— Этот вопрос задается с целью установить, не прибыли ли вы сюда для того, чтобы низложить законное правительство Соединенных Штатов, — пояснил Талисман.
— У нас вроде бы нет такого намерения.
— Нет.
— Нет.
— Нет у нас такого намерения. Им нечего беспокоиться.
— Но сама идея очень умная, — заметил Талисман.
— Какая идея?
— Опрашивать прибывающих пассажиров. Стоит кому-нибудь признаться, что он намерен заняться подрывной деятельностью, чтобы низложить правительство, как все тут же на него набросятся и измолотят.
— Хитрая ловушка! — восхищенно произнес Ангало.
— Мы не собираемся низлагать правительство, — сказал Масклин Талисману. — Мы только хотим украсть один из их ракетопланов. Повтори, пожалуйста, как они называются.
— Космические Челноки — «Шаттлы».
— Хорошо. И сразу же после этого мы скроемся. Мы не хотим причинять здешним властям никакого беспокойства.
Сумка обо что-то стукнулась, затем хозяин поставил ее на пол.
В гуле и грохоте аэровокзала никто, естественно, не слышал, как в коже прорезали крошечную дырочку.
— Что ты делаешь? — спросил Гердер.
— Перестань толкаться, — сказал Масклин. — Я не могу сосредоточиться… Так… кажется, мы стоим в длинной очереди пассажиров.
— Боюсь, нам придется ждать целую вечность, — заныл Ангало.
— Вероятно, они спрашивают каждого прибывшего, не намерен ли он низложить правительство, — мудро рассудил Гердер.
— Я не хотел бы обсуждать этот вопрос, — сказал Ангало. — Но как мы найдем этот Челнок — «Шаттл»?
— Найдем, когда придет время, — неуверенно сказал Масклин.
— Время уже пришло, — сказал Ангало. — Разве нет?
Масклин беспомощно пожал плечами.
— Уж не думал ли ты, что по прибытии во Флориду мы увидим везде указатели с надписью: «В Космос — сюда»? — язвительно спросил Ангало.
Масклин крепился, стараясь, чтобы его чувства не отразились на лице.
— Нет, конечно, — ответил он.
— Что же мы будем делать? — продолжал настаивать Ангало.
— Мы… мы… мы спросим у Талисмана, — с чувством облегчения нашелся Масклин. — Вот прямо сейчас и спросим. Талисман!
— Да? — откликнулся тот.
Масклин пожал плечами.
— Что ты посоветуешь нам делать?
— Нам нужно составить план действий, — сказал Ангало.
Передвигаясь вместе с очередью, Внук Ричард поставил сумку на новое место.
— Я спрашиваю, что ты посоветуешь нам делать, Талисман?
— Ничего.
— Как это — ничего?
— Очень просто. Полное отсутствие активности.
— И что это нам даст?
— В газете было сказано, что Ричард Арнольд направляется во Флориду, чтобы присутствовать на запуске спутника связи. Стало быть, он сейчас направляется туда, где находится спутник. Эрго, мы должны следовать вместе с ним.
— Кто такой — Эрго? — спросил Гердер, оглядываясь.
Талисман сверкнул световыми точками.
— Эрго означает «следовательно», — сказал он.
Масклин был в явной нерешительности.
— Как ты думаешь, захватит ли он с собой сумку?
— Трудно сказать.
Вещей в сумке было не так уж много. Носки, какие-то бумаги, несколько туалетных принадлежностей вроде щетки для волос и книга под заглавием «Шпион без штанов». После приземления самолета Внук Ричард расстегнул «молнию» и сунул книгу среди бумаг, даже не заглянув внутрь. Номы было встревожились, но все обошлось благополучно. Пользуясь слабым светом, который проникал в сумку, Ангало пытался прочитать книгу. Иногда он что-то бормотал себе под нос.
— Сдается мне, — нарушил молчание Масклин, — что Внук Ричард не поедет прямо на место запуска. Он должен остановиться где-нибудь на ночлег. Ты не знаешь, когда состоится запуск Космического Челнока, Талисман?
— Не могу сказать. Я разговариваю только с компьютерами, которые находятся в пределах моей досягаемости. А здешние компьютеры знают лишь о том, что происходит в аэропорту.
— Скоро наступит время, когда он должен лечь спать. Люди спят почти всю ночь. Тогда-то, я думаю, нам и надо вылезти из сумки.
— И поговорить с ним, — сказал Гердер.
Масклин и Ангало обернулись в его сторону.
