Поэтому и пистолет приготовил, перестраховываясь. В принципе никаких радикальных действий против себя не ожидая. По крайней мере, сейчас. Пока еще он был нужен Афанасьеву. Девушка, сняв внизу плащ, тихо вошла в комнату.
И выглядела она растерянной и испуганной, что немного смутило Гурова.
Обычно девочки по вызову ведут себя раскованно, нагло, развратно. Эта же была исключением. Хотя, да, Полковник говорил, что эта подстилка только начинает свою карьеру, а посему и опыта должного еще не набралась! Ей еще непривычно с ходу сдирать с себя подобие одежды и расставлять ноги перед клиентом без всякой предварительной подготовки. Ничего, пройдет пару клиентов, пообвыкнется, станет профессионалкой!
Неожиданно он подумал: а ведь у нее мог быть парень, и этот несчастный мог находиться в армии, в той же Чечне, получая от этой стервы лживые письма с заверениями в любви! А тварь наплевала на него, решив поблядовать, а если удастся, то и прибиться к какому-нибудь нуворишу – подзаработать денег, уставши от нищеты. И смущение ее наиграно, отрепетировано. Хочет, мразь, показать себя жертвой обстоятельств. А сама жаждет разврата и плату за него! Но ничего, Ангур устроит ей разврат. Не своим голосом взвоет, падла!
Он спросил:
– Как тебя звать, кошка?
– Люда! Но почему кошка?
– Потому что относишься к их блядской породе. Но хорош базарить! Давай раздевайся, медленно снимая с себя одежду. Предмет за предметом. Догола.
Люда огляделась, спросила:
– Что, прямо здесь? Может, найдется где уголок? Неудобно мне вот так, перед мужчиной!
– Ах, твою мать, какие мы правильные! Делай, что тебе сказано! Или ты плохо понимаешь и нуждаешься в том, чтобы тебе помогли? Я помогу, ремень у меня под рукой!
Девушка испуганно взглянула на Аркадия:
– Нет, нет, не бейте меня. Я уже раздеваюсь!
Гуров, глядя, как Людмила начала медленно снимать с себя одежду, налил рюмку водки, опрокинул в себя. Закурил.
Девочка была ничего. Стройная, фигуристая, почти как его бывшая невеста, чье тело сейчас имеет другой. Только Валентина была немного повыше, и волосы посветлей. А в остальном сходство с проституткой просматривалось.
Тем большая злость поднялась внутри Ангура.
Наконец обнаженная девица, полубоком, скрестив руки, скрывая груди, предстала перед Гуровым. Тот приказал:
– Опусти руки, повернись ко мне, шлюха!
Люда выполнила требования молодого жестокого мужчины, чья непонятная агрессия так не шла к его открытому лицу.
В глазах проститутки Аркадий прочитал отчаяние.
Она его боится. Что ж, так и должно быть. Не получится у тебя, девочка, сладкой жизни, не получится.
Гуров продолжал отдавать распоряжения:
– В шкафу чистое постельное белье, смени его на диване!
Девушка подчинилась. Как только постель была готова, Аркадий подозвал Людмилу:
– Иди ко мне!
Та подошла. Мелкая дрожь пробивала все ее тело.
Аркадий спросил:
– Тебе холодно?
– Да! – тихо ответила Люда.
– Выпей шампанского или водки.
– Я не пью!
– Закури!
– Не курю!
Гуров усмехнулся:
– Может, ты и с мужиками еще не спала?
Людмила промолчала. Гуров приказал:
– Расстегни мне брюки и на колени между ног, работать!
После получения первого кайфа, который необъяснимо вызвал в нем приступ ярости и брезгливости, Гуров встал, схватил проститутку за руку, рывком бросил через комнату, на диван.
Людмила тут же укрылась одеялом, прижавшись к стене. Аркадий лег рядом. Через минуту спросил:
– Ну что ты, кошка, затихла? Ты для чего здесь? Чтобы ублажать меня, как ублажала того, кто привез тебя сюда, или лежать бревном? А ну делай, чтобы я захотел тебя!
