Нестеров кратко обрисовал Паше сложившуюся ситуацию, затем поинтересовался состоянием Полины. Козырев успокоил, мол, все нормально, жить будет, но о преследовании соперника, понятное дело, решил умолчать, тем более, что сейчас ему было даже немного стыдно за свое в высшей степени идиотское поведение.
– Ладно, Паш, давай тогда, ступай к Нечаеву. Он давно ждет. Отпишешь все, как было и, главное, не ссы – серьезных проблем у тебя быть не должно. С нами Бог и ГИБДД… А я уж тебя, извини, дожидаться не стану – устал, как скотина. Выдоили меня так, что еле ноги переставляю. Так что завтра вечерком пообщаемся, поговорим о делах наших скорбных.
– Вы уже наряд видели? Нам что, завтра в вечер?
– Ах, черт, забыл тебе сказать, – помрачнел Нестеров. – С завтрашнего дня ты временно откомандирован в гараж. Займешься там нашей колымагой, ну и вообще, малость по хозяйству там покрутишься.
– Почему?
– Потому что так положено. Пока официального заключения по аварии не будет, за руль тебя допускать нельзя. Это раз. А кроме того, других машин в отделе все равно нет.
– И надолго меня это… ссылают?
– Да ладно, блин, ссылают его… Отдохнешь там, в гараже, балду попинаешь. Знаешь такую зэковскую поговорку – «час кантовки – год здоровья»?… Я думаю, за неделю все утрясется. В гараже как раз Галактионов из отпуска вышел – он у нас по кузовным работам главный спец, так что с его помощью дело быстрее пойдет.
– А вы с кем все это время кататься будете?
– Да с Клязьминым, будь он не ладен, с «тихоходом» нашим… Чую, лихая будет у нас команда – бригада-ух: залетчики едут и залетчиком погоняют!.. Наверняка Фадеева придумка.
Нестеров ругнулся. Дело в том, что неделю назад Вася Клязьмин, прозванный за свою манеру езды и слабую ориентировку на местности «Небесным тихоходом», профукал сменный номер. Его смена весь день таскала объекта в движении, что для Васи было сущей пыткой, и в какой-то момент притормозила поменять контейнера. В спешке Клязьмин, видимо, плохо навесил новый задний номер, и где-то по дороге тот отвалился. Так остаток дня они и промотались за объектом, пока, наконец, не попался особо бдительный гаишник. Тормознул он недовольного Васю и говорит: мол, все понимаю, ребята, люди вы лихие, государевы, опять же дела у вас, вижу, спешные, однако негоже это по городу с разными номерами разъезжать, потому как неправильно это. Клязьмина в срочном порядке отрядили в обратном направлении – подотчетный секретный контейнер искать, да разве его найдешь. Наверняка, кто-то подобрал и на память себе оставил. Васе, понятное дело, строгий выговор, остальной смене – обыкновенный, для порядка и профилактики… Такой вот достался экипажу подарочек.
Словом, было с чего Нестерову закручиниться, посему поехал он домой, накатил одну рюмашку с горя, вторую с радости (за то, что живы остались), а третью и четвертую… уже и не помнил за что. А когда проснулся, то, собираясь с больной головой на службу, лишний раз убедился в том, что утро, оно не всегда мудренее бывает.
Следующим вечером вся боевая четвертка собралась в кафешке на Литейном. Немного запоздал Козырев, которому пришлось добираться до места из гаража. Паша привез последние новости о состоянии здоровья «девятки» – «кузовщик» Галактионов обещал поставить рабочую лошадку, инвентарный номер 735 на ноги дней через пять. «Скорее бы», – вздохнул Лямин, которому очень не понравилось сегодня работать вместе с Клязьминым. Василий был человеком небольшого ума, начисто лишенным чувства юмора, а главное, обладающим дико повышенной потливостью, отчего по августовской жаре находиться вместе с ним в одном салоне было настоящей пыткой для окружающих. Клязьмин распространял вокруг себя жуткое амбре, при этом дезодарантами-антиперспирантами не пользовался принципиально.
Полина по большей части молчала и в эмоциональном обсуждении двух прошедших дней участия не принимала. Она все еще пребывала под тягостным впечатлением вчерашнего объяснения с Камышом и со страхом ждала, что еще немного – и разговор ребят перекинется на Евгения. Так оно и случилось. Первым тему завел бригадир:
– Ша, народ, вернемся к нашим баранам. Значит, так: серебристого «Ниссана» мне пробили. Машина зарегистрирована на некоего Купина Руслана Владимировича, 1979 года рождения. По нарушениям проходит он же. Судя по возрасту и снимкам, на интересующего нас «неизвестного в джинсовой куртке» он не тянет и, скорее всего, является тем самым знакомым, который привез нашего клиента к мосту.
