— Вы сообщили мне и кое-что еще. Мол, вы решили, что она придет ко мне, ещё за несколько дней до убийства. Это была дьявольская ложь. Вы были достаточны предусмотрительны, чтобы не позволить ей прийти ко мне раньше. Могу рассказать, как вы это делали.
— Вы заявили бедной девочке, — продолжал Кэллаген, — что я ни за что не возьмусь без денег. Отлично. Когда я беседовал с вами после убийства, вы сказали, что передали 500 фунтов несколько дней назад.
Кэллаген широко усмехнулся.
— Это была другая дьявольская ложь, Вилли. Я скажу, как вы поступили. Вы вложили 500 фунтов в конверт и хранили его у себя в офисе. Возможно, Цинтия просила вас устроить со мной встречу, а вы её удерживали, говоря, что у вас нет денег, хотя они у вас были. Вы знаете не хуже меня, что передали ей деньги только поздним вечером, перед убийством старика Августа. По телефону вы назначили ей встречу, чтобы она пришла в мой офис сразу после того, как побывает на Линкольн Инн Филдс и обнаружит, что старик на встречу не пришел.
Кэллаген подался на стуле вперед.
— Вы не хуже меня знали, что это сразу очернит её в глазах полиции.
Вилли беззаботно рассмеялся.
— Очень интересно! Может быть, вы будете любезны пояснить, как я узнал, что Цинтия в ту ночь должна направиться на Линкольн Филдс, чтобы встретиться с моим уважаемым дядей?
Глаза Кэллагена сузились. Затем он справился с собой и расслабился.
— Хорошо, я вам скажу. Расскажу об этой дьявольской затее гораздо больше, если вы потрудитесь сесть и помолчать всего минуту. Расскажу все с самого начала до конца. Неплохо вам узнать, что все раскрылось, и очень скоро заговорит об этом вся страна.
Он перегнулся через стол и в упор уставился на Вилли. Кэллаген улыбался, но в глазах сверкала дикая жестокость. Вилли Мероултон смотрел на него, впервые осознавая внутреннюю силу этого сыщика с взлохмаченными волосами. Этот дешевый поденщик, который был призван сыграть в деле незначительную роль, разрушил весь спектакль и забирает в руки ведущую роль.
— Однажды я прочел старинную поэму, — сказал Кэллаген. — Она называлась: «Суд праведный и непреклонный». Кусочек из неё запомнился мне навсегда. Вот как он звучит:
— Вы мне напомнили эти стихи, — угрюмо продолжал Кэллаген. — Полагали, что вам достанется роль непреклонного суда, верно? Думали, что вам принадлежит право накидывать петлю на чужую шею, неважно чью, лишь бы не вашу. Нет, затягивать реальную веревку на их шеях вы не собирались. Достаточно бросить тень подозрения, заставить поверить в них всех, включая полицию, и никто ничего не докажет. Вы остаетесь в стороне, и все прекрасно.
Но я сумею все перевернуть. В деле Мероултонов есть лишь один справедливый и непреклонный суд — это я. И я дьявольски непреклонен, можете мне поверить!
Вилли рассмеялся. Он оставался совершенно хладнокровен и смеялся.
Кэллаген украдкой снова взглянул на часы. 3.20. Он напряг слух, чтобы уловить хотя бы слабую возню в приемной, но не услышал ничего и выругался про себя. Ему нестерпимо хотелось курить.
— Отлично, Вилли. Пора нам с вами объясниться. Я расскажу истинную историю убийства Августа Мероултона. И если окажусь слегка неточен, это не имеет значения.
Вилли зевая, потянулся.
— Потрясающе интересно, Кэллаген. Но позвольте задать единственный вопрос: вы можете хоть как-то доказать свои гипотезы? Или вы действуете как полиция: сплошные рассуждения и надежда, что со временем случайно отыщутся улики?
Кэллаген пожал плечами.
— Пока я не могу сказать. Возможно, вы сами сможете ответить на собственный вопрос. Но согласитесь, версия совсем недурна.
