Верность и соблазны - Эмилия Остен 7 стр.

Постепенно слезы иссякли, как и желание задавать любые вопросы. Не имеет значения. Не важно. За прошедшие годы Анна бесконечное число раз задавала себе (и мысленно – Айвену) все вопросы, которые только можно придумать. Почему? Что случилось? Где ты был? Как жил? О чем думал, мечтал? Почему? Чаще всего – почему? А теперь она поняла, что это абсолютно не важно.

Айвен вернулся. И никакие «почему» ее больше не волнуют. Важно только здесь и сейчас. Прикасаться к Айвену, ощущать его объятия, отвечать на его поцелуи – все это было так же прекрасно, как она и помнила. Но что еще в этом взрослом и немного пугающем мужчине осталось от того Айвена, которого она знала? Вот, например, морская болезнь. Настолько тяжелый случай, что даже спустя несколько дней Айвен едва стоит на ногах. Это – незнакомое. Загар, который раньше никогда не прилипал к Айвену, теперь казался неотъемлемой его частью. Кроме того, Анне показалось, что он стал выше ростом, а уж в плечах – точно шире. Наверное, так юноши и превращаются в мужчин. Даже несмотря на болезнь, было видно, что Айвен полон той настоящей силой, которая присуща лишь мужчинам, ведущим активный образ жизни, много бывающим на воздухе, проводящим часы в седле, занимающимся физическим трудом.

– Ты действительно вернулся ко мне ? – Анна задала вопрос, глядя Айвену прямо в глаза.

– Ты действительно ждала меня ? – спросил он, не отводя взгляда. – Я… – Айвен помедлил, словно собираясь с мыслями. – Я бы никогда не вернулся, если бы ты… не ждала меня.

– То есть ты знал, что я так и не вышла замуж.

– Да.

Анна не удивилась, действительно не удивилась.

– И даже если бы ты была замужем, имела стайку детишек, я бы все равно вернулся к тебе. Анна, прошло десять лет, но в один момент я понял, что у меня ничего не осталось, кроме тебя.

Анна снова почувствовала ледяной ветерок, почти незаметно, но достаточно ощутимо пробежавший по спине. Словно стоишь над обрывом у моря и чувствуешь, как ветер порывами толкает тебя все ближе и ближе к краю.

– Это… странно, но мне достаточно просто знать, что ты вернулся ко мне. Пока достаточно.

– А ты…

– Ждала ли я тебя? – Анна немного отстранилась от Айвена, но оставила свою руку в его руках. – Сначала я ждала Айвена МакТирнана, своего жениха. Потом я ждала лорда капитана МакТирнана, офицера и джентльмена. А потом… Потом я, наверное, просто привыкла к ожиданию. Я уже не знала, не понимала, чего жду. Это словно сон, где все как в жизни, но… Нет смысла.

– А теперь есть смысл? Или это просто очередной сон, может быть, дурной сон?

– Нет. Я как-то читала о людях, которые засыпали на много лет, их сон мало отличался от смерти, а потом, в один прекрасный день, они открывали глаза, а мир вокруг них изменился до неузнаваемости. Вот так и со мной. Вчера, когда я прочитала твое имя на карточке и не узнала почерк, я поняла, что мир изменился необратимо. И, может быть, непоправимо.

– Я не…

– Подожди, я должна закончить. Я не хочу сейчас слушать никаких объяснений твоего многолетнего молчания и отсутствия. Тот Айвен МакТирнан, которого я знала десять лет назад, так бы не поступил. Из писем я немного знаю лорда капитана МакТирнана, но я была уверена, что он никогда не вернется с войны, потому что он… только там мог существовать. Тот человек, что прислал мне визитку, а потом явился по моему приглашению на ужин, – я его не знаю. Но… Ты – Айвен МакТирнан.

