ЛИЧНО ОТВЕТСТВЕН
Забывают прежде всего то, что каждый человек должен обладать необходимой нравственной стойкостью, что при всей важности внешних объективных условий решающую ответственность за свои поступки несет все-таки сам человек.
У.СЕИТОВ,
прокурор Казахской ССР
СОБЛЮДЕНИЕ ЗАКОНА - ДОЛГ КАЖДОГО
В нашей республике проводится большая и напряженная работа по усилению борьбы с правонарушениями и преступлениями, число которых в последнее время значительно сократилось. Но пока они имеют место, для их окончательной ликвидации предстоит еще много поработать всем.
За последние годы все усилия административных органов направлены на активизацию борьбы с тяжкими преступлениями, и в первую очередь с хулиганством, с расхищением народного добра и с преступностью среди несовершеннолетних, так как эти правонарушения представляют повышенную опасность.
Еще в первые годы установления Советской власти В. И. Ленин говорил, что богатеев и жуликов, этих врагов, надо взять под особый надзор всего населения, с ними надо беспощадно расправляться при малейшем нарушении правил и законов социалистического Общества. Всякая слабость, всякое колебание, всякое сентиментальничание в этом отношении было бы величайшим преступлением перед социализмом.
Вот как остро ставил В. И. Ленин вопрос о борьбе с расхитителями народного достояния. Все эти указания и высказывания вождя не потеряли своего практического значения и актуальности и сегодня.
В 1968 году органами прокуратуры и МВД республики вскрыто несколько случаев хищения социалистической собственности в крупных и особо крупных размерах, причем, многие хищения являются групповыми.
Прокуратурой Джамбулской области, например, была привлечена к уголовной ответственности большая группа бывших работников Чуйской райзаготконторы. Следствием установлено, что эта преступная шайка, орудовавшая на протяжении нескольких лет, похитила крупную сумму оперативных средств. Только у трех расхитителей были обнаружены деньги и ценности более чем на 100 тысяч рублей.
Аналогичные хищения имели место в Казалинском овцеплеменном совхозе Кзыл-Ординской области. Следствием установлено, что преступная группа во главе с главным бухгалтером совхоза Орымбаевым в течение ряда лет безнаказанно присваивала и растранжиривала государственные денежные средства, объем которых исчисляется десятками тысяч рублей.
Виновники строго наказаны. Но позволительно спросить, как все это могло быть в наше время? Что является причиной всему этому? Как показывает судебно-следственная практика, одной из главных причин растрат и хищений является отсутствие надлежащего учета товарно-материальных ценностей и денежных средств, бесконтрольность и попустительство должностных лиц. Все эти и другие причины давно известны руководителям министерств и ведомств, однако действенных мер к их устранению до сих пор не принимается.
По существующим правилам, например, главным и старшим бухгалтерам категорически запрещается получение в Госбанке денег. Это элементарное правило грубо нарушалось упомянутым выше Орымбаевым, который за время своей преступной деятельности систематически сам, причем, в крупных размерах, получал деньги в банке, а затем присваивал их.
В целях сокрытия похищенных денег Орымбаев составлял массу фиктивных документов, однако директор совхоза Калабаев безоговорочно их утверждал. К этому следует добавить еще одно обстоятельство. Орымбаев во многих случаях полученные в Госбанке деньги не оприходовал по кассе совхоза и, казалось бы, ревизорам очень легко было обнаружить хищения, однако этого не случилось, так как они глубоко не вникали в суть бухгалтерских документов и зачастую не проводили взаимосверки между банком и совхозом.
Не менее опасным для нашего общества преступлением является взяточничество. Органами прокуратуры и МВД республики за последнее время вскрыты факты получения взяток преподавателями вузов от абитуриентов или их родителей за устройство в вузы или за завышение оценок неуспевающим студентам. В частности, такие явления были установлены в Казахском педагогическом институте, Семипалатинском педагогическом и медицинском институтах и в ряде других вузов республики.
За получение взяток от абитуриентов были привлечены к уголовной ответственности и осуждены бывшие преподаватели Семипалатинского медицинского института Готвиг, Вейман, бывший старший преподаватель Казахского педагогического института кандидат технических наук Алмагамбетов и старший преподаватель этого же института Иманбаев.
Напрашивается вопрос, как все это могло произойти, почему среди преподавателей высшей школы оказались люди с нечистой совестью, способные пойти на преступления?
Как выяснилось при расследовании, это стало возможным прежде всего потому, что в состав приемных комиссий подбирались непроверенные люди, и с ними не велось соответствующей работы. Это и было использовано отдельными нечистоплотными людьми и пьяницами.
Именно одним из таких оказался Алмагамбетов. Он изобличен в получении взяток от 11 лиц в общей сумме 3354 рубля.
Все, кто был причастен к преступлению Алмагамбетова, наказаны наравне с ним, и вряд ли кто из них вновь решится на подобные преступления.
Но вместе с тем хочется отметить, что можно было бы избежать этих позорных явлений, если бы вузы вовремя разоблачали и освобождались от подвизающихся в них пьяниц, безответственных и разложившихся в моральном отношении людей.
Давно было известно вузовской общественности о таком преподавателе, как Алдамуратов. Он пил беспробудно. Особую активность на этом "поприще" проявлял во время приемных экзаменов.
Алдамуратов собрал вокруг себя таких же людей, как и он сам, в частности, преподавателей университета Саутпаева, Кожