Кот недовинченный - Анна Литвинова 8 стр.

Да нет, на берегу ни души. Примнилось. Глюки. Однако тепло, жар и томление, которые она только что испытывала оттого, что Паоло присутствовал рядом, вдруг куда-то испарились, словно их морским ветром выдуло.

– Спасибо, дорогой Паоло… Я сегодня очень устала… Может, как-нибудь потом… Завтра…

– Как скажете, – кротко ответствовал синьор Брасселини, и его руки сразу стали печальными и какими-то холодными. – В какой гостинице вы остановились?

– «Вилла Мабапа».

– Правьте к причалу гостиницы, где живет синьора, «Вилла Мабапа», – скомандовал Паоло гондольеру. И светски поинтересовался у Катерины: – Какие планы у вас на завтра?

– Мой племянник, – с легкой улыбкой ответствовала Катя, – тащит меня съездить в Верону. Очень ему хочется посмотреть на балкон Джульетты, ее гробницу. Романтический возраст, знаете ли!..

– Какое совпадение! – вскричал синьор Брасселини. – Я завтра тоже еду именно в Верону! Мы открываем там наш новый бутик на виа Мадзини! Я был бы так счастлив встретиться с вами и вашим племянником в Вероне, угостить вас обедом, показать город!

«Ну, Лелик, – подумала Катя, – вот видишь, как все складывается. Очень удачно для тебя».

Гондола пристала к частной пристани отеля. Гондольер помог Кате сойти на берег. За ней последовал синьор Брасселини. Тридцать шагов до входа в гостиничный дворик они проделали в молчании.

Остановились. Праздник заканчивался.

– Если вы вдруг заскучаете ночью, – со всей галантностью проговорил синьор Брасселини, – на визитке имеется прямой телефон моей виллы, звоните в любое время.

– Спасибо вам за прекрасный ужин и чудесную прогулку, – сказала Катя, протягивая обувщику руку. Он взял ее в свою, но отпускать не спешил.

– Завтра в первой половине дня я в Вероне занят. Бизнес, знаете ли. – Паоло, словно извиняясь, пожал плечами. – Однако я был бы счастлив встретиться с вами – скажем, в шесть часов? Мы пообедаем, я покажу вам город. Вас устроит такое время?

– Возможно.

– Я буду ждать вас в самом центре, на пьяцца делла Эрбе, у фонтана. В Вероне это место все знают – это такой маленький, чудный, милый городок! Я буду просто счастлив снова видеть вас. Общение с вами, Катьюша, доставляет мне искреннее удовольствие. – И Брасселини наклонился над ее рукой и припал к ней в долгом поцелуе.

Катя чмокнула его в щеку, потом как-то сами собой подвернулись его губы, а потом она оттолкнула его и побежала к отелю. Когда взлетела по ступенькам и перед ней сами собой растворились двери, оглянулась: Паоло стоял и смотрел ей вслед.

Катя игриво помахала ему и вошла в гостиницу. Нерастраченное кокетство излила на портье, лукаво пропела: «Буэна сера!», стрельнула глазками – и тут же нарвалась на по-итальянски щедрый поток комплиментов.

Глава 5

Пока Катя улаживала свои сердечные дела, о племяннике она почти не вспоминала – ну, может быть, всего разик за вечер. А между тем с Ленчиком происходили в то же самое время события гораздо более интригующие, чем типовой флирт в «Харрис-баре» или любовная воркотня в гондоле.

Юкико пришла на свидание минута в минуту. Как и договаривались: в восемь вечера на лоджию отеля. Свой утренний наряд выпускницы частной школы (или персонажа японского комикса – «манги») она сменила на джинсы и черную куртку-дутик.

Леонид великосветским тоном осведомился, не голодна ли сударыня. Оказалось, что девушка только что отужинала. «Баба с возу – целее деньги», – облегченно вздохнул про себя Ленчик.

– Тогда – в путь, осматривать ночную Венецию? – предложил он. – Вот вам, леди, моя длань!

Юкико его выспренний инглиш, похоже, понимала с трудом. Однако за руку доверчиво взяла – тоненькими пальчиками, словно младшая сестра (которой у Ленчика никогда не было). Они вышли на берег острова Лидо и под насквозь продувающим ветром пошли по абсолютно пустынной набережной к пристани – оттуда всю ночь в «настоящую» Венецию ходили «вапоретто». (Даже если бы у Лелика имелось лишних двести-триста евро на гондолу, он все равно счел бы данное средство передвижения до ужаса пафосным и замедленным.)

Ни единого человека не было на набережной, только за витриной одинокого кафе четверо стариков играли в карты. И тут… Уже виднелись огни причала «вапоретто» и «мотоскафов», как рядом с бензозаправкой для моторок перед парочкой выросли из темноты четыре фигуры.

