Эуфратия с открытым ртом слушала, как Кирилл Зиндерманн переворачивает ее мир с ног на голову: этот почтенный проповедник мирских истин говорит о богах и вере? Глядя в его глаза, она поняла глубину сомнений и кризиса личности, пережитого со времени их последней встречи, увидела, как много он потерял за несколько прошедших дней и как много обрел.
— Можно, я посмотрю, — попросила она, и Зиндерманн развернул книгу перед ее глазами.
Текст был написан клинообразными значками, и строчки шли не горизонтально, а сверху вниз. Эуфратия моментально поняла, что не сможет помочь в переводе. Но некоторые элементы почему-то казались ей знакомыми.
— Я ничего не могу прочитать, — сказала она. — О чем здесь говорится?
— В том-то все и дело, что я и сам не могу сказать точно, — ответил Зиндерманн. — Я могу понять отдельное слово, но трудно понять смысл без грамматического ключа.
— Я видела это раньше, — сказала Эуфратия, внезапно вспомнив, почему значки показались ей знакомыми.
— Едва ли, Эуфратия, — покачал головой Зиндерманн. — Эта книга десятилетиями пылилась в Архиве. Не думаю, чтобы кто-то прочел ее после того, как она сюда попала.
— Не стоит от меня отмахиваться, Зиндерманн, я точно видела похожие надписи раньше.
— Где?
Киилер сунула руку в карман и нащупала катушку памяти из разбитого пиктера. Затем она поднялась со стула.
— Соберите свои записи, и давайте встретимся в Архиве через тридцать минут.
— Куда вы уходите? — спросил Зиндерманн, захлопывая книгу.
— Хочу получить то, на что вам будет интересно взглянуть.
Хорус открыл глаза и увидел над собой небо, затянутое облаками дыма, вдохнул застоявшийся воздух, пропахший химикалиями.
Запах был знакомым. Это запах его дома.
Он лежал на неровном плато, присыпанном черной пылью, а впереди виднелся вход в тоннель давно выработанной шахты. Осознав, что он оказался на Хтонии, Хорус ощутил болезненный укол ностальгии.
Дым далеких литейных заводов и неумолчный гул, доносившийся из глубоких шахт, наполняли воздух, и тоска по давним беззаботным дням усилила боль в сердце.
Хорус оглянулся в поисках Сеянуса, но, видимо, ярость бушующего в недрах Терры урагана не затронула его старого товарища.
Путешествие сюда оказалось не таким безмолвным и мгновенным, как остальные перемещения по загадочному царству. Силы, правящие в варпе, позволили ему заглянуть в будущее, и оно оказалось не слишком радостным. Злобные ксеносы захватили власть над огромными пространствами Галактики, и сыны человеческие впали в уныние.
Могущество славных человеческих армий было сломлено, Легионы расслоились и распались на отдельные группы, воины превратились в бюрократов, писцов и чиновников, люди влачили бесславное существование, не имея ни высоких целей, ни амбиций.
В этом мрачном будущем человечество не имело сил противиться диктаторам и бороться против режима, установленного Императором. Его отец превратился в божественный труп, который не чувствовал боли своих подданных и не заботился об их судьбе.
По правде говоря, уединение на Хтонии было почти приятным, пока мысли продолжали кружиться в безумном водовороте гнева и возмущения. Император пытался справиться с силами, далеко превосходящими его способности, и снова утратил контроль. Ради обещанного могущества он продал своих сыновей и теперь вернулся на Терру, чтобы начать все сначала.
— Я этого не допущу, — негромко произнес Хорус.
Едва он договорил, как опять раздался заунывный волчий вой, заставивший его вскочить на ноги. На Хтонии не было никаких зверей, хотя бы отдаленно напоминавших волков, и Хорусу надоела эта постоянная погоня в варпе.
— Покажитесь! — крикнул он, потрясая в воздухе сжатым кулаком и добавив раскатистый боевой клич.
Его призыв не остался без ответа; вой стал приближаться, и Хорус почувствовал, как в нем снова зреет жажда битвы. Он почувствовал вкус крови во время схватки с Кустодианскими гвардейцами и теперь был не прочь еще раз сразиться с врагами.
Вокруг мелькали неясные тени, и Хорус повторил боевой клич:
— Луперкаль! Луперкаль!
Тени отделились от темноты и превратились в стаю волков с рыжеватой шерстью. Звери окружили его. Присмотревшись, Хорус узнал вожака — он разговаривал с ним после первого пробуждения в варпе.
— Кто ты такой? — спросил Хорус. — Только без обмана!
— Друг, — произнес волк.
Звериный силуэт задрожал, стал расплывчатым, и по нему пробежали полосы золотого света. Волк поднялся на задние лапы, тело его стало увеличиваться, пока не приобрело человеческую форму, а ростом не сравнялось с самим Хорусом.
Шерсть на морде растворилась, открыв медно-красную кожу, а глаза, словно две капли расплавленного металла, соединились в одно сверкающее золотом око. На голове шерсть превратилась в копну рыжих волос, а на теле сменилась блестящими бронзовыми доспехами, закрывшими грудь и руки. Поверх доспехов легла мантия из перьев, и Хорусу открылось лицо, знакомое, как собственное отражение в зеркале.
— Магнус! — воскликнул он. — Неужели это ты?
— Да, брат, это я, — ответил Магнус, и воины обнялись, клацнув доспехами.
— Как? — удивился Хорус. — Ты тоже при смерти?
— Нет, — ответил Магнус. — Я жив. Брат, ты должен меня выслушать. Мне было нелегко добраться до тебя, и у нас очень мало времени. Тебя стерегут слишком могущественные заклинания, и каждую секунду, что я провожу здесь, дюжина рабов умирает, чтобы оставить переход открытым.
— Не слушайте его, Воитель! — раздался еще один голос, и Хорус, обернувшись, увидел, как из зева шахты выходит Сеянус. — Это его прихода я пытался избежать. Это оборотень из варпа, промышляющий человеческими душами. Он жаждет завладеть вами, чтобы вы никогда не смогли вернуться в свое тело. И тогда Хорус обратится в прах.
— Он лжет, — бросил Магнус. — Хорус, ты меня знаешь, я твой брат. А кто он? Гастур? Но Гастур мертв.
— Я знаю, но в этом месте не все заканчивается после смерти.
— Это верно, — согласился Магнус. — Но неужели ты доверишься мертвецу, а не собственному брату? Мы скорбим по Гастуру, но его нет с нами. А этот самозванец даже боится открыть свое подлинное лицо!
Магнус выбросил вперед руку и сжал пальцы в воздухе, словно хватая что-то невидимое. Затем он потянул руку назад. Гастур закричал, и из его глаз вспышкой магния брызнул серебристый свет.
Хорус сощурился от ослепительного света. Теперь перед ним снова стоял воин Астартес, но на нем были доспехи Несущих Слово.
— Эреб?! — воскликнул Хорус.
— Да, Воитель, — признался Первый капеллан Эреб. Длинный багровый шрам на его шее уже начал бледнеть. — Я пришел к вам в образе Сеянуса, чтобы легче было объяснить вам, что необходимо сделать, но все время, пока мы странствовали по этому царству, я не сказал ничего, кроме правды.
— Не слушай его, Хорус, — предостерег Магнус. — В твоих руках будущее Галактики.
— Это верно, — сказал Эреб, — поскольку Император намерен покинуть Галактику ради своего обожествления. Хорус должен спасти Империум, потому что Император этого не сделает.
17 УЖАС АНГЕЛЫ И ДЕМОНЫ КРОВАВЫЙ ДОГОВОР
С компактным пикт-проектором под мышкой и предчувствием безграничных возможностей, переполняющим сердце, Эуфратия Киилер пробиралась по узким проходам третьего зала Архива к столу Зиндерманна. Седовласый итератор склонился над книгой, которую показывал ей раньше, и дыхание облачками тумана поднималось над его головой. Эуфратия заняла место рядом с ним, установила на столе проектор и вставила катушку памяти в гнездо приемника.
— А здесь холодно, Зиндерманн, — заговорила она. — Не знаю, как вы до сих пор не подхватили воспаление легких.
— Да, — кивнул он, — действительно холодно. Похолодало несколько дней назад, с тех пор, как Воителя переправили на Давин.
Проектор пробудился к жизни, его белый экран замерцал и осветил их лица размытым сиянием. Киилер начала прогонять отснятые кадры. Промелькнули недавние снимки, сделанные на поверхности Давина, потом на экране появились капитан Локен и его братья по Морнивалю перед высадкой в Шепчущих Вершинах.
— Что именно вы ищете? — спросил Зиндерманн.
— Вот это! — торжествующе воскликнула Эуфратия и повернула экран, чтобы он мог увидеть изображение.
Файл содержал восемь снимков, отснятых в юрте Военного Совета на Давине, когда стало известно о предательстве Тембы. На всех кадрах присутствовал Первый капеллан Эреб, и Эуфратия, манипулируя шариком на панели проектора, увеличила участки, где был виден его татуированный череп. Зиндерманн, узнав загадочные символы на голове Несущего Слово, даже вскрикнул. Они точно соответствовали знакам, которые он показывал Эуфратии на нижней палубе.
— Что именно вы ищете? — спросил Зиндерманн.