– Я не понимаю. – Айвен снова побледнел, это было заметно даже сквозь загар, слова давались ему с видимым усилием, а руки, сжимавшие ладонь Анны, стали ледяными. А в глазах вместо пугающей отстраненности появилось то, что заставило ее сердце пропустить удар. Она узнала этот взгляд: растерянность и сосредоточенное желание понять, проникнуть в суть, уловить настроение Анны. Так часто бывало в те счастливые времена, когда казалось, что впереди лишь безоблачная совместная жизнь. Айвен смотрел на Анну, внимательно слушал, а потом… делал все так, что Анна чувствовала себя с ним единым целым. Тогда, много лет назад, она не задумывалась, насколько это редкое качество у мужчин – способность сопереживать, сочувствовать. И, может быть, именно эта способность, именно эта черта характера Айвена привела к тому, что война поглотила его, забрала целиком и полностью, разлучила с Анной, разлучила с… самой жизнью.

Эти слова так легко сорвались с ее губ. Айвен едва не позабыл, как дышать. Хотя, скорее, он чувствовал удушье от того, что голова разболелась просто адски. В левый висок словно раскаленный гвоздь забили, а затылок ломило так, что в глазах темнело. «Я тебя люблю». Только в самых сокровенных и несбыточных мечтах звучали эти слова. Но даже там они звучали в ответ на его, Айвена, признание. Жизнь всегда превосходит самые смелые мечты. Теперь он был точно уверен, что перед ним его Анна, пусть и прошло десять лет, но она по-прежнему смела, откровенна, знает, чего хочет, сделает все, чтобы получить желаемое, и… она дивно хороша. Вот только будет ли она любить его хоть сколько-нибудь, когда узнает поближе? Сможет ли он так же легко отбросить груз прожитых лет, как она отбросила в сторону сомнения и отказалась от любых объяснений? Анна Суэверн желает начать с нуля, вернуться к истокам – и начать сначала. Только готов ли он принять вызов с открытым забралом, как это сделала она? Ей-то совершенно нечего скрывать… Правду вообще говорить легко. – Мне не надо ничего узнавать, – ответил Айвен. – Любить тебя для меня так же естественно, как и дышать.

Глава 6

Ночью Анна почти не спала. Ужин так и остался нетронутым, они с Айвеном просидели на диване до полуночи и даже почти не разговаривали. Конечно, Анна, как ни старалась, не смогла совсем уж удержаться от вопросов, но спрашивала не о прошлом, а о настоящем и будущем. Как оказалось, Айвен теперь богат, даже весьма. Так что он планирует обосноваться в Тирнане, вложить деньги в прибыльные предприятия и жить спокойной жизнью сельского дворянина. Такие планы Анну полностью устраивали.

Ночью, стараясь устроиться поудобнее и уснуть, Анна поняла, что разговаривали они так, словно и не прошло десяти лет: строили планы на будущее, спорили о том, как лучше поступить в каждом случае, например куда вложить деньги. Айвена искренне удивили познания Анны в финансовых вопросах, а она лишь пожала плечами, хотя то, что он по достоинству оценил ее способности, очень ей польстило. Сам же Айвен безнадежно отстал от деловой и финансовой жизни Англии. Например, он собирался вложить значительную сумму в чайные клиперы, Анна же настаивала на том, что будущее за пароходами. Да, сейчас чайные торговые дома зарабатывают немыслимые деньги на перевозках через океаны, потому что их клиперы – самые быстрые, но пароходы, не зависящие от воли ветра, более перспективны, пусть не на чайном рынке, но в остальной торговле. Анна была не уверена, что убедила Айвена, но сама лично собиралась вложить всю прибыль от Верна, полученную в прошлом году, в пароходные линии. Посмотрим, кто окажется прав.

Сначала, когда Айвен только вошел в гостиную, он показался абсолютным незнакомцем, но чем больше они разговаривали, тем чаще Анна замечала в нем те черты, жесты и интонации, что помнила столько лет. И с каждой минутой, с каждым мгновением понимала, ощущала и осознавала, что Айвен действительно любит ее. Любит так, словно и не прошло десяти лет, любит даже сильнее, потому что… Тут Анна не совсем понимала почему, но, кажется, догадывалась. Она – это единственное, что связывает его с той уже почти позабытой и почти нереальной порой, когда все было просто и понятно и когда он был – нет, не счастлив, потому что счастливым он вполне мог быть и в прошедшие с тех пор годы, – наверное, самое подходящее слово – это невинен. Чист, молод, не обременен мрачным опытом войны, жизнью вдали от родины, вдали от любимой. Неважно, что заставило Айвена вернуться, но было абсолютно ясно, что дальнейшей жизни без Анны он не представляет.

Уже под утро Анна поняла, что надеется на будущее не меньше Айвена. Если подумать, ей всего двадцать восемь, и если судить по леди Присцилле, Анну ждет еще много лет бодрости, красоты и даже молодости. Для мужчины же в возрасте около тридцати – кстати, у Айвена скоро день рождения – жизнь только начинается. Вот взять, например, Джексома: ему уже тридцать пять, а он даже и не думает остепениться. Хотя, стоит заметить, в последние месяцы брат ведет почти благопристойную жизнь: никаких бдений у карточного стола до утра, никаких разгульных попоек – только обязательные визиты. Кажется, новые друзья на него положительно влияют, хотя Анна сначала и не думала, что эти французы во главе с Дени де Ригоном способны хоть на кого-то положительно повлиять.

Айвен покинул ее в полночь, как она ни настаивала, что опасно ехать в темноте и с плохим самочувствием. Кстати, самочувствие Айвена ничуть не улучшилось за весь вечер, хотя он и говорил, что скоро все будет в порядке, что это просто последствия морской болезни. Но Анна заметила, что ему становилось все хуже, хоть он и старался скрывать подрагивание рук и неуверенность движений. Если бы Анна собственными глазами не видела, что за весь вечер Айвен не выпил ничего, кроме нескольких бокалов чистой воды, она бы поклялась, что он просто переборщил с алкоголем. Конечно, Анна ни разу не видела Айвена хоть немного нетрезвым, но Джексом, возвращаясь домой после очередного веселого ужина, выглядел примерно так же, разве что у Айвена язык не заплетался. Хотя Анна и заметила, что иногда во время разговора Айвен прилагал определенное усилие, чтобы не потерять нить беседы. Что ж, завтра будет новый день, они договорились прогуляться верхом после завтрака…

Уже под утро Анна поняла, что надеется на будущее не меньше Айвена. Если подумать, ей всего двадцать восемь, и если судить по леди Присцилле, Анну ждет еще много лет бодрости, красоты и даже молодости. Для мужчины же в возрасте около тридцати – кстати, у Айвена скоро день рождения – жизнь только начинается. Вот взять, например, Джексома: ему уже тридцать пять, а он даже и не думает остепениться. Хотя, стоит заметить, в последние месяцы брат ведет почти благопристойную жизнь: никаких бдений у карточного стола до утра, никаких разгульных попоек – только обязательные визиты. Кажется, новые друзья на него положительно влияют, хотя Анна сначала и не думала, что эти французы во главе с Дени де Ригоном способны хоть на кого-то положительно повлиять.

