Геликаон услышал какое-то движение позади себя и вскочил на ноги. Он увидел, как Атталус пробирается через деревья, у него на плечах висели два наполненных водой бурдюка. Моряк остановился.
— Нашел источник, — сказал он. — Хочешь воды?
— Да. Благодарю. — Геликаон взял один из бурдюков и жадно напился. Атталус молча стоял и ждал.
— Ты мало говоришь, — заметил Счастливчик.
Мужчина пожал плечами.
— Не о чем говорить.
— Редкая черта для моряка.
— Еда готова, — сказал Атталус. — Тебе нужно пойти и поесть.
— Скоро приду.
В этот момент в тишине леса Геликаон почувствовал желание поговорить с этим молчаливым человеком, разделить его мысли и чувства. Как всегда, он этого не сделал. Геликаон просто стоял, смотря вслед Атталусу, который нес бурдюки с водой.
Счастливчик побыл какое-то время на вершине скалы, затем вернулся в лагерь. Он взял одеяло и лег, положив руку под голову. Вокруг тихо разговаривали моряки. Лежа, Геликаон снова вспомнил лицо Андромахи, когда впервые увидел его в пламени огня. Она тоже направлялась в Трою. Мысль, что они, возможно, увидятся, подняла ему настроение. И он заснул.
Ксандер был в замешательстве. Все утро его мутило и тошнило. Голова кружилась, мальчик шатался на ногах. «Пенелопа» была намного меньше «Ксантоса» — почти в половину — и тут было очень тесно, поэтому негде было спрятаться от стыда. Скамейки гребцов были расположены на основной палубе, и, когда корабль шел под веслами, между рядами гребцов получался только узкий проход от одного конца корабля до другого. В отличие от сверкающей новой обшивки «Ксантоса» дубовая обшивка палубы «Пенелопы» выглядела старой и облупившейся, некоторые весла покоробились от солнца и соленой воды.
На маленькой корме, где ему велели оставаться вместе с другими пассажирами до самой Трои, царило мрачное настроение. В первый день Ксандера обрадовала возможность отправиться в плавание вместе с легендарным Одиссеем, но радость быстро прошла, потому что ему почти нечего было делать. Он наблюдал за проплывающим мимо берегом и прислушался к разговору стоящих вокруг людей. Андромаха была добра к нему и разговаривала с ним о доме и семье. Аргуриос ничего ему не говорил. На самом деле он мало с кем разговаривал. Микенец стоял на носу, как статуя, и смотрел на волны. Старый кораблестроитель Халкей был тихим и мрачным. Даже ночи были унылыми. Одиссей не рассказывал истории, и моряки «Пенелопы» держались сами по себе, играя в кости и тихо переговариваясь. Пассажиры были предоставлены сами себе. Андромаха часто гуляла с Одиссеем, в то время как Аргуриос сидел один. Халкей тоже казался мрачным и подавленным.
Однажды ночью, когда они укрылись от сильного дождя под кроной деревьев, Ксандер оказался рядом с кораблестроителем. Как всегда тот выглядел удрученным.
— С вами все хорошо? — спросил Ксандер.
— Я вымок, — огрызнулся Халкей. Повисло молчание. Затем мужчина вздохнул. — Я не хотел сердиться, — сказал он. — Я все еще переживаю последствия моего изобретения. У меня на совести никогда не было смертей.
— Ты убил кого-нибудь?
— Да. Тех людей на корабле.
— Ты не убивал их, Халкей. Ты стоял на берегу вместе со мной.
— Было бы хорошо, если бы это простое утверждение было правдой. Ты поймешь, юный Ксандер, что жизнь не так проста. Я создал метатели пламени и предложил Геликаону приобрести нефтар. Ты понимаешь? Я думал, это будет защита против пиратов и грабителей. Мне никогда не приходило в голову — каким глупым я был — что это может быть орудием убийства. А следовало бы. При виде каждого нового изобретения человек спрашивает себя: могу я этим убить, покалечить или устрашить? Тебе известно, что бронзу сначала использовали, чтобы создавать плуги, чтобы можно было более эффективно копать землю? Полагаю, прошло немного времени, и из нее стали ковать мечи, копья и наконечники для стрел. Меня разозлило, когда киприоты назвали «Ксантос» Кораблем Смерти. Но он доказал, что это подходящее для него имя. — Халкей замолчал.
Ксандеру не хотелось разговаривать о смерти и сгоревших людях, поэтому он сидел молча во время дождя. К двадцатому дню пути Ксандер думал, что может умереть от скуки. Затем он заболел. Мальчик проснулся этим утром с чудовищной головной болью. Во рту все пересохло, лоб горел. Он попытался съесть немного вяленого мяса, но ему пришлось убежать подальше от людей, потому что его вырвало на песок.
