, что их убивают.
– Ну и что теперь? – поинтересовался Горелый растерянно.
– Что-что, – передразнил его злой Живцов. – Звони в «Скорую». Мертвый дедок нам не нужен. – Уже на улице он сообщил соратникам, что они меняют тактику, и пояснил: – Надо выбрать кого-нибудь помоложе, чтобы ясно понял, чего мы хотим, и донес это до остальных. Они же между собой как-то общаются. Припугнем, и дело в шляпе.
– Хорошо бы, – скептически заметил Горелый.
Живцов снова обратился к своему списку, пробежал его глазами, ткнул в лист пальцем и радостно воскликнул:
– Вот, Григорьевы. Ему шестьдесят два, ей пятьдесят восемь. По идее, должны быть вменяемыми, если, конечно, не синячат.
– Ну, поехали. – Горелый вздохнул, внутренне готовясь к новым проблемам.
– Фамилия и адрес заказчика? – в двадцатый раз спросил Февраль у хозяина квартиры, прикованного к батарее отопления и основательно избитого.
Рот Толстого был заклеен скотчем, и в ответ он лишь натужно замычал, дико тараща глаза. Его жена сидела у них за спиной, привязанная к массивному антикварному креслу. Ее рот был залеплен точно так же. Февраль хотел, чтобы она видела все, что он делал с ее мужем. Глаза женщины от страха были готовы вылезти из орбит.
– Так ты хочешь что-то сказать, мразь? – любезно поинтересовался Февраль, склонившись над жертвой.
Толстый закивал.
– Только не надо мне беса гнать, что не при делах и не в теме, – предупредил незваный гость, а затем быстро сорвал скотч со рта Толстого.
Тот шумно выдохнул, заскулил, наткнулся на грозный взгляд палача и затараторил:
– Я в натуре не знаю, кто он такой и где его искать! Он сам…
Ответ Февралю не понравился. За такое следовало наказать как следует. Разъяренный Февраль резко и грубо вновь заклеил Толстому рот, взял с пола приготовленный утюг, включил штекер в розетку, повернул переключатель режимов на максимальную температуру и подмигнул жертве.
Потом он зловеще произнес:
– Этого никто не выдерживает. Сейчас ты обязательно начнешь каяться. Вонь, конечно, будет на всю хату. – Бандит помолчал, улыбнулся, удивленно пожал плечами и заявил: – Я вот не догоняю, зачем ты его покрываешь? Он тебе что, брат, сват? Сдай его, и кончатся эти напряги.
Плевок моментально зашипел на рабочей поверхности утюга. Февраль удовлетворенно кивнул и приблизил его к животу Толстого. Тот стал дико извиваться, плакать и мычать с мольбой в глазах.
– Что, готов побазарить? – с улыбкой осведомился Февраль.
Толстый энергично закивал.
– Назовешь фамилию, хату, места, где он зависает?
Толстый на мгновение задумался, потом опять закивал, а когда ему открыли рот, быстро выкрикнул:
– Я не могу назвать фамилию и адрес, потому что не знаю…
– Сука! – взревел Февраль, остервенело кидаясь на жертву.
Он долго еще издевался над хозяином квартиры, который периодически терял сознание, но ни в чем не признавался. Под конец Февраль изнасиловал его жену, однако и это не дало результатов.
Между тем действие наркотиков и болеутоляющих средств заканчивалось. Боль постепенно возвращалась в искалеченное тело.
Когда Толстый в очередной раз пришел в себя, Февраль сорвал у него со рта скотч и приказал:
– Говори все, что знаешь! Спрашиваю последний раз! Потом обоих прикончу!
– Он сам мне всегда звонил. Номер телефона был скрыт. Это все, что я знаю! – взвыл Толстый со слезами на глазах. – Честно! Мамой клянусь! Своей жизнью! Чем хочешь!
С трудом сдерживая гнев, Февраль спросил:
– Как же вы с ним тогда вообще схлестнулись?
– Бурый дал ему мой телефон, а мне сказал, что человек проверенный, – ответил Толстый и шмыгнул носом. – Бурый не стал бы подставлять. Мы с ним много лет ведем дела. Всегда все четко было.
– Что за Бурый еще? – скривился Февраль. – Где мне его искать?
– Нигде, – голос Толстого упал. – С ним это… несчастный случай произошел. Машина сбила. Насмерть, короче. Дня четыре назад.
– Подфартило твоему Бурому, – оскалился Февраль и с досадой подумал, что заказчик умеет прятать концы в воду.
Потом его осенило.