– Но ведь мы все равно можем попробовать выйти на него через этого самого Купина? – спросил Козырев.
– Можем, и если ничего другого не останется, то попробуем. Однако далеко не факт, что они являются близкими связями… Шапочное знакомство, случайно подбросил до места – мало ли что бывает? Пока вся надежда на снимок. Кстати, Лямка, ты молодец, мужик получился вполне опознаваемым. Завтра я подвезу эту фотку Лехе Серпухову в УУР, может, у них там по картотекам что-то похожее и обнаружится. Раз он на разборку примчался, значит какое-то касательство ко всей этой мелкоуголовной братии имеет.
– Можно посмотреть? – попросил Козырев, взял из рук бригадира снимок и обалдело уставился на него.
На фотке, прислонившись к решетке моста, стоял и курил тот самый мужик, которого вчера Павел проследил от дома Полины до подъезда в Графском переулке. Это был он! Дабы развеять последние сомнения, Козырев протянул снимок Ольховской и впился в нее взглядом, ожидая последующей реакции. Полина внутренне была готова увидеть Камыша. Она молча взяла снимок, посмотрела на столь знакомые ей черты и силуэт и вернула фотографию бригадиру. Держалась Ольховская при этом великолепно. Лишь побледневшее лицо, да слегка дрожащие пальцы выдали ее, окончательно убедив Пашу – да, человек, который знает Ташкента, вчера был в гостях у Полины. И это была если не катастрофа, то уж точно нечто близкое к ней. Между тем Нестеров убрал снимок и, обращаясь к Ольховской, спросил:
– Полин, сколько у нас еще осталось не сделанных адресов?
– Четыре: Староневский, Подвойского, Энгельса и, кажется, Костромская.
– Надо бы нам их поскорее добить, чтоб хотя бы эту тему считать закрытой. Как у тебя сегодня со временем? Нет желания в адресок-другой прошвырнуться?
– Конечно, Александр Сергеевич, – поспешно сказала Полина. – Я и сама хотела вам предложить.
– Я не смогу сегодня, – подал голос Паша. – У меня сегодня… мне сейчас… – он замялся, не зная, что придумать. – В общем, мне обязательно к матери заскочить надо. Я обещал.
По сбивчивому тону Козырева бригадир догадался, что его «грузчик» явно крутит вола, однако акцентировать внимание на этом не стал. В конце концов, мало ли какие у человека могут возникнуть личные дела? Может, свидание с барышней назначено?
– Ладно, тогда ступай себе с богом. А мы с Полиной до Староневского и пешочком прогуляемся, тем более, что погода нынче шепчет… Иван, ты как? С нами?
– Ванька, может, ты лучше со мной прокатишься, а? – не дал ответить Лямину Паша. – Мне там надо у матери диван передвинуть, одному никак.
Добродушному Лямину не оставалось ничего, кроме как согласиться, хотя тащиться на ночь глядя черт знает куда, конечно же, не хотелось. За сим и расстались. Бригадир с Полиной отправились в сторону Восстания, а молодые «грузчики» побрели к метро.
– Чего за диван-то? – спросил Иван. – Не очень тяжелый? А то мне недавно аппендицит вырезали, тяжелые вещи поднимать пока нельзя.
– Да какой там на фиг диван! – отмахнулся Паша. – Это я нарочно придумал, чтобы тебя вытащить. Короче, слушай…
И он поведал Лямину о своем вчерашнем расследовательском открытии.
– А чего ж ты Нестерову ничего не сказал? – поразился Иван, выслушав рассказ Козырева. – А вдруг Полина у нас вообще…тово… засланная, от бандитов?
– Сам ты засланный!.. От планеты ШеЛеЗяКа…
– Это че за планета?
– Ну ты и серость, Лямка. Ладно – книжки не читаешь, так еще и мультфильмы, оказывается, не смотришь… А вообще, рано еще говорить Нестерову. Надо сначала самим разобраться.
– Так чего тут разбираться – взять и спросить у нее в лоб при бригадире: а кто это у тебя был вчера с двенадцати до часу?
– Угу, а она скажет: никого не было, вы че – офонарели? И что дальше?
– Ну, не знаю… Нестеров-то тебе должен поверить.
– Чтобы Нестеров мне поверил, мы с тобой сначала должны установить этого мужика. Смотри: номер тачки у меня есть, примерный адрес тоже (квартиру только поточнее установить надо). По ГАИ, по ЦАБ пробьем, вычислим его, а потом уж и спросим. И если она в этом случае соврет, скажет про кого-нибудь другого, тут мы все факты и выложим, ясно?
– Ясно. Слушай, Паш, а ты сам-то как думаешь? Откуда Полина этого мужика знать может?
