Теперь Мура убедился, что он поступил правильно, что новая война будет длиться очень долго и их мир опять будет таким, каким он был всегда. Деревня будет здесь, вместе с лодками и ее жителями. Потому что все люди — крестьяне, дайме, самураи и даже эта — все люди должны есть, а в море можно надеяться на рыбу. Так что солдаты-поселяне будут время от времени отвлекаться от войны, как всегда, и спускать свои лодки…
— Смотри! — сказал Уо и непроизвольно взмахнул рукой во внезапно наступившей тишине. Галера огибала мыс.
* * *Фудзико с униженным видом стояла перед Торанагой на коленях в кают-компании, которую он занимал во время своих плаваний; они были одни.
— Я прошу вас, господин, — умоляла она, — не склоняйте меня к этому.
— Это приказ.
— Я повинуюсь, конечно, но я, я не могу это сделать…
— Не можешь? — вспыхнул Торанага. — Как ты осмеливаешься спорить! Я тебе приказал быть наложницей кормчего, и ты осмеливаешься спорить со мной?
— Извините, господин, простите великодушно, — быстро сказала Фудзико, слова прямо хлынули из нее. — Это не значит, что я спорю с вами. Я только хотела сказать, что я не могу исполнить это надлежащим образом. Я прошу вас понять меня. Простите, меня, господин, но это невозможно — быть счастливой или изображать счастье, — она наклонила голову, достав до футона, — я смиренно прошу вас разрешить мне сделать сеппуку.
— Я уже говорил, что не одобряю бессмысленной смерти. Вы мне нужны.
— Но пожалуйста, господин. Я хочу умереть. Я смиренно прошу вас. Я хочу соединиться со своими мужем и сыном.
Голос Торанаги обрушился на нее, перекрыв все звуки на галере:
— Я уже отказал вам в этой чести. Вы не стоили бы ее. И только из-за вашего деда, так как Хиро-Мацу мой старый друг, я терпеливо выслушиваю ваши неприличные отговорки. Достаточно этого вздора, женщина.
— Я почтительно прошу вашего разрешения постричься в монахини. Будда будет…
— Нет. Я дал вам другой приказ. Выполняйте его!
— Выполнять? — спросила она, не поднимая глаз, лицо ее окаменело. Потом, наполовину про себя: — Я думала, мне приказано возвратиться в Эдо.
— Вам приказано быть здесь, на этом корабле! Вы забыли о вашем положении, вы забыли о своем происхождении, вы забыли о своих обязанностях! Я недоволен вами. Идите и готовьтесь.
— Я хочу умереть, пожалуйста, дайте мне присоединиться к ним, господин.
— Ваш муж родился самураем по ошибке. Он был моральным уродом, поэтому его потомство также уродливо. Этот глупец чуть не погубил меня. Присоединиться к ним? Что за вздор! Вам запрещено совершать сеппуку! А теперь уходите!
Но она не двигалась.
— Может быть, мне лучше послать вас к эта. В один из их домов. Может быть, это напомнит вам о ваших манерах и ваших обязанностях.
Дрожь охватила ее, но она вызывающе бросила в ответ:
— По крайней мере, они японцы!
— Я ваш сюзерен. Вы должны выполнять мои приказы.
Фудзико колебалась. Потом она пожала плечами:
— Да, господин, прошу прощения за мои плохие манеры.
Она положила руки на футон, низко наклонила голову, голос ее звучал покаянно. Но в глубине души она не была с ним согласна, и оба они знали, что она собирается сделать.
— Господин, я искренне извиняюсь, что беспокою вас, за то, что разрушила вашу «ва», вашу гармонию, и за свои плохие манеры. Вы были правы. А я была не права.
Она встала и тихонько направилась к двери.
— Если я разрешу вам, что хотите, — сказал Торанага, — вы в свою очередь сделаете, что я хочу, но искренне, всем сердцем?
Она медленно оглянулась:
— Но сколько времени, господин? Я прошу у вас разрешения узнать, сколько времени я должна быть наложницей чужеземца?
— Год.
Она отвернулась и взялась за ручку двери.
Торанага сказал:
— Полгода.
Рука Фудзико замерла. Дрожа, она оперлась головой о дверь.
— Да. Благодарю вас, господин. Спасибо.
Торанага встал и подошел к двери. Она открыла ее для него, поклонилась ему через дверь и закрыла ее потом за ним. И только после этого заплакала. Она тоже была самураем.
* * *Торанага вышел на палубу, очень довольный собой. Он достиг того, что хотел, с минимальными хлопотами. Если женщину слишком уж прижать, она выйдет из повиновения и покончит с собой без разрешения. Но теперь она попытается угодить, и важно, что она охотно станет наложницей кормчего, по крайней мере на вид, а шесть месяцев будет более чем достаточно. «С женщинами много легче иметь дело, чем с мужчинами, — подумал он удовлетворенно. — Намного легче, в определенных вещах, конечно».
Тут он увидел самураев Ябу, столпившихся вокруг бухты, и его хорошее настроение улетучилось.
— Добро пожаловать в Идзу, господин Торанага, — сказал Ябу. — Я вызвал сюда несколько человек, чтобы они сопровождали вас.
— Хорошо.
Галера была еще в двухстах ярдах от дока, плавно подходя к нему, но уже можно было видеть Оми и Игураши, футоны, навес.
— Все сделано так, как мы и говорили в Осаке, — говорил Ябу, — но почему бы вам не остаться здесь со мной на несколько дней? Это была бы большая честь для меня и могло бы оказаться очень полезным. Вы бы выбрали двести пятьдесят человек для мушкетного полка и встретились бы с их командиром.
— Для меня бы не могло быть ничего более приятного, но я должен ехать в Эдо как можно быстрее, Ябу-сан.
— Два или три дня? Оставайтесь. Несколько дней отдыха, хорошей еды и охоты.
Торанага отчаянно искал выход. Оставаться здесь с пятьюдесятью самураями охраны было бы неразумно. Он был бы целиком во власти Ябу. По крайней мере Ишидо был предсказуем и связан определенными правилами. Но Ябу? «Ябу вероломен, как акула, и ты не должен искушать акул, — сказал он себе. — И тем более никогда в их родных водах. И никогда, рискуя своей жизнью». Он знал, что сделка, совершенная с Ябу в Осаке, стоит не больше, чем их моча, долетевшая до земли, так как Ябу считает, что он может больше получить от Ишидо. И Ябу подарит голову Торанаги Ишидо на деревянном блюде, как только поймет, что получит за это намного больше того, что готов предложить Торанага. Убить его или сойти на берег? — выбор был только такой.
— Вы слишком добры, — сказал он. — Но я должен как можно быстрее попасть в Эдо.
«Никогда не думал, что у Ябу было время собрать столько народу. Неужели он сумел разгадать наш шифр?»
— Пожалуйста, разрешите мне быть настойчивым, Торанага-сама. Здесь в окрестностях очень хорошая охота. У меня есть ловчие соколы. Немного поохотиться после такого заточения в Осаке было бы неплохо, правда?
— Да, заманчивое предложение. Очень жаль, что мои соколы остались там.
— Но они ведь не пропали. Хиро-Мацу, конечно же, привезет их с собой в Эдо?
— Я приказал ему сразу же выпустить их, как только нам удастся уехать. К тому времени, когда они прилетят в Эдо, они потеряют навыки и будут не способны к охоте. Одно из немногих моих правил: соколов, которых я сам готовил, только выпускать, а не отдавать другим хозяевам. Так они повторяют только мои ошибки.
— Это хорошее правило. Мне хотелось бы узнать и другие. Может быть, сегодня вечером, за ужином?
«Мне нужна эта акула, — с горечью подумал Торанага. — Убить его сейчас было бы преждевременно».
На берег были переброшены два каната. Галера стала бортом к берегу. Весла подняли на галеру. На берег был спущен трап, и Ябу встал на верхней ступеньке.
Самураи, стоявшие плотными рядами, издали свой боевой клич. «Касиги! Касиги!», — их рев спугнул всех чаек, которые с противным звуком взмыли в небо. Самураи, все как один, поклонились.
Ябу поклонился в ответ, повернулся к Торанаге и широко повел рукой: — Прошу на берег.
Торанага глянул на плотные ряды самураев, на жителей деревни, распростертых на песке, и спросил себя: «Неужели я умру от меча, как мне и предсказал астролог? Конечно, первая часть предсказания выполнена, мое имя написано на стенах Осаки».
Он отогнал прочь эту мысль. Сходя по трапу, он громко и повелительно крикнул своим пятидесяти самураям, которые теперь носили коричневую форму, как и он сам:
— Всем оставаться здесь. Вы, капитан, будьте готовы к немедленному отплытию! Марико-сан, вы останетесь в Анджиро на три дня, возьмите кормчего и Фудзико-сан, сходите сейчас же на берег и ждите меня на площади, — тут он, к удивлению Ябу, еще больше повысил голос. — Готовьтесь, Ябу-сан, сейчас я проведу смотр вашим полкам! — Он шел вслед за Ябу по ступенькам трала со всем высокомерием боевого генерала, каким он и был.
Не было генерала, который бы выиграл больше битв, чем он, был более искусен в военном деле, чем он. За исключением Тайко, а Тайко был мертв. Ни один генерал не сражался в большем количестве битв, не был так вынослив и не потерял так много людей в битвах. И он никогда не был побежден.
