В принципе так все и задумывалось первоначально.
Он рассчитывал трое или даже четверо суток провести на Белгородчине, откуда он сам родом и где у него вот уже несколько лет имелся небольшой «бизнесок». В свое время, когда у Бычкова появились свободные средства, часть из них была вложена в местную охранную фирму и еще в спортивно-оздоровительный центр, где имелись тренажерные залы и функционировали платные курсы обучения восточным единоборствам. Кроме всего прочего, в весенне-летний период работал лагерь для подготовки и последующего лицензирования кадров для частных охранных структур (туда приезжали люди даже из соседних областей). Делами рулили – от его имени – специально подобранные люди. Недвижимость в Белгороде Бычков не покупал: у него имелся свой дом в Подмосковье и еще полдома в славном чешском городе Либерец (там проживали его жена, с которой он так и не развелся, и их двенадцатилетний сын). Но зато контролируемые им местные фирмы оформили в длительную аренду несколько офисных помещений и городских квартир, так что ему было где здесь остановиться, когда он приезжал в Белгород по делам своего бизнеса.
Июнь и первая декада июля, как ему казалось, выдались очень удачными. Особенно в денежном отношении: он смог прокрутить кое-какие серьезные дела, вследствие чего получил – в несколько приемов – наликом почти «лимон» зеленью. Большую часть этих средств ему удалось положить на счета в один из украинских банков (помогли связи и знакомства в Киеве), откуда они благополучно перетекли в офшорки. И все бы, как говорится, ничего, но он, Валентин Бычков, постоянно рискуя, как-то совсем незаметно для себя влез в такую топь, что уже и не знал, как ему выбраться на твердую спасительную сушу…
Ночь с воскресенья на понедельник он провел на съемной квартире – на пару со своим телохраном Смышляевым.
Встали рано, в шесть утра. Умылись, позавтракали, стали собираться в дорогу. С учетом того, как хреново складывались дела в последнее время, в Москву Бычков возвращаться пока что не собирался. Он вообще намеревался на время уехать из России. Сейчас наступил как раз такой момент, когда следовало уйти в тень. А еще лучше – залечь на дно. Да так, чтобы ни одна падла – особенно из числа коллег-партнеров – не знала, куда это он подевался и почему о нем ничего давно не слышно…
Единственный человек, с которым он намеревался встретиться в Киеве уже нынешним вечером, это Лемминг. Всех денег, конечно, не заработаешь, но двести с лишком тысяч американских рублей на дороге тоже не валяются. Лемминг всегда был аккуратен в расчетах. Можно было не сомневаться, что и в этот раз с получением последней части «гонорара» не будет никакого напряга…
Бычков достал из борсетки загранпаспорт, пролистнул: захотелось еще раз убедиться, что «шенген» на месте, что с документами все в порядке.
Смышляев вставил в «Нокию» новую симку и передал мобилу шефу. Тот – по памяти – набрал номер сотового телефона человека, с которым собирался встретиться уже нынешним вечером.
– Это я, – сказал он, услышав в трубке знакомый голос. – Извини, что так рано побеспокоил.
– Здравствуй, Валя. Ничего… ты меня не разбудил.
– Я сегодня буду у вас, Лемминг.
– Так, так… понятно.
– Вот, сейчас уже выезжаем. Ты не забыл, что за тобой должок?
– Пакет с «конфетами» лежит… дожидается тебя. А я думал, Валя, ты уже перебрался… на нашу сторону.
– Да тут были кое-какие моменты… достаточно стремные. Когда приеду, расскажу. Вот только сейчас собрались в поездку.
– Понимаю… Мне это тоже интересно знать… про «стремные моменты». Ладно, дорогой. Когда проедешь границу, отзвонись. До встречи.
– Пока…
Плечистый, коренастый Смышляев закинул на плечо сумку, ну а в правую руку взял средних размеров дорожный чемодан. Бычков оставил ключи на полочке в прихожей – дверь он запер на автоматический замок. Спустились по лестнице с третьего этажа, вышли во двор, где стоял четырехлетнего возраста джип «Mercedes», оформленный на Александра Смышляева. День обещал быть по-июльски знойным: даже сейчас, в начале восьмого утра, прохлады и свежести особо не ощущалось.
Смышляев положил вещи в багажник. Уселись в машину: Александр за руль, Бычков в кресле пассажира.
Пристегнулись сразу ремнями как законопослушные граждане.
