"Теперь, я полагаю, господинъ пасторъ, вы видите, что никто не способенъ быть лучшимъ помощникомъ, чѣмъ я."
"Тебя подозрѣваютъ въ томъ, что ты поджогъ тогда лѣсъ."
"Это все лгутъ разные плуты и мошенники", возразилъ Левіанъ.
"Пусть такъ. Ты все равно не будешь помощникомъ."
"Кто же будетъ имъ на этотъ разъ?
"Никто. Я обойдусь безъ помощника."
Такъ силенъ и твердъ и справедливъ былъ пасторъ во всѣхъ отношеніяхъ. А теперь у него было особенное основаніе безпощадно относиться къ себѣ: вѣчная нужда въ домѣ и неудачи на службѣ могли совершенно деморализовать и ослабить его, временами онъ допускалъ себя до такихъ преступныхъ мыслей! Не заключить ли ему, напримѣръ, миръ съ Левіаномъ, который со своей стороны докажетъ ему такъ или иначе свою благодарность? Далѣе: Моккъ изъ Росенгорда предложилъ ему свою помощь на случай чьей-нибудь нужды въ приходѣ; хорошо; но развѣ онъ самъ не бѣднѣе всѣхъ; отчего же ему не обратиться къ Мокку на помощью для одной бѣдной семьи и не взять этой поддержки для себя? Тогда и башмаки явились бы у жены. Да ему и самому кое-что нужно: нѣсколько книгъ кое-какой философіи; вѣдь онъ изсыхаетъ, вертясь, какъ бѣлка въ колесѣ, и ни на шагъ не развивается. А тутъ еще тотъ фанфаронъ Роландсенъ внушилъ, видите ли, женѣ, что это люди сдѣлали Бога тѣмъ, что онъ есть. Онъ при случаѣ еще вмѣшается въ это дѣло и заткнетъ ротъ, кому слѣдуетъ.
Наконецъ явился Моккъ. И явился такимъ же, какъ всегда: важнымъ и величественнымъ; дочь его Элиза была съ нимъ. Изъ вѣжливости онъ немедленно навѣстилъ пастора, какъ бы для того, что бы никто не подумалъ, что онъ уклоняется отъ своего обѣщанія. Пасторша спросила о булочной. Моккъ объяснилъ, что ему не было никакой возможности торопиться съ постройкой: булочная все равно не можетъ быть пущена въ ходъ въ этомъ году, такъ какъ надо дать фундаменту осѣсть. Тутъ пасторша испустила восклицаніе разочарованія, пасторъ же чувствовалъ нѣкоторую радость.
"Спеціалисты объяснили мнѣ это", сказалъ Moккъ, "вотъ я и долженъ воздержаться. Къ слѣдующей веснѣ фундаментъ осядетъ на нѣсколько дюймовъ. А что тогда дѣлать со срубомъ, если поставить его теперь же?"
"Да, что дѣлать тогда со срубомъ?" повторилъ пасторъ.
Впрочемъ, Моккъ далеко не былъ въ подавленномъ настроеніи. Лѣтнее время проходило, рыбная ловля совершенно окончилась, и агенты только что увѣдомили его по телеграфу, что цѣны быстро подымаются. Моккъ не могъ утерпѣть, чтобы не разсказать этого пастору и его супругѣ. Зато пасторъ могъ въ свой очередь сообщить ему новость о томъ, гдѣ находится Роландсенъ: на островѣ, далеко на мирѣ, на западѣ, живетъ онъ, совершенно какъ дикій. Эту новость принесли пастору нѣкіе мужъ съ женой.
Моккъ немедленно послалъ лодку, чтобы привезли Роландсена.
Дѣло было въ томъ, что извѣстіе о приключеніи съ Енохомъ явилось для Роландсена неожиданностью: теперь онъ былъ свободенъ, но четырехсотъ талеровъ для Мокка у него не было. Тутъ онъ въ тишинѣ ночи взялъ лодку Борре съ сѣтями и со всѣми принадлежностями и уѣхалъ. Полторы мили плылъ онъ по открытому морю, гребъ всю ночь и утромъ пріискалъ себѣ уединенный островокъ, къ которому и причалилъ. Всевозможныя морскія птицы кружились надъ нимъ.
Роландсенъ былъ голоденъ; сначала онъ думалъ набрать себѣ чайковыхъ яицъ на завтракъ, но оказалось, что изъ яицъ уже вылупились птенчики. Тогда онъ выплылъ на рыбную ловлю, и это удалось ему лучше. И вотъ изо дня въ день сталъ онъ жить, питаясь рыбой, скучая и царствуя на островкѣ. На случай дождливой погоды онъ нашелъ пріютъ подъ выступомъ необычайно красивой скалы. Ночью онъ спалъ на зеленой лужайкѣ, и солнце никогда не заходило для него.
Прошли двѣ, три недѣли; онъ страшно исхудалъ, но взглядъ его становился все благороднѣе отъ развивавшейся въ немъ твердости духа, и онъ не намѣренъ былъ сдаваться. Онъ ничего не боялся, кромѣ того, что кто-нибудь явится и обезпокоитъ его. Ночи двѣ тому назадъ къ острову причалила лодка; на ней сидѣли мужчина и женщина, собиравшіе пухъ. Они хотѣли высадиться на островъ, но Роландсенъ ни за что не хотѣлъ допуститъ этого; онъ издали замѣтилъ ихъ, у него было время прійти въ неистовство, и, съ маленькимъ якоремъ въ рукахъ, онъ проявилъ такое искусство въ фехтованіи, что испуганная пара тотчасъ отъѣхала отъ островка. Тогда Роландсенъ захохоталъ и похожъ былъ въ это время на страшнаго дьявола со своимъ исхудалымъ лицомъ.
Однажды утромъ птицы зашумѣли сильнѣе обыкновеннаго и разбудили Роландсена, а было такъ рано, почти ночь. Онъ увидалъ лодку уже совсѣмъ близко. Роландсену было очень досадно, что онъ не замѣтилъ ее раньше. И явилась эта лодка совершенно не кстати для него; прежде, чѣмъ онъ окончательно приготовился прикинуться бѣсноватымъ, она уже причалила и ему нельзя уже было оттолкнуть ее и забросать людей каменьями.
Двое людей съ фабрики Мокка, отецъ и сынъ, сошли на берегъ, и старикъ поздоровался съ Роландсеномъ.
"Я совершенно не радъ тебѣ и что-нибудь съ тобой сдѣлаю", заявилъ Роландсенъ.
"А что же именно?" спросилъ старикъ и взглянулъ на сына съ нѣкоторымъ опасеніемъ.
"Само собой разумѣется, я тебя задушу. Что ты на этотъ счетъ думаешь?".
"А мы пріѣхали съ порученіями, которыя далъ намъ къ тебѣ самъ Моккъ".
"Ну, разумѣется, Моккъ самъ далъ вамъ порученіе. Я знаю, что ему надо".
Тогда молодой парень тоже вмѣшался въ разговоръ и заявилъ, что Борре требуетъ свою лодку и удочку.
Роландсенъ воскликнулъ съ горечью: "Вотъ какъ? Да что онъ, съ ума что ли сошелъ? А я то что же стану дѣлать? Я живу на пустомъ островѣ, мнѣ нужна же будетъ лодка, когда я рѣшусь вернуться къ людямъ, а удочкой я долженъ ловитъ рыбу, чтобы не умереть съ голоду. Передайте ему мой поклонъ".
"А кромѣ того новый телеграфистъ велѣлъ вамъ передать, что на ваше имя пришли и ждутъ важные телеграммы."
Роландсенъ такъ и подскочилъ. Какъ! Уже?! — Онъ сталъ разспрашивать обо всемъ, получилъ отвѣты и ужъ больше не отказывался ѣхать съ ними. Парень гребъ въ лодкѣ Борре, а Роландсенъ поѣхалъ со старикомъ.
