В 1701 году в печатном доме Ильи Федоровича Копиевского увидела свет работа Деграфа, «славнейшего во всей Европе математика», «Книга, учащая морскаго плавания», упоминается, помимо всего прочего, что на русский язык она переведена впервые, а посвящение Федору Головину подписано Иваном Иевлевым и Ильей Копиевским. В 1707 году типограф прибывает в Россию, царская канцелярия которой выделила ему 50 ефимков для покупки книг в Данциге, часть из которых он потратил на «Артиллерию» Брауна.
Жизнь Копиевского была столь же трагична, сколько и связана с русским престолом. Рожденный в Речи Посполитой, он во время русско-польской войны 1654–1667 годов оказался в плену и принужден был расстаться с родиной. Однако на чужбине он жил под покровительством аж самого русского государя – Алексея Михайловича Романова, а в Москве посещал школу. Позже царская милость позволила ему вернуться в родной край, однако все имущество его семьи к тому моменту было конфисковано из-за подозрений в ренегатстве. У подозрений было существенное основание: во время войны князь Хованский оказал ей протекцию, назначив у ее дома караул и приставив трубача. Известно также, что в 1674 году Копиевский был преподавателем Слуцкой кальвинистской гимназии, которую сам ранее закончил (прибавим еще и факт, что семья его исповедовала протестантизм). Что до его пути в Амстердам, то он представляется весьма туманным, так как из-за отсутствия документов не изучен. Будучи с юности знакомым с русской культурой, под протекцией монаршей особы, в будущем Копиевский сыграл отнюдь не последнюю роль в воспитании нового поколения русских интеллектуалов. Работа его в части умножения просвещения поистине грандиозна: его типографские рабочие не знали русского языка, в связи с чем ему приходилось исполнять роль и типографщика, и наборщика, а не только редактора и переводчика. Судить о его интеллекте позволяют книги, вышедшие из-под его пера, а также разного рода прошения. Очевидно, что его русский язык был образцово грамотен, хоть и содержал вместе с тем некоторое количество полонизмов, что, впрочем, было частой, если не сказать регулярной, практикой у всех малороссийских ученых XVII–XVIII столетий. Бойкое владение русским языком и привлекло внимание государя, тотчас же сочинившего, как направить умения Копиевича на благо Царства Русского. Его уверенно можно причислить к кругу тогдашних интеллектуалов, передовых мужей, нередко он грешил и поэтическим ремеслом, или, выражаясь в дискурсе той эпохи, писал «стихи поэтыцкие», между прочим адресованные добродетелям Петра.
Печатное заведение Копиевича благополучно выпускало учебники по навигационному делу, арифметике, грамматике, практические наставления по изучению языков, Эзоповы басни. Попытки перебраться в Берлин, датируемые 1702 годом, закончились неудачно, а в 1707-м Копиевич и вовсе переехал в Россию (с переездом связано описанное выше примечательное происшествие с участием шведов), где состоял сначала при Якове Брюсе, а после при Г. И. Головкине. С этого момента его биографическая нить в документах обрывается.
Им были составлены по указанию царя «Краткое собрание Льва миротворца, августейшаго греческаго, кесаря показующее дел воинских обучение», которое представил боярину Федору Алексеевичу Головину. Кроме печатных дел, в его обязанности входило и обучение русских мужей. Осип Иванович Щербатов и Семен Андреевич Салтыков (который, к слову сказать, настолько прилежно изучал в Голландии морское и навигационное дело, что по возвращении в Московию был определен вместо флота в сухопутные войска) некоторое время постигали науки под присмотром Ильи Федоровича. Однако те не то что не отблагодарили своего благодетеля, а взамен обворовали: увезли с собой 4 глобуса, не оставив платы за них.