«Мерс» покатил на выезд со двора – до нового белгородского моста отсюда рукой подать…
Бычков зацепил глазами двухаршинный плакат, занимавший часть торца жилого здания, мимо которого они выезжали со двора на проспект. На нем было написано крупными буквами: МАТ – НЕ НАШ ФОРМАТ. Он усмехнулся: его забавляли такие вот «наивные» попытки местных властей бороться за общественную нравственность…
Возможно, именно этот чудной плакат отвлек его от мотоциклиста в черном шлеме. Который – невесть откуда взявшись – стал обходить на своем мощном двухколесном агрегате мерсовский джип именно с той стороны, где в кресле пассажира сидел Валентин Бычков.
Сверху, по крыше «мерса», как будто кто-то стукнул… ну или что-то бросили… Мотоциклист унесся, выжав ручку газа на максимум…
– Что это было? – то ли сказал, то ли подумал Бычков. – Саня?!
…Взрыв был такой силы, что джип разорвало практически на две части. От крыши не осталось и следа… Водителя – уже мертвого – вырезали из искореженного, оплавленного салона…
Что же до Бычкова, то ему взрывом оторвало голову, а его тело – уже обезглавленное – выбросило из машины на проезжую часть…
Глава 20 ГУМАНОИДЫ: ЗЕЛЕНЫЕ И ОПАСНЫЕ
Оксана провела субботний вечер и весь воскресный день у Луки. К счастью, сам художник, прихватив с собой девицу, вскоре после ее возвращения куда-то уехал, оставив Палей наедине со своим неврозом, со своими навязчивыми страхами…
Она понимала, что домой ей ехать нельзя, что ее розыски вряд ли прекратились.
Картины, надо сказать, ей рисовались самые мрачные.
После того как ее едва не отловили в кафе-мороженом, Оксане было так страшно, что просто жуть. Обращаться за помощью и советом к Гайдукову-старшему она более не решалась – хватит, обожглась. Несколько раз у нее возникала в голове мысль самой отправиться в органы и рассказать о том, что некие люди ее преследуют и что опасность также нависла – как она предполагает – и над головой ее жениха Андрея Гайдукова.
Но куда, в какие именно органы ей следует податься по такому вот щепетильному вопросу?
В райотдел милиции по месту жительства? В прокуратуру? В Управление СБУ по Киеву и области? Но поверят ли ей? Не поднимут ли на смех? И не просочится ли затем информация о ее визите в то или иное учреждение к тем, кто и без того устроил на нее форменную охоту? Не нанесет ли этот визит ущерб ее жениху?
Да и что она скажет, даже если решится сделать «заяву»?
У нее ведь, по существу, нет на руках веских доказательств того, что ее реально кто-то преследует. Что кто-то, какая-то неизвестная ей фирма или организация установила наблюдение за квартирой ее матери. Что о н и прослушивают телефоны. Что они послали двух своих людей в больницу, чтобы те покончили с ней, сработав под сердечный приступ или под инсульт. Что они не оставляют своих попыток найти Оксану Палей, в чем она смогла убедиться, когда назначила встречу в кафе Юрию Гайдукову. И что все это происходит из-за того, как ей самой кажется, что она невольно подслушала разговор двух мужчин в «лагере»; причем она может лишь гадать, кто они такие, что они затевают и из-за чего так сильно на нее «осерчали»…
Если она все это расскажет какому-нибудь оперативнику или следователю, велика вероятность, что ее сочтут просто сумасшедшей. И поместят ее, Оксану Палей, на лечение: но уже не в обычную клинику, откуда она сбежала, а в больницу для душевнобольных…
Ну и, кроме всего прочего, у нее, как у большинства простых граждан, не было никакого доверия к «компетентным органам». Даже наоборот, она инстинктивно опасалась этих людей в форме и без оной…
Только в понедельник, во второй половине дня, Оксана настолько оклемалась, что нашла в себе силы покинуть свое временное убежище.
Она отправилась на уже знакомую ей автостанцию «Пiвденна», откуда ходили автобусы и маршрутки в нужном ей направлении. Ей предстояло провести в дороге около трех часов. Понадобилось мобилизовать все остатки душевных сил, чтобы не впасть в истерику, чтобы заставить себя сесть в рейсовый автобус и отправиться по маршруту, который она мысленно уже прочертила.
В половине седьмого вечера Оксана высадилась возле ж/д вокзальчика райцентра Богуслав. Спустя четверть часа она села в электропоезд, на котором проехала две остановки до уже знакомой ей – по прошлому злосчастному визиту на базу – станции. Небольшая площадь возле крохотного вокзала была совершенно пустынной. В сельцо, расположенное километрах в четырех или пяти от станции, отсюда можно было добраться, либо подрядив частника, либо следовало топать до него пешком. Простояв тщетно около получаса на повороте проселочной дороги и не увидев за все это время ни одной не то что машины, но даже живой души, Оксана решилась идти к лагерю пешком, напрямки, через уже знакомый ей лесной массив…
Она шла по тропе, проторенной местными селянами.