Ваши братья практически разорены. Денег им взять неоткуда. Старик Август ненавидел их как черт и не собирался давать ни гроша. Но вас-то он любил, иначе не доверил бы руководить «Эстейт Мероултон и Траст Компани», присматривать за его состоянием.
Вы притворялись пай — мальчиком, хотя им не были. Вы были столь же порочны, как и остальные. И братья это знали. Они потребовали денег, пригрозив раскрыть старику всю вашу подноготную. Так что вам следовало что-то быстро предпринять.
Вы разработали отличный план и приказали Полу купить четыре обанкротившихся компании и возобновить их деятельность. Затем вы начали давать этим компаниям кредиты. Если когда Август и заглядывал в бухгалтерские книги, он просто находил документы о сотрудничестве с этими компаниями. На все истраченные деньги имелись акции и закладные.
Вы сами, видимо, неплохо на этом нажились. Деньги, которые выкачивались из «Эстейт и Траст», не все шли четверке. Держу пари, большая часть оставалась у вас.
Между тем, всегда существовал шанс, что старик что-то разнюхает и обнаружит. Вы знали, что он болен, и надеялись, что он умрет, прежде чем что-то обнаружит а после этого вы сможете увеличить поток отсасываемых денег.
Вдруг неожиданно старик организует пресловутый обед и сообщает всей компании, что сделал новое завещание. И все четверо оказались буквально вышвырнутыми на улицу. Фактически он бросил вызов и вам. Похоже, старик начал вас подозревать.
Затем он предпринял шаги, которые это доказывали. За несколько дней до смерти заявил Цинтии, что не разрешает ей выходить за вас замуж. Вы поняли, что нужно что-то предпринять, и делать это быстро. Ведь новое завещание старика создавало чертовский повод для четверки попытаться его устранить. И вот вы рассказываете Цинтии байку, что ей угрожает опасность. При этом упоминаете меня и уговариваете встретиться, как только достанете для неё деньги. Деньги, в которых я нуждался и без которых ничего не сделаю.
Затем вы стали разнюхивать и наблюдать, как кот в засаде: действительно ли старик Август что-то знает, или у вас просто разыгрались нервы.
Кэллаген отодвинул стул назад. Ему смертельно хотелось курить. Во рту пересохло, голова болела. Он вдруг осознал, что жил на одних нервах уже несколько дней.
Напротив него в тени огромной грудой мощной плоти возвышался Вилли. Голова и шея утопали в воротнике пальто, и только яркие глаза впивались в глаза Кэллагена.
— Ну, Вилли, как я поработал?
Вилли улыбнулся.
— Мне нравятся ваши теории, Кэллаген. Продолжайте. Это крайне интересно.
Кэллаген кивнул. Его изощренный слух уловил едва различимый шорох в приемной. Оставалось надеяться, что он не ошибся.
— Отлично, вы слышали всю предысторию, теперь перейдем ко дню убийства.
Вы собирались с Цинтией в театр, но тут взорвалась бомба. Август Мероултон позвонил вам в офис и заявил, что узнал о ваших махинациях. Он обозвал вас вшивой свиньей, жуликом и вором, и заявил, что не позволит Цинтии выйти за вас замуж.
Вы, вероятно, стали возражать, скорее всего обещали дать всему разумное объяснение. Тогда старик велел вам явиться к нему в офис на Линкольн Инн Филдс в 23.00.
Стоило ему повесить трубку, как вы молниеносно проанализировали ситуацию. Прежде всего, сказал ли что-то старик Август Цинтии. Вы позвонили и спросили, намерена ли она идти в театр. Рассказывая мне, вы утверждали, что позвонила вам она и сослалась на головную боль. Тончайшая ложь, и вы её выдали, так как я был достаточно предусмотрителен и намекнул, что не собираюсь обсуждать этот вопрос с ней. Но я это сделал, и Цинтия рассказала, что случилось на самом деле. Она сказала, что не может пойти в театр, так как ей назначили важную встречу в 23.00. Больше она ничего не добавила. Но вы сразу поняли, что Август пригласил её в офис на Линкольн Инн Филдс в 23.00.