Замена шрифта и азбуки
При Петре было издано 650 новых книг, среди них 400 были изданы уже на основе модернизированного гражданского шрифта. Очертания букв нового шрифта были созданы не сразу, а в два шага: первые наброски контуров букв (тридцать две буквы) выполнялись в местечке Жолква близ Львова, вероятно, в январе 1707 года. Работа над проектом двадцати одной буквы, необходимых дополнительно, шла уже в Могилеве, на протяжении апреля – мая 1708 года, а к июлю пришла к логическому завершению. Русское типографское дело проектами этих символов обязано «чертежнику и рисовальщику» Куленбаху, состоявшему при штабе А. Д. Меншикова. Был он военным инженером, человеком, весьма преуспевшим при дворе, если судить по его чину генерал-лейтенанта квартирмейстера по документам 1711 года. Что касается непосредственно царского участия в процессе, скажем, что здесь не все так прозрачно: из писем монарха очевидно, что Куленбах лишь выполнял профессиональные работы пером, облекая царские эскизы в геометрически точные формы. Можно сказать, что многоликий Петр даже в такую специфическую работу сумел внести свой посильный вклад. Если говорить о роли упомянутого выше Копиевского в этом деле, то скорее всего его вклада в появление нового шрифтового типа мы не найдем, хотя временами ярые спорщики пытаются поставить Элиаша Копиевича чуть ли не во главе этого предприятия. В 1707 году приготовления к созданию новой шрифтовой традиции в Царстве Русском полным ходом шли в Москве: на Печатном дворе словолитцы Григорий Александров и Василий Петров исполняли царское указание – отливали пунсоны, литеры и матрицы нового образца, руководствуясь рукописными шаблонами. К сожалению, полученные образцы царь счел сильно уступающими по качеству голландским, в связи с чем и распорядился свернуть работы и ожидать доставки из Амстердама шрифтов. Как только все необходимое было доставлено, была тотчас выпущена книга «Геометрия славенски землемерие», первая имеющая в основе гражданский шрифт. С 17 февраля по 17 марта 1708 года аж 200 ее экземпляров были набраны и напечатаны. Как видим, характер этого издания показателен: оно имеет практическую направленность, а не метафизическую или нравоучительную, как русские книги в массе своей в XVII столетии. Русский царь принимает курс на воспитание профессионалов-практиков, отходя от традиционно принятой стратегии выучивания богобоязненных подданных, множащих добродетели. Несвоевременно подготовленные вклейки отсрочили выход в свет первопечатной «Геометрии». Как раз поэтому в «Ведомостях» от 31 мая 1710 года в реестре книг, напечатанных гражданским шрифтом, а также в работе В. Тредиаковского первой поставлена книга «Приклады како пишутся комплементы», на деле же напечатанная после «Геометрии» в апреле 1708 года.
Петр непрестанно вносил коррективы в азбуку, несмотря на то что на протяжении 1708–1710 годов издавались книги, набиравшиеся уже новым шрифтом. 18 января 1710 года Петр I, посетивший Печатный двор, одобрил оттиски азбуки, а 29 января 1710 года уже утвердил исправления к ней. 15 февраля 1710 года экземпляр азбуки с царскими изменениями был прислан на Печатный двор.
Новая азбука имела большой, средний и мелкий масштабы. Шрифты амстердамской нарезки надолго определили облик печати и использовались вплоть до 1730-х годов. Обновленная, она лишилась знаков ударений и сокращений, а арифметические действия заметно упростились из-за замены обозначений чисел с буквенных на арабские цифровые.
К началу XVIII века русский алфавит включал 41 букву, из которых 11 дублировали одни и те же звуки: «фита» и «ферт», «ижица», «иже» и «i» (десятеричное, в начертании имело сверху две точки), «зело» и «земля», «он» и «омега», «ук» и «у». Также наличествовали буквы, чуждые звуковому составу русского языка, среди которых были: «кси», «пси», два «юса» («юс большой» заменял букву «у», а «юс малый» – букву «я») и буква, обозначающая предлог «от» («омега» с надбуквенным знаком «т»).
Первоначальная петровская задумка состояла в исключении 9 избыточных букв из 41 имеющейся. Петр велел отныне вычеркнуть из русской азбуки 6 букв, дублирующих одни и те же звуки («иже», «земля», «омега», «ук», «ферт», «ижица»), вкупе с греческими сочетаниями «кси», «пси». Новый алфавит обошелся без лигатуры «от». Оборотная буква «э», вновь введенная, должна была упростить ее различение с йотированной «есть». Право на жизнь получила и буква «я», вытеснив собой «юс малый». Впрочем, использовалась она не впервые, а перекочевывала в обновленный шрифт из скорописи XVII века. В промежуток с апреля по июль 1708 года Петр изменил свое первоначальное решение и распорядился к изготовленным комплектам букв присовокупить все исключенные. Вероятно, на такой шаг самодержца подвигли протесты церкви, которых закономерно следовало ожидать из-за столь резкого усечения славянороссийского алфавита. В Амстердам направили заказ, состоящий из литер «иже» («и» восьмеричное), «ферт», «земля», «юса малого», «кси», «пси» и «ижицы». «Омегу», «от» и «юс большой» надлежало отлить московским печатникам. Особое внимание при этом уделялось прописным буквам «а», «д», «е», «т», ибо их очертания оговаривались особо, в отличие от прочих, чей прописной и строчный силуэт не отличался ничем. Учебная азбука 1710 года состояла из полного комплекта букв, характерных для старопечатных книг.