– Слушай, а как он тебе бабки за работу передавал?
– Наличные. Обычно оставлял в камере хранения в каком-нибудь супермаркете, один раз на вокзале. Всегда в разных местах, – быстро ответил Толстый.
«Опять облом», – с досадой подумал Февраль.
Было видно, что заказчик все учел.
Он с ненавистью посмотрел на Толстого и спросил:
– Как мне теперь его вычислить?
– Можно съездить и сделать распечатку телефонных разговоров у оператора, – мгновенно выдал Толстый, перепуганный насмерть, и сам удивился своей сообразительности.
– И что, там будет номер его мобильника? – с сомнением спросил Февраль.
– Будет. – Толстый уверенно кивнул, хотя на самом деле сильно в этом сомневался.
Перед ним стоял хладнокровный убийца, поэтому следовало использовать любую возможность, ложь, лазейку, только бы успокоить этого психа, выиграть время, попытаться найти выход, вырваться. Толстый не собирался умирать.
«Господи, помоги!» – как заезженная пластинка вертелась в его голове единственная фраза.
– Мы сходим туда вместе. Если ты гонишь… – угрожающе начал Февраль, но Толстый перебил его хриплым шепотом:
– Слушай, зачем ходить. У меня это, знакомый парнишка есть там. Надо только ему позвонить. Он сам все сделает. Мой сотовый вон там, на прилавке под зеркалом. – Толстый указал в сторону изящной витрины из ореха.
– Ага, вижу, – кивнул Февраль.
Он поднес телефон Толстому, вызвал названный им номер и приложил аппарат к его уху, а сам присел рядом, чтобы все слышать. Парнишка-оператор оказался довольно смышленым и жадным до денег. Он признался, что узнать скрытый номер можно, а затем назвал цену за услуги. Толстый согласился. Уже через десять минут номер сотового заказчика, его фамилия, адрес и даже паспортные данные пришли в СМС-сообщении.
– Фартануло. – Февраль улыбнулся, набирая полученный номер. – Короче, так! Скажешь ему, что из-за его выкрутасов ты, дескать, попал на бабки. Мол, знаешь, кто твоих бойцов завалил. У тебя были еще контракты для них. Теперь ты попадаешь, и он должен компенсировать убытки. Если откажется, то ты его сольешь ментам.
Заказчик отозвался неожиданно быстро. Толстый представился и изложил суть дела. Заказчик слушал молча, а затем спросил, с чего это Толстый вешает на него своих быков. Зачем ему их валить?
– Да чтобы бабки не платить, – пояснил Толстый, косясь на Февраля, который внимательно слушал разговор, и добавил от себя: – Менты знакомые сказали, что там свидетель был. Он видел черный джип с тонированными стеклами. Я пока тормознул дело, так что поторопись с деньгами. Сто кусков – это еще по-божески.
Заказчик согласился и назначил встречу в парке у стадиона в восемь утра. Февраль отключил телефон и посмотрел на Толстого. Вид у того был жалкий. Для встречи следовало как-то замазать следы побоев, чтобы заказчик хотя бы издали ничего не заметил. У жены Толстого наверняка имелась косметика…
Февраль присел на диван и почувствовал, что последние силы покидали его.
– У тебя кокс найдется? Надо бы подлечиться.
– Есть, – кивнул Толстый. – Там, в ножке стола.Заявление об исчезновении Валентины Игнатовой лежало перед ним на столе в открытой папке. Конопаткин устало провел рукой по лицу. Ладонь сама собой сжалась в кулак и обрушилась на стол. Пустой бокал с ложкой внутри подскочил и зазвенел. Царев, чинивший рассохшийся стул, аж подпрыгнул от неожиданности и уронил на пол отвертку.
– Что-то одно дерьмо вокруг, – виновато пояснил участковый. – Почтальонша исчезла, деньги пропали, в селе скоро уже разборки начнутся! Эти чертовы кредиты! А в конце месяца нам с тобой скажут, что плохо проводим профилактическую работу с населением.
– Ну и скажут. – Царев, которому было не привыкать получать нагоняй от начальства, пожал плечами. – Можно ведь этому заявлению ход не давать.
– Деньги пропали казенные. – Конопаткин помахал листком перед носом подчиненного и припечатал бумагу ладонью к столу.
– Да вот в соседнем районе тоже случай… – начал было сержант.
– Эту историю я знаю, – оборвал его Конопаткин. – Однако сдается мне, что Валентина никуда не сбежала со своим любовником.
– А куда же она делась? – упавшим голосом спросил Царев.
– Убили, – вздохнул Конопаткин. – Грядет очередной висяк.