Айвен покинул ее в полночь, как она ни настаивала, что опасно ехать в темноте и с плохим самочувствием. Кстати, самочувствие Айвена ничуть не улучшилось за весь вечер, хотя он и говорил, что скоро все будет в порядке, что это просто последствия морской болезни. Но Анна заметила, что ему становилось все хуже, хоть он и старался скрывать подрагивание рук и неуверенность движений. Если бы Анна собственными глазами не видела, что за весь вечер Айвен не выпил ничего, кроме нескольких бокалов чистой воды, она бы поклялась, что он просто переборщил с алкоголем. Конечно, Анна ни разу не видела Айвена хоть немного нетрезвым, но Джексом, возвращаясь домой после очередного веселого ужина, выглядел примерно так же, разве что у Айвена язык не заплетался. Хотя Анна и заметила, что иногда во время разговора Айвен прилагал определенное усилие, чтобы не потерять нить беседы. Что ж, завтра будет новый день, они договорились прогуляться верхом после завтрака…

Утром, несмотря на беспокойную ночь, Анна проснулась свежей и отдохнувшей, с аппетитом позавтракала, выбрала серую амазонку с коротким шлейфом, чтобы можно было свободно прогуляться пешком, если захочется. Новая горничная, Пруденс, сменившая недавно удачно вышедшую замуж Лиз, заплела волосы Анны невероятно сложными косами, так что даже не пришлось использовать сеточку, а маленькая шляпка кокетливо устроилась среди извивов и изгибов этих самых косичек. Вчера Анна настояла, что сама приедет в Тирнан, потому что прогуляться они собирались в его окрестностях, чрезвычайно живописных в это время года. Уже выезжая на дорогу, ведущую к Тирнану, Анна вспомнила, что так никому из родственников и не сообщила о возвращении Айвена. То-то братец обрадуется, ведь он уже отчаялся выдать сестру замуж, а тут такая удача, возник из небытия давно пропавший жених, да еще и ставший богатым. Теперь-то Джексом должен благодарить небеса за то, что Анна проявила настойчивость и отказалась расторгнуть помолвку. Впрочем, обрадуется братец или огорчится, волновало Анну в данный момент меньше всего на свете.

Тирнан в утреннем свете выглядел просто чудесно. Анна знала, что за имением присматривали в отсутствие хозяина, так что дом не ветшал, а арендаторы своевременно выплачивали ренту. У крыльца снова никого не было. Странно. Неужели Айвен так и не нанял слуг? Не успел за те пару дней, что провел в Тирнане, или же просто пока не подумал об этом? Анна ловко спрыгнула с лошади, похвалив себя за предусмотрительность: то, что амазонка была почти без шлейфа, как раз пригодилось. Послушная серая лошадка, Пэм, покорно подошла к кусту слева от крыльца, позволила привязать поводья к ветке, показавшейся хозяйке достаточно надежной, и осталась стоять, прядая ушами.

Анна пару раз ударила в дверь молотком, изображавшим львиную лапу, и дверь открылась. За ней оказался молодой растерянный паренек, рыжий, веснушчатый, но бледноватый и даже слегка испуганный.

– Мисс Суэверн? – вопросительно и с надеждой осведомился он.

– Да.

– Э-э-э… Проходите, а я отведу лошадь в конюшню.

– Благодарю, – Анна ответила привычной вежливой формулировкой и, лишь когда паренек выскочил за дверь, сообразила, что сопровождать в гостиную – или где там ждет Айвен – ее никто не собирался. Да, этому дому явно не хватает умелого управления. Хороший дворецкий – вот что нужно Айвену.

В холле, залитом утренним светом, было пусто. Мебель, избавленная от чехлов и пыли, отполированная до блеска, казалась новой, хотя Анна знала, что это те самые комоды и кресла, стоявшие здесь десять лет назад. Чемоданы и сундук из-под лестницы исчезли, но дом встретил Анну такой же тишиной, как и два дня назад. И что теперь делать? Позабыть о правилах приличия и отправиться разыскивать Айвена самостоятельно? Анна много раз бывала в Тирнане, поэтому заблудиться не боялась. В гостиной оказалось пусто, чисто и темно, шторы никто не раздвинул. В библиотеке – такая же картина. Оставался кабинет.