Московское гражданское письмо было генетическим предшественником русского гражданского шрифта. В качестве инструмента его совершенствования была избрана латинская антиква, дополнившая его стилистические особенности, откорректировавшая очертания. По существу, стиль шрифта имел классицистический характер, а пристрастный глаз различит даже барочные черты в его обновленных контурах. А. Г. Шицгал нашел аналог реформационному процессу, только сравните: «Этот процесс протекал в некоторой степени аналогично тому, как в конце XV века в Венеции антиква Иенсона создавалась путем переработки гуманистического письма на графической основе монументального римского капитального шрифта». Наибольшее влияние антиквы на себе испытали литеры «а», «Вв», «Ее» и «Тт».
Есть несколько наименований обновленной азбуки. В первую очередь это амстердамская азбука, наименование, которого придерживался сам Петр. Природа этого названия понятна, об изготовлении новых шрифтов в Голландии неоднократно говорилось выше. Куда более интересным представляется второе наименование – «белорусская азбука». Очевидно, его происхождение объясняется так: в 1708 году коррективы к шрифтам поступали из штаба Меншикова, который на тот момент был расположен в Могилеве. Третьим же наименованием была «рукописная азбука». Официальным же ее заглавием было «Изображение древних и новых писмен славенских печатных и рукописных», настолько прижившимся, что использовали его и после смерти Петра I.
Начертанный царем облик гражданского шрифта, в сущности, определил облик всей интеллектуальной жизни России на десятилетия. Благодаря его заметным эстетическим преимуществам он сам по себе украшал облик книг и текстов. Кроме того, он был невероятно удобен в обиходе, значительно в этом плане отличаясь от древнерусского. Отдельно нужно сказать про стилистику оформления петровских титульных листов. Безусловно, в глаза непременно бросится их многословие. Но при этом основное заглавие книги получает ярко выраженный акцент.
Рождение русской печати. «Ведомости»
Наличие развитой печати (или хотя бы само ее наличие) – один из признаков высокого культурного и интеллектуального уровня общества. Поистине, когда в социуме отсутствует система тиражирования информации, оповещения широких слоев о происходящем, печатная платформа для дискуссий, то его можно смело признать отсталым. Самодержец Петр Великий никак не мог позволить русскому обществу пребывать во мгле и, реформируя жизненно важные экономические области, от которых непосредственно зависела устойчивость и выживаемость царства, незамедлительно принялся оживлять ее интеллектуальную жизнь. Выше мы писали, что государь лично участвовал в создании удобочитаемого шрифта, чтобы максимально приблизить информацию к читателю, ликвидировать барьер из замысловатых, неказистых и местами избыточных знаков.
В Царстве Русском предшественником массовой гражданской печати были «Куранты», текст которых выводили вручную дьяки Посольского приказа. Среди них были толмачи, которые подолгу корпели над переводами статей из зарубежной прессы. К стараниям толмачей добавляли всякого рода сводки из-за рубежа. Особым образом дополняли сумму тех сведений информацией, изъятой компетентными людьми из личной переписки иностранцев, проживавших в Московии, с родными. Отнюдь не справедливо было бы назвать эти труды дьяков «печатью» или «прессой». Откровенно говоря, финальный продукт был больше справочным материалом, актуальным донесением для элиты, нежели массовым информационным органом. Среди избранных были государь и приближенные, заслушивавшие поступившие из разных источников сведения из уст государевых мужей.
Еще Добролюбов писал, что на страницах газеты «Ведомости» «в первый раз русские увидели всенародное объявление событий военных и политических». 16 декабря 1702 года был подписан указ, учреждавший первую русскую печатную газету: «Великий Государь указал: по ведомостям о военных и всяких делах, которыя надлежат для объявления Московскаго и окрестных Государств людям, печатать куранты, а для печати тех курантов ведомости, в которых приказах, о чем ныне какие есть и впредь будут, присылать из тех приказов в Монастырский приказ без мотчания, а из Монастырскаго приказа те ведомости отсылать на Печатный двор. И о том во все приказы послать из Монастырскаго приказа памяти». Особым образом оговорим, что слово «газета», прочно вошедшее за минувшие два столетия (благодаря подзаголовку «Северной почты» 1809 года) в обиход русского языка, в петровские времена использовалось только для обозначений зарубежных изданий, для российских же пользовались термином «куранты».
Наверняка не только мысль о необходимости просвещения посредством прессы посещала ум царя. Вероятнее всего, он сознавал еще и колоссальный пропагандистский, воспитательный потенциал газет. Указ об учреждении «Ведомостей» появился в 1702 году, в критический момент Северной войны. Общий титул 1704 года отражал их содержание самым подробным образом: «Ведомости о военных и иных делах, достойных знаний и памяти, случившихся в Московском государстве и во иных окрестных странах». Русские войска в самом начале войны потерпели сокрушительное поражение под Нарвой от шведского великодержавия, лишившись всей артиллерии. Для того чтобы продолжать борьбу с опытным, выученным и мощным противником, необходима была мобилизация всех народных сил. Необходимо было привить народу мысль о необходимости переплавки четверти церковных колоколов знатных монастырей на пушки для продолжения войны. Естественно, массовый печатный источник здесь незаменим: как иначе оповещать о текущих международных обстоятельствах и убеждать в необходимости волевой мобилизации сил?
Нужно было распространить известие, что заводы наращивают выпуск вооружений, а армия готова дать отпор врагу. Номера от 17 декабря 1702 года, от 2 января 1703 года проникнуты победоносной патетикой. Они содержали слова о том, что Петр вернулся в Москву с победами: «завоеванныя шведцкия алтилерия многое число привез, которую взял в Мариенбурге и Слюсенбурге». Есть и упоминание благоприятной международной обстановки, повествуется о намерении калмыцкого хана «великаго владельца Аюки-Паши» доставить 20 тысяч своих вооруженных воинов. Номер был проникнут уверенным духом надежды. Духом готовности вести войну до окончательной победы, ведь в Русском Царстве, по его материалам, открывали новые месторождения железной руды, серы, селитры, благодаря чему армия готовилась умножить свои вооружения и с большей силой бить врага. Цитата из номера от 2 января 1703 года показательна: «На Москве вновь ныне пушек медных, гаубиц и мортиров вылито 400 …А меди ныне на пушечном дворе, которая приготовлена к новому литью, 40 000 пудов». К сожалению, первые экземпляры «Ведомостей» от 16 и 17 декабря 1702 года не сохранились, но до наших дней дошли их рукописные прототипы. Самый ранний экземпляр газеты датируется 2 января 1703 года. Что интересно, на черновике одного из выпусков стоит пометка «сей статьи в народ не пускать». Оно и понятно: поначалу данные компилировались из переводов статьей германоязычной и голландской прессы, естественно, отбор велся только тех материалов, что положительно освещали игру России на международной арене. Северная война почти целиком определяла содержание газеты. Что до вещей, дурным образом ее характеризовавших, естественно, допускать их в народное чтение было немыслимо. Образчик цензуры из государственных соображений военного времени. Нельзя сказать, что объективные данные замалчивались, например, в сообщении о победе в морском сражении у полуострова Гангут 25–27 июля 1714 года, кроме перечисления данных о шведских потерях и захваченных в плен, мы прочтем и это: «Наших на том бою побито всего офицеров, такоже ундер офицеров сухопутных и морских и рядовых солдат и матросов 124, ранено 342». Впрочем, тексты «Ведомостей» и на этом фоне пестрели разнообразием: здесь мы отыскали бы с успехом не только описание сражения, но даже похвальбу лечебным свойствам вод Олонца.
Вообще можно сказать уверенно, что «куранты» мыслились изначально как рупор Северной войны, передающий самой широкой аудитории информацию о происходящем. С неподдельной радостью читатели обнаружили в номере от 12 сентября 1721 года такие строчки: «Корона шведская вечно уступает нам Лифляндию, Эстляндию, Ингерию и значительную часть Карелии, с городами Ригою, Ревелем, Нарвою, Перновом, Выборхом и Кексхольмом».
В черновиках газеты заметна царская рука. Петр не мог позволить выпускать газету без своего участия. Он с большой страстью редактировал номера, тщательно помечал места из зарубежной прессы, которые надлежало перевести. Наряду с этим и сведения о текущей военной обстановке он с большой точностью сообщал.