- Как же это мы? - гремел старший на всеобщем наречии, вроде бы тут именуемом "язь". - Трагедия! Преступление! Горе!
- Претензий к габ-порту нет? - уточнила я.
- Мы обязаны, - очнулся папаша и важно мотнул головой, чуть не снеся колонну грузовых капсул. - Мы летели далеко, стасис нас дезориентировал. Мы не предусмотрели. Верное решение: замыкающий старший. Сколь мудро! Мы знали, но забыли. Комфорт и покой делает нас беспечными.
- У него одно сердце вроде пострадало, - осторожно сообщила я.
- При активном росте мы их перемещаем ежегодно, - отмахнулся папаша. Еще раз осмотрел нас всех пятью своими добрейшими лазоревыми иллюминаторами по два метра в диаметре. - Благодарю. Приношу извинения за беспокойство. Мы отбываем.
- Спокойного полета, - пискнул павлино-страус.
- Хорошо долететь, - согласилась я.
Они выстроились в колонну и удалились. Милейшие создания. Такие вежливые, а ведь знают все, что я тут шипела вслух и думала про себя, без сомнений... Кто-то дернул меня за рукав.
- Порция "черной звезды" всегда ваша, - просвистел бармен, пританцовывая на лапах. - Никогда! Никогда! Никогда наше маленькое семейное заведение не готовило для древних и славных трипсов. Это честь. Это слава! Это признание! Ваша порция за вами, хоть каждый день востребуйте. Ах, мой брат все снял, все записал, это счастье. Я и трипсы. Я спас дитя!
Крупная автоматика надвигалась издали, широким фронтом вспахивала и заравнивала след семейки. На границе сектора одно за другим разгибались и встряхивались свеженькие деревья. Я побрела прочь, павлино-страус топал рядом и восхищался собою. Он один и спас дитя, даже я не сомневалась, слушая непрестанную болтовню. Хотелось немедленно востребовать коктейль - или что это такое, я же сама назвала напиток коктейлем из-за формы бокала. Младенец трипса, вот вундеркинд заразный, стащил мой шарик. Я лоханулась и не сперла новый у бармена. Осталась с ложкой... Шикарный набор личного имущества. Один предмет, и тот ворованный. Хотя - есть еще тарелка. Тоже ворованная.
Почему именно в этот миг я споткнулась и нашла новую мысль - не знаю. Но так и было. Память нехотя выдала подробности дела о вскрытом сейфе. Я подумала громко - и обрела провожатого из числа типовых автоматов.
- Цель осмотра, - строго осведомился он.
- Я тут первый день на работе, хочу быть в курсе.
- Сыскное подразделение инспекции справится.
- А я кто?
- Атипичник, таков сленг инспекции, - отозвался он. - Габбер, младший специалист по вопросам, не имеющим внятной классификации. А равно по любым иным, какие вы отнесете к своей компетенции и обоснуете это решение.
- Автоматы знают сленг?
- Мой личный интеллект 720 по осредненной шкале, - возмутился провожатый. Не смолчал и добавил: - Ваш, согласно досье, 31.
- Ваша оценка по шкале атипичности, если есть такая?
- Один, - нехотя сообщил автомат. Долго тянул паузу и все же честно выдавил.- Ваша при приеме на службу двадцать семь, это проходной минимум. Сегодня по динамическому пересмотру повышена до тридцати двух. Поздравляю.
Сейф хранился в секторе семь, на уровне, закрытом для всех, кто не сотрудник габа. В официальном счете уровней этот - девятка - даже не упоминался. На вид сейф выглядел сферой, лохматой от множества щетинок-усов. Как мне пояснили, каждый ус был взрывоопасен, активировался от прикосновения и еще ряда дистанционных воздействий. Сейф вскрыли, не потревожив ни единого усика. Подобное невозможно. Империя уже заявила, что сейф был пуст, а это вдвойне удивительно. Я попросила показать записи с камер наблюдения. Меня поняли и загрузили голову чем-то чудовищно объемным и муторным. Знала бы, что не с экрана смотреть - плюнула бы на любопытство. С какой стати мне подозревать Тэя? Только за его идеальное алиби в моем лице. И за его ложь. И за прогулку к моему пипелацу: зуб даю, хотел стырить. Глазки как горели! И до чего он опешил, когда "Стрела" оказалась хламом.
В мозгу само собой крутилось кино. Камера за камерой, виды плоские, объемные, сканы просветные, инфракрасные и еще черт-его-знает какие. Я зафиксировала крупный план лица Тэя и запросила данные. Икнула от изумления: имперский дознаватель в ранге "тэй", интуитивно оцененном как генеральский. Подлец назвал мне должность вместо имени! Подлец знал про сейф и полагал, что эту дрянь уворуют на моем пипелаце? Если так, я понимаю и внимание к себе, и отпад челюсти при виде подмененного корабля. Интересно: а когда угнали мою "Стрелу"? Сволочь Тэй ведь шел к причалу, твердо зная: корабль там. И потребовал немедленно сообщить о подмене. Меня и подозревал? Или меня выводил из числа подозреваемых? Судя по реакции чиновного Чаппы, у дрюккелей жвала в пуху.
Голова пошла кругом от бестолковых, лишенных почвы подозрений и умозаключений. Я не гадалка. И это не мое дело, рекомендация была верной. Надо плюнуть и забыть.
Я не плюнула и уточнила еще одно перед забыванием: бывал ли указанный дознаватель в нашем габе прежде? Данные не подлежали оглашению. Все, в мусор эти глупости. Зря тратила время и выказывала заинтересованность. Проще и умнее поболтать с павлино-страусом. Но едва ли это уместно. Чую, дело грязное и не по моим силенкам.
А вот свежее и атипичное.
"В секторе шесть драка. Рекомендация: не вмешиваться, причины понятны, меры принимаются". Согласна.
"Критическое потребление окислителя в пункте передержки животных. Требуется решение по усыплению, пересылке и так далее". Наследство лилового лентяя. Гляну. Сектор пять, почти рядом.
Я спустилась на базовый уровень и побрела по колено в траве. И тут меня садануло в затылок так, что звездочки закружились перед глазами.
"Попытка самоубийства. Главная грузовая колонна, балкон 71." Без рекомендаций.
Верещать я начала сразу и громко. Сошло это за вызов служебного транспорта или автомат прибыл меня гасить - не знаю. Но явился в полминуты, я только успела сориентироваться и ломануться к грузовой башне, где прежде не бывала. Оказывается, автоматы именуются официально габаритами - удобно. Имен у них нет, зато есть индексы и номера, а еще у них есть выдвижное место наездника. Мой призовой летун звался габарит контроля ВС, то есть для удобства мы договорились - Вася. Мы вообще много о чем успели поболтать. Затылок дико гудел, меня трясло и слова из меня сыпались, как горох из худого мешка - дробно, часто, бестолково.
Когда я поступила в институт, не куда хотела, но все же высшее впереди, на меня поспорили два второкурсника. Один выиграл. Второй мне же и рассказал. Через день меня отчислили: я их избила. Нет, я не монстр и драться толком не умею, но аффект - штука страшная даже без баллонного ключа, с тех пор знаю. После отчисления я твердо решила не отсвечивать: ну что это за мир, фи... Потом я передумала. Ведь ни один их говнюков не огорчился бы. А доставлять уродам радость? Вот еще. Я же знаю, что уроды. Уже знаю. Но то состояние пустоты я запомнила. Как стояла у окна и думала, что выйти - это хорошо. Что я полечу. Тяжесть с души вниз, сама душа вверх. Шмяк - и станет легко. Ну, есть ли толк в мире, где отчисляют меня, а эти - правы, достойны жалости... Позже я узнала, один из них был сынком важного геморроя. И мне повезло, вполне себе толковый мужик ректор рисковал, чтобы не открыли дело и не засадили меня за тяжкие телесные. Потому что чем весомее кошель, чем проще обвинять.
Еще утром, когда я лежала в обнимку с чистой тарелкой, мне казалось: в габе не бывает таких историй. Ну, на хрена вообще все технологии, если отчаяние так же слепо, слабо и неконтролируемо?
- Вася, - бормотала я сквозь зубовный цокот, - Ты можешь при мне постоянно, а? Ты ж-же умный. Ты ж-же сильный.
- Ответ частично положительный, по вызову явка при наличии свободного времени, - чеканил польщенный габарит. - Габберу полагается личный проводитель, уточняю: ваш отсутствует?
- Посмотри в акте.
- Формально имеется. Фактически не сканируем моими средствами опознания. Проверяю отчетность. Проверяю уровень свободных сделок. Проверяю частные и речевые договора. Проверяю кросс-ссылки.
- Какой ты умный, - льстиво заныла я.
- Отправлен гидом в туристический габ Грибовидной туманности, - в голосе габарита звучало отчетливое замешательство. - Договор речевой, контрактатор - габрехт в отставке.
- Вот лярва лиловая!
- Подтверждаю.
- О, повысь себе атипичность на пунктик.
Он аж загудел от удовольствия. Я перестала стучать зубами. Отпустило, и вовремя. Не могу же я кого-то отговаривать, если сама в истерике.
Грузовая колонна была величественна. Высь терялась в облаках, заслоненных тяжеленными корпусами крупнотоннажного и габаритного, помещенного на платформы или подвешенного под тяговыми автоматами. Все это металось, скользило, танцевало. Так слаженно, что глянуть в радость. Мой Вася - мошка в стаде слонов - лавировал, как бог. Мы возносились к свету сквозь тишину и мигания маячков. Номера балконов я не прослеживала, ярусы были разными - узкими, совсем плоскими, ячеисто-сотовыми, монолитно гигантскими с громадой ворот. Семьдесят первый балкон находился под потолком. На краю перил стояла типичная такая Гюльчатай из арабских сказок - в белом просторном одеянии, укутанная до глаз. На голове узорный тонкий платок, покрывающий плечи. Из-под платка вьются змейки кос, достигают колен и завершаются золотистыми шариками украшений. Гюльчатай рослая - чуть выше меня. Трогательно стройная. Глаза у неё огромные, человеческие. Но ужасно, окончательно пустые. Улететь бедам вниз, а душе вверх мешает бездушный габарит: он накрепко вцепился в сумасшедшую и ожидает моего прибытия.
Грузовая колонна была величественна. Высь терялась в облаках, заслоненных тяжеленными корпусами крупнотоннажного и габаритного, помещенного на платформы или подвешенного под тяговыми автоматами. Все это металось, скользило, танцевало. Так слаженно, что глянуть в радость. Мой Вася - мошка в стаде слонов - лавировал, как бог. Мы возносились к свету сквозь тишину и мигания маячков. Номера балконов я не прослеживала, ярусы были разными - узкими, совсем плоскими, ячеисто-сотовыми, монолитно гигантскими с громадой ворот. Семьдесят первый балкон находился под потолком. На краю перил стояла типичная такая Гюльчатай из арабских сказок - в белом просторном одеянии, укутанная до глаз. На голове узорный тонкий платок, покрывающий плечи. Из-под платка вьются змейки кос, достигают колен и завершаются золотистыми шариками украшений. Гюльчатай рослая - чуть выше меня. Трогательно стройная. Глаза у неё огромные, человеческие. Но ужасно, окончательно пустые. Улететь бедам вниз, а душе вверх мешает бездушный габарит: он накрепко вцепился в сумасшедшую и ожидает моего прибытия.
- Кто такая? - спрашиваю, присаживаясь на узкие перила и опираясь ногами в седло Васи.
- Нет данных. ДНК вне единой базы. Ведем несистемный поиск вариантов, все предыдущие попытки анализа не дали результата. На опрос не отзывается. Предполагаем нарушение речевой функции.
- Да уж, с атипичностью у вас облом. - Я покосилась на Гюльчатай и сообщила ей, что выбрала имя для общения - ну, это самое. Молчит, зараза. А вдруг тут вообще другая сказка? Ладно, пока пробуем свои идеи, чужих все равно негде занять. - Он бросил тебя? Давай рассмотрим вариант: просто накладка и он забыл. Вас таких много при нем? Или я все путаю и те то думаю? Видишь ли, сегодня день потеряшек. Любящие родители умудрились не заметить пропажу младенца в тонну весом. Мы их нашли, уж как радовались, не передать.
- Потерял, - глаза обрели осмысленность и наполнились надеждой. - Божественный потерял и страдает.
Блин, урод, если не страдает. Голос у этой Гюль глубокий, бархатный. Рыдает она искренне, глазищи - обзавидоваться можно. Серо-синие, с переливом. При перемене света они меняются как хамелеон к зеленому и лиловому. Рисунок радужки узорный. Кожа нежнейшая. Ресницы вообще, укорачивать впору: в брови упираются и царапают край ткани платка. И все это совершенство под завязку набито лебединой верностью, как подушка - пухом. Значит, головой вниз без вариантов, с восторгом грядущей встречи. Кто такой циник? Лебедь со встроенным стоп-краном, ага...
- Гюль, давай спустимся, сядем и спокойно обсудим, как тебе поскорее найтись.
- Взрослое трудоспособное существо, чьи данные не включены в базу, имеет право на час утилизации окислителя, - вмешался Вася. - Затем оно либо выдворяется в габ-центр для дальнейшего разбирательства, либо получает новый код и направляется для найма по списку имеющихся запросов. - Он помолчал и добавил: - Я предупредил. Еще есть десятая доля часа на принятие решения.
- Имя у тебя есть? - заторопилась я.
- Нет, - тихо и обреченно выдохнула Гюль и взгляд её снова стал пустыней. - Божественный зовет, и мы знаем, кого. Зачем имя?
- Вася, у неё тип метаболизма со мной совместим?
- Подтверждаю.
- Гюль, я приглашаю тебя в гости до выяснения нашего дела, - улыбнулась я. - Я же габбер и имею право на гостей.
- Бесплатно? - заморгала жертва галактического домостроя, упрямо глядя вниз.
- Совершенно. Не считая трепа и сказок. Ты сказки как - знаешь? В моем мире всякие Шахер-роскошные-зады могут травить до бесконечности про принцев и коварных джиннов.
- Петь умею, играю на любых инструментах, - заморгала она, торопясь стать полезной гостьей. - Только ваши божественные не должны звать, и я не смею смотреть на иных божественных. И еще...
- Договорились. Садись на габарита и поехали в гости.
Мы спускались молча. Эта роза звездных пустынь страдала и роняла слезы. Я просто думала, вследствие чего и попросила Васю доставить нас на запретный девятый уровень. Там я подняла на уши весь хренов инспекционный отдел и закатила скандал, требуя прямой канал на безымянного Тэя.
Думаю, красавчик так не икал с рождения. В электронной плоти проекции он явился хмуро-кривобокий от изжоги.
- Однако ты доставуча, Сима. Две минуты даю.
- Вот безымянная жертва семейного неравенства. Имени нет, ДНК вне базы, упакована, изволь оценить, как гусеница для спячки. Соответственно, примет опознания ноль. Оставлена тут по ошибке или по умыслу. Сейчас я пробую понять, как давно она пострадала за свою любовь. И кто счастливо отбыл под сплошным покровом ткани.
- Так, - из Тэя будто кинжал вынули, он бодро распрямился. Осмотрел паранджу - я не понимаю в терминах, тем более местных, вот и думаю знакомыми - и хмыкнул. - Дело ясное, туманность Гриба надо проверять, самый дальний от вас уголок. Там много особых укладов и сектантских закрытых мирков. Спроси о времени вне семьи.
- Гюль, как давно божественный удалился из виду?
- С вечера страдаю, - вздохнула она. - Вроде был отклик, он привел меня к балкону. Стало бессмысленно искать. Нет сил, нет света души его.
- Блин... поэзия, её налево. Тэй, с тебя пирожок. Как найдешь адрес божественного, дай знать. Тут человек сохнет. Отбой.
- Окислитель на время следствия мы выделим, - поморщился Тэй. - И стандартное питание. Сима, ты... как бы сказать-то... с немыслимой скоростью выбираешь гостей. Ты... - Он аж скрипнул зубами и отмахнулся. - А, сама разбирайся. Отбой. Я черкну Чаппе, что следует, и не впишу, что не следует.
С тем и сгинул. Умеет, гад, сделать важное лицо. У меня затрещало в извилинах. Что прямо сейчас сказал коварный генерал без имени? Что я дура. Краткий перевод кристально прозрачен, полный не поддается расшифровке. Ну и в сад его. Я помахала ручкой Васе, поманила Гюль и зашагала к дому. Седьмой уровень, рукой подать. Упакованное в ворох ткани недоразумение тихо шелестело следом. Спорю на любимую иглу Страшилы мудрого: она бы свалила немедленно, умей она ходить одна, а не следом за бараном. Ну, или за мной, раз бараны все отвалили. Без ведущего Гюль сразу впадет в ступор. Как она до балкона-то добрела, прячась от всех-всех-всех...
При виде моих двух комнат у гостьи случился приступ икоты. От осознания, что одну отдают в пользование, добавился кашель. Чахлая роза. Её надо валерианочкой поливать три раза в день.
- Мы пребываем в прайде, - бормотала она, жалобно глядя на меня. - Только так, это суть жизни и чести.
За "прайд" не ручаюсь, но как-то я должна было воспринять это понятие? Вместе они ходят. Божественный впереди, аки лев. Толпень безымянных дур вослед ему, благоговея. Я спросила, какого фига продолжается почитание. Религия в основе, лев неутомим или еще что объективное. Кукла закатила глаза, одеревенела и попробовала рухнуть в обморок. Я успела подтолкнуть стул, и она отсиделась в шоке. Чуть погодя обмякла, принялась стенать и шептать, что божественный был и есть всегда, поколения сменяются, а верность превыше времени.
- И мозга, - буркнула я. - Внятно сопи: какие нафиг поколения? Вы ж выродились бы!
- Я улучшенный клон улучшенного клона модифицированного клона, - гордо сообщила Гюль. - И так последние пять сотен циклов. От основания прайда. Мы неразлучны и счастливы. - Она затравленно покосилась на меня, стараясь не поднимать взгляда. - Были. Здесь есть бассейн?
- Вертикальный, типа гроб с музыкой, - указала я на душ. - Гурчит, журчит и плюется... наверное. Осторожно, я в этот ящик еще не играла.
Она прошествовала в двухсекционный гроб... то есть душ. Царственно огляделась, барабаня украшениями на концах косичек по тесным стенкам. Высунулась из помоечного отдела в разоблачатель, брезгливо кривя безупречные брови, почти скрытые тканью платка. Указала пальчиком на стену.
- Чистка. Хорошо, надо готовиться. Всегда готовиться к вниманию божественного.
- Пионеры-маньяки, блин, - отчаялась я. - Боров жил, боров жив, боров будет жить. Прости, это я мантру пою. Не слушай.
Таких гостей нам не надо. Но слово не воробей, а генерал сволочь два раза. Мог бы этой двинутой клоно-кукле выделить отдельную упаковочную коробку с лентами и бантиком, пусть бы там лежала и ждала божественного, попахивая розами и формалином.
Она прикрыла дверь. Долго шуршала шмотками, затем стукнула второй дверью и включила подачу воды. Я притаилась возле кухни. Если сейчас будет визг ошпаренности или вой отмороженности - не удивлюсь. Увы, тихо. Душ меня разочаровал.
От переживаний зачесалась шея. Я вспомнила, что хожу в форме безвылазно и не знаю даже, как она снимается. А душ-то безопасен, и чистка сейчас уродует чужие шмотки, выну их - буду знать, уцелеют ли мои. Это важно: тут до полного износа ничего не списывают. Пожеванная форма в дырочку будет еще годна, клянусь Чаппой и его квиппой.