— Вот это! — торжествующе воскликнула Эуфратия и повернула экран, чтобы он мог увидеть изображение.
Файл содержал восемь снимков, отснятых в юрте Военного Совета на Давине, когда стало известно о предательстве Тембы. На всех кадрах присутствовал Первый капеллан Эреб, и Эуфратия, манипулируя шариком на панели проектора, увеличила участки, где был виден его татуированный череп. Зиндерманн, узнав загадочные символы на голове Несущего Слово, даже вскрикнул. Они точно соответствовали знакам, которые он показывал Эуфратии на нижней палубе.
— Значит, это она, — выдохнул итератор. — Это «Книга Лоргара». А нельзя ли увеличить изображение всех участков головы Эреба? Это возможно?
— Возможно, — ответила Киилер, и ее пальцы заплясали на клавиатуре проектора.
Используя разные изображения и снимки головы Эреба под разными углами, Эуфратия составила полную композицию знаков, вытатуированных на черепе, а затем вывела их на плоскость. Зиндерманн с восхищением наблюдал за ее мастерскими действиями; потребовалось не больше десяти минут, чтобы получить сильно увеличенное, но четкое изображение всех надписей на голове Эреба.
Удовлетворенно хмыкнув напоследок, она набрала еще одну комбинацию команд, и из прорези на боку аппарата с тихим шелестом выскочила распечатанная копия экранного изображения. Киилер двумя пальцами подняла лист за уголок, помахала им в воздухе, чтобы краска высохла, и передала Зиндерманну.
— Вот, — сказала она, — надеюсь, это поможет вам перевести текст в книге.
Зиндерманн положил листок рядом с книгой. Теперь его взгляд перебегал со страниц книги к его заметкам и распечатке, а палец скользил по рядам клиновидных значков.
— Да, да, — взволнованно бормотал он. — Вот это слово, здесь оно снабжено дополнительными гласными, а это явно относится к жаргону, но обладает более плотной многосложной конструкцией.
Киллер уже через минуту перестала вслушиваться в бормотание итератора, поскольку его слова были ей совершенно непонятны. Каркази или Олитон смогли бы в этом разобраться, но ее стихией были изображения, а не слова.
— Сколько вам потребуется времени, чтобы хоть что-нибудь понять? — спросила она.
— Что? О, я не думаю, чтобы очень много, — сказал он. — Если грамматическая логика языка известна, то разгадать смысл довольно просто.
— Так сколько на это уйдет времени?
— Дайте мне один час, и потом мы вместе прочтем текст.
— Отлично, — сказала она, отодвигаясь от стола. — А я пока здесь осмотрюсь, если вы не против.
— Да, не стесняйтесь и рассматривайте все, что привлечет ваше внимание, хотя, боюсь, эти книги интересны только для такого замшелого книжного червя, как я.
Киилер, улыбнувшись, встала из-за стола.
— Кирилл, может, я и не знаток в области литературы, но я знаю, с какого конца надо открывать книгу.
— Конечно, конечно, я не хотел…
— Не беспокойтесь, я пошутила, — сказала Эуфратия и отправилась бродить вдоль стеллажей, а Зиндерманн вернулся к книге.
Несмотря на свои насмешки, она вскоре была вынуждена признать правоту Зиндерманна. Целый час она осматривала полки, битком набитые свитками, книгами и пахнувшими плесенью манускриптами с разрозненными листами. Большая часть книг имела труднопроизносимые и непонятные заглавия вроде «Таблицы астрологов и авгуров-астротелепатов, пагубные воздействия и разнообразные ужасы, сопутствующие подобным занятиям» или «Книга Атума».
Скользнув взглядом по последнему названию, Эуфратия ощутила, как по спине пробежал холодок, и протянула руку, чтобы снять ее с полки. От потертого кожаного переплета распространялся сильный запах, и хотя Эуфратия не собиралась читать книгу, она не могла отрицать странного притяжения, оказываемого древним фолиантом.
Книга с треском раскрылась в ее ладонях, и Эуфратия закашлялась от вековой пыли, поднявшейся с освободившихся страниц. Зиндерманн за своим столом уже начал читать вслух переведенный отрывок «Книги Лоргара».
Удивительно, но слова в «Книге Атума» были написаны на понятном Эуфратии языке, и она быстро пробежала взглядом страницу. Снова послышался голос Зиндерманна, и уже через мгновение Эуфратии стало ясно, что текст, который она слышит, повторяет слова, написанные на произвольно открывшейся странице. Но буквы в книге расплывались и перескакивали с места на место прямо у нее на глазах. Старинный выцветший манускрипт словно осветился изнутри. Испуганно вскрикнув, Эуфратия выронила книгу.