Девушка скрылась под одеялом.
Далее Аркадий сорвал на девушке всю свою злость и ярость. Он насиловал ее, чувствуя, что приносит Людмиле сильную боль. Но желал сделать еще больнее. Отыграться на проститутке за свою изуродованную жизнь. Алкоголь затуманил голову Гурову, и он не контролировал себя.
Когда любовные пытки ему надоели, а действие спиртного ослабло, он встал, выпил остатки литровой бутылки, сел в кресло, закурил, глядя, как непрерывным потоком поливает дождь окно его хижины. Бросив окурок, он вернулся в постель, Люда тут же прижалась к стене. Гуров решил больше не трогать девицу. Хватит с нее, и так получила «кайфа» сполна. Он отвернулся от нее и уснул.
Проснулся Гуров внезапно, в три часа.
И причиной раннего пробуждения были всхлипы девушки, стоящей у окна, завернутой в плед и пытающейся укротить рыдания, которые судорогами пробивали ее тело.
– В чем дело? – резко спросил Аркадий.
Девушка от неожиданности вздрогнула, обернувшись, глядя с ненавистью на Гурова.
– За что... за что... вы так... со мной?
– Вот в чем дело!
Аркадий встал, оделся в спортивный костюм, достал из шкафа теплый женский халат, неизвестно каким образом оказавшийся там еще до появления в доме Гурова. Подошел к девушке, накинул его на ее вздрагивающие плечи, ответил:
– А какого ты ждала к себе отношения? Ласки? Нежности? Любви? К себе, платной шлюхе? Ты продала свое тело, причем добровольно, и с ним покупатель вправе делать все, что пожелает. Кто звал тебя сюда, в столицу? Или ты не знала, на что шла? Какого черта нормальная баба, которая могла бы сделать счастливым нормального парня, подалась в проститутки? Почему ты стала шлюхой?
Девушка, заикаясь, так и не сумев остановить слезы, ответила:
– Если бы... я... добровольно... то тогда... ладно! Но в этом... положении... я оказалась... насильно... не по своей... воле!
– Что ты там буробишь? Бесполезно! Я ненавижу вашу продажную породу, хотя сам не лучше.
Людмиле наконец удалось справиться с рыданиями, она вытерла слезы, сказала:
– Не верите! Ну и пусть будет так, как есть! Можете продолжать свои пытки, а если в вас осталась хоть капля человечности, убейте меня!
Гуров почувствовал в голосе Людмилы отчаяние, боль и искреннюю печаль.
Печаль до того глубокую, что его самого пробила дрожь.
Он потер виски, не зная, как продолжить разговор. А его следовало продолжить. Что-то с этой проституткой было не так, как с другими. Уж не подставили ли ее, как в свое время подставили его самого, бывшего сержанта?
– Я не совсем понял, что значит: ты стала проституткой не по своей воле? Тебя бросили на панель? Но как можно это сделать? Объясни?
– А зачем? Вам это нужно?
– Нужно!
Людмила внимательно посмотрела на Гурова красивыми, покрасневшими, заплаканными глазами, вокруг которых явственно обозначились темные круги.
– Хорошо. Но обещайте, что больше не тронете меня.
– Клянусь.
– Я присяду?
– Конечно.
Аркадий пододвинул ей кресло:
– Садись, и мой тебе совет – выпей немного! Спиртное успокоит и немного облегчит твое состояние.
Гуров вдруг почувствовал себя грязной свиньей. Иного определения он себе сейчас не находил. Нашел, на ком сорвать злость! На бабе, кем бы она ни была!
Аркадий достал непочатую бутылку водки, открыл ее, граммов сто пятьдесят плеснул в фужер и молча протянул Людмиле. Сам сел в кресло напротив и закурил.
Девушка, вдруг решившись, залпом выпила водку, тут же закашлявшись от непривычки. Гурову пришлось постучать ей по спине. Когда Люда пришла в себя, он сказал:
– Ну а теперь я слушаю твою историю. Только не вешай мне лапшу на уши, я распознаю сразу. Ты же не хочешь вновь разбудить во мне зверя?