На носу стояла корзина для провизіи; въ Роландсенѣ проснулась надежда, нѣтъ ли тамъ чего нибудь съѣстного. Онъ хотѣлъ спросить:- Есть у тебя ѣда съ собою? — Но изъ сильнаго самолюбія удержался и болтовней старался заглушить въ себѣ голодъ.
"Какъ Моккь узналъ, что я здѣсь?"
"Объ этомъ заговорили въ округѣ. Одинъ мужчина съ женой видѣли васъ здѣсь разъ ночью; вы ихъ страшно напугали".
"Да чего имъ было здѣсь нужно!.. Ты подумай: я нашелъ у острова новое мѣсто для рыбной ловли, и вотъ мнѣ приходится уѣзжать отсюда."
"А сколько же вы хотѣли прожить тамъ?".
"А что тебѣ?", возразилъ коротко Роландсенъ.
Его тянуло къ корзинѣ, онъ чуть не изнемогалъ изъ-за своей гордости; однако, онъ сказалъ: "Какая у тебя отвратительная корзина. Едва ли въ ней можно хранить что-нибудь нужное. Что въ ней такое?".
"Если бы у меня было столько мяса, и сала, и масла, и сыра, сколько перебывало въ этой корзинѣ, мнѣ бы хватило этого на многіе и многіе годы", отвѣчалъ старикь.
Роландсенъ харкнулъ и сплюнулъ въ море.
"Когда пришли телеграммы?", спросилъ онъ.
"Да ужъ давненько"
На полъ-дорогѣ лодки съѣхались: отецъ и сынъ хотѣли закусить изъ своей корзины. Роландсенъ озирался во всѣ стороны. Старикъ сказалъ:
"У насъ тутъ кое-какая ѣда, не хотите ли?" И онъ протянулъ корзину Роландсену.
Тотъ отстранилъ ее рукою и отвѣтилъ: "Я ѣлъ всего съ полчаса назадъ и притомъ поѣлъ всего, необходимаго для человѣка. Впрочемъ ты едва ли имѣешь хоть нѣкоторое понятіе, до чего аппетитный видъ имѣетъ эта поджаристая булочка. Нѣтъ, спасибо; я только посмотрю, только понюхаю!" И Роландсенъ продолжалъ болтать и посматривать на всѣ стороны: "Да, да, мы-таки въ довольствѣ живемъ тутъ на сѣверѣ. Я убѣжденъ, что у каждаго найдется мясной окорочекь въ запасѣ. Да и сальца вволю. Но въ этой жизни есть что-то животное!" Роландсенъ принялъ мрачный видъ и сказалъ: "Ты спросилъ, сколько я разсчитывалъ тамѣ остаться? Конечно, я остался бы тамъ до жатвы и посмотрѣлъ бы на паденіе звѣздъ. Я большой любитель явленій природы и мнѣ нравится, когда цѣлый міръ разбивается на кусочки."
"Да, это что-то такое, чего мнѣ не понялъ."
"Цѣлый міръ. Когда одна звѣзда вышибаетъ другую звѣзду съ ея пути и сбрасываетъ ее въ пространство." Они все еще продолжали свой завтракъ.
"Вы ѣдите совсѣмъ, какъ свиньи; право", сказалъ наконецъ, Роландсенъ, "и какъ это помѣщается въ вашихъ чревахъ вся эта пища!"
"Ну, вотъ мы и кончили!" сказалъ старикъ добродушно.
Лодки разъѣхались, и люди снова взялись за весла. Роландсенъ улегся на днѣ лодки, чтобы заснуть.
Они пріѣхали послѣ полудня, и Роландсенъ прямо отправился на станцію за телеграммами. Это были прекрасныя новости относительно его открытія. Новое предложеніе патента изъ Гамбурга и еще болѣе выгодное предложеніе изъ другого торговаго дома черезъ контору. Но Роландсенъ былъ такой странный чудакъ, что бѣжалъ въ лѣсъ и долго сидѣлъ тамъ одинъ прежде, чѣмъ добыть себѣ что-нибудь поѣсть. Восторгъ сдѣлалъ его мальчишкой, ребенкомъ съ безпомощными руками.