День был безветренным, густой туман окутал корабль, заглушив звук поднимающихся весел и скрип дерева и кожи. Время тянулось очень медленно, мальчику казалось, что «Пенелопа» застряла в одном времени и месте. Сидящий рядом старый кораблестроитель Халкей, смотрел на свои руки, вновь и вновь поворачивая свою соломенную шляпу, разминая ее помятые края, и бормотал себе что-то под нос на языке, не известном Ксандеру. Госпожа Андромаха отвернулась от него, ожидая конца путешествия. В памяти мальчика промелькнул образ горящего корабля, крики людей и рев пламени…
Он решительно отогнал от себя это воспоминание и подумал о своем доме, матери и деде. Хотя солнце было скрыто туманом, мальчик предполагал, что уже около полудня. Ксандер представил себе деда, обедающего на террасе их маленького белого дома в тени деревьев, цветущих пурпурными цветами. При мысли о еде у него свело желудок.
Покопавшись в мешке, Ксандер вытащил две круглые гальки. Один камень был голубого цвета в коричневую крапинку, как птичье яйцо. Другой был белый и такой прозрачный, что, казалось, сквозь него можно было смотреть.
— Ты собираешься их съесть, мальчик?
Ксандер повернулся и увидел Халкея.
— Съесть их? Нет, господин!
— Я видел, как ты роешься в своем мешке, и подумал, что ты голоден. Когда ты вытащил гальку, я решил, что, может, ты их съешь. Как курица.
— Курица? — беспомощно повторил мальчик. — Разве курица ест гальку?
— Конечно, камень помогает курам перемолоть зерно, которое они съели. Как мельничные жернова в амбаре внутри их животов.
Старый изобретатель показал несколько своих оставшихся зубов, и Ксандер понял, что он пытается быть дружелюбным. Мальчик улыбнулся в ответ.
— Спасибо. Я не знал этого. Я подобрал гальку на берегу, прежде чем покинуть мой дом. Мой дедушка говорил, что они круглые и блестящие, потому что пробыли в море сотни лет.
— Твой дедушка прав. Очевидно, он умный человек. Почему ты выбрал эти два? Они отличались от других камней на берегу?
— Да. Остальные были серыми и коричневыми.
— О, тогда эти камни — путешественники, как ты и я. Они давным-давно покинули море, где были созданы, и путешествовали по морю. Теперь они смешались с другой галькой, и дом для них только слабое воспоминание.
Ксандер ничего не ответил на это сложное замечание и постарался сменить тему.
— Ты собираешься жить в Трое? — спросил он.
— Да. Я куплю кузницу и вернусь к моему истинному призванию.
— Я думал, ты — кораблестроитель.
— Да, у меня много талантов, — сказал Халкей, — но мое сердце жаждет работать с металлом. Ты знаешь, как мы создали бронзу?
— Нет, — покачал головой Ксандер, не желая этого знать. Бронза — это бронза. Мальчику было не важно, нашли ее в земле или вырастили на деревьях. Халкей засмеялся.
— Молодежь слишком честная, — добродушно заметил Халкей. — Все сразу видно по их лицам.
Он залез в карман и вытащил маленький голубой камень. Затем достал бронзовый нож, висящих у него на поясе. Лезвие засверкало на солнце. Он поднял маленький камень.
— Вот что, — сказал он, — получилось это. И Халкей показал на нож.
— Бронза — это камень?
— Нет, в камне есть медь. Сначала мы извлекаем медь, затем добавляем другой металл, олово. В правильной пропорции. Наконец, у нас получается настоящая бронза. Иногда — зависит от качества меди — мы получаем плохую бронзу, хрупкую и бесполезную. Иногда она слишком мягкая. — Халкей наклонился поближе. — Но у меня есть секрет, с помощью которого можно получить лучшую в мире бронзу. Ты хочешь знать этот секрет?
Он возбудил интерес Ксандера.
— Да.
— Птичий помет.
— Нет, правда, я хочу знать!
Халкей засмеялся.
— Нет, мальчик, это и есть секрет. По каким-то причинам, если ты добавишь птичьи эскрименты, у тебя получится твердая бронза, но не настолько, чтобы ее невозможно было сломать. Вот как я сделал свое первое состояние. Благодаря птичьему помету.
Любопытный разговор подходил к концу, когда моряк, сидящий высоко на поперечной рее мачты, внезапно закричал и показал на юг. Мальчик подпрыгнул в нетерпении и посмотрел в том направлении, куда указывал мужчина. Он не смог ничего разглядеть, за исключением бесконечного серо-голубого тумана. Затем Ксандер услышал еще один крик и увидел, как Одиссей подзывает его на корму. Его сердце подпрыгнуло, и он, словно у него вместе ног выросли крылья, помчался туда, где его ждали.
