— Как скажете, — равнодушно согласился тот, по-прежнему не отрывая глаз от своих рук.
Алиса растерянно посмотрела на подругу, пожала плечами, давая понять, что ей крайне не нравится настроение подзащитного и она не знает, как с ним дальше разговаривать.
— Эй, граф Монте-Кристо, может, проснешься и посмотришь, кто к тебе пришел? — недолго думая, вдруг рявкнула Юля. — Что ты там выискиваешь на своих ладонях?
Молодой человек нехотя поднял глаза и бросил взгляд сначала на Алису, а потом на Юльку.
— Ну, посмотрел, и что дальше? — бесцветным голосом спросил он.
— Не узнаешь?
— Нет.
— Я подруга Кати, твоей секретарши, а это — Алиса, моя подруга, адвокат. Мы пришли, чтобы вытащить тебя отсюда.
— Как? У вас есть план побега? — криво усмехнулся Дмитрий. — Интересно было бы послушать.
— Нечего ёрничать, иначе мы уйдем, и расхлебывай тогда свою жуткую кашу самостоятельно! Ему помочь пришли, а он издевается, — возмущенно заявила Юля. — Понравилось на нарах спать? Флаг тебе в руки, спи еще десять лет!
— Это кто? — с недоумением спросил Князев у Алисы.
— Юлия Смехова, моя помощница, — сдерживая улыбку, ответила Скуратова. — Она тоже будущий адвокат, проходит у меня практику.
— А с какой стати практикантка разговаривает со мной в таком тоне?
— А как еще с тобой разговаривать, если ты как вареная репа сидишь? — не удержалась от замечания Юля. — Очнись, придурок, мы пришли тебе помочь!
— Как вы меня назвали? — хлопнул глазами Князев.
— Повторить?
— Дмитрий Анатольевич, Юлия права, мы здесь по поручению вашей секретарши, Екатерины, — торопливо заговорила Алиса, увидев, что в глазах ее подзащитного промелькнула искорка возмущения, а значит, и понимания. — Ваша жена отказалась нанимать адвоката.
Екатерина решила сделать это сама. Юля — ее давняя знакомая, и… в общем, теперь вашим адвокатом буду я. Постараюсь вам помочь. Надеюсь, вы не против?
— Нет, — ответил тот, косясь на Юльку.
Смехова еле сдерживалась, чтобы не наговорить этому трутню что-нибудь заковыристое, чтобы он вышел наконец из транса.
— Вот и хорошо, — улыбнулась Алиса. — А теперь мне бы хотелось услышать от вас: что же на самом деле случилось тем вечером в вашем офисе?
— Мне бы самому хотелось услышать, что случилось, — нахмурился Дмитрий. — Я могу озвучить лишь ту версию, которую мне поведал следователь.
— Будьте любезны.
— Звучит она весьма и весьма… — горько усмехнулся молодой человек. — Я, Дмитрий Князев, будучи в состоянии алкогольного опьянения, совершил тяжкое преступление, а именно: «нанес ножевое ранение охотничьим ножом в шею некоей Самохиной Анастасии, что привело к летальному исходу, так как рана была несовместима с жизнью. Вина доказана полностью под тяжестью неопровержимых улик».
— И вы согласились с этим постановлением?
— А куда мне было деваться, если так и есть? Все улики против меня, а, как известно… Короче, против лома нет приема, — невесело засмеялся Дмитрий. — Следователь Коровин так и сказал, слово в слово.
— А сами-то вы что думаете по этому поводу?
— Ну, во-первых: у меня никогда не было охотничьего ножа, я не увлекаюсь столь жестоким видом отдыха, как охота. Я с детства не переношу вида крови, даже в малых количествах, а на охоте, сами понимаете…
— Точно, Катя говорила, что он при виде одной капли крови синеет, — влезла в разговор Юля.
— Погоди, не мешай, — одернула ее Алиса. — Охотничий нож… это уже кое-что, — задумчиво проговорила она, делая запись у себя в блокноте. — Что вы еще можете вспомнить из событий того вечера, Дмитрий Анатольевич?
— Ну… — задумался Князев. — Мы сидели за столом, пили вино, танцевали, а потом…
— Что?
— Анастасия вдруг пожаловалась на головную боль и спросила, нет ли у меня обезболивающего. Я ответил, что в моем кабинете есть аптечка, можно там посмотреть.
— Что дальше?
— Мы пошли в кабинет, я взял аптечку и начал искать таблетки. В это время Анастасия увидела в моем баре французский коньяк, я держу его для гостей, и предложила выпить. Я редко пью крепкие спиртные напитки, а тут… почему-то согласился. Настроение было хорошим, веселым — день рождения, сами понимаете… короче говоря, я дал слабину, а в результате… вы знаете, что произошло.
— И вы помните, как это «ЧТО» произошло?
— В том-то и дело, что ни черта я не помню! — болезненно сморщился Дмитрий. — Словно меня по голове чем-то тяжелым ударили, отключился — и все, полный провал. И заметьте, от одной рюмки коньяка! Правда, перед этим я выпил бокал шампанского и два бокала вина. Может, все произошло оттого, что я смешал три разных напитка? Или мой организм так странно отреагировал? Я не знаю, что сказать, потому что… потому что просто не знаю, — нервно засмеялся он, широко разводя руками. — Ничего не помню, хоть убейте!
— Если вы отключились, то как же сумели нанести девушке смертельный удар ножом?
— Понятия не имею, — ответил Дмитрий. — Наверное, я зомби, — хмыкнул он. — Нет, зомби — это ожившие покойники, а я… Видимо, я — опасный лунатик!
— А если серьезно?
— Если серьезно, больше я ничего не могу сказать. После того как выпил коньяк, я ничего не помню. Очнулся уже в камере, чему очень удивился, а дальше… и вспоминать неохота, — тяжело вздохнул Дмитрий. — Как в кошмарном сне.
— Как вы думаете: могли вы убить эту девушку?
— Зачем мне ее убивать? И, главное, за что? Я эту Анастасию первый раз в жизни увидел! И потом, я в принципе убить не могу, слишком мирный я человек для этого.
— А родители этой девушки утверждают, что не раз видели вас: вы подвозили ее домой.
— Мне следователь говорил об этом, даже сообщил, что они назвали номер моей машины. Но это неправда: я никогда не видел этой девушки раньше, ее подвозил кто-то другой!
— А как же номер вашей машины?
— Понятия не имею, — Дмитрий пожал плечами. — Для меня это тоже загадка.
— А почему же вы подписали чистосердечное признание?
— Следователь посоветовал мне это сделать. Говорил, что суд это обязательно учтет, и я получу почти в два раза меньший срок.
— Ну и наив! — возмутилась Юлька, беспардонно вклиниваясь в разговор. — Сам себе подписал приговор одним росчерком пера!
— Юля, прекрати! — прикрикнула Алиса.
— Что прекратить? Я не могу высказать свое мнение? Разве можно быть таким дураком, в нашей-то жизни? Как можно подписывать признание в том, чего не совершал?
— А что мне оставалось делать, если все улики против меня? Следователь показал мне заключение экспертизы. На охотничьем ноже только мои отпечатки, — возбужденно ответил Князев. — И потом, я же был пьян!
— Кстати, по поводу вашего опьянения. У вас брали анализ на выявление процентного содержания алкоголя в крови? — спросила Алиса.
— Нет, никаких анализов у меня не брали.
— Странно, — удивилась адвокат. — Должны были взять! Может, это сделали, когда вы спали?
— Не знаю, возможно.
— Нужно будет это выяснить, — пробормотала Алиса, делая очередную пометку в блокноте. — Честно говоря, я крайне удивлена вашей беспечностью, Дмитрий Анатольевич. Как же так можно? — возмутилась она. — Ничего-то вы не знаете, ничего не помните — и подписываете признание! Вы хотя бы протоколы допросов прочли?
— А зачем? — вздохнул Князев. — Следователь очень доступно разъяснил, что дело мое — дохлое, улик более чем достаточно, дергаться и что-то доказывать нет смысла. А если я подпишу чистосердечное признание, появится маленькая, но все же надежда на то, что приговор будет более мягким.
— Ну, правильно: ему лишь бы дело побыстрее закрыть, галочку в списке поставить и еще одну звездочку на погоны прицепить, — влезла Юля. — А что человеческая жизнь при этом сломается — наплевать и растереть! «Моя милиция меня бережет»! Черт бы их побрал, — проворчала она.
— Вернемся к орудию убийства, — Алиса не обратила внимания на ее слова. — Вспомните, Дмитрий Анатольевич: может быть, вы видели у кого-нибудь такой нож? Ведь это не простой кухонный резак, а охотничий нож, значит, человек, которому он принадлежит, увлекается охотой. Есть в вашей компании такие люди?
— Не знаю.
— А если хорошенько подумать?
— Но я правда не знаю. Неужели вы думаете, что я не сказал бы? Разве я себе враг? — нахмурился Князев.
— Ладно, оставим вопрос открытым… пока, — кивнула Алиса и сделала пометку в блокноте. — А теперь вопрос личного характера. Если не хотите, можете не отвечать.
— Я слушаю.
— Какие отношения у вас с женой?
— В каком смысле?
— Я сказала, что ваша жена не захотела нанимать для вас адвоката, — начала объяснять Алиса. — И еще: она отказалась от свидания с вами, хотя ей и предлагали. Вы не можете сказать, почему?
— Этого следовало ожидать, признаться, я нисколько не удивлен.
— Почему?
— Маргарита — гипертрофированная ревнивица. Представляю, что она обо мне подумала, когда узнала, что я был наедине со стриптизершей в кабинете, а потом еще и зарезал ее! — горько усмехнулся он. — В течение нашего брака она устраивает мне сцены ревности по любому поводу, а фактически — без всякого повода. Если я задерживался на работе, дома меня встречали гордым молчанием, холодным ужином и ночевкой в другой комнате. А когда я уезжал в рекламные туры, то это уже приравнивалось к концу света и сопровождалось летающими тарелками. Она не хотела понимать, что как руководитель я просто обязан ездить в такие туры, чтобы заключать договора с принимающей стороной. После того как Маргарита родила сына, я вообще отказался от поездок и посылаю туда своих заместителей и менеджеров. Теперь вы можете себе представить, что она себе навоображала, когда узнала о стриптизерше?
— Да уж, — вздохнула Юлька. — Понятно, почему она так со мной по телефону разговаривала. Хорошо, что по проводам укусить нельзя, иначе она меня точно загрызла бы. Тяжелый характер у твоей жены, ничего не скажешь, — с сочувствием посмотрела она на Дмитрия.
— Да, я полностью признаю, что у моей Маргариты очень непростой характер, — согласился Князев. — Но я все равно ее люблю, — откровенно признался он. — Мы познакомились еще в школе. Сначала просто дружили, потом начали вместе ходить в кино и на дискотеку, а потом вдруг поняли, что любим друг друга. У нас долгое время не было детей, и только после пяти лет брака Маргарита наконец забеременела. Моему сыну всего два года, и я не представляю, как он будет расти без отца.
— А вот такие прогнозы мне совсем не нравятся, — отметила Юля. — Ты, Князев, мужик или так, одно название? Нужно бороться, а не сопли распускать!
— Как я могу бороться, сидя за решеткой?
— А мы-то на что? Мы для чего сюда пришли? Чтобы просто на тебя полюбоваться?
— Юля, хватит, — одернула подругу Алиса. — Дмитрий Анатольевич, вы случайно не знаете, эта Анастасия, танцовщица, из какой она фирмы? — обратилась она к молодому человеку.
— Я не знаю… кажется, из какого-то ночного клуба, это должен знать Вадим Лыков, наш системный администратор. Кажется, это он делал заказ в клубе. Когда мы за столом сидели, он спросил, доволен ли я сюрпризом. Или Константин Незнамов, старший менеджер, они с Вадимом друзья.
— Вадим Лыков, системный администратор, — повторила Алиса, записывая данные в свой блокнот. — Константин Незнамов, старший менеджер. А как вы думаете, если вас действительно подставили, чтобы надолго посадить в тюрьму, кому это может быть выгодно?
— В каком смысле?
— Ну, например, кто будет руководить компанией в ваше отсутствие?
— Мой заместитель, Кузнецов Алексей Владимирович.
— Он ваш соучредитель?
— Нет, у меня нет соучредителей, десять лет назад я организовал свой бизнес в гордом одиночестве, — сказал Князев. — Эта в настоящее время туристическая компания «Вокруг Света» является одной из крупнейших в России, а тогда это было лишь малюсенькое туристическое агентство. Мне с самого начала сопутствовала удача, бизнес начал развиваться очень стремительно, я даже сам такого не ожидал. И как только доход компании перевалил за определенную сумму, мне пришлось организовать совет директоров, таковы непременные условия устава. Эти люди тоже внесли на счет компании свой процент инвестиций и вошли в пятерку руководства. Так что в фирме уже три года существует совет директоров из пяти человек. Каждый из них имеет по десять процентов акций компании.
— Значит, если один человек скупит акции остальных четверых, он станет практически таким же хозяином, как и вы?
— Нет, совет директоров состоит из пяти человек, включая меня. В любом случае я имею шестьдесят процентов. Юридически я себя защитил, насколько возможно, что было вполне естественно, с этим никто не спорил.
— И если вас посадят, к кому перейдут ваши шестьдесят процентов?
— К моей жене, естественно.
— К вашей жене, — задумчиво произнесла Алиса, что-то прикидывая в уме. — И если она их вдруг захочет продать… я так понимаю, вы потеряете компанию?