— Но ведь для этого мы и прибыли сюда, — сказал аббат. — Такова была первоначальная наша цель. Попросить его о спасении каменоломни.
— Но он же человек! — воскликнул Ангало. — Пора бы тебе уже это уяснить. Он не станет нам помогать. С какой стати? Он только человек, чьи предки построили Универсальный Магазин. Почему ты до сих пор веришь, что он великий ном, обитающий на небесах?
— Потому что мне не во что больше верить! — прокричал Гердер. — И если ты не веришь во Внука Ричарда, зачем ты залез в его сумку?
— Простое совпадение.
— Всегда ты так. Всегда объясняешь все случайными совпадениями.
Сумка покачнулась, и номы, потеряв равновесие, повалились друг на друга.
— Мы движемся, — сказал Масклин, все еще глядя в дырочку и радуясь возможности прекратить этот спор. — Да тут много людей. Просто тьма!
— Их всегда тьма, — вздохнул Гердер.
— Некоторые держат таблички с именами.
— Очень типично для людей, — сказал Гердер.
Номы привыкли видеть людей с табличками. Некоторые служащие Универсального Магазина никогда не снимали табличек с именами. У них были странные длинные имена, например «Миссис Дж. Г. Уильямс, старший кассир» или «Привет, меня зовут Трейси». Никто не понимал, зачем люди носят таблички с именами. Может, боятся забыть, как их зовут?
— Держитесь, — сказал Масклин. — У одного из них в руках табличка, где написано «Ричард Арнольд». К нему-то мы и направляемся. Это с ним мы говорим.
Где-то высоко над номами, словно раскаты грома, звучали низкие, приглушенные людские голоса.
— Хум-вум-бум?
— Фум-хум-зум-бум.
— Хум-зум-бум-фум?
— Бум!
— Ты что-нибудь понимаешь, Талисман? — спросил Масклин.
— Да. Человек с табличкой должен отвезти Внука Ричарда в гостиницу. Это такое место, где людям предоставляют еду и ночлег. Все остальное — обычные слова, которыми обмениваются люди, чтобы удостовериться, что они все еще живы.
— Что ты имеешь в виду? — не понял Масклин.
— Они говорят: «Как поживаете?», «Какой славный денек!», «Как вам нравится такая погода?» Все эти слова означают одно: я, как и ты, жив.
— Да, но подобными словами обмениваются и номы, Талисман. Это называется общением. Тебе тоже стоило бы попробовать.
Сумка закачалась и обо что-то ударилась. Номы отчаянно вцепились в ее бока. И только Ангало держался одной рукой, потому что другой придерживал страницу, которую читал.
— Я опять голоден, — сказал Гердер. — Нет ли в этой сумке чего-нибудь съедобного?
— В тюбике есть зубная паста.
— Спасибо, зубная паста меня что-то не соблазняет.
Послышался какой-то рокочущий звук.
Ангало поднял голову.
— Узнаю этот звук, — сказал он. — Зловещий двигатель внутреннего сгорания. Мы в автомобиле?
— Опять? — охнул Гердер.
— Как только сможем, мы выберемся наружу, — сказал Масклин.
— Что это за грузовик, Талисман? — спросил Гердер.
— Это вертолет.
— Какой шумный! — сказал Гердер, который впервые услышал слово «вертолет».
— Это самолет без крыльев, — вставил Ангало, который таки слышал это слово.
Несколько мгновений Гердер размышлял в явном испуге.
— Талисман! — медленно произнес он.
— Да?
— Что удерживает его от падения?
— Наука.
— Наука? Хорошо. Тогда все в порядке.
Рокот продолжался довольно длительное время. Постепенно номы так привыкли к нему, что перестали замечать, поэтому внезапное наступление тишины ошеломило их.
Они лежали на самом дне сумки, слишком обескураженные, чтобы о чем-либо разговаривать. Кто-то — очевидно, Внук Ричард — поднял сумку, понес ее, затем положил, опять поднял, понес, положил, а затем швырнул на что-то мягкое.
Наступила благословенная тишина.
И наконец послышался голос Гердера:
— Все в порядке. А кто-нибудь знает, какова на вкус зубная паста?
Масклин нашел маленький черный кубик среди бумажных вырезок, скомканных листков бумаги и пыли на дне сумки.
— Ты представляешь себе, где мы находимся, Талисман?
— Номер сто три, гостиница «Новые горизонты» на Кокосовом побережье, — ответил Талисман. — Я принимаю сообщения.
Гердер протиснулся мимо Масклина.
— Я должен выбраться отсюда, — сказал он. — Не могу здесь больше торчать. Подсади меня, Ангало. Я думаю, что смогу долезть до самого верха.