– Нет, не хочу, – успокоившись, тихо проговорила девушка.
– Ну?
Люда поправила плед, поджав ноги под себя, начала рассказ:
– Я два года как замужем. Вернее, была замужем! Я знала его – Люда горестно вздохнула, – с детства и, как мне казалось, любила его. Он слыл хулиганом, может, от этого, как ни странно, меня тянуло к нему? Когда его посадили, я ждала. Ездила к нему на свиданки. Он настоял на том, чтобы мы расписались прямо там, на зоне. Это, мол, даст ему льготы и облегчит жизнь в тюрьме. Я согласилась, жалея его. Хотя, по большому счету, ничего не изменилось. Он вышел через два года. Какой-то адвокат, сидевший с мужем, добился из зоны пересмотра дела Андрея, так звали супруга. И срок был изменен. Когда Андрей вернулся, работать он не хотел, гулял с такими же, как он, и с проститутками. И делал это открыто, ничего не скрывая от меня! Когда я потребовала объяснения, он жестоко избил меня! Потом побои стали нормой нашей совместной жизни. Слово против – получи! Так он благодарил меня за все, что я для него сделала. Но делать было нечего, терпела, идти-то было некуда. Мама умерла, отец спился. Может, так и продолжалась бы жизнь, но муж занялся игрой в карты. Ему даже везло, иногда он бросал мне мелочь на хлеб, чтобы не сдохла с голоду, а сам шиковал с проститутками в кабаках.
Людмила тяжело вздохнула. Аркадий не торопил ее, терпеливо ожидая продолжения.
– Затем произошло то, что и должно было произойти. Андрей проигрался. По-крупному. Он говорил, что его подставили под шулера. Но подставили не подставили, а долг отдавать надо. Мы продали мой дом, дом покойной бабушки, всю обстановку, да что там продавать было? Рухлядь, никому задаром не нужную? В общем, денег для расчета не хватало, и когда приехали люди, такие же жестокие и безжалостные, как вы, то за остаток долга Андрей предложил меня! Понимаете, он продал меня, даже глазом не моргнув, чтобы только жизнь свою сохранить, что в конце концов ему так и не удалось. Его убили, видимо, такой изначально был вынесен Андрею приговор – те же люди, в тот же вечер у меня, уже рабыни, на глазах.
Людмила тяжело вздохнула. Аркадий не торопил ее, терпеливо ожидая продолжения.
– Затем произошло то, что и должно было произойти. Андрей проигрался. По-крупному. Он говорил, что его подставили под шулера. Но подставили не подставили, а долг отдавать надо. Мы продали мой дом, дом покойной бабушки, всю обстановку, да что там продавать было? Рухлядь, никому задаром не нужную? В общем, денег для расчета не хватало, и когда приехали люди, такие же жестокие и безжалостные, как вы, то за остаток долга Андрей предложил меня! Понимаете, он продал меня, даже глазом не моргнув, чтобы только жизнь свою сохранить, что в конце концов ему так и не удалось. Его убили, видимо, такой изначально был вынесен Андрею приговор – те же люди, в тот же вечер у меня, уже рабыни, на глазах.
Людмила вновь замолчала. Аркадию было обидно, что она сравнила его с теми отморозками, что завалили ее мужа-козла. Но в принципе она была права. Еще совсем недавно он вел себя не лучше бандитов.
– После того как зарезали Андрея, неизвестные люди забрали меня, не дав даже переодеться, и отвезли в Москву, в один из ресторанов, где я должна была стать проституткой, отрабатывая долги покойного мужа. Оттуда к вам и привез меня Владимир Иванович, как он представился. Но доставил после того, как сам переспал со мной. Мне было противно, но если бы я знала, что ждет меня с вами, я, честное слово, выбросилась бы из окна гостиницы, куда он привозил меня для... утех своих. Вот и вся история.
Люда вновь заплакала, отвернувшись к окну. И застыла, глядя на дождинки в окне.
Аркадий выругался, поднял пистолет, лежавший у его кресла, снял с предохранителя, положил на столик рядом с бутылкой водки.