– Да какой там на фиг диван! – отмахнулся Паша. – Это я нарочно придумал, чтобы тебя вытащить. Короче, слушай…
И он поведал Лямину о своем вчерашнем расследовательском открытии.
– А чего ж ты Нестерову ничего не сказал? – поразился Иван, выслушав рассказ Козырева. – А вдруг Полина у нас вообще…тово… засланная, от бандитов?
– Сам ты засланный!.. От планеты ШеЛеЗяКа…
– Это че за планета?
– Ну ты и серость, Лямка. Ладно – книжки не читаешь, так еще и мультфильмы, оказывается, не смотришь… А вообще, рано еще говорить Нестерову. Надо сначала самим разобраться.
– Так чего тут разбираться – взять и спросить у нее в лоб при бригадире: а кто это у тебя был вчера с двенадцати до часу?
– Угу, а она скажет: никого не было, вы че – офонарели? И что дальше?
– Ну, не знаю… Нестеров-то тебе должен поверить.
– Чтобы Нестеров мне поверил, мы с тобой сначала должны установить этого мужика. Смотри: номер тачки у меня есть, примерный адрес тоже (квартиру только поточнее установить надо). По ГАИ, по ЦАБ пробьем, вычислим его, а потом уж и спросим. И если она в этом случае соврет, скажет про кого-нибудь другого, тут мы все факты и выложим, ясно?
– Ясно. Слушай, Паш, а ты сам-то как думаешь? Откуда Полина этого мужика знать может?
– Я, Лямка, пока никак не думаю. Может, она в установке с ним по работе когда-то пересекалась или еще где.
– Когда по работе, то за ручку не ходят и домой не приглашают, – сделал парадоксальный вывод Лямин, наступив тем самым Павлу на больную мозоль.
– Уж ты-то, конечно, разбираешься. То же мне, специалист по пингвинам, – буркнул Козырев. – Все, хорош трепаться, поехали к тебе.
– Зачем?
– До ГАИ дозваниваться будем. А потом по базам его покидаем. Или тебе ноутбук выдали только для того, чтобы по ночам в третьего квейка[62] резаться?…
Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Юные инвестигейторы[63] приехали к Лямину на Светлановский, азартно включились в работу по пробивке клиента, но уже после первого дозвона до справочной службы ГАИ были вынуждены признать свое поражение. «БМВ», на которой ездил знакомец Полины, была зарегистрирована на некую Светлану Сухареву, 1968 года рождения. Последняя административная практика по этой тачке датировалась началом 1998 года. Причем, по данным адресного бюро, нарушитель – некто Валерий Сухарев, ровесник Светланы, в том же 98-м убыл из адреса прописки по причине смерти. Других нарушений не было, и это означало, что интересующий их незнакомец либо отличается высокой дисциплинированностью на дорогах, либо располагает достаточными средствами, дабы решать проблемы с гаишниками, не отходя от кассы. В любом случае, сходу установить мужика «грузчикам» не удалось. Расстроенный тем, что его план не сработал, Павел тут же предложил новый, который в первом и окончательном чтении получил одобрение Лямина. На том и порешили, и Козырев остался ночевать у Ивана – с утра добираться до гаража от него было гораздо ближе.
В тот вечер в очередной раз пустым оказался и разведопрос в исполнении Нестерова и Полины. Хотя в какой-то момент им почудилось, что они схватили наконец удачу за хвост. Хозяев интересующей их квартиры дома не оказалось, и тогда они позвонились в дверь напротив. Бдительная бабулька дотошно изучала в глазок подполковничью ксиву Нестерова, затем столь же тщательно разглядывала Полину, но в конечном итоге любопытство перевесило бдительность, и незваные гости были впущены. Семидесятидвухлетняя Анна Бернгардовна Фердман оказалась настоящим кладезем информации. Именно такие любознательные и еще не впавшие в маразм старушки – мечта любого оперативника. За двадцать минут Фердман исчерпывающе доложила о состоянии текущей оперативной обстановки на вверенном ей объекте, включая прилегающие к подъезду придворовые территории. Беседу выстраивала более опытная в таких делах Полина, Нестеров же, по большей части, вел себя, как Киса Воробьянинов – надувал щеки и по ходу разговора периодически вставлял (впрочем, абсолютно уместное в этой ситуации) «да уж». Когда речь зашла об интересующем их адресе, бригадир насторожился. Анна Бернгардовна рассказала, что квартира долгое время пустовала, а пару месяцев назад в ней поселились два мужчины. «Не русские, но и не черные… в смысле, не кавказцы» – так охарактеризовала их старушка.
– Азиаты? Может быть, таджики? казахи? или узбеки? – заинтересовался Нестеров.