Неожиданно затрещала расстегиваемая «молния». Сумку затопил свет. Номы поспешили укрыться кто где мог.
Масклин увидел, как в сумку опустилась большая, больше, чем он сам, кисть руки, схватила сумочку с зубной пастой и лоскутом фланели и вытащила наружу.
Номы не шевелились.
Немного погодя до них донесся отдаленный шум льющейся воды.
Номы все еще не шевелились.
— Бум-бум фум зум-хум-хум, чум зум ху-ум…
Человеческий голос заглушал все остальные звуки. И звучал с необычной гулкостью.
— Кажется… он поет? — шепнул Ангало.
— Хум… хум-фум-бум хум… зум-ху м-бум… Хууууммм бум…
— Что все это значит, Талисман? — прошептал Масклин.
— Он ушел в другую комнату и моется там под текущей сверху водой, — объяснил Талисман.
— И для чего он это делает?
— Вероятно, чтобы смыть с себя грязь.
— И мы можем без всякой опасности вылезти из сумки?
— Безопасность — понятие относительное.
— Ты хочешь сказать, что к нему можно относиться по-разному? — не понял Масклин.
— Я хочу сказать, что полной безопасности не бывает. Но я думаю, что человек будет мыться достаточно продолжительное время.
— Да. Ему надо смыть столько грязи, — сказал Ангало. — Вылезаем.
Сумка лежала на кровати. И было совсем нетрудно спуститься по покрывалу на пол.
— Хум-хум хууум бум… — напевал человеческий голос.
— А что мы будем делать теперь? — сказал Ангало.
— Прежде всего мы должны поесть, — твердо сказал Гердер.
Масклин пробежался по толстому ковру. В ближайшей стене была высокая стеклянная дверь. Она была слегка приотворена, и в щель задувал теплый ветерок, принося с собой невнятные звуки ночи.
Будь на месте номов человек, он услышал бы треск и жужжание цикад и других маленьких таинственных существ, у которых, кажется, нет никаких иных дел в жизни, кроме как сидеть в кустах и издавать несоразмерно громкие звуки. Но все, что слышат номы, звучит для них замедленно и растянуто, как еле крутящаяся пластинка на испорченном проигрывателе. Им казалось, будто они находятся в дикой пустыне, где раздается легкий топот чьих-то ног и рычание.
Присоединившись к Масклину, Гердер искоса выглянул наружу, в ночной мрак.
— Может, ты пойдешь поищешь какой-нибудь еды? — предложил он.
— У меня нехорошее предчувствие, что если я так поступлю, то могу сам стать едой.
За их спиной человеческий голос продолжал петь:
— Бум-хум-хум… буууммм уомп уомп…
— О чем он поет, Талисман? — спросил Масклин.
— Не так легко понять. Певец говорит в своей песне, что делал все по-своему.
— А что именно он делал?
— На этот счет у меня недостаточные сведения. Ясно одно: что бы он ни делал, он делал это, во-первых, шагая по большой дороге жизни, а во-вторых, без всякой робости.
В дверь постучали. Пение тут же прекратилось. Вода перестала журчать. Номы попрятались в тени.
— Звучит как-то угрожающе, — шепнул Ангало. — Что он там делал — на большой дороге? Лучше бы ему шагать по улице жизни.
Внук Ричард вышел из ванной, перепоясанный полотенцем. Отворил дверь. Вошел другой человек — в одежде и с подносом. Между ними состоялся краткий разговор, после чего одетый человек поставил поднос и ушел. Внук Ричард возвратился в ванную.
— Буу-буу буу-буу хум хуумм.
— Еда! — шепнул Гердер. — Целый поднос еды. Я чую ее.
— Бекон, салат-латук и помидорный сандвич с рубленой капустой, — сказал Талисман. — И кофе.
— Откуда ты знаешь? — в один голос спросили все трое.
— Он заказал ужин, когда регистрировался у стойки.
— Рубленая капуста! — в экстазе простонал Гердер. — Бекон! Кофе!
Масклин поднял глаза. Поднос лежал на самом краю стола.
Рядом стояла настольная лампа. А Масклин достаточно долго прожил в Универсальном Магазине, чтобы знать, что всякая лампа снабжена электрическим шнуром.
И до сих пор ему еще не попадался такой шнур, по которому он не мог бы залезть.