– Люда, – начал он говорить, – я понимаю, что извиняться поздно. Я виноват и полностью признаю. Вот пистолет. Когда будешь стрелять, целься в голову, чтобы... одним выстрелом, и ствол в мою правую руку, сойдет за самоубийство. В гардеробе под бельем на нижней полке – деньги, много денег. В сарае машина. Но лучше уходи вдоль насыпи дамбы, со стороны леса, к нему не иди, там – болото. За домом могут наблюдать, так что будь осторожна. До того момента, как меня здесь обнаружат, тебе хватит времени скрыться. Беги отсюда как можно дальше! Только несколько слов на прощание: первое: помни, что я, как и ты, заложник, только собственного поступка и собственной слабости, проявленной в свое время. И второе: прости меня, если сможешь. А теперь бери пистолет и стреляй.
Аркадий выпил стакан водки, откинулся в кресле, закрыв глаза.
Но вместо выстрела услышал:
– Холодно-то как. Я вся промерзла, водка не помогла. Пойдем в постель, согреемся под одеялом, да и выспаться не мешает. Кто знает, что нас ждет завтра?
Гуров открыл глаза. Пистолет лежал на столе.
Людмила между тем прошла к постели, легла, укутавшись в одеяло.
Аркадий, в который уже раз перекурив, лег рядом с ней. Девушка неожиданно спросила:
– Как ты стал заложником?
Гуров задумался. А ведь может быть и так, что она стукачка Полковника. Ну и черт с ним! Лишнего он не узнает, ничего сделать с ним не сможет, да и не похожа Люда на подсаженного к нему человека. В целях провокации можно было придумать и что-нибудь попроще.
– Слушай, раз тебе это так интересно...
Они проговорили всю ночь. И только под утро девушка забылась тревожным сном, часто вздрагивая. А Аркадий глаз не сомкнул.
Поднялся он в шесть часов.
Спустился к озеру, с причала окунулся в холодную воду, растерся полотенцем, оделся, сел на край деревянного настила. Сегодня ему надо было выработать план уничтожения Рашида, а для этого следовало метр за метром изучить трассу Москва – Домодедово, заодно и с Людмилой вопрос решить. Потом проверить кабак, где обедает универсальная тройка, и, наконец, порядок выхода из своего офиса объекта № 3. На это и уйдет весь сегодняшний день.
На крыльцо вышла Люда и позвала его:
– Аркадий?
Он поднялся. Девушка, увидев его, пошла к причалу.
Подойдя вплотную, поздоровалась:
– Доброе утро!
– Ты считаешь его добрым?
Девушка пожала плечами:
– А что в нем плохого? Дождя нет, скоро солнце выглянет, природа оживет.
– И ты уедешь.
Людмила посмотрела на Аркадия.
– Почему? За мной приедут только завтра.
Гуров бросил окурок в воду:
– Вот поэтому ты сегодня и уедешь.
– Куда?
– Куда хочешь. Но подальше от Москвы. Встретишь парня, выйдешь замуж и будешь жить нормальной человеческой жизнью. Или тебе опять хочется попробовать разврата, боли и унижения?
– Нет, я не хочу быть проституткой, но ты говоришь как-то странно... Почему?
– По кочану! Пойдем в дом!
Они поднялись на второй этаж.
– Что у тебя есть из пищи? – спросила Люда. – Я приготовлю завтрак.
– Все в холодильнике, полуфабрикаты, но ты готовь для себя, я не привык завтракать.
– А составить мне компанию? – Люда впервые за все время их знакомства улыбнулась ему.
И улыбка эта была такой милой, приветливой, что отказаться Аркадий просто не мог.
– Ты хитрая. Знаешь, как можно на человека воздействовать, чтобы он не отказал тебе.
– Ни капельки! Я просто спросила тебя, и все.
– В этом-то и дело! Ладно, готовь на двоих, а я пока выйду, мне тачку нужно проверить.
Гуров вышел из дома, обошел его, осмотрелся, прошел в сарай, проверил «Ауди», не выводя ее к причалу, на площадку.
Они вместе позавтракали. Люда убрала посуду.
– Спасибо, Люда, все было очень вкусно. А теперь собирайся, дорогая.
Девушка взглянула на него, вытирая руки о передник.
– Ты все же решил избавиться от меня?
– Ну почему избавиться? Я хочу помочь тебе.
Он встал, открыл гардероб, достал из него объемный пакет, развернул. Вытащил две пачки стодолларовых купюр, бросил обратно в шкаф, закрыл его. Пакет же завернул и положил на стол:
– Здесь восемьдесят тысяч долларов. Забирай их и одевайся. Я буду в «Ауди», выходи из дома в сарай, через заросли кустарника, чтобы тебя не было видно со стороны. Я вывезу тебя в Москву, там где-нибудь у станции метро высажу. Ну а дальше ты сама...
– Нет! – решительно ответила Люда.
– Что нет? – переспросил Аркадий.
– Все – нет! Я остаюсь с тобой! Один ты завтра не вернешься сюда, не захочешь вернуться и... погибнешь. Сам подставишься под пули, выполняя заказ этого проклятого Полковника. А я не хочу, чтобы ты умер!
Гуров посмотрел на девушку.
– Ты что, ясновидящая, чтобы знать, что произойдет со мной завтра, да?
– Нет, но Полковник совершил ошибку, доставив меня к тебе. Ведь ты не хочешь, чтобы я покинула тебя? Только честно, как на духу?
– Нет, не хочу!
– Вот все и решили.
Ангур присел к столу, вновь закурил, Люда пододвинула ему чистую пепельницу. Он достал блокнот написал:
– Ты что разговорилась? А если прослушка?
На что Люда так же ответила:
– Тебе же легче будет говорить с Полковником обо мне, если он будет знать содержание нашей милой беседы!
А ведь она права, сжигая листок бумаги, подумал Гуров. Полковника встревожит состояние его подчиненного. К тому же он сделает вывод, что Аркадий влюбился. И это обстоятельство на руку Афанасьеву. Ибо он будет уверен, что ради Люды тот сделает все, что от него потребуют. И в этом Полковник не ошибется!
– Ну что задумался, Аркадий? Ты хотел куда-то ехать?
– Да, мне действительно пора! А к нашему разговору мы еще вернемся.
– Конечно, как скажешь.
– Проводишь?
– Если ты не против, то да.
– Пойдем.
Они вышли во двор, зашли в сарай, Гуров завел двигатель машины и магнитолу, поставив какую-то кассету. И протянул Людмиле пистолет:
– Возьми. Черт знает этого Афанасьева. Вдруг решит забрать тебя. Или, еще хуже, прикажет своим отморозкам убрать тебя, придя к выводу, что твое присутствие рядом со мной помешает ему и дальше использовать меня в его планах. Или еще что... Вариантов в его черепе родиться может уйма, и что он решит, спрогнозировать невозможно. А вооруженная, ты сумеешь защитить себя. Скорее всего, тебя никто не тронет, но мне будет спокойнее. Но достаточно разговоров, ты все поняла?
– Да!
– Будь внимательна, находись на втором этаже, без надобности на улицу не выходи, а решишь выйти, осмотрись! На причале тебе тоже делать нечего, мотор катера я вывел из строя. Ну, удачи тебе, а я постараюсь вернуться как можно быстрее.
– Тебе удачи.
– Пока! Иди в дом и проводи меня из окна, чтобы я знал, что ты дома.
– Хорошо.
Девушка вернулась в дом, Гуров вывел «Ауди» к причалу, развернулся и повел автомобиль на трассу Москва – Домодедово, а Полковник получил подробный доклад о том, что произошло в хижине после его убытия оттуда. Он внимательно выслушал доклад, чему-то улыбнулся. Что ж, Аркаша, пусть будет по-твоему, девочку только немного жаль, подставил ты ее ни за что, а так вышло даже лучше, чем планировалось.
Афанасьев откинулся на спинку кресла в своем офисе на улице Беговой, отпустил докладчика. Задумался, мелкими глотками потягивая коньяк, закусывая его дольками лимона без сахара.