Двоих из них Ленчик опознал сразу: то были качки, следившие за ним с Катюшей сегодня днем. Двое других тоже выглядели до ужаса знакомыми, однако Леня никак не мог вспомнить, где он их видел. То были низкорослая девушка, выделяющаяся огромным бюстом, а также блондин-альбинос.

Ничего хорошего не предвещал вид зловещих фигур в венецианской ночи, и было ясно, что сшибка с четверкой произойдет неумолимо… Пальчики Юкико тревожно сжали Ленчикову руку.

Леня растерянно остановился. Двое амбалов подошли к ним вплотную. За их мощными плечами маячили угрожающие фигуры альбиноса и грудастой девицы.

– А ну, косоглазая, поди-ка погуляй, – обратился первый стриженый к Юкико по-русски. – Нам с твоим хахалем перетереть кой о чем надо.

– Чего хотят эти люди? – испуганно спросила японочка молодого человека.

– Это русская мафия, – пояснил Ленчик вполголоса по-английски. – Якудза.

Через секунду ничего объяснять Юкико уже не требовалось: один из бритоголовых взял ее своей лапищей за хрупкое плечико и легко отодвинул в сторону.

– Вали, желтопузая, пока цела.

Второй приблизился вплотную к Ленчику. И тут произошло то, что потребовало не более трех секунд и пяти движений. Впоследствии Ленчик не раз прокручивал перед своим мысленным взором, словно в замедленном кино, эти экономные, точные па. Они были красивы, словно балет.

Раз – и Юкико отступает на шаг, вырываясь из рук первого бритоголового. Два – и она высоко взмывает над асфальтом, метясь ногой ему прямо в челюсть. Три – опускается на ноги (а ошеломленный громила валится навзничь). Четыре – девушка снова взлетает и наносит второму шкафу сдвоенный удар: одной ногой в бок, а второй – в район уха. Пять – мягко приземляется, принимая боевую стойку. (Второй громила летит в это время с набережной прямо в воду и плюхается в черные волны.)

В первую секунду остальные – Леня, грудастая телка, блондин – оторопели. Первым пришел в себя Ленчик. Он, вспоминая о дворовых и школьных драках, подбежал и нанес альбиносу корявый (в сравнении с балетом Юкико), но мощный удар ногой в самое чувствительное мужское место. У блондина глаза вылезли на лоб, он с шумом засосал воздух и рухнул на колени.

Противники вроде бы повержены, осталась только грудастая – однако она не думает сдаваться или ретироваться. Из-под своей куртки она вытаскивает пистолет и направляет его прямо на Юкико.

– Убью, гнида желтомордая! – цедит она сквозь зубы.

Временно девушка-крепышка теряет из виду Ленчика – и напрасно, потому что тот, оказавшись за ее спиной, подхватывает с тротуара огромную пластиковую урну – и… И обрушивает свое орудие прямо на загривок грудастой. Та, словно скошенный плотненький сноп, рушится оземь. А раздухарившийся Леня опускает свое импровизированное орудие на голову альбиноса (тот, изрыгая проклятия, как раз пытается подняться с колен). Альбинос падает на бок.

Ленчик отшвыривает в сторону мусоросборник и с удовлетворением оглядывает поле боя. Качок, грудастая и альбинос лежат на мостовой недвижимо. Сама Юкико смотрит на Леню с оттенком восхищения. А снизу, из воды, доносится плеск и мерзкая ругань еще одного качка.

– Бежим, – командует Ленчик. Его удачное участие в драке оставило ему моральное право руководить Юкико – невзирая на ее собственные каратистские подвиги. Он хватает Юкико за руку и тянет к улице, ведущей в глубь острова.

…Довольно быстро Юкико и Леня пробежали весь Лидо насквозь. Огромный в длину, в ширину остров оказался не более километра. (На карте он представлял собой подобие самурайского меча.)

Ни единого человека не встретили молодые люди, покуда мчались по сонным улочкам. Патриархальный пенсионерский покой царил на острове – прибежище туристов и удалившихся от дел миллионеров. Виллы, палисадники, закрытые лавки…

И вот уже перед парочкой снова возникло море – но на противоположной от Венеции оконечности острова оно оказалось не прирученной лагуной, а совсем другим – настоящим.

Слышался шум прибоя. Вдалеке в черноте неба и моря подмигивали огоньки больших судов.

Полоса пляжа со стороны улицы была ограничена железным забором, запертыми наглухо воротами и вечнозеленой изгородью.

Леня оглянулся – вокруг по-прежнему ни души. Юкико без слов поняла его намерения и кошкой перелетела ограду. Лелик последовал за ней – не столь изящно, но тоже весьма ловко.

