– Ладно, – успокоил Павел отца. – Есть у меня на примете такой парень. Называть тебе его не буду. Уж извини, мало ли что. Но за двадцать штук «зеленых» он легко «сделает» этого козла. Завтра я ему позвоню. А ты готовь задаток – десять штук.
На другой день Павел позвонил Козырю и велел срочно приехать. Когда Козырь прикатил к нему, он объяснил, что надо сделать, и пообещал три с половиной штуки долларов – как раз на новую «шестерку».
– Готовь машину. За руль сядешь. Стрелять буду я, – сказал он Козырю, а потом зашел в другую комнату, где был отец.
– Парень согласен? – озабоченно поинтересовался Алексей Викторович.
Павел кивнул.
– Давай десять штук. Задаток требует. – Получив от отца деньги, вышел, в коридоре отсчитал две тысячи для Козыря. Остальные засунул поглубже в свой карман.
Вместо ожидаемых пятнадцати суток Николая продержали только трое. Когда он у дежурного ИВС получал свои вещи, отобранные при задержании, случайно услышал, как майор Рябцев сказал капитану Василенко:
– Глаз с него не спускайте ни днем, ни ночью. Надо взять его в момент совершения преступления.
Потом капитан ушел, а майор Рябцев остался наблюдать за сборами Комкова. И никак не отреагировал на его ехидную улыбку. Стоял с каменным лицом, заложив руки за спину, и молча думал о своих ментовских делах.
«Ну что ж, давайте, следите. Посмотрим еще, кто кого обставит», – подумал с азартом Николай. Он не удивился, когда, выйдя из здания милиции, увидел бежевую «копейку» без номеров, которая поползла позади него метрах в пятнадцати. Сначала шел, стараясь не обращать на машину внимания, но потом надоело.
– Ладно, мусора, сейчас поглядим.
Для начала Николай ускорил шаг. Намереваясь перейти на другую сторону улицы, направился к перекрестку. Здесь машин было больше. Легче поймать такси и попросить водителя покружить по городу. Пусть менты поносятся за ним на своей развалюхе.
До перекрестка оставалось всего ничего, когда неожиданно мотор «жигуленка» взревел, и машина стала резво набирать скорость.
«Ничего себе», – удивился Николай, подойдя к проезжей части.
Но тут неожиданно из-за его спины вынырнул довольно шустрый старичок с авоськой в руке. В другой руке у него был сложенный зонтик, на который он опирался как на трость.
Николай даже не понял, откуда он тут взялся.
Бежевая «копейка» поравнялась с перекрестком, и из раскрытого окна высунулась рука с пистолетом. Но получилось так, что шустрый старичок оказался теперь впереди Николая.
Предотвратить его смерть уже было нельзя. Перекрываемый ревом машин, выстрел прозвучал как негромкий хлопок. Пуля вошла в лоб старику. По инерции он еще успел сделать шаг вперед. И вдруг у него словно подвернулись ноги. Авоська и трость-зонт разлетелись в разные стороны, а бедняга растянулся на асфальте, уткнувшись лицом вниз.
Кажется, никто из проезжавших мимо водителей ничего не понял, а бежевая первая модель «Жигулей» стремительно умчалась по улице.
Николай понял, для кого предназначалась эта пуля.
Он быстро повернул обратно к тротуару и ускорил шаг. Сейчас надо было как можно дальше оказаться от этого трагического места. А то еще и в этом нелепом преступлении обвинят его.
«Но кто это был в «жигуленке»? Явно не менты. Какой им смысл убивать меня. Я им нужен живой». Он свернул за палатку, постоял за ней, успокаиваясь. Вдруг услышал женский вопль:
– Ой, ой! Убили!
Возле палатки стояла телефонная будка без единого стекла, аппарат, как ни странно, работал.
Николай набрал домашний номер Алены. «Только бы оказалась она дома, – нетерпеливо думал он. – Ну пожалуйста. Подойди, сними трубку».