– Но почему сразу убили? – удивился Царев.
– Помнишь аварию на дороге? – спросил участковый с хитрым прищуром.
Он любил разыгрывать перед сержантом этакого деревенского Шерлока Холмса и наслаждаться глупым видом подчиненного.
– Ну?
– Я знаю следователя, который ведет это дело, позвонил ему. Знаешь, что он мне сказал? В машине обнаружен сверток с деньгами. Там та же сумма, что и в заявлении, – Конопаткин вновь потряс перед лицом Царева листом бумаги. – Один из тех парней, кувыркнувшихся с горы, и есть хахаль Игнатовой, с которым ее видели. Вторая почтальонша сказала, что у хахаля была белая «четырнадцатая». И это совпадает. Я подходил на место аварии и видел погибшего водителя. На вид отморозок, весь в тюремных наколках. Видно, что не одна ходка. Второй сбежал, но я подозреваю, что он еще хлеще. А теперь скажи, если деньги Игнатовой находят в машине двух отморозков, которые ехали с нашей стороны по направлению в город, то где же она сама может быть? Что, сотрудница почты отдала им все деньги, а сама на велосипеде на Чукотку отправилась?
– Да черт его знает, – хмуро буркнул Царев. – Может, они договорились потом встретиться, а сами попали в ДТП?.. Она сейчас где-нибудь их ждет.
– А я думаю, что ее уже нет в живых, – возразил Конопаткин. – Кстати, это было не ДТП, а преднамеренное убийство.
– Да ладно, – не поверил Царев. – Тебе, Игорь Николаевич, уже везде убийства мерещатся.
– Видел следы торможения на дороге в том месте? – строго спросил участковый.
– Нет. Чего я буду на них смотреть?.. Это дело криминалистов. Там вообще гаишники разбирались.
– А я вот посмотрел и увидел кое-что интересное. За машиной этих отморозков шла другая. Именно она сбила их с дороги.
– Случайность, – возразил сержант. – Задел кто-то на повороте, увидел, что произошло, и свинтил. Кому охота брать на себя трупы?
– Не похоже, – покачал головой участковый. – За ними двигалась иномарка с АБС – это видно по следам. Машина шла то юзом, то качением. Парень действовал очень грамотно. Он мог легко увернуться от столкновения, но не сделал этого и слегка задел «четырнадцатую». Та потеряла управляемость и улетела. Эксперт нашел на ней следы черной краски. Так что преступник раскатывает на черном дорогом внедорожнике, – заключил Конопаткин.
– А почему именно на дорогом внедорожнике? – не удержался от вопроса Царев.
– Потому что на крутых тачках системы АБС тоже не дешевые. Каждое колесо имеет индивидуальное регулирование давления тормозной жидкости. Количество датчиков угловой скорости, модуляторов давления и каналов управления равно числу колес. Следовательно, тормозной путь каждого колеса имеет индивидуальный рисунок, – повторил Конопаткин слова из журнальной статьи о тормозных системах, которую не так давно читал между делом.
– И что же теперь? – осторожно спросил Царев.
– Да ничего. Дело спишут как обычное ДТП, а Игнатову никогда не найдут. Да ей все равно уже не поможешь.
– А может, лес прочесать? – предложил Царев. – Ведь если они ее замочили, то недалеко от дороги закопали. Если мы раскроем убийство, то это перекроет все наши проколы. Может, еще и похвалят…
В этот момент ожил телефон, стоявший на рабочем столе участкового. Стражи порядка одновременно посмотрели на него. Если это звонок сверху, то ничего хорошего он не предвещал. Царев немного порадовался тому, что к начальству ходит Конопаткин, но накажут-то все равно их обоих.
Игорь Николаевич аккуратно снял трубку и представился. Потом его лицо вытянулось и побледнело.
«Началось, – подумал Царев. – Интересно, на чем мы на этот раз погорели: посевы мака, торговля оружием или телесные повреждения?»
– Да, записываю координаты, – произнес Конопаткин чужим голосом, нервно отыскал на столе ручку и приготовился писать на обратной стороне какого-то циркуляра.
Затем он отбросил ручку и прямо с телефонной трубкой в руке кинулся к карте, висевшей на стене. Разъем провода выскочил из гнезда аппарата, но участковый некоторое время не замечал этого, изучая местность. Наконец он спохватился, увидел болтающийся шнур, метнулся обратно к аппарату, вставил разъем, при этом случайно нажал на рычаг, выругался и зло бросил трубку. Телефонный аппарат протестующе тренькнул.