Никого, разумеется, не оказалось и на ночном мартовском пляже. Белели заколоченные на зиму ряды пляжных домиков. Юкико и Леня, не сговариваясь, пошли мимо них к воде. Кроссовки утопали в мельчайшем песке.

Никого, разумеется, не оказалось и на ночном мартовском пляже. Белели заколоченные на зиму ряды пляжных домиков. Юкико и Леня, не сговариваясь, пошли мимо них к воде. Кроссовки утопали в мельчайшем песке.

Со времени поединка у бензоколонки они не сказали друг другу ни слова. Они тяжело дышали, но дыхание теперь успокаивалось.

Молодые люди подошли к самой кромке прибоя. Белые гребешки накатывались на берег разновысокой полосой. Волны захватывали часть пляжа, а потом с шипением отступали. При виде морской стихии все насущные проблемы: например, а не поубивали ли они нападавших? Не ищет ли их самих полиция? – из Лениной головы выветрились.

Ленчик пробормотал по-английски в стиле своей учительницы из девятнадцатого века:

– Потрясающая, величественная красота. Заставляет чувствовать себя песчинкой перед лицом вечности. – А потом добавил, в духе века двадцать первого: – Круто!

Юкико промолчала, загадочно посверкивая черными очами.

– А ты молодец, Юкико, – продолжал Леня, – спасла нас от русской якудзы.

– Ты тоже проявил себя хорошим бойцом, Реня, – без тени иронии отвечала девушка.

После обмена комплиментами Леня опустился на корточки и коснулся набегающей волны ладонями. Холодная, но не слишком. Вполне можно искупаться – но как посмотрит на предложение Юкико? Ленчик поднялся на ноги и, по какому-то наитию, коснулся мокрой ладонью щеки японки. Она не отстранилась, но накрыла его руку своей, а потом поцеловала в ладонь. Леня немедленно попытался обнять ее – но тут девушка, ни слова не говоря, отстранилась, а затем потянула его назад, в глубь пляжа. И тут он увидел, что один из пляжных домиков, стоящих на передней линии, отперт. Дверь лениво покачивалась на ветру. Леня понял, куда Юкико безмолвно зовет его, обнял ее за талию и прибавил шаг.

Внутри домика – комнаты размером три на три метра – имелась пара сложенных шезлонгов, зеркало, столик и деревянный топчан. Юкико как кошка осмотрелась, обошла все уголки, даже будто обнюхала помещение. Видимо, осталась удовлетворена осмотром.

Леня сел на топчан. Юкико подошла к нему вплотную. Он привлек ее к себе. От нее пахло совсем иначе, чем от русских девушек, – не популярной и всем надоевшей туалетной водой, а почему-то солнцем и загорелой кожей. Она наклонилась и поцеловала его. Леня стал расстегивать ее куртку. Юкико отстранилась, опустилась перед топчаном на колени и вжикнула «молнией» на его джинсах.

…Когда все кончилось, Юкико проговорила:

– Давай вернемся в гостиницу. Я хочу принять душ.

Катя проснулась среди ночи.

Она заснула сразу же, едва вернулась в отель, – коктейль «Беллини», молодое вино, морской воздух и нежные руки Паоло ее просто с ног срубили.

Теперь часы внизу телевизора показывали 03.12. Катя зажгла ночник. Ленчика в номере не было. Его постель оказалась неразобранной. «Вот свиненок, – подумала она по поводу племянника, – куда он запропастился!»

Катя встала с кровати, прошлепала босичком к мини-бару. После выпивки и плотного ужина хотелось пить. Она достала из мини-холодильника бутылочку минералки и одним духом выдула ее прямо из горлышка.

Вдруг заметила: на полу номера у самой входной двери что-то белеет. Подошла, подняла листок. То была записка – очевидно, ее подсунули снаружи, из коридора. Почерк Ленькин:

«Катюшечка, не волнуйся, я просто не хотел тебя будить. Я здесь, в отеле, но в другом номере».

А ниже – нарисован забавный смайлик.

«Ишь ты! В другом он номере! У кого же это, интересно? – покачала головой Катя. – Ах ты, юный донжуан! Ах ты, ловелас!» Она вздохнула, и неизвестно, чего больше было в этом вздохе: гордости за то, что Ленчик совсем вырос? Зависти – оттого, что у него все так легко складывается? Ревности потому, что какая-то юница уводит его из семьи? Или, может, благодарности за то, что Лелик не совсем уж от любви голову потерял – все-таки хватило ума ее предупредить, оставить записку?

«Нет, хорошего мы парня вместе с Дашкой вырастили», – резюмировала про себя Катя и снова плюхнулась в постель.

Юкико разбудила Леню в шесть. В номере было темно, а за деревянными ставнями наперерыв щебетали птицы.