— Совершенно верно, тогда я потеряю компанию, — кивнул Князев, подтвердив мысль Алисы. — Только зачем ей это делать? Компания приносит очень хороший доход. Слава богу, экономика нашей страны развивается, люди с каждым годом живут все лучше и лучше. Это значит, что туристический бизнес тоже растет, и будет расти, поэтому продавать акции — глупо, тем более такой крупной компании, как наша. А почему вы вдруг задали мне этот вопрос? — спохватился он. — Маргарита действительно собирается их продать?
— Нет-нет, это я просто так спросила, — успокоила его Алиса. — Я адвокат, поэтому учитываю любые повороты событий.
— Слава богу, а то я было испугался.
— Еще один вопрос, и на сегодня достаточно. Из дела мне известно, что первой свидетельницей трагедии, произошедшей в вашем кабинете, была Мария Васильевна Тришина, уборщица.
— Да, мне следователь говорил об этом, — подтвердил Дмитрий. — И что?
— Что вы можете о ней сказать?
— В каком смысле? — не понял Князев.
— Ну, что она за человек? В каких вы с ней были отношениях?
— Женщина как женщина, — пожал плечами Дмитрий. — Пенсионерка, одним словом. Какие у меня с ней могут быть отношения?
— И вы больше ничего не можете о ней сказать?
— А что же еще я могу сказать? Я практически и не общался с ней никогда, в основном это делала моя секретарша, Екатерина. Женщина вроде исполнительная, чистоту поддерживала на должном уровне. Вот, собственно, и все.
— А где она живет? С кем?
— Об этом мне тоже ничего не известно, вы можете все узнать в отделе кадров, — подсказал Дмитрий. — Я такими вещами не интересуюсь, у меня и своих обязанностей сверх головы.
— Хорошо, значит, в отделе кадров, — кивнула Алиса. — Мы пойдем, наше время истекает через четыре минуты. Следующее свидание — во вторник. За эти дни я постараюсь хоть что-то разузнать, и тогда… тогда будет видно, как нам действовать дальше.
— Тебе поесть что-нибудь принести? — спросила вдруг Юля. — Вон как похудел, я сначала даже и не узнала тебя.
— Если вам не трудно, принесите, — смущенно ответил Дмитрий. — И сигарет, если можно. Сам я не курю, но на сигареты здесь можно многое выменять. А еще чай, очень актуальный продукт. Только не в пакетиках, а рассыпной, чтобы заваривать прямо в кружке.
— Это называется чифирить, — сморщилась Юлька. — Я где-то об этом читала или по телевизору видела. Ладно, принесем тебе и чаю, и сигареты, и закуску. Не вешай нос, держись и приготовься к тому, что на суде тебе придется все отрицать.
— Дмитрий Анатольевич, а у вас, я смотрю, кроме жены, нет никаких родственников? — спросила Алиса. — Извините за столь личный вопрос. Просто, если к вам никто не ходит…
— Мне один раз уже прислали передачу, но практически все содержимое у меня забрали. Я ведь новенький, так здесь принято. Правда, я даже не знаю, кто ее прислал, она без подписи была, надеюсь, это Маргарита.
— Катя тоже пыталась кое-что вам передать, но у нее почему-то не приняли, — сказала Юля.
— А здесь только раз в месяц положено, не разгуляешься, — развел Дмитрий руками. — Но вам-то, может быть, разрешат, хоть сигареты с чаем?
— Что-нибудь придумаем, не переживайте, — улыбнулась Алиса. — Извините, что я о родственниках спросила, я вижу, вам не очень приятно об этом говорить?
— С чего вы взяли? Вовсе нет, — удивился Дмитрий. — Здесь, в Москве, у меня действительно никого нет, кроме жены и сына. Мои родители уже три года живут во Франции. Уехали, как только отец вышел на пенсию, у него там родная сестра живет. Она старше, овдовела шесть лет тому назад, детей у нее нет, вот и позвала брата к себе. Тетя хотела, чтобы и я туда переехал вместе с семьей, но Маргарита отказалась, она никогда не ладила с моими родителями. А тетушка все равно завещание на меня составила, как говорится, все движимое и недвижимое отписала.
— Очень интересный факт! — Алиса вскинула брови. — И большое наследство?
— Понятия не имею, — сказал Дмитрий. — Я этим как-то не интересовался. Да и какое там может быть наследство? Небось домик и мебель. Домик, правда, хорошо на фотографии смотрится, он не очень большой, но красивый, но мне он совсем не нужен. Пусть тетушка еще сто лет живет, а когда умрет, пусть все моим родителям достается, я и сам в состоянии хорошо заработать. Кстати, они еще не знают, что со мной случилось. Я попросил следователя, чтобы им не сообщали, — отметил он.
— Почему?
— Я у них единственный сын, и мне не хотелось бы…
— Но ведь рано или поздно им все равно придется об этом узнать.