В кабинете же было так темно, словно солнце еще не вставало. Анна остановилась на пороге, словно натолкнулась на стену, глаза постепенно привыкли к темноте, но много рассмотреть не удалось: очертания мебели, едва просматривающиеся сквозь плотные шторы контуры окон. Кроме того, в комнате пахло чем-то очень странным: сладковатый и в то же самое время горький аромат словно обволакивал все вокруг, прилипал к губам, пробирался в ноздри, касался ресниц. Сначала Анне показалось, что в кабинете никого нет, но потом на столике рядом с диваном из-за сквозняка разгорелись угли в небольшой медной чаше, и в их неверном отблеске она увидела: Айвен здесь.

– Айвен? – почти шепотом позвала Анна. Смутная тень на диване даже не шевельнулась.

Анна отступила на шаг, выглянула в коридор, но тот по-прежнему пустовал. Рыжий паренек исчез, словно призрак, а никого из слуг больше не было не то чтобы видно, а даже и слышно. Что же делать? За всю свою жизнь Анна ни разу не сталкивалась с подобной ситуацией. Почему Айвен спит в кабинете? Почему слуги не разбудили его вовремя, как, несомненно, он просил вечером? И где вообще слуги? Странный аромат, к которому примешался сухой и резкий запах тлеющих углей, неосознанно тревожил Анну, внутренний голос шептал, что нужно просто развернуться и уйти. Просто возвратиться в холл и подождать, пока какой-нибудь слуга разбудит Айвена, а другой слуга предложит чаю, чтобы скрасить ожидание. Кажется, в диком Китае Айвен слегка утратил представление о хороших манерах. Но, что бы ни нашептывал внутренний голос, Анна не могла развернуться и уйти. Вчера Айвен плохо себя чувствовал. Возможно, ему стало хуже? Возможно, следует позвать доктора?

Приехав домой, в Тирнан, Айвен едва не рухнул с лошади. Пока он находился в Верне, рядом с Анной, дурнота отступила, но на обратном пути влажная прохлада ночи вернула все на свои места: голову сжало раскаленным обручем, каждый вдох давался с трудом, а пейзаж вокруг вращался и качался все сильнее. Рыжий парнишка, утром представившийся Кевином, взял поводья и испуганно уставился на покачивающегося хозяина.

– Есть кто-нибудь в доме, кроме тебя?

– Нет, сэр. Как вы и приказывали.

– Да, отлично.

Айвен действительно не хотел, чтобы в доме постоянно толклись слуги, поэтому весь штат по его приказу должен был являться утром и уходить вечером. Лишь рыжий Кевин, призванный исполнять обязанности камердинера, оставался на ночь.

Айвен прошел в холл, но сил подняться по лестнице в спальню он в себе совсем не ощущал. Рядом с Анной все было почти прекрасно, почему же сейчас так дурно? А завтра утром предстоит прогулка верхом. При мысли об этом испытании Айвену стало совсем невмоготу. А ведь сам предложил. Анна всегда любила ездить верхом, устраивать заезды наперегонки, прыгать через изгороди. Может статься, возвращение к юношеским занятиям поможет вернуть юношескую незамутненность чувств? Легкость отношений? Нет, легкость – не то слово. Естественность – так точнее.

Если бы мысли Айвена не были настолько захвачены Анной, то он бы еще пару дней назад догадался, в чем дело. Отвратительное самочувствие объяснялось не затяжными последствиями морской болезни, а тем, что истощенный долгим путешествием по океанам организм требовал полного и бездумного забвения. Долгие недели плавания на борту «Внезапного», военного фрегата, мало приспособленного даже для перевозки команды, не говоря уже о пассажирах, в тесной каморке глубоко в трюме привели к тому, что Айвен слишком часто прибегал к опиуму, чтобы хоть на короткое время отрешиться от адской пытки морской болезнью. Конечно, он знал, что рискует. Чем рискует – и к чему это может привести. Но все же рискнул. Кажется, теперь пришла пора расплачиваться за то, что поддался слабости и предпочел опиумные грезы морской болезни.