– А бог их знает, может, и узбеки, разве их различишь? – посетовала Фердман. – Знаю, что из города Джамбула… Я почему название запомнила – у меня сестра на углу Загородного и Джамбула живет.
Полина и Нестеров переглянулись – Ташкент был уроженцем Джамбула. Ольховская нахмурилась и недоверчиво спросила:
– А как вы узнали, откуда они приехали?
Анна Бернгардовна снисходительно посмотрела на Полину, мол, элементарно, Ватсон, и великодушно объяснила:
– На прошлой неделе у нас какие-то мазурики лифт подожгли… Хотя, почему какие-то – Петька Подрядов из четырнадцатой квартиры со своими дружками наверняка и поджог. Я уже давно говорила участковому: от Петьки все беды, посади ты его за ради бога. А он мне – разберемся, проверим… Вот и допроверялся… Хорошо еще на втором живу, а вот Лизавете Петровне на шестой этаж как, я вас спрашиваю, теперь подниматься?…
– Вы что-то говорили про Джамбул, – перебил ее Нестеров.
– Ну я и говорю… Как лифт сожгли, приходит участковый. Ко мне даже не заглянул, подлец, а вот к соседям этим, новым которым, позвонился… Ну я-то к двери подошла, наблюдаю, значит, в глазок, мало ли что… Открыл вроде бы один, может, второй ушел куда-то, не знаю. Ну, наш ему – здравия желаю, документики, чего-то про регистрацию спросил. А потом и говорит: а за какой такой надобностью вы к нам, гражданин хороший, из Джамбула прибыли? А тот ему и отвечает: прибыл, мол, в командировку, через месяц обратно поеду… Вот этот самый Джамбул, прости господи, я и запомнила. А участковый потом ко мне так и не зашел. Я уж и жаловаться хотела пойти.
– На что жаловаться? – не понял Нестеров.
– Как на что? – удивилась бдительная старушка. – На то, что нельзя к своим обязанностям халатно относиться. А вдруг я ценный свидетель, а меня не допросили?… Нет, про лифт, конечно, точно не скажу, не видала, но все равно – Петькина это работа, больше некому.
– Жильцы эти, новые, они как себя ведут? Гости к ним ходят? – спросила Полина.
– Вот этого не скажу, не видала… А вообще, ничего плохого про них сказать не могу – люди тихие, цельный день где-то пропадают, вечером заявятся: шмыг к себе в квартиру и больше не выходят… В общем, скучно живут, – неожиданно заключила Анна Бернгардовна.
Между тем ее рассказ все больше и больше заинтересовывал Нестерова:
– Скажите, а вот в тот вечер, когда участковый приходил, вы фамилию жильца случайно не расслышали?
– Да в том-то и дело, что слышала. Но вот забыла… Простенькая такая фамилия, чудная, всего две буквы, а вот какие…
– Случайно, не Ан?
– Точно, Ан и есть. Я еще удивилась, наградил же бог кого-то такой фамилией…
Больше ничего путного от старушки добиться не удалось, но и этой информации уже было, что называется, выше крыши. Нестеров и Полина спешно распрощались со словоохотливой хозяйкой и вышли на улицу.
– Что теперь? – спросила Ольховская.
– Как «что»? К участковому! – азартно ответил Нестеров, окрыленный внезапно обнаружившимся реальным следом.
Участкового на месте, естественно, не оказалось – к числу милицейских подвижников, засиживающихся на работе после восьми вечера, он явно не относился. Но Нестерова этим досадным обстоятельством было уже не остановить. Они дошли до Центрального РУВД, благо идти было недалеко, через дежурного узнали домашний телефон участкового и высвистали его в родной опорный пункт. Через полчаса злой как черт участковый явился – от него вкусно пахло домашним борщом и водочкой. Он открыл замок и провел Нестерова с Полиной в свои закрома. Здесь пахло уже менее вкусно – плесневелыми стенами, вековечной пылью и все той же водочкой. Участковый порылся в своих талмудах, нашел искомое и протянул Нестерову слегка помятую бумагу. Эта была ксерокопия справки о временной регистрации в Санкт-Петербурге граждан Казахстана Рымбаева Олжаса Куанышевича и ТЯНА Марата Омаровича. Действительно, уроженцев Джамбула, правда, не города-центра Джамбульской области Казахстана, а одноименного поселка городского типа в Карагандинской области. Словом, почувствуйте разницу!
На Нестерова было жалко смотреть. Впрочем, он нашел в себе силы вежливо поблагодарить участкового (все ж таки из-за стола выдернули человека) и, обратившись к Ольховской, мрачно изрек:
– Что ж, Полина Валерьевна, как мы смогли убедиться, работа по учету иностранцев на данном участке построена на должном уровне. Будем отмечать в приказе!