И Алена словно услышала его, спросила невеселым голосом:
– Алло, кто говорит?
Понимая, что разговор может не получиться, Николай сказал быстро:
– Алена, пожалуйста, не бросай трубку. Мне необходимо с тобой поговорить…
– Побазарить? Так, кажется, на вашем жаргоне ботают? Ну так вот: базара у нас не будет. Не забивай стрелку понапрасну!
– Алена, ну зачем ты так? – успел он только спросить, но в трубке послышались частые гудки. Тогда он опять набрал ее номер. Услышав, что она все-таки сняла трубку и молчит, сказал как можно убедительней:
– Можешь ты меня выслушать нормально?
Она молчала.
– Алена, у тебя осталась одна моя вещь. Ты понимаешь, о чем я говорю. Алена, мне очень нужна она.
Девушка по-прежнему молчала. И тогда он забеспокоился.
– Алена! – Он чуть ли не закричал в трубку. – Алло, Алена! Меня только что чуть не убили. Слышишь меня? Мне нужна эта вещь. Ну пожалуйста… – Он услышал ее частые всхлипы. Она плакала.
– Подъезжай ко мне, Алена, – попросил он. И добавил: – Очень тебя прошу. Поскорей…
Николай торопился. Такси остановилось возле самого подъезда. Он бросил водителю полтинник и выскочил из машины. Сам не понимая, почему так спешит. И подумал, что хочет навести порядок в квартире до прихода Алены. А в общем-то, ведет себя как мальчишка. Боится признаться, что очень захотелось увидеть ее.
Сначала их отношения были похожи на игру взрослого, битого жизнью, человека со взбалмошной красоткой. Он принимал правила этой игры. И, кажется, не заметил, как заигрался. И красотка запала ему в душу. Но ведь знает он: ничего путного у них не получится.
Войдя в подъезд, он нос к носу встретился с ядовитой соседкой с первого этажа. Она ненавистным взглядом окинула его с головы до ног.
– А вы ничуть не похудали за три дня, пока сидели в милиции, – съязвила она.
Грубить ей Николай не стал. Хотя в другой раз нашлись бы слова, от которых вредная старушенция прикусила бы язык.
– А кто вам сказал, что я был в милиции? Я был на курорте, – ответил старухе и пошел наверх.
Когда он уже был на третьем этаже, вредная старуха плюнула ему вслед и сказала:
– У-у, рожа уголовная! Жалко, что тебя так быстро отпустили с курорта.
Николай проглядел, как Алена подъехала к подъезду на такси. Он услышал звонок в дверь и помчался из кухни в прихожую.
– Аленушка! Девочка моя! – буквально втащил ее за руку в квартиру, боясь, что сама она не войдет.
Он целовал ее в губы, в шею. Она подставляла губы для поцелуя, но не ласкала его, как раньше.
– Не называй меня так. Слышишь? – запротестовала она. – Во-первых, я уже давно не девочка. А во-вторых, не люблю, когда меня так называют. Понял?
– Понял, Аленушка. – Николай заглянул в ее грустные глаза.
Всегда была веселая, жизнерадостная. Теперь ее словно подменили.
– Вот твое оружие. Иди, «мочи» людей. Только не убивай моего отца. Я тебя очень прошу.
Николай вздохнул:
– Аленушка, ну что ты говоришь?
Девушка заплакала, отвернувшись к стене. Не хотела, чтобы он видел ее слезы. Он обнял ее, прижимая к груди.
– В милиции считают, ты – убийца… – Она помолчала и проговорила, опять чуть не расплакавшись: – И мой отец тоже. Он говорит: ты хочешь его убить. Скажи, это правда?
Он покачал головой:
– Нет, Алена. Я не собираюсь убивать твоего отца. Хотя он сделал мне много плохого.
Алена грустно улыбнулась и опустила голову.
– Мне мать рассказала. Но я хотела бы услышать от тебя. Она подняла голову и доверчиво заглянула в его лицо.