Лодки разъѣхались, и люди снова взялись за весла. Роландсенъ улегся на днѣ лодки, чтобы заснуть.
Они пріѣхали послѣ полудня, и Роландсенъ прямо отправился на станцію за телеграммами. Это были прекрасныя новости относительно его открытія. Новое предложеніе патента изъ Гамбурга и еще болѣе выгодное предложеніе изъ другого торговаго дома черезъ контору. Но Роландсенъ былъ такой странный чудакъ, что бѣжалъ въ лѣсъ и долго сидѣлъ тамъ одинъ прежде, чѣмъ добыть себѣ что-нибудь поѣсть. Восторгъ сдѣлалъ его мальчишкой, ребенкомъ съ безпомощными руками.
XIV
Онъ направился къ конторѣ Мокка и вошелъ туда съ видомъ человѣка, возстановившаго свое доброе имя, съ видомъ льва. Его видъ, навѣрно, теперь поразитъ семейство Моккъ въ самое сердце; Элиза поздравитъ его, можетъ быть, а чистосердечная дружба такъ нужна была ему теперь!
Онъ былъ разочарованъ. Онъ засталъ Элизу передъ фабрикой въ бесѣдѣ съ братомъ; она такъ мало обратила вниманія, что едва отвѣтила на его поклонъ. И оба продолжали свой разговоръ. Роландсенъ не остановился и ничего не спросилъ о старомъ Моккѣ, а прямо прошелъ наверхъ въ контору и получалъ въ дверь. Она была заперта. Онъ снова спустился внизъ и сказалъ: "Вашъ отецъ посылалъ за мной, гдѣ я могу его видѣть?"
Оба они не торопились отвѣчать ему, а сперва покончили свою бесѣду, и затѣмъ только Фридрихъ сказалъ: "Отецъ тамъ наверху у шлюзовъ".
— Они могли бы сказать мнѣ это раньше, какъ только я пришелъ — подумалъ Роландсенъ. Оба были полны равнодушія къ нему; они допустили, чтобы онъ напрасно пошелъ въ контору, и не предупредили его.
"Нельзя ли послать за нимъ?" спросилъ Роландсенъ.
Фридрихъ медленно отвѣтилъ: "Если отецъ ушелъ къ шлюзамъ, то это значитъ, что ему нужно тамъ быть."
Смущеніе отразилось въ глазахъ Роландсена; онъ взглянулъ на обоихъ.
"Вамъ придется еще разъ прійти", сказалъ Фридрихъ.
И Роландсенъ согласился съ этимъ, сказавъ только: "да, да!" и ушелъ.
Однако, сдѣлавъ нѣсколько шаговъ, онъ сжалъ губы и одумался. Вдругъ онъ вернулся назадъ и сказалъ безъ всякихъ предисловій: "Если я пришелъ, то не затѣмъ, чтобы видѣть кого-либо, кромѣ вашего отца; поняли?"
"Приходите позже", сказалъ Фридрихъ.
"И если я пришелъ еще разъ, то только затѣмъ, чтобы сказать, что въ третій разъ я ужъ не приду."
Фридрихъ пожалъ плечами.
"Вотъ идетъ отецъ", сказала Элиза.
Старый Моккъ подошелъ. Онъ нахмурился и съ раздраженнымъ видомъ прошелъ въ контору впереди Роландсена. Тамъ онъ сказалъ: "Прошлый разъ я предложилъ вамъ стулъ, теперь я этого не сдѣлаю."
"Нѣтъ, разумѣется, нѣтъ", сказалъ Роландсенъ. Однако, онъ и теперь не принималъ къ сердцу этого гнѣва.
Но старому Мокку жестокость не доставляла никакого удовольствія. Съ его стороны жесткость по отношенію къ Роландсену была понятна; но у него же было слишкомъ много превосходства, чтобы прибѣгать къ ней. Онъ сказалъ: "Вы, конечно, знаете, что произошло?"