Вы поняли, что старик намерен свести вас с ней лицом к лицу и показать ей, что вы подлый мошенник и лжец, показать, какой верный шаг он предпринял, не разрешив ей выйти за вас замуж.
Нужно было спасть положение. И вы ей заявили, что сильно тревожитесь за неё и что абсолютно необходимо, несмотря ни на что, посетить Слима Кэллагена, пусть даже после встречи в 23.00, что по телефону вы договоритесь на 23.00 — 23.30, что он высылает 500 фунтов, которые Кэллаген требует за услуги. Те 500 фунтов, которые целую неделю ждали своего часа.
Потом вы вышли на контакт с четверкой братьев. Вы объяснили им, что дело плохо, и что нужно встретиться в вашем клубе в 22.15. Джереми, Персиваль, Пол и Беллами прибыли, вы коротко рассказали им, что случилось. Рассказали о Цинтии, собирающейся на встречу со стариком Августом. Заявили, что собираетесь перехватить Цинтию и переговорить с ней, чтобы как-то поправить дело.
Вы покинули клуб в 22.00 в расчете, что старик будет действовать в привычной последовательности: выйдет из дому на Найтсбридж, возьмет такси до офиса и заявится туда пораньше.
Действительно, старик уже был там. И сразу объяснил вам, как вы прокололись. Он размахивал перед вами завещанием на золотой фольге, тем самым, которое носил в часах. Старик заявил, что намерен его уничтожить, и объяснил почему. У вас были свои резоны, чтобы завещание осталось в целости. И вы выстрелили.
Действительно, старик уже был там. И сразу объяснил вам, как вы прокололись. Он размахивал перед вами завещанием на золотой фольге, тем самым, которое носил в часах. Старик заявил, что намерен его уничтожить, и объяснил почему. У вас были свои резоны, чтобы завещание осталось в целости. И вы выстрелили.
Потом, не теряли ни секунды, стащили тело вниз, перенесли через темную улицу и перебросил через ограду с другой стороны бульвара, не забыв предварительно сунуть завещание в часы. По пути выбросили пистолет в кусты. Про отпечатки пальцев беспокоиться не стоило — вы были в перчатках.
Обратно в клуб вы гнали, как сумасшедший, и были там около 22.40, сказав, что не могли разыскать Цинтию, и заставили беднягу Беллами, который до смерти хотел смотаться к Олали Голи, пообещать поехать на Линкольн Инн Филдс, ждать там и выяснить, придет ли она к Августу, а затем позвонить вам. Беллами было по пути — он согласился.
Вы хотели, чтобы он видел там Цинтию. И чтобы она видела его. Трое других при необходимости подтвердят ваше алиби, заявляя, что вы не покидали клуба. Они вынуждены это делать. Вся шайка, грабившая собственность Августа Мероултона, оказывалась без гроша, случись что с вами. Вся четверка была вами повязана, точно также, как вы были повязаны ими.
Кэллаген бодро улыбнулся Вилли.
— Вы совершили дьявольски глупую ошибку. Ни в коем случае нельзя было класть завещание обратно в часы. Когда я услышал про убийство, мне стало очень любопытно — пропало завещание или нет. Когда я обнаружил, что этого не случилось, когда я прочел его, то удивился: какой резон для братьев — убить и не взять завещания, которое оставляет все Цинтии?
Кэллаген встал. Вилли сидел совершенно спокойно, дышал ровно.
— И затем я понял, — мягко продолжил Кэллаген. — Вдруг ясно представил себе, что человек, убивший Августа Мероултона, не забирает завещание, а кладет его туда. Но если бы старика убили Джереми, Пол, Персиваль или Беллами, они бы завещание уничтожили. Единственный, кто мог так поступить — это вы.