Николай привел ее на кухню, усадил на табурет и сам сел рядом.
– Хорошо. Я тебе расскажу, – сказал он. Алена заметила волнение. Никогда не видела его таким.
– Если тебе больно, можешь ничего не говорить.
– Больно это все держать в себе, – сказал он погрустневшим голосом.
Глава 17
Своего отца Колян Комков ни разу не видел. Мать всегда говорила ему, что отец уехал на заработки на Север и не вернулся. Но как-то раз – когда Колян расквасил морду Вовке Кроту из чужого двора – соседка по подъезду бросила ему вслед:
– Такой же бандит будет, как отец. Тот всю жизнь по тюрьмам. И сын в него уродился.
Тогда Колян ничего матери не сказал, решил сам расправиться с болтушкой. Вечером закидал ее квартиру камнями, высадив все стекла. Не мог забыть обиды. И почему она ляпнула про тюрьму?
Но как-то раз, перебирая старые вещи, случайно нашел конверт со странным обратным адресом. А прочитав вложенное письмо, понял – это от отца.
В одном мать не соврала: свои пятнадцать лет строгача за убийство отец действительно отбывал на Севере. Но Коляна это ничуть не расстроило, скорее наоборот. Перед пацанами можно гордиться. Всегда завидовал смелым людям, которые и себя в обиду не дадут, и за других постоят, если надо. Отец, видать, такой же.
Да ведь и Колян зря не дерется. А Крот, подлюка, сам виноват: зачем клеется к Ольге. Знает, что у Коляна с ней все по-серьезному. Однажды Колян предупредил его конкретно, пообещав оторвать башку, если еще будет приставать к Ольге. Но Крот только посмеялся, надеялся на свою кодлу. Человек восемь пацанов у него. Злые. Наглые. А у Коляна только пара друзей: Леха Ракита и Димон Конопатый. Ребята хоть куда.
Да ведь и Колян зря не дерется. А Крот, подлюка, сам виноват: зачем клеется к Ольге. Знает, что у Коляна с ней все по-серьезному. Однажды Колян предупредил его конкретно, пообещав оторвать башку, если еще будет приставать к Ольге. Но Крот только посмеялся, надеялся на свою кодлу. Человек восемь пацанов у него. Злые. Наглые. А у Коляна только пара друзей: Леха Ракита и Димон Конопатый. Ребята хоть куда.
В тот вечер Колян с Ольгой долго бродили по улицам. Изумительно цвела сирень. Больше никогда в жизни Колян не видел такого цветущего буйства. Тогда он наломал своей девушке огромный букет белой сирени. Потом проводил домой. Ольга жила на соседней улице. А Коляну что, он и на другой конец города пошел бы ради любимой.
Возвращался от нее уже далеко за полночь. И вдруг услышал в темноте тихие голоса. Будто кто-то крался за ним. Резко обернулся и, сам не зная зачем, присел. Как оказалось, вовремя. Увидел Крота. В руке у того была велосипедная цепь. Он ударил с размаху, но Колян присел, и цепь, просвистев над головой, не задела его.
– Обоссался, шкет. – Крот ощетинился, словно собирался укусить Коляна.
Из темноты появились еще несколько парней. Колян сразу догадался: вся его шобла. Много их, а он один. Но убегать не станет. Догонят – забьют до смерти.
– Ну чего, Комок? Кому ты, сучонок, башку оторвать хотел? Чего молчишь-то?
Колян уже понял – драки не избежать. Не для того они его поджидали, чтобы просто так отпустить.
– Отвали, Крот. Сыкун ты! Только и прячешься за своих пацанов. А нет, чтобы один на один. – Колян знал: на кулаках Крот ему уступит, свалить его ничего не стоит. Потом надо взять за глотку, и пусть кто попробует из его шоблы подойти. И еще знал: стремно будет Кроту отказаться перед своими пацанами. Авторитет потеряет.