По берегу разнесся удивленный гул, когда его начали узнавать. Эта инспекция была слишком неожиданной. Его имя передавалось из уст в уста, и тихий шепот, и страх, который он внушал, радовали его. Он слышал шаги Ябу за собой, но не оглядывался.
— А, Игураши-сан, — сказал он с добродушием, которого на самом деле не чувствовал. — Рад повидаться с вами. Давайте, пойдем, вместе посмотрим ваших молодцов.
— Да, господин.
— А вы, должно быть, Оми-сан. Ваш отец мой старый товарищ по оружию. Вы тоже пойдете со мной.
— Да, господин, — ответил Оми, вырастая прямо на глазах от оказанной ему чести. — Благодарю вас.
Торанага резко ускорил шаг. Он увлек их за собой, чтобы не дать им украдкой переговорить с Ябу, зная, что его жизнь зависит от того, удержит ли он инициативу в своих руках.
— Вы были с нами в битве при Одаваре, Игураши-сан? — спросил он, уже зная, что это там самурай потерял глаз.
— Да, господин. Имел такую честь. Я был с господином Ябу, и мы были на правом крыле войска Тайко.
— О, у вас было очень почетное место — там было самое пекло.
— Мы разгромили врага, господин. Мы были единственными, кто выполнил свой долг, — несмотря на то, что Игураши ненавидел Торанагу, он был благодарен ему.
В это время они оказались перед строем первого полка. Голос Торанаги был очень громок:
— Да, вы и люди Идзу очень помогли нам тогда. Может быть, если бы не вы, мы бы и не победили Кванто! А, Ябу-сама? — добавил он, внезапно останавливаясь, дав Ябу еще один титул, а таким образом и дополнительно почтив его при всех.
Ябу был выведен из равновесия неожиданной лестью. Он уже сожалел о своем необдуманном предложении Торанаге о проведении инспекции своих войск.
— Может быть, но я сомневаюсь. Тайко приказал уничтожить клан Беппу. Поэтому он и был уничтожен, — сказал он.
Это было десять лет назад, когда только очень мощный и древний клан Беппу, управляемый Беппу Дзенсемоном, противостоял объединенным силам генерала Накамуры, в будущем Тайко, и Торанаги — последнее главное препятствие на пути Накамуры к полному владычеству в империи. Столетиями Беппу владели Восемью Провинциями, Кванто. Сто пятьдесят тысяч человек осаждало их город — замок Одавара, который сторожил перевал, ведущий через горы в невероятно богатые рисоводческие равнины с другой стороны перевала. Противостояние длилось одиннадцать месяцев. Новая наложница Накамуры, знатная госпожа Ошиба, прекрасная молодая женщина, едва достигшая восемнадцати лет, появилась во дворе своего господина с ребенком на руках, и Накамура впал в детство от радости при рождении своего первенца. С госпожой Ошибой пришла ее младшая сестра, Дзендзико, которую Накамура предложил отдать в жены Торанаге.
— Господин, — сказал Торанага, — я, конечно, буду польщен, если наши дома еще больше сблизятся, но вместо меня на госпоже Дзендзико пусть лучше женится мой сын и наследник Судару.
У Торанаги заняло много времени, чтобы убедить Накамуру, пока тот, наконец, согласился. Когда об этом решении было сообщено госпоже Ошибе, она сразу же сказала: — При всем моем к вам уважении, господин, я возражаю против этого брака.
Накамура засмеялся:
— Я тоже! Судару только десять, а Дзендзико тринадцать. Тем не менее они помолвлены, и на его пятнадцатилетие поженятся.
— Но, господин, Торанага уже ваш сводный брат, не так ли? Этого ведь достаточно для ваших родственных связей. Вам нужны более тесные связи с Фудзимото и Такасимой и даже при императорском дворе.
— Они там все дерьмоголовые при дворе и все в заложниках, — сказал Накамура своим грубым крестьянским голосом, — слушай, О-чан, у Торанаги семьдесят тысяч самураев. Когда мы разгромили Беппу, он получил Кванто и у него стало еще больше народу. Моему сыну потребуются вожди типа Ёси Торанаги, как я нуждаюсь в нем. А в один прекрасный момент моему сыну потребуется Ёси Судару. Лучше пусть Судару будет дядей моему сыну. Ваша сестра помолвлена с Судару, и он некоторое время будет жить с нами, не так ли?
— Конечно, господин, — сразу же согласился Торанага, отдавая своего сына и наследника в заложники.
— Хорошо. Но послушай, сначала ты и Судару поклянетесь в вечной преданности моему сыну.
Так и случилось. Потом во время десятого месяца осады этот первый ребенок Накамуры умер от лихорадки или заражения крови, а может, от злых ками.