Роландсепъ отвѣчалъ: "Меня здѣсь не было, могло произойти многое, что вы знаете, а я нѣтъ."
"Такъ я сообщу вамъ", сказалъ Моккъ. И въ эту минуту онъ являлъ собою подобіе маленькаго бога, въ рукѣ у котораго судьба человѣка. "Сожгли ли вы на самомъ дѣлѣ мой полисъ?" спросилъ онъ.
"Вѣрнѣе всего то", началъ Роландсенъ, "что, если вы желаете меня допрашивать…"
"Вотъ онъ", сказалъ Моккъ и показалъ бумагу.
"Деньги также нашлись. Все это лежало въ платкѣ, который принадлежалъ не вамъ."
Роландсенъ не возражалъ.
Моккъ продолжалъ: "Онъ принадлежалъ Еноху."
Эта торжественность поневолѣ разсмѣшила Роландсена, и онъ сказалъ, шутя: "Вотъ увидите, что воръ Енохъ."
Но шутка его не понравилась Мокку, это была далеко не почтительная шутка. "Вы оставили меня въ дуракахъ", сказалъ онъ, "и наказали меня на четыреста талеровъ."
Роландсенъ, стоявшій передъ нимъ со своими драгоцѣнными телеграммами, все-таки не хотѣлъ быть серьезнымъ. "Давайте разберемтесь въ этомъ немножко."
Тогда Моккъ заговорилъ рѣзко: "Прошлый разъ я простилъ васъ, теперь я этого не сдѣлаю."
"Я пришелъ уплатить вамъ деньги."
Это взорвало Мокка: "Эти деньги не имѣютъ для меня больше значенія. Вы обманщикъ, знаете ли вы это?"
"Позволите вы мнѣ дать вамъ объясненіе? Нѣтъ? Но вѣдь это же ужъ слишкомъ неразумно. Чего же вы въ такомъ случаѣ отъ меня хотите?"
"Я хочу преслѣдовать васъ судомъ", сказалъ Моккъ.
Вошелъ Фридрихъ и занялъ свое мѣсто у конторки. Объ услыхалъ послѣднія слова и увидалъ отца въ раздраженіи, что съ нимъ случалось очень рѣдко.
Роландсенъ сунулъ руку въ карманъ за телеграммой и сказалъ: "Такъ развѣ вы не желаете получить ваши деньги?"
"Нѣтъ", возразилъ старый Моккъ. "Вы можете внести ихъ на судѣ."
Роландсенъ остановился. Онъ уже не походилъ на льва; при ближайшемъ разсмотрѣніи онъ былъ въ некрасивомъ положеніи, и его могли схватить крѣпко на крѣпко. Хорошо же! Когда Моккъ бросилъ на него вопросительный взглядъ, словно недоумѣвая, зачѣмъ Роландсенъ все еще стоитъ здѣсь, онъ отвѣтилъ; "Я жду, чтобы меня арестовали."
Моккъ сказалъ въ замѣшательствѣ: "Здѣсь? Нѣтъ, вы можете итти домой и приготовиться."
"Очень вамъ благодаренъ. Мнѣ еще нужно послать нѣсколько телеграммъ."
Эти слова смягчили Мокка; вѣдь не людоѣдъ же онъ былъ. "Вы можете располагать и сегодняшнимъ и завтрашнимъ днемъ, чтобы собраться и привести ваши дѣла въ порядокъ", сказалъ онъ.
Роландсенъ поклонился и вышелъ.
Внизу все еще стояла Элиза, и онъ прошелъ мимо, не кланяясь. Что потеряно, то потеряно, съ этимъ ужъ ничего не подѣлаешь. Она тихонько окликнула его, и онъ вытаращилъ на нее глаза, смущенный и пораженный.
"Я только хотѣла сказать вамъ, что… это не такъ ужъ опасно."
Онъ не понялъ ни единаго словечка, какъ не понялъ и того, что теперь она сдалась ему. "Мнѣ нужно итти домой послать нѣсколько телеграммъ", сказалъ онъ.