Смеркалось, причем сумерки надвигались гораздо быстрей, чем этого хотелось бы Оксане, пустившейся в рискованное путешествие.
Она шла так быстро, как только была способна. Темный лес полон подозрительных теней и шорохов. Оксана с трудом сдерживала себя, чтобы не броситься обратно, пока она еще не заплутала, не сошла с едва различимой в сгущающейся темноте тропы…
Идея, возникшая у нее в голове и приведшая ее сюда, в этот лес, была, как ей представлялось поначалу, не такой уж и плохой, не такой уж глупой.
Ей следует как-то предупредить коханого об этой вот угрозе, об опасности, природу которой она сама пока что понимала очень смутно.
Ей представлялось, что Андрей все еще находится на базе, что он пребывает в полном неведении относительно того, что происходило с Оксаной Палей в последние несколько суток. И что грозит ему самому, возможно, уже в самом ближайшем времени…
План ее был таков. По ее расчетам, – а она неоднократно перепроверяла эти расчеты, пока сидела на квартире у Луки, – Андрей должен «сторожить» именно нынешней ночью. Конечно, ее выкладки могут быть опрокинуты жизнью. Возможно, распорядок на базе переменился, она этого пока не знает. Но если в схеме дежурства охранников что-либо изменилось, то Оксана все же рассчитывала на то, что она, покрутившись рядом с этим «объектом», понаблюдав за ним, сможет как-то улучить момент и «высвистать» Гайдукова…
Даже если ей придется кружить вокруг базы всю ночь и затем последующий день… ну так и что?!
У нее просто-напросто не остается иного выхода. Ей нужно предупредить Андрея об опасности и рассказать ему о последних событиях. И еще Оксане нужно как-то уговорить коханого поверить ей, уговорить его покинуть это опасное место…
Ну а дальше… Она, признаться, пока не задумывалась над тем, что им следует делать после того, как она уговорит Андрея все бросить и сбежать отсюда.
В конце концов, Андрей Гайдуков – мужчина. Он взрослый человек, у которого за плечами опыт войн и службы в спецназе. Вот он пусть и решает – за нее, за себя и еще за их нерожденное дитё, – как им выпутываться из этого опасного переплета, как им жить дальше.
Пройдя более середины пути, Оксана заплутала. Задумалась… ну и потеряла в темноте тропу.
К счастью, плутать долго не пришлось: где-то впереди и слева от нее отчетливо слышалось лягушачье кваканье, далеко и звучно разносившееся в этот поздний теплый украинский вечер…
Через несколько минут она вышла к поросшему ивняком берегу реки. Пройдя по тропке каких-то пару сотен шагов, уперлась в проволочную сетку, натянутую на бетонных – в рост человека – столбах. Она сразу узнала местность: до «прорехи» в ограде отсюда шагов триста, не больше. К тому же где-то поблизости, за лесистым холмом, в «периметре» есть еще один проход, оборудованный калиткой.
«Прекрасно, – подумала она. – Теперь-то я точно не заплутаю…»
Ее немного беспокоило наличие на «объекте» сторожевой собаки. Правда, Андрей еще в первый приезд Оксаны на базу познакомил ее с овчаркой по прозвищу Джулька. Так сказать, представил ее в качестве своей. Оксана несколько раз подкармливала собаку остатками их трапезы, и та позволяла даже гладить себя по загривку. В прошлый приезд овчарка ластилась к Оксане, выказывая дружескую приязнь. Хотелось бы надеяться, что Джульку по-прежнему держат на привязи в будке возле сторожки на въезде. И что она, учуяв поблизости человеческую душу, не устроит гвалт, не поднимет на ноги прочих обитателей базы…
Оксана медленно продвигалась по тропинке, которая поднималась от берега реки; она рассчитывала, перевалив через лесистый холмик, выйти непосредственно к известному ей проходу в ограде.
В той стороне, где находились строения бывшей сельской школы, почему-то не было видно ни единого огонька. И это ей показалось очень странным: Андрей и его коллеги всегда включали на ночь дежурное освещение…
В какой-то момент она потеряла под ногами и эту тропку. Небо с вечера постепенно заволокло облаками, лишь кое-где в разрывы выглядывает звездное небо; окончательно стемнело – время близилось к полуночи.
Оксана вдруг услышала – невдалеке, справа от себя – какие-то шорохи. Замерла, затаилась… Звуки, насторожившие и даже напугавшие ее, приближались; казалось, в ее сторону бредет через мелколесье, через заросли кустарников какой-то крупный зверь…
Она сначала опустилась на корточки, а затем и вовсе улеглась на траву, под какой-то разлапистый куст, стараясь изо всех сил сделаться маленькой, незаметной….
