Не взирая на размеры циферблата, сами цифры распознавались с трудом — их стилизовали до невозможности. Нолики походили на ажурные салфетки, единицы — на увитую плющом резную пику. Остальные цифры выглядели сложными переплетениями завитушек и узоров.
Не сразу удалось разобраться, что уже почти полпервого. А это значит — через полчаса у меня лекция!
Я восторженно вскочила, и на удивленный взгляд Вархара победоносно выпалила:
— А у меня скоро лекция! А я пошла готовиться!
Проректор хохотнул, и, как ни в чем ни бывало, изрек:
— Что ж, я провожу тебя до кафедры. Все равно хотел провести инспекцию родной вотчины. Соскучился. Ностальгирую даже.
Драгар слегка поник, но «на выход» отправился первым.
Я жестом предложила Вархару двигаться следом, и обреченно замкнула шествие.
Уже на дорожке, мужчины притормозили и пристроились по бокам. Я ощущала себя зажатой между двумя гигантскими, горячими борцовскими грушами.
Пока добрались до кафедры, я узнала о Вархаре больше, чем о преподах прежнего вуза, хотя и проработала с ними бок о бок без малого пятьдесят лет.
Драгар усиленно пытался вставить в поток словоблудия проректора хотя бы что-то из собственной яркой, варварской биографии. Но Вархар так плотно забивал «эфир», что у помощника не было ни шанса.
Для «разгона» проректор сообщил, что работает в Академии уже тридцать лет и его первой должностью была моя. И… понеслось.
Зазывно подвигав бровями, Вархар поведал, что ни разу не был женат. Во всех пяти мирах не нашел ни одной достойной его женщины. Вот так, ни много, ни мало. Зато в набегах частенько «баловался» аборигенками, и в искусстве секса искушен по самое не могу, в отличие от «всяких там сопляков».
По тому, как вспыхнул Драгар, стало понятно — в кого метил презрительное слово проректор. И удар явно нашел цель.
Вархар монотонно перечислил, что имеет черных пояса по единоборствам, в совершенстве владеет мечом, алебардой и, конечно же, светом.
А потом с акульей улыбкой до ушей прорычал: «Ни одному слизняку из миров перекрестья не удалось серьезно меня ранить!».
К сообщению прилагались перечисления взятых в плен врагов, «пустяковых» ран, походов с участием проректора. Вархар походя задирал футболку, демонстрируя едва заметные шрамы и с оскалом саблезубого тигра рассказывал, что сотворил с теми, кто эти шрамы оставил. От красочных описаний вырванных глаз, кишок, печенок, раздробленных черепов, мой желудок едва не выбросил все, что выцыганил диким урчанием еще недавно.
Но Вархар на этом не остановился, и понизив голос, поведал, что в совершенстве повелевает светом. Направить, сгустить, спалить до тла, или, напротив, рассеять, погасить для него раз плюнуть. Все, что «знает» свет, ведомо и проректору.
Оказалось, что раса Вархара, и Драгара называется скандры, академическая кличка — воинственные скандры. Они очень похожи на людей, как и большинство других рас пентаграммы миров, но, конечно же, во всем лучше и круче.
До трехтысячелетия доживают почти все, кого не убили в бою. Неутомимость скандров в постели можно сравнить только с их «беспримерной отвагой» и «непомерной неуязвимостью».
От одного названия расы Вархара жителей соседних миров пробивает мелкая дрожь, жителям родного мира скандров достаточно первого слога. «Да и вообще… Надо ж понимать… Не каждый дотягивает до того, чтобы услышать второй слог…» — романтичным, почти ласковым тоном добавил проректор.
Каждый пункт иллюстрировался яркими картинками из жизни Вархара и его соплеменников. Даже тот, где проректор хвастался достижениями в постели.
О том, что он может и стоя, и сидя, и держа партнершу на весу, и даже вверх ногами, я наслушалась по самое не хочу.
Что поразительно, Драгара это не смущало ни на грамм, скорее злило. Он то и дело вставлял монологи о собственных подвигах с «сокурсницами-девственницами» и «похотливыми преподшами».
Ближе к корпусу меня снова подташнивало, и складывалось впечатление, что сильно пересмотрела жесткого порно.
Не могу передать того вселенского счастья, что испытала, когда скрылась от проректора на просторах родной кафедры.
Драгар немедленно вызвался показать мне лекционную. После обеда и баек о сексуальных и боевых подвигах скандры буквально фонтанировали энергией. Я грешным делом побаивалась, что они взлетят как ракеты или взорвутся как петарды.
Несчастная нервная система истошно делилась тем, насколько не готова к такому сопровождению. Пусть бы даже лекционная располагалась где-то в лабиринте Минотавра.