Она подошла къ нему, грудь ея дышала тяжело, она оглядывалась и, казалось, опасалась чего-то. Она сказала: "Отецъ, можетъ быть, былъ ужь очень строгъ. Но это пройдетъ."
Роландсену было досадно. "Это ужъ, какъ отцу вашему будетъ угодно", отвѣчалъ онъ.
Вотъ оно какъ! Однако, она все еще тяжело дышала: "Что вы на меня такъ смотрите? Или вы меня ужъ не узнаете?"
Милость, одна только милость. Онъ отвѣчалъ: "Узнаютъ или не узнаютъ людей, смотря по тому, какъ они сами того желаютъ."
Пауза. Наконецъ Элиза проговорила: "Вы должны, однако же, признаться, что то, что вы сдѣ… Ну, да вы сами больше всѣхъ отъ этого страдаете."
"Пусть, пусть я страдаю отъ этого больше всѣхъ. Я только совершенно не желаю вмѣшательства всѣхъ и каждаго. Отецъ вашъ только долженъ арестовать меня."
Не говоря ни слова, она отошла отъ него.
Онъ ждалъ два, онъ ждалъ три дня, но никто не являлся за нимъ въ домикъ Борре. Онъ жилъ въ величайшемъ напряженіи. Онъ приготовилъ свои телеграммы и хотѣлъ отправить ихъ въ тотъ самый моментъ, когда его схватятъ; онъ хотѣлъ принять наиболѣе выгодное предложеніе и продать патентъ. Тѣмъ временемъ онъ не оставался празднымъ: онъ сносился съ иностранными домами относительно того — другого, велъ переговоры о покупкѣ водопада противъ фабрики Мокка, о страхованіи транспортовъ. Всѣ эти заботы лежали на его плечахъ.
Но Моккъ вовсе не былъ человѣкомъ способнымъ преслѣдовать ближняго. Наоборотъ, дѣла его опять обстояли прекрасно, а въ хорошія времена ему было гораздо пріятнѣе проявлять благосклонность къ людямъ. Новая телеграмма его агентовъ изъ Бергена поставила его въ извѣстность о томъ что сельдь его продана въ Россію. Если Мокку нужны деньги, то ихъ тотчасъ же можно выслать. Итакъ, онъ снова былъ на высотѣ величія.
Когда, послѣ цѣлой недѣли ожиданія ничего не измѣнилось въ положеніи вещей, Роландсенъ снова отправился къ конторѣ Мокка. Напряженіе и неизвѣстность изнурили его, и онъ хотѣлъ добиться рѣшенія.
"Я ждалъ цѣлую недѣлю, а вы все не сажаете меня подъ арестъ", сказалъ онъ.
"Молодой человѣкъ, я взвѣсилъ это дѣло", снисходительно отвѣтилъ Моккъ.
"Старый человѣкъ, вы должны немедленно привести это дѣло къ концу!" горячо сказалъ Роландсенъ. "Вы полагаете, что можете цѣлую вѣчность раздумывать и заставлять меня ждать и любоваться на ваше великодушіе; но я приму, наконецъ, мѣры: я самъ отдамся правосудію."
"Сегодня я во всякомъ случаѣ ожидалъ отъ васъ иныхъ рѣчей."
"Я покажу вамъ, какихъ именно рѣчей вамъ ждать отъ меня", воскликнулъ Роландсенъ съ излишней высокопарностью и бросилъ передъ Моккомъ свои телеграммы на столъ. Носъ его казался еще больше прежняго, потому что лицо его очень исхудало.
Моккъ скользнулъ взглядомъ по телеграммамъ. "Вы пустились въ изобрѣтенія?" сказалъ онъ. Однако, чѣмъ дальше онъ просматривалъ телеграммы, тѣмъ внимательнѣе онъ къ нимъ относился и былъ, повидимому, уже серьезно заинтересованъ. "Рыбій клей?" сказалъ онъ, наконецъ, и снова сталъ перечитывать телеграммы сначала.