И даже дышать, кажется, перестала на какое-то время.
Совсем близко от нее, на расстоянии трех или четырех шагов, кто-то прошел… Она так и не поняла толком, человек это или зверь. Оксана боялась не то что смотреть в ту сторону, откуда до нее доносились звуки вкрадчивых шагов, но даже и пошевелиться не смела.
Кто бы это ни был, он вскоре исчез в ночи. Как будто его и не было, словно он был призраком, а не существом из крови и плоти.
Оксана еще минут десять собирала воедино остатки самообладания, уговаривала себя не паниковать.
В конце концов она как-то убедила самое себя, что ей все привиделось. Что существо, так напугавшее ее несколько минут назад, является продуктом ее собственного воспаленного сознания…
Потому что, если рассудить здраво, кто в самом деле будет шататься в этот поздний час в глухом месте, на лесной опушке? Разве что зверь какой-нибудь – лось или кабан… А вот человек – вряд ли.
Оксана прошла еще с полста шагов, но вдруг замерла как вкопанная.
Она увидела луч фонаря, который шарил по земле… всего в каких-то метрах десяти от нее. Кажется, впереди была небольшая поляна, от которой ее отделяла лишь узкая полоса лещины, кустов орешника…
Сердечко вновь заколотилось как сумасшедшее…
Оксана опустилась на корточки.
Включился еще один фонарь, луч у которого был узким, как клинок, и каким-то зеленоватым. «А может, – подумала она, – это и не фонари вовсе?»
– Здесь! – отчетливо, хотя и тихо, произнес мужской голос, донесшийся оттуда же, со стороны поляны. – Видишь, ветками притрусили…
– Да… точно… земля свежая, вскопанная, – послышался другой голос. – Значит, мы четко место засекли…
Оксана закусила губу: крик, казалось, сам рвался из горла. Нервы у нее были напряжены до предела; кровь в жилах вскипела, кожа мгновенно покрылась липким холодным потом…
В причудливом пересечении зеленовато-желтых лучей она смогла разглядеть пару существ, копошившихся на поляне, совсем невдалеке от места, где она затаилась.
Это были какие-то чудовища: иного слова она просто не могла подобрать.
Вместо лиц у них виднелись странные наросты, из-за чего они сильно смахивали на инопланетян, какими их иногда показывают в голливудских фильмах…
Впрочем, Оксана – когда один из них присел на корточки, как бы ощупывая почву, и его самого при этом стало лучше видно – смогла разглядеть, что это никакой не инопланетянин. Высокий человек. Мужчина, одетый в камуфляж…
С пистолетом в поясной кобуре…
И с каким-то устройством, вроде маски, которое, на манер очков, было сейчас поднято на лоб…
– Блин… – сказал «зеленый человек». – Не хотелось бы мудохаться… Но придется его выкапывать… Кстати, я не уверен, что здесь только один труп…
– М-да… – сказал негромко второй. – Сур-рьезные ребята… Прощелкали малость… не знаю, о чем начальство думает!..
Мысли в голове у Оксаны стали вести себя, как шарики ртути, – они существовали отдельно, они были холодные, тяжелые и ядовито-опасные.
«Выкапывать?.. Труп?.. Какой труп?.. Прощелкали?.. Как это?.. Здесь что, кого-то убили?..»
В следующее мгновение она буквально кожей – ну или на уровне древних инстинктов – почувствовала, что рядом с ней, совсем близко, кто-то стоит.
Еще один «гуманоид»?!
Оксана замерла, вжимаясь в землю. Она надеялась, что, как в прошлый раз, это существо ее не заметит, пройдет мимо…
Она не успела даже охнуть, как какая-то сила вдруг подняла ее с земли – за шиворот – и хорошенько эдак встряхнула.
Боевик, половину лица которого закрывал прибор ночного видения, смахивающий действительно на маску, удерживая свою добычу на весу, довольно громко сказал:
– А мы тут, оказывается, не одни… Гляньте, кого я в кустиках нашел!
Подошли еще двое, уперли в лицо – слепя – лучи фонарей. Оксана, не в силах увернуться от этого безжалостного света, прищурила глаза…
Боец, удерживая правой рукой свою случайную добычу за ворот куртки, попытался схватить второй рукой за косы… Потянул на себя… В итоге Оксана осталась без рыжего парика, купленного ею на рынке специально в маскировочных целях…
– Вот так номер… – сказал один из них. – Это что… она?!
– Оксана Палей? – после паузы сказал другой. – Ну и ну… а мы ее в Киеве разыскиваем!