— Мы скоро прибудем на берег Трои, парень, — сказал Одиссей. Он пил большими глотками из бурдюка с водой, влага потекла по его груди. — Я хочу, чтобы ты держался рядом с Биасом. Когда гребцы сложат свои весла, мы уберем мачту, потому что пробудем в городе несколько дней. Биас покажет тебе, как опускать мачту и аккуратно ее складывать.
Затем я хочу, чтобы ты проверил, что пассажиры не забыли свои вещи на «Пенелопе».
— Да. — Ксандера испугала суровый тон купца.
В первый раз за эти дни он почувствовал беспокойство. Он никогда не был в городе. Он не был нигде, кроме своей деревни, до посещения бухты Неудачи. Куда ему идти, когда они приплывут в Трою? Где остановиться? Мальчик задумался, можно ли ему остаться на «Пенелопе». «Конечно, кто-то должен охранять корабль, — подумал Ксандер.
— Что мне делать, когда мы прибудем в Трою? Говорят, что это очень большой город, а я не знаю, куда идти.
Одиссей нахмурился, глядя на него.
— Куда тебе идти, парень? Теперь ты — свободный человек. Ты будешь делать то же, что и другие моряки. В Трое множество таверн и злачных мест, как и везде. Теперь займись своими обязанностями.
Ксандер упал духом, услышав эти слова, и неохотно повернулся.
— Подожди, мальчик, — сказал Одиссей. Ксандер обернулся и увидел, как некрасивый царь улыбается ему. — Я шучу. Ты останешься с нами до нашего отъезда. Если Геликаон не вернется к этому времени, я прослежу, чтобы ты в целости и сохранности вернулся на Кипр. Что касается города… ты можешь пойти со мной, если хочешь. Мне нужно сделать много дел и навестить многих людей. Возможно, ты даже встретишься с царем.
— Мне бы очень хотелось пойти с тобой, господин, — с жаром воскликнул Ксандер.
— Очень хорошо. Держись поближе к Одиссею, и ты будешь завтракать с батраками, а обедать с царями.
Мальчик посмотрелся в туман, но ничего не смог увидеть.
— Посмотри вверх, — велел ему Одиссей.
Ксандер посмотрел вверх, и его пронзил страх. Далеко впереди и высоко в небе над туманом он разглядел то, что напомнило ему всполохи красного и золотого цвета. Впереди виднелись высокие башни и крыши, сверкающие литой бронзой.
— Он горит? — испуганно спросил мальчик, перед его глазами снова возник образ пылающего в огне корабля.
Одиссей засмеялся.
— Разве ты не слышал о золотом городе, мальчик? Почему его так называют, по-твоему? Башни Трои покрыты бронзой, а крыша дворца сделана из золота. Она сверкает на солнце, как разукрашенная девка, завлекающая глупцов и умных людей.
Когда корабль подплыл ближе, и туман начал проясняться, Ксандер заметил огромные золотые поднимавшихся вдали стены, которые были выше, чем он представлял себе. Они были расположены наверху высокого плато, и мальчик вытянул шею, чтобы рассмотреть сверкающие башни. Он насчитал три башни, которые были окружены стеной с юга. Зубчатая стена переливалась, словно медь, и Ксандеру показалось, что целый город сделан из металла, блестевшего, как новые доспехи.
— Должно быть, здесь живут великие воины, — сказал он.
— О, — воскликнул Одиссей, — это город лошадей и наездников. Троянская конница — городская кавалерия — легендарна, а их предводитель — старший сын царя, Гектор. Он — великий воин.
— Ты знаешь его? Ксандер задумался, может, он встретит воинственного сына царя.
— Я знаю всех, мальчик. Гектор… — он помедлил, и Ксандер увидел, что Андромаха подошла к ним и тихо встала рядом. — Гектор — прекрасный наездник и лучший возничий из тех, кого тебе доведется увидеть.
— Город прекрасен, — внезапно воскликнул мальчик.
Одиссей сделал еще один глоток из бурдюка и вытер рот, рассеянно смахнув капли со своей туники.
— Ты знаешь, что такое иллюзия, мальчик?
— Нет, не думаю, — неуверенно ответил Ксандер.
— Ну, иллюзия — это история, волшебная сказка, если хочешь. Это блестящая история, которая скрывает настоящую тьму. Троя — это город иллюзии. Не то, что кажется.