Было очень важно наладить регулярное питание. Масклину так и не удалось привыкнуть есть регулярно. Когда он жил не в Универсальном Магазине, а в Снаружном мире, он нередко целыми днями бродил голодным, и когда наконец дорывался до еды, то набивал живот до отказа. Но в Универсальном Магазине номы привыкли есть по нескольку раз в час. Стоило им пробыть пару часов без еды, как они начинали жаловаться.
— Я мог бы попытаться залезть на стол, — предложил он.
— Да-да, — поддержал Гердер.
— Но не грех ли это — покуситься на сандвич Внука Ричарда?
Гердер растерянно заморгал.
— Это важный религиозно-нравственный вопрос, — пробормотал он. — Но я слишком голоден, чтобы сейчас его обдумывать; поэтому съедим сандвич, и, если в конце концов окажется, что это грех, я обещаю покаяться.
— Бум-хум уоп уоп, фум хум…
— Человек поет, что конец уже близок, он стоит перед занавесом, — перевел Талисман. — Может, он имеет в виду занавес, который висит в ванной.
Чувствуя себя совершенно беззащитным, Масклин взобрался по шнуру на стол.
Едва взглянув на поднос, он сразу же убедился, что у флоридцев свои представления о том, каким должен быть сандвич. Сандвичи продавались и в закусочной Универсального Магазина. Два ломтя свежего хлеба прокладывались чем-нибудь вкусным — таков был тамошний сандвич. Флоридские же сандвичи занимали целое блюдо и тонули под завалами кресс-салата и латука.
Он посмотрел вниз.
— Быстрее! — прошипел Ангало. — Вода перестала литься.
— Бум-хум хум уоп хум уоп…
Масклин раздвинул груды зелени, схватил сандвич, подтащил его к краю стола и сбросил на пол.
— Фум хум хум хууууууммммм уоп…
Дверь ванной отворилась.
— Слезай же, слезай! — завопил Ангало.
Вышел Внук Ричард. Сделал несколько шагов и остановился.
Он смотрел на Масклина. Масклин — на него.
Бывают такие моменты, когда само Время останавливается.
Масклин осознал, что стоит на одном из тех поворотов, где История задерживается, чтобы перевести дух и решить, что же делать дальше.
«Что, если остаться на столе? — мелькнуло в голове у Масклина. — Попробую все ему объяснить, а Талисман переведет. Я могу растолковать ему, как важно для нас, номов, иметь собственное жилище. Могу попросить помочь номам, живущим в каменоломне. Могу рассказать, что номы из Универсального Магазина считают его деда Творцом всего сущего. Возможно, Внуку Ричарду это понравится. Вид у него вполне дружелюбный — для человека, конечно.
Он мог бы нам помочь.
Но может быть и так, что он нас поймает, позовет других людей, они будут толпиться вокруг и мычать, а затем нас посадят в клетку или какой-нибудь ящик и начнут ощупывать. Словом, будут вести себя так же, как пилоты в „Конкорде“. По всей вероятности, они не хотели причинить нам вреда, просто не понимали, кто мы такие. А у нас не было времени, чтобы общаться с ними.
Это их мир, не наш.
Но нет, это слишком рискованно. Я никогда даже не представлял себе, как рискованно. Мы должны обходиться сами, своими силами».
Внук Ричард медленно поднял руку и сказал:
— Хумп?
Масклин разбежался и прыгнул.
Благодаря своей легкости номы могут безопасно спрыгивать с большой высоты, а тут еще падение смягчили бекон, латук и помидорный сандвич.
Номы лихорадочно засуетились, и через миг, оставляя на ковре следы майонеза, сандвич быстро побежал на трех парах ног.
Внук Ричард швырнул в него полотенцем, но промахнулся.
Сандвич перепрыгнул через порог и бесследно растворился в щебечущей бархатистой, изобилующей опасностями ночи.
Кроме падения с ветки, лягушек подстерегали и другие опасности. Одну из них сожрала ящерица. Несколько остальных, как только вышли из тени своего цветка, сразу же вернулись. Объяснили они это так: «—. —. мипмип. — . —. мипмип. — . —.».
Лягушка, которая ползла впереди, оглянулась. За ней ползла одна… и еще одна… и еще одна… и еще одна… и еще одна. Наморщив лобик, лягушка задумалась над тем, сколько это всего составляет, подсчет дал такой результат: одна да одна.
Некоторые из следовавших за ней лягушек были явно напуганы. Та, что впереди, поняла, что для того, чтобы они добрались до нового цветка и выжили, требуется, чтобы у нее была больше чем одна товарка, много больше.
— Мипмип! — ободряюще проквакала она.
Глава 5
Представьте себе, что ваше воображение — объектив фотокамеры.