Слава богу, зрительная память меня еще никогда не подводила, а вчерашняя экскурсия оказалась более чем подробной.
Я с облегчением отправила Драгара восвояси, а чтобы он не маялся без дела и попутно не натворил делов, надавала заданий.
Проследить за наказанием «шотландцев», напомнить преподавателям об отчетах, разузнать, как оформляется аспирант.
Драгар взял под козырек и мухой помчался исполнять.
А я, вдохнув побольше воздуха, отправилась на свою первую лекцию в «Академии войны и мира».
4
Впервые войти в лекционную в новом Вузе все равно, что впервые войти в клетку с тиграми. В случае «Академии Войны и Мира» — с саблезубыми тиграми размером со слона.
На ватных ногах, едва переводя дыхание, я остановилась возле аудитории и прислушалась к таким безумно знакомым звукам студенческой жизни.
Шум и гам за бронзовой дверью уступали разве что только грохоту ночной дискотеки.
Взжжж… бум… бах… гррр… ззззз…
Двигались, мерзко проскальзывая по камням пола стулья, скрежетали, трещали парты, студенты перекрикивали друг друга на разные голоса. А кто не мог перекричать перекрывал галдеж зубодробительным фальцетом.
Там, что, одни мальчики?
Словно отвечая на мой немой вопрос, рядом притормозила женщина средних лет в юбке до пола и белоснежной рубашке из блестящей, но очень тонкой синтетики. Я видела ее на своей кафедре, но, хоть убейте, не помнила ни имени, ни фамилии. Хотя сотрудница предусмотрительно представилась сразу после приветствия.
Ее небольшие светло-карие глаза, щедро подведенные карандашом, смотрели с сочувствием. На удлиненном лице с острым подбородком и носом-клювом расползлась дежурная улыбка. Между островками полустертой помады бешено-морковного цвета расправились синюшные складки губ.
Долговязая преподавательница, чуть менее массивная, чем те, с которыми уже сталкивала меня судьба, наклонилась и заговорщически прошептала:
— Вы им спуску-то не давайте, Ольга Искандеровна. Это ж мальчикОвый поток! Звери, а не студенты. Из особо воинственных миров. Что с них взять? Одних скандров две трети потока.
Сама не понимаю, как упоминание этой расы не вызвало у меня нервный тик.
Бодрящее напутствие сопровождалось бешеными кивками головы. Я даже, грешным делом, оглядела себя с ног до головы. Штукатурки на лице подчиненной было столько, что чистота моего наряда подвергалась серьезной опасности.
Заработав начальское «Спасибо за предупреждение», преподавательница залихватски крутанулась на головокружительных каблуках. Еще раз кивнула мне через плечо и с чувством выполненного долга зацокала прочь. Строевой шаг на шпильках смотрелся экзотично.
Да-а-а. Спасибо. А то я раньше не нервничала.
Я выдохнула, выпрямила спину, не без труда открыв дверь аудитории, вошла и… обомлела.
В «мальчиковый поток», наверное, набрали не меньше трех сотен студентов.
Все, как один здоровущие — как Драгар или даже как Вархар. (Незаметно проректор и помощник стали для меня мерилом фигур местной молодежи, да и всего остального тоже. Больно уж удобно измерялось все в вархарах и драгарах.)
Под прицелом сотен внимательных, хитрых глаз колени подогнулись. Но я одернула себя, гордо вскинула голову и без приключений добралась до кафедры. Слава богу, рядом с ней громоздились деревянный стол и кожаное кресло.
Я опустилась в него, и… столешница оказалась на уровне груди.
По аудитории пробежали сдавленные смешки. Ну шакалы, не иначе. А считают-то себя, наверняка, матерыми волками.
Я снова выпрямила спину, выбросила вперед ладонь. Жест означал «дайте мне только минутку, и вы удивитесь».
Студенты любопытно притихли, превратились во внимание.
Не успев, как следует струхнуть, я ловко приподняла кресло кнопкой на подлокотнике.
Сама не знаю — как догадалась. Студенты не знали тоже, поэтому по аудитории поплыла удивленная тишина.
Кажется, не всякий препод на первой лекции умудрялся подстроить под себя кресло, а, может, и на второй тоже.
Сделав вид, что всю жизнь только так и интуичила, я небрежно пожала плечами, взяла журнал и подняла глаза на «зал».
— Кто староста потока? — я изо всех сил старалась, чтобы голос поменьше дрожал. Вчера Драгар предупредил, что здесь на весь поток один староста, в противовес привычным группам, где в каждой был свой, эксклюзивный.