Крот всего несколько секунд был в раздумье, затем остервенело рванул цепь, но распутать ее в темноте не сумел. Заскрипел зубами. Выставив, как боксер, левую руку вперед, попер на Коляна.
Удар. Еще удар. Но все – мимо. Колян дрался неплохо и легко уворачивался. И хотя Крот был выше его чуть ли не на голову, но Коляну удалось нанести ему пару болевых ударов в голову. И Крота повело. Теперь ему не устоять на ногах, если Колян врежет хорошенько в челюсть. И момент уже Колян выбрал подходящий, руку опустил и отвел назад для замаха. И вдруг почувствовал сзади удар по голове. Кто-то из кротовских пацанов решил помочь своему авторитету, а у Коляна земля качнулась под ногами, и в глазах вспыхнули огни. Вспыхнули и погасли.
Очнулся он от того, что его били ногами в живот и сзади по почкам. Били со всех сторон, больно, старательно, чтоб уж наверняка до смерти. И Колян не сопротивлялся. Бессмысленно это. Услышал чуть басовитый голос Крота:
– Все. Хорош с него. Он уже и так готов.
Колян лежал, не шевелился.
– Линять отсюда надо, пацаны. Вдруг менты подрулят. Застукают с трупом – групповуху пришьют, – обеспокоенно произнес голос, показавшийся Коляну знакомым. Сашка Барский это был. Из колонии он недавно вернулся. Знаком с законом. Кажется, убедил Крота.
– Ладно, пацаны, уходим, – все еще со злобой в голосе сказал Крот.
Колян лежал на асфальте лицом вниз весь истерзанный и чувствовал: больше не бьют его. Не содрогается тело от ударов. Даже дышать стало легче. Приоткрыл глаза, увидел, отваливает шобла кротовская. А сам Крот позади всех идет. Долговязый он. Выше всех своих пацанов.
Колян пошарил рукой возле себя по асфальту. И вдруг рука нашарила кусок асфальта. Обломок. Валялся никому не нужный. Но Колян знал: теперь этот обломок пригодится ему.
«Ну, Крот, сволочь!» – подумал, собрав всю свою злость. Быстро поднявшись, в несколько прыжков догнал Крота. Тот даже не обернулся. Не успел, видно. Да и Колян не стал ждать, пока он обернется. Саданул его обломком по голове.
Крот только охнул и упал, схватился руками за голову. А голова вся в крови. Ручьем хлещет из раны. Коляну даже самому жутко стало. Поглядел на пацанов, а они с перепугу разбежались. Бросили своего «короля». Крот подняться не сумел, так и остался лежать, раскинув руки в стороны.
Колян его не жалел. Давно между ними была вражда. И Крот просто так все равно бы не отстал. Он и к Ольге клеился не потому, что нравилась, хотя она и считалась первой красавицей, а чтобы досадить Коляну. Однажды затащил ее в старую трансформаторную будку, обломать хотел, но Колян подоспел вовремя с Ракитой и Конопатым. Взломали дверь, а эти козлы все возле Ольги – уже приготовились ее трахать. Юбку ей задрали на голову и трусы до колен стащили. Многих девчонок в ихнем районе такая участь не миновала. А Ольгу спас Колян. Была большая драка. Досталось и Коляну. Но Ракита с Конопатым не струсили. Выстояли они против кротовских.
И вот теперь Крот лежал мертвый на асфальте. Колян наклонился, хотелось заглянуть ему в глаза.
– Ну что, падла! Говорил я тебе: башку отшибу! – Колян плюнул в окровавленную рожу. И, глядя на него, мертвого, Колян впервые подумал: как, оказывается, несложно убить человека. Особенно если тот пытался убить тебя.
Возле соседнего дома он тщательно умылся под колонкой, подставляя под тугую струю воды избитое лицо, смывая с него кровь. Показаться дома в таком виде нельзя. Мать обязательно заметит. А если сама не заметит, сестра, Ленка, стуканет. Ей двенадцатый год.