Она повернулась и побежала обратно к столу Зиндерманна. Обогнув стеллаж, она увидела, что итератор продолжает читать вслух, хотя его лицо исказилось от ужаса. Он вцепился в книгу обеими руками, словно не в силах был ее отпустить, а слова беспрерывным потоком срывались с дрожащих губ.
У Эуфратии перехватило дыхание, но, увидев, что над столом Зиндерманна проявляется голубоватое светящееся облако, она не удержалась от крика. В облаке появился какой-то силуэт, он извивался и дергался, как будто не мог попасть в такт с окружающим миром.
— Кирилл! Что происходит? — в ужасе крикнула Киилер.
Парализующий ужас Шепчущих Вершин вернулся к ней с новой силой, и Эуфратия упала на колени. Зиндерманн ничего не ответил, поток слов продолжал изливаться с его безвольных губ, а глаза были прикованы к источнику неестественно яркого света у него над головой. Эуфратия поняла, что и его душу заполняет тот же непреодолимый страх.
Светящийся пузырь вздрагивал и менял форму, словно изнутри кто-то отчаянно пытался выбраться, а спустя мгновение из него высунулось мерцающее извивающееся щупальце. Ярость, пожиравшая ее несколько месяцев после нападения в горах, проснулась снова и вытеснила страх. Эуфратия смогла вскочить на ноги.
Она подбежала к Зиндерманну и схватила за руки, а в облаке света уже проявился силуэт существа, сотрясаемого волнами дрожи. Он постепенно обретал плоть и энергично пытался вырваться за пределы светового пузыря.
— Кирилл! Бросьте эту проклятую книгу! — закричала Эуфратия, и в этот момент в воздухе что-то разорвалось.
Она рискнула бросить взгляд наверх — из светящегося шара в грубой пародии на рождение появилось еще несколько щупалец.
— Кирилл, простите меня! — воскликнула Эуфратия и сильно ударила итератора кулаком в челюсть.
Зиндерманн рухнул в свое кресло, поток слов прекратился, и книга выпала из его рук. Обогнув стол, Киилер подняла итератора на ноги и в этот момент услышала еще один громкий хлопок и что-то очень большое упало на стол.
Она не стала тратить время и оглядываться, а как можно быстрее, поддерживая едва передвигавшего ноги Зиндерманна, устремилась к стеллажам. Едва они вдвоем отошли от стола, как нечто отбросило перед ними две длинные тени, а позади раздался пронзительный визг, в котором отчетливо звучала издевательская насмешка.
Внезапно в воздухе что-то просвистело, яркий, горячий сгусток пронесся над головами и, попав в одну из книжных полок, с громким хлопком разорвался, словно праздничный фейерверк, и дерево тотчас зашипело и обуглилось. Тогда Киилер рискнула оглянуться — вслед за ними судорожными рывками двигался ужасный клубок извивающихся щупалец, растущих из светящегося комка полужидкой плоти. На подвижной поверхности то появлялись, то исчезали безумные лица, отдельные глаза и хихикающие рты. Изнутри били лучи красного и голубого цвета, и от разноцветных пятен на стенах Архива рябило в глазах.
Еще один ослепительно яркий заряд полетел в их сторону, и Киилер, толкнув Зиндерманна, бросилась на пол. Сгусток света ударил в полку совсем рядом, и в воздух полетели горящие книги и щепки. Ужасный монстр двигался по проходу, с удивительной ловкостью используя длинные эластичные щупальца, и Киилер заметила, что он пытается обойти их сбоку.
Услышав позади сводящий с ума издевательский смех, Эуфратия рывком подняла Зиндерманна на ноги. Итератор уже немного пришел в себя после ее удара, и они снова побежали по извилистым переходам между рядами полок к выходу из зала. За спиной раздался рев пламени — это чудовище протолкнуло свою тушу в узкий проход, и от соприкосновения с его плотью книги превратились в факелы розового огня.
Киилер уже увидела впереди конец прохода и чуть не рассмеялась, услышав тревожный вой пожарной сигнализации. Теперь, наверно, кто-нибудь придет им на помощь.
В противоположном конце прохода раздался взрыв, и Зиндерманн, споткнувшись, упал и увлек ее за собой. Они свалились друг на друга, но отчаянно продолжали карабкаться вперед, стараясь как можно больше увеличить дистанцию, отделявшую их от ужасного существа.
Киилер перекатилась на спину, а чудовище уже протискивалось между рядами полок совсем близко, его полужидкая туша как будто переливалась сквозь узкие места, и на аморфном теле сверкали злобные глаза и широкие зубастые пасти. Раздался визг, и чудовище плюнуло в ее сторону сгустком голубого огня.