— Может быть, все боги прокляли Одавару и Торанагу, — бушевала Ошиба. — Это Торанага виноват, что мы здесь — он хочет Кванто. Это его вина, что наш сын мертв. Он ваш враг. Он хочет вашей и моей смерти! Отправьте его на тот свет или заставьте работать. Пусть он ведет солдат в атаку и заплатит своей жизнью за жизнь нашего сына! Я требую возмездия…
Так Торанага пошел в наступление. Он взял Одаварский замок, заложив мину под стену, взорвав ее и проведя лобовую атаку. После этого убитый горем Накамура вдребезги разнес этот город. После его падения и охоты на Беппу империя была покорена, и Накамура стал первым Квампаку, а потом Тайко. Но в боях за Одавару погибли очень многие.
«Слишком многие», — подумал Торанага, вернувшись после мыслей об Одаваре на берег Авджиро. Он посмотрел на Ябу:
— Жаль, что Тайко умер, не правда ли?
— Да.
— Мой сводный брат был великим вождем. И большим учителем тоже. Как и он, я никогда не забываю друзей. Или врагов.
— Скоро и господин Яэмон станет взрослым. Он унаследовал дух Тайко. Господин Тора… — Но прежде чем Ябу смог остановить эту инспекцию, Торанага уже двинулся дальше, и ему ничего не оставалось, как следовать за ним.
Торанага шел по рядам, источая добродушие, обращаясь то к одному, то к другому, узнавая некоторых, его глаза никогда не оставались безучастными, когда он извлекал из памяти лица и имена. Он мог дать каждому человеку почувствовать, по крайней мере на мгновение, что генерал глядит на него одного, может быть, даже разговаривает с ним, как с одним из своих друзей. Торанага делал то, что он должен был делать, то, что он делал тысячу раз, — он управлял людьми силой своей воли.
К тому времени, когда они обошли весь строй, Ябу, Игураши и Оми были измотаны. Но Торанага был неутомим, и прежде чем Ябу смог остановить его, он взошел на самую удобную точку и встал там один, высоко над остальными.
— Самураи Идзу, вассалы моего друга и союзника, Касиги Ябу-сами! — выкрикнул он своим зычным голосом. — Я имею честь быть здесь с вами. Я удостоен чести видеть часть сил Идзу, часть войск моего большого союзника. Слушайте, самураи, темные облака собираются над империей и угрожают миру Тайко. Мы должны защитить то, что нам дал Тайко, пресечь измену в высших сферах! Пусть каждый самурай будет готов! Пусть каждое оружие будет острым! Вместе мы будем защищать его волю! И мы одолеем! Боги Японии помогут нам! Они уничтожат без сожаления всех, кто противостоит приказам Тайко! — Здесь он поднял обе руки, издал свой боевой клич «Касиги!» и, невероятно, он поклонился войскам и замер в таком положении.
Все смотрели на него. Потом «Торанага!» ревом донеслось до него и возвращалось снова и снова. И самураи поклонились в ответ.
Даже Ябу поклонился, захваченный силой момента.
Прежде чем Ябу успел выпрямиться, Торанага стал спускаться с холма, все убыстряя шаг.
— Иди с ним, Оми-сан, — приказал Ябу.
Ябу самому не подобало бежать за Торанагой.
— Да, господин.
Когда Оми ушел, Ябу спросил Игураши:
— Какие новости из Эдо?
— Госпожа Юрико, ваша жена, прежде всего просила сказать вам, что по всему Кванто идет колоссальная мобилизация. Внешне все спокойно, но внутри все кипит. Она считает, что Торанага готовится к войне — внезапной атаке, может быть, против самой Осаки.
— А что слышно об Ишидо?
— Ничего до нашего отъезда. Это было пять дней назад. Никаких слухов о бегстве Торанаги. Я услыхал об этом только вчера, когда ваша госпожа отправила почтового голубя из Эдо.
— А, Зукимото уже наладил эту связь?
— Да, господин.
— Хорошо.
— Его послание гласило: «Торанага успешно сбежал из Осаки с нашим господином на борту галеры. Готовьтесь принять их в Анджиро». Я решил, что это лучше держать в секрете ото всех, кроме Оми-сана, но мы все подготовили.
— Как?
— Я объявил о военных «учениях», господин, по всему Идзу. В течение трех дней будут блокированы все дороги и перевалы, если вы этого хотите. Там у нас на севере есть якобы пиратский флот, который может напасть на любое судно без сопровождения днем или ночью, если вы этого захотите. А здесь для вас и гостя, какой бы он ни был важный, есть место для жилья, если вы захотите остановиться.
— Хорошо. Что еще? Есть еще какие-нибудь новости?
Игураши не хотелось говорить о новостях, которых он не понимал:
— Мы приготовились здесь ко всему. Но этим утром из Осаки пришло шифрованное сообщение: «Торанага отказался от должности в Совете регентов».