Ксандер теперь смог увидеть берег, вытянувшийся вдоль плато. Берег был покрыт буйной растительностью, мальчик смог различить маленькие двигающиеся точки — лошадей и овец — у подножия холмов. Между плато и морем, напротив городских стен, расположился огромный город. Ксандер разглядел отдельные здания разных цветов и даже людей, гуляющих по улицам. От большой южной башни Трои на берег спускалась широкая дорога, там было ужасная суета — сотни кораблей разгружали и загружали товаром. Увидев множество лодок, Одиссей зарычал на Биаса:
— Из-за этого проклятого тумана мы опоздали занять хорошее место. Во имя золотых шаров Аполлона, я никогда не видел, чтобы в бухте было столько народа. Мы будем на полпути в Скамандр, прежде чем доберемся до берега.
Но в этот момент большой корабль начал отплывать от берега, и Биас дал быструю команду рулевому. «Пенелопа» повернулась и направилась к прибрежной полосе, проходя мимо отплывающего судна — сильно нагруженного корабля с эмблемой пурпурного глаза и пестрым парусом.
— Эй, «Пенелопа»! — сильный темноволосый мужчина в черном помахал им рукой с корабля.
— Эй, «Фэстус»! Сегодня вы поздно поднимаете парус! — закричал Одиссей.
— Критские корабли отплывают в море, когда моряки с Итаки еще нежатся в своих постелях! — ответил мужчина в черном. — Приятных снов, Одиссей!
— Хорошего плаванья, Мерионес!
К тому времени, как Ксандер почувствовал под своими ногами песок Трои, солнце уже село. Он шел по берегу с тяжелыми сумками. Это был его собственный маленький мешок с пожитками, расшитая сумка Андромахи, которую она доверила ему, два большие кожаных рюкзака, набитых до отказа, которые велел ему нести Одиссей. Мальчик посмотрел на город, возвышающийся над ним, и задумался, как ему поднять все это туда. Он почувствовал, что у него подворачиваются ноги, разболелась голова. Головокружение прошло и появилось снова. Бросив сумки на песок, Ксандер устало сел на них сверху.
На берегу было шумно и людно. Разгружали товары и складывали их на повозки, запряженные ослами. Ксандер увидел кипы яркой одежды, кучу глиняной посуды, укрытой соломой, большие и маленькие амфоры, домашний скот в деревянных ящиках. Одиссей стоял дальше на берегу, споря с худым человеком в набедренной повязке. Оба мужчины кричали и жестикулировали, Ксандер забеспокоился, что еще кого-нибудь убьют. Но Андромаха спокойно стояла рядом с ними и не выглядела встревоженной. Она была одета в длинный белый хитон, а на плечи был накинута белая шаль, которая скрывала ее голову и лицо под тонкой вуалью.
Наконец, Одиссей похлопал мужчину по спине и повернулся к Ксандеру, жестом пригласив его подойти. Мальчик встал из последних сил, кожаные сумки неловко забили по его ногам. Одиссей показал на стоящую неподалеку старую повозку, запряженную двумя ослами.
— Это колесница? — спросил Ксандер.
— Своего рода, парень.
У деревянной повозки было два колеса и четыре места — по два с каждой стороны конструкции в форме буквы «v». Худой человек встал на место возничего и взял поводья.
— Забирайся, парень. Быстро, — приказал Одиссей.
Ксандер забрался на повозку, втащив сумки за собой и свалив их у ног. Одиссей помог Андромахе, и она села рядом с мальчиком. Он никогда не сидел так близко к ней и теперь мог почувствовать аромат ее волос. Мальчик неловко отодвинулся, стараясь не касаться ее платья. Девушка повернулась, и он увидел, что Андромаха улыбается под вуалью. Серебряные морские коньки, висящие на концах вуали, зазвенели, когда она повернула голову, и он почувствовал прикосновение тонкой ткани к своему плечу.
— Чья это колесница? — спросил он. — Она принадлежит Одиссею? Он ее купил?
— Нет, — ответила девушка. — Это повозка для путешественников. Она отвезет нас в город.
У Ксандера закружилась голова от всего происходящего. Тошнота вроде бы прошла, но у мальчика начался страшный жар. Ему захотелось ощутить дуновение морского ветра на лице. Пот закапал ему на глаза, и он вытер его рукавом туники.
Ослы потащились по извилистой улице через нижний город, поднимаясь к городским стенам. Мальчик вытянул шею, чтобы посмотреть на ярко разукрашенные дома, некоторые из них были украшены цветами, другие — резным деревом. Они проехали мимо домов гончаров, их изделия были сложены на полках снаружи. Мастера по металлу работали прямо на открытом воздухе, одевшись в кожаные передники из-за жара горна. Текстильные мастерские сушили на улице окрашенную одежду. В воздухе стоял запах горячего металла, свежего хлеба и цветов, сильный аромат навоза и духов, и еще сотня других запахов, которые были незнакомы мальчику. Вокруг было шумно, звучал смех, жалобы покупателей, мычание ослов, скрип колес и кожаных поводьев, раздавались пронзительные женские голоса и крики разносчиков.