— Кто староста потока? — я изо всех сил старалась, чтобы голос поменьше дрожал. Вчера Драгар предупредил, что здесь на весь поток один староста, в противовес привычным группам, где в каждой был свой, эксклюзивный.
На втором ряду поднялся детина — Вархар рядом с ним выглядел лишь чуть более матерым.
— Ну я, — расхлябанно заявил парень, пальнув в меня хмурым взглядом темно-зеленых глаз — пристреливался, проверял на вшивость. В тот же миг, остальные студенты прекратили тайком шушукаться, рыться в сумках, рисовать в тетрадях, ковырять деревянные парты и наносить другой ущерб вузовскому имуществу.
Что ж. Тигр на тумбе, задача заставить его прыгать через горящее кольцо. Собрать списки учащихся, один вариант принести мне, второй оставить у себя.
— Не ну, а «да, я Ольга Искандеровна», — я поднялась на ватных ногах и медленно направилась к «залу».
Староста смерил меня внимательным взглядом, и, кажется, зрелище не очень-то его впечатлило. Вернее впечатлило, только не так, как хотелось бы. По-вархаровски задержавшись взглядом на моей груди, детина бесстыдно добрался до бедер и даже оценил длину ног.
Ухмыльнулся — недвусмысленно и плотоядно.
Мда. Не мудрено, что все преподши тут похожи на бретеров. Другие, наверное, не выдерживают того, как студенты отдают должное их красоте и бегут, куда глаза глядят. Теперь фраза «раздевать взглядом» в моем представлении навсегда приобрела куда менее аллегоричный оттенок.
Между тем, обстановка накалялась.
Тишина нарушалась лишь грохотом сердца в моих ушах, шепотом и смешками. Да еще длинные белесые лампы у потолка время от времени мерно гудели — недовольно так гудели, словно живые.
— Для начала представься, — я постаралась говорить твердо, но ровно.
— Матхар Арката, — все тем же расхлябанным, с вызовом тоном, ответил староста.
И я поняла, что действовать нужно другим способом.
Эти мини-вархары привыкли состязаться в размерах, силе, нахальстве.
Переведем-ка сражение в другую плоскость. Поиграем на моем поле.
— Ты полегче, сильно не баси, — усмехнулась я, заставив себя неспешно пройтись перед «амфитеатром». — Войдешь в резонанс с лампами, — я кивнула на потолок.
На лице Матхара появилась слабая искра заинтересованности.
— И че? — вскинул он бровь, но на всякий случай перешел на более высокие ноты.
— Ну как что? Я женщина невоздержанная… Хаос и беспорядок — имя вам женщина, — передразнила я Вархара. И, кажется, многие студенты узнали авторскую фразу, закивали и загоготали в кулаки. — Так вот, — продолжала я без спешки, давая Матхару возможность пофантазировать, накаляя обстановку. А потом понесла полунаучную белиберду. Хотя, кто знает, что тут возможно, а что антинаучно. Да и что-то подсказывало — раздевание взглядом — самое высокоинтеллектуальное достижение первокурсников из «особо воинственных миров». — Беспорядок не совсем про меня. А вот хаос другое дело. Ты вступишь в резонанс с гудением ламп, я добавлю электрического поля нужной частоты. И…
— И что? — напрягся Матхар, и вольготная поза его мигом стала более строгой. Руки вытянулись по швам, тело — в струнку.
— И запоешь ты фальцетом, мой дорогой, — без выражения закончила я, оставляя и «тигру» и «залу» богатый простор для фантазии.
— Да ладно? — бледный «крепкий орешек» еще хорохорился. Но вокруг уже в голос гоготали его соседи. А в дальних углах, недоступных сейчас длинным рукам Матхара, и вовсе покатывались со смеху.
— Она и правда умеет управлять чужим электричеством, — прогундел с заднего ряда какой-то парень. Я знать не знала, что это так удивительно и, уж тем более, почетно. Но ребята смотрели уже другими глазами. Галдеж, хохот и комментарии разом стихли.
Матхар повел плечами и вежливо, без единой нотки прежнего нахальства, спросил:
— А-а-а. Это вы вчера чужие молнии поймали? И даже отправили их назад?
— Этот вопрос темы занятия не касается. Но да, это была я, — не без удовольствия и облегчения я заметила, как восторженно зашушукались парни. Да уж. Знала бы, что это так почетно — случайно словить чужие молнии и в приступе ярости шибануть ими незнакомого студента… Может и диссертацию не стала бы защищать.