Итак, я приступил к делу, добыв у вас на следующий день ещё некоторую сумму. Вы сочли меня просто рвачом, зато сами оказались жалким простаком и не подумали, что номера на этих банкнотах продолжали номера на банкнотах из тех 500 фунтов, которые я получил от Цинтии.
Получив ещё 200 фунтов у Беллами, я снова сравнил номера и выяснил, что той же самой серии. Стало ясно: Беллами получил деньги от вас. К Майоле Фериваль я отправился не потому, что хотел её видеть, а чтобы дать время Джереми добыть деньги для выкупа … Ну разумеется, у вас.
— Очень интересно, — прервал его Вилли. — Но даже если это правда, она все-таки ничего не доказывает.
Кэллаген улыбнулся.
— Верно, Вилли. Совершенно верно. Это только доказывает, что вы получили все эти деньги с банковского счета «Эстейт Мероултон и Траст Компани». Это просто жульничество, а не убийство.
Он оперся на стол.
— Но у меня есть кое-что в запасе. Я ведь сказал, что я — непреклонный суд. И собираюсь эту роль исполнить. Только я могу доказать, что это вы убили Августа Мероултона. И видит Бог, я собираюсь это сделать или…
— Или что? — спокойно прервал его Мероултон.
— Или вы заплатите 10000 фунтов, — улыбнулся Кэллаген. — Работа того стоит.
15. ТОМУ, КТО ЖДЕТ
Вилли встал, вынув руки из карманов пальто. Лицо его оставалось в тени. Кэллаген, балансирующий на задних ножках стула, его не видел.
В Вилли ещё не чувствовалось никакого напряжения. Кэллаген видел, что пальцы его рук спокойны и расслаблены. Где-то на краю сознания он отметил, что Вилли очень хорош, что так просто и легко он не сдастся.
Вилли какое-то время постоял, затем снова сел. В офисе стояла мертвая тишина. Кэллагену почудилось, что он слышит тиканье своих часов и удары собственного сердца.
— Итак, в конце концов вы оказались просто шантажистом, — спокойно прокомментировал Вилли. — Но я всегда считал, что шантажистов следует остерегаться. Они могут быть опасны.
— Однако, — продолжал он небрежно. — 10000 фунтов — это огромные деньги. Особенно для блефующего мистера Слима Кэллагена.
Кэллаген пожал плечами.
— Не понимаю, в чем тут блеф. Я сказал, что у меня есть версия — на мой взгляд, отличная. Я изложил вам ход моих рассуждений, и теперь можете относиться к этому, как вам заблагорассудится. Тут я уже ничего не могу поделать.
— Я понял, — медленно процедил Вилли. — Понял. Итак, вы не можете обосновать обвинение меня в убийстве. Вы просто позволили разыграться своему воображению?
Кэллаген усмехнулся.
— Я так не говорил! Однако давайте посмотрим с другой стороны. Если я получаю 10000 фунтов, тогда я соглашаюсь, что это только версия, которую я тут же забываю. Но если я не получаю 10000, тогда придется посмотреть, что из этой версии выйдет. Грингол наверняка захочет приложить руки к небольшой шараде.
Вилли кивнул.
— Вы уже побывали у Грингола. Снабдили его номерами тех банкнот. Возможно, поделились и прочей информацией.
— Ну вот еще, — возразил Кэллаген, — я чертовски хорошо знал, что он её все равно получит.
— Да? — усомнился Вилли, вопросительно подняв брови. — Но предположим, что история о деньгах, отданных в кредит фиктивным компаниям — правда? Тогда начнется дело о мошенничестве, отодвигая на некоторое время вопрос об убийстве Августа Мероултона.
— Не обязательно, — заявил Кэллаген, все ещё усмехаясь. — Август Мероултон мертв. Только он мог представить улики. Все остальное в вашей власти. И если вы расскажете, что Август одобрял ваши действия, никакой суд не докажет, что вы лжете. Верно? Все, что нужно сделать — добыть кого-то, кто подтвердит вашу версию. Например — Цинтия.
Губы Вилли сложились в скептическую ухмылку.