Но в этот раз все обошлось. Мать спала в своей комнате. Колян на цыпочках прошел в комнату, где стояли две кровати: его и сестры. Настольная лампа была выключена. Сестра спала, тихонько посапывая во сне.
Колян быстро разделся и лег в кровать.
Утром его разбудил Леха Ракитин. Прибежал ни свет ни заря и сразу – к Коляну в комнату.
– Ну чего тебе? – спросонок спросил Колян. Выпроводить бы его из комнаты и поспать еще.
А Ракита решил его обрадовать.
– Колян, слыхал новость?..
Колян лежал с закрытыми глазами, повернувшись к стене.
– В общем, тут такое дело, Колян: Крота машиной сбило. – При этом Ракита радостно хихикнул. Ему этот Крот тоже как кость в горле. Не раз приходилось получать по морде. Встретит, гад, Ракиту одного и отколошматит от души. С детства война между ними. – Батя мой сегодня приехал с автобазы, рассказывал. Ментов понаехало. Все машины проверяют. А его, оказывается, на дороге нашли. Ну, Колян, кровищи там – целая лужа. Я сам ходил смотреть.
Колян откинул одеяло и повернулся, чтобы встать.
Увидев его побитое лицо, Ракита подскочил со стула и присвистнул.
– Ни хрена себе, – произнес он удивленно, не сводя глаз с лица друга. Потом критически оглядел здоровенные синяки на боках и спине. И все понял. Спросил все с тем же удивлением: – Они тебя вчера отвалтузили?
– Вчера. От Ольги домой шел. Встретили. Сначала мы с Кротом на кулаках, а потом всей шоблой они навалились.
Ракита молчал. Понял: никакая это не машина. Колян завалил его. И завалил по справедливости. Одно плохо – свидетелей полно. Пацаны все видели. В ментовку с заявой не пойдут они, но у Крота есть старший брат. Всего полгода как из тюряги вышел. С бандюками крутится. Вот кого надо бояться больше, чем ментов. Не зря у него кличка – Жиган. Замочит он Коляна, и Ракиту с Конопатым за компашку. И, думая об этом, Ракита приуныл.
А через полчаса притопал и Конопатый. Невысокого роста, широкоплечий. Он с детства занимался поднятием гирь и к семнадцати годам здорово накачался. Но главное – Конопатый был очень смелым и никого не боялся. И не болтун он, слова лишнего не услышишь. Войдя в комнату, он только взглянул на Коляна и сказал, как заправский гангстер:
– Вооружаться надо. Чтобы всегда быть наготове.
– Да ты о чем толкуешь, Конопатый? Вооружаться! Во ляпнул. – Ракита натянуто засмеялся.
Но Конопатого поддержал Колян:
– Он правильно говорит.
– А ты чего предлагаешь? – с обидой отреагировал Конопатый. – Сидеть и ждать, пока Жиган мочканет Коляна?
– Да нет. Что ты мелешь? – Ракита замялся. Вооружаться ему не хотелось. Можно попасть под ментовскую облаву. И тогда уж точняк угодишь в тюрягу. Ни о каком институте Плеханова и мечтать тогда не стоит. А родители так хотели видеть его директором рынка. Знали: тогда ему обеспечена безбедная жизнь и не придется корячиться на заводе за мизерную зарплату. И Ракита уже сам свыкся с этой мыслью, иногда даже жалея, что попал в компанию к Коляну и Конопатому. У этих какие мечты: Конопатому нажраться бы хоть раз досыта. Живет у тетки. Родителей нет. И тетке он не нужен. Как придет к Коляну, по всем кастрюлям пролезет. Наглый он и бесцеремонный. Никогда Ракита его к себе не приглашал.
И Колян уж слишком резкий парень и рисковать любит порой не по делу. Его будущее Раките представлялось туманным. И везет ведь ему: такую девчонку отхватил.
Ольга могла выбрать Ракиту, но выбрала Коляна. Теперь Ракиту сжигала зависть, но он не пытался перейти дорогу другу. Не простит ему тогда Комок.