– Уходи, – прошептала она, прижимаясь к нему всем своим худеньким телом. – Я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь здесь увидел.

А ведь они только что заснули – точнее, Ленчик после очередного полета вдруг погрузился в какую-то черную дыру без мыслей и даже без снов.

От близости Юкико в Ленчике опять все напряглось, и он без церемоний прижал ее к кровати своим телом. Она была очень худенькая, с маленькими грудками и узкими бедрами – но с сильными и страстными руками и гибким, отзывчивым на его ласки телом. Юкико устало, но покорно обняла Ленчика руками и ногами, снова принимая его…

…А двадцать минут спустя Леня уже скребся в дверь собственного номера. Заспанная Катюша отперла ему, и он прошел мимо нее и, не раздеваясь, рухнул на свою койку. Пробормотал:

– Что бы ни случилось, тетечка, на завтрак меня не буди.

И тут же уснул.

Особо рассыпаться Катя Ленчику не дала – хотя, из гуманистических соображений, и слишком рано поднимать не стала.

Она проснулась, привела себя в порядок, сходила на завтрак.

Сидела за своим столиком в ресторане в одиночестве, пила кофе с круассанами и посматривала на вышедших к завтраку постояльцев. И все гадала: кто же, интересно, Леликова избранница? Может, эта веснушчатая рыжая дылда-американка? Да нет, она, наверно, с точки зрения Ленчика, совсем старуха: лет тридцать семь. А может, эта миниатюрная миловидная японочка? Она и выглядит как после ночи, полной любви: вид затуманенный-затуманенный, и тени под глазами залегли…

Позавтракав, Катя вышла в лобби, взяла две бесплатные газеты: американскую «Интернешнл геральд трибюн» и местную «Газеттино».

А может, Ленчик эту хорошенькую итальяночку в очочках – ночного портье – полюбил? Вон как она Кате улыбается – с радушием потенциальной родственницы: «Бон джорно, синьорина!»

Нет, нужно будет обязательно выведать у племянника, с кем у него случилось венецианское приключение, – а то гадаешь тут, как дура. «Сегодня, пока поезд будет идти в Верону, мы с ним и поговорим», – решила она.

Вернувшись в номер, Катя растормошила Ленчика:

– Долго спать будем?! Ловласа верный ученик! Мы с тобой, между прочим, в Верону едем!

Лелик не заставил себя ждать: быстро, по-солдатски, поднялся с кровати и убежал в душ.

Катя стала готовить племяннику кофе. Советский Союз успел-таки крепко въесться ей в поры, и она никуда не выезжала из дома, не захватив с собой кружку, ложечку, запасы чая-кофе-конфет, а также кипятильник. Хоть и смеялся над ней Ленчик, а она, извините, не графиня, чтобы среди ночи коридорного вызывать, если ей вздумается вдруг чайку попить. Да во многих отелях чаю в глухой ночной час даже графине не подадут.

Накрыв чашку каталогом отеля – пусть заваривается, Катя принялась просматривать газеты. Первой открыла местную «Газеттино». По-итальянски она не говорила, но газетные статьи с грехом пополам понимала – даром, что ли, в багаже имелись свободный английский и французский?

Ее внимание привлекла заметка в нижней части первой полосы, озаглавленная: «Странное происшествие на острове Лидо: русский след?»

В статье, с пятое на десятое переведенной Катей, говорилось:

Вчера около девяти часов вечера жители набережной Святого Николая на острове Лидо наблюдали в окна своих вилл редчайшее для этого тихого района зрелище: уличную потасовку. По словам одного из жителей, давшего нам интервью на условиях анонимности, он стал свидетелем настоящей рукопашной битвы. С одной стороны, в поединке участвовали трое мужчин и одна женщина. Как впоследствии установила полиция, все они – русские, прибывшие в наш город по туристической визе. Их имена – Рашид Нургалиев, Николай Патрушев, Сергей Шойгу и Валентина Матвиенко…

«Экие-то фамилии! – поразилась Катя. – Трудно поверить, что сами наши руководители партии и правительства на венецианской набережной по ночам дерутся. Значит, какие-то русские, с особым цинизмом, их именами назвались. Или, может, у них на фамилии наших политических лидеров даже фальшивые паспорта выписаны?»

Катя стала читать дальше – второй абзац дался легче:

Четверым русским в ночной схватке противостояли, по сведениям того же источника, двое: молодой человек (возможно, тоже русский) и девушка, по виду – японка. Несмотря на численный перевес, именно за последними осталась победа в потасовке. Трое русских из первой группировки – Нургалиев, Шойгу и Матвиенко – остались лежать на асфальте, четвертый очутился в водах венецианской лагуны. Японка и молодой человек немедленно скрылись с места происшествия в направлении муниципального пляжа острова Лидо.