— А теперь, на этой высокой ноте, — я заговорила так, чтобы покрыть голосом зал, и не без радости поняла, что старые навыки никуда не делись. — Матхар, возьмите у меня чистые листы. Соберите списки учащихся. Скопируйте себе и принесите мне, — отчеканила я. Боюсь, через несколько лет работы, сгожусь даже командовать строевой подготовкой.
Матхар помедлил, словно еще набивал себе цену. Но я подогрела парня, так сказать, дала ему «волшебный пендаль»:
— Быстро! — и подняла руку вверх.
Матхар вздрогнул, вытянулся сильнее и бросился к столу за листками.
В аудитории воцарилась долгожданная уважительная тишина, а я смогла осторожно выдохнуть.
Студенты даже фамилии вписывали, стараясь не слишком громко скрежетать ручкой, и поглядывая то на меня, то на лампы.
Так вам и надо! Мал золотник, да дорог. Нечего судить всех по бицепсам и трицепсам.
Я незаметно облегченно вздохнула еще раз и подошла к доске. Пока никто не видит, взяла тряпку и протерла влажные ладони.
Заодно обнаружила, что пишут тут не мелом, а каким-то маркером. Тоже белым, так что результат не сильно отличался внешне. И почему я вчера не обратила на это внимания? Минус мне за небрежность и рассеянность.
Давить на маркер не требовалось вовсе, а цифры-буквы выходили на диво аккуратными, тонкими, отлично прорисованными.
Барабанный бой сердца в ушах немного стих. Присев за стол, в ожидании пока Матхар закончит с заданием, я от нечего делать прошлась взглядом по рядам.
Только теперь заметила, что студенты расселись группками. Предполагаю, «дружили мирами».
Первые ряды оккупировали три группки. Ребята левой крайней выделялись смуглой кожей, и высокими черными хвостами. Волосы их вились как у барашков, темные глаза блестели как влажные маслины.
Словно бы приплюснутые лица напомнили русского иванушку-дурачка, как рисовали его в детских сказках. Носы картошкой, губы бантиком, брови срослись на переносице. Одевались «иванушки интернейшенал» в туники или футболки — почти все приглушенных тонов. Темно-болотные, черные, густо-фиолетовые, они сливались в однородную грязную кляксу.
По центру первых рядов сидели «медики». Я окрестила их так за белоснежные куртки, кофты, брюки.
Их горбатые носы на вытянутых, бледных лицах напоминали о диковинных птицах. Светло-русые, темно-русые, почти каштановые тугие косы у всех до единого доставали до пояса. Голубые, зеленые, серые и странного цвета вороненого серебра глаза смотрели с прищуром, с хитрецой.
В крайней группке я узнала сородичей Вархара. Они, действительно, подавляли остальных числом и занимали не только часть первых рядов, но и почти все верхние.
Только в правом верхнем углу ютилось с десяток долговязых молодцов с нежной персиковой кожей и слегка удлиненными ушами. Эту красоту дополняли яркие глаза: изумрудные, лазурные и даже лиловые и темно-оранжевые. Я назвала их «эльфы-терминаторы». Уж больно брутальными выглядели эти мачо в сравнении с изящными и грациозными фейри из мифов Земли.
Да и одевались в толстовки бешеных оттенков — от пурпурного до фуксии.
Черные, как вороново крыло, белые, как снег, или золотистые волосы собирали в низкие хвосты.
Я предположила, что передо мной четыре разных расы.
По мере того, как студенты заносили себя в списки их оторопь перед «преподшей, управляющей чужими молниями» немного схлынула. И я смогла различить расы по темпераменту и манерам.
Эльфы-терминаторы, как ни странно оказались самыми шебутными. Они то и дело подскакивали на скамейках, как ужаленные, выкатывали в удивлении глаза, молотили руками по воздуху и ударяли ими по парте. Я начинала все сильнее бояться за здешнюю мебель.
Вархаровские сородичи давали всем фору, ночуя взглядами у меня на груди, и не стесняясь наклоняться вбок, чтобы разглядеть и ягодицы тоже. Озабоченный народец, однако.
«Медики» больше всех шушукались, да и вообще оказались не в меру болтливы. Кстати, это один из них поведал о моих вчерашних подвигах в общежитии.
«Медики» смешно поднимали брови, и линия роста волос уезжала к темечку, а лицо становилось еще более неестественно вытянутым.
«Иванушки интернейшенал» вели себя сдержанней остальных. Быстротой и точностью их жесты напоминали атаки змеи. А еще почти все они были левшами.
Теперь оставалось самое главное — выделить королей и заводил.
Первые всегда собирают вокруг подражателей и обожателей, вторые — разгильдяев и хулиганов.
У первых проблемы с ленью и посещаемостью, у вторых — с дисциплиной и уважением к преподавателю.