— Вы действительно умный парень, Кэллаген. Пожалуй, я вас недооценивал. Но давайте на минутку вернемся к проблеме 10000 фунтов . Полагаю, «Эстейт Мероултон» смогла бы найти такую сумму достаточно легко. Однако вопрос в том, кто станет хозяином фирмы.
— Это просто простого, — ответил Кэллаген. — Ее унаследует Цинтия Мероултон. Вспомните, я видел завещание и могу в этом поклясться. Хотя Джереми его и уничтожил, я могу доказать, что по желанию старика его состояние переходило к Цинтии; это же подтвердит его стряпчий. И дело в шляпе.
Он на мгновенье сделал паузу и взглянул на Вилли, словно что-то вспомнил.
— Если только Август Мероултон не оставил другого завещания, последнего, совсем другого.
— Очень интересно, — кивнул Вилли. — Но давайте вернемся к вашей версии. Она не столь плоха. Я даже склонен поверить, что если её предложить Гринголу, тот попытается из неё что-то выжать. Но в нашей стране убийство нужно доказать. Причем не обвиняемому, а обвинению. И чтобы не оставалось и тени сомнения. Несмотря на ваш блистательный рассказ, не вижу, как это поможет Гринголу доказать, что я убил Августа Мероултона.
Посмотрим на дело с моей стороны. Как вы верно отметили, Джереми, Персиваль и Пол подтвердят, что я был с ними в клубе во время убийства. С другой стороны, сомневаюсь, что Цинтия сможет доказать, что она делала в это время. Ее служанка, которая была на кухне, не слышала, когда она ушла.
Действительно Беллами видел Цинтию на Линкольн Инн Филдс в 23.00, убийство было совершено в это время, но это все же не снимает с Цинтии подозрения. Она может доказать, что не ходила в гараж за автомобилем. Но это опять ничего не доказывает: у неё было достаточно времени, чтобы добраться до Линкольн Инн Филдс, убить Августа и затем вернуться в гараж.
Боюсь, что есть ещё один момент. Вспомните, что я направился на квартиру к Цинтии и забрал там коробку с патронами. Помните, один патрон выпал из коробки и вы нашли его. Это очень сильная косвенная улика против Цинтии. И я уверен, что её служанка под присягой расскажет правду.
— Не расскажет, так как ничего не знает, — усмехнулся Кэллаген. — А я знаю. Эту коробку в квартиру Цинтии принесли вы. Она была у вас в кармане. Когда вы имитировали осмотр ящиков, то намеренно уронили один патрон, надеясь, что Грингол его обнаружит. Затем показали коробку служанке и притворились, что только что нашли её и собираетесь забрать. Помните, я позвонил вам и заявил, что это прекрасная работа. И это была прекрасная работа. Но я имел в виду не то, что вы. Это прекрасно показало, что вы — убийца!
— Возможно — кивнул Вилли. — Возможно, это что-то доказывает, но служанка этого не подтвердит. Она думает, что я нашел патроны, и так и скажет. Я боюсь, что в глазах присяжных этот момент скорее в мою пользу, чем против. Как вы думаете?
— Я думаю так же, Вилли. И должен согласиться с вами.
— Вот видите, Кэллаген, никаких доказательств не существует. И 10000 фунтов — огромная сумма. Жду две минуты, чтобы вы уменьшили её, ну скажем, наполовину!
— Отлично, вот ещё одна маленькая деталь. На следующий день после убийства я спросил вас, кто мог бы убить Авуста. Вы ответили — Беллами. Затем я намекнул, что собираюсь провернуть комбинацию со шляпой. Для этого стал расспрашивать о шляпах Августа и вы чертовски хорошо поняли, что я собираюсь делать. Затем я осторожно дал понять, что собираюсь увидеться с Беллами в полдень. Я отправился туда в такси, и этого никто не знал и не видел. Но Грингол смог направить патрульную машину именно в нужное время и в нужное место. Почему? Потому, что кто-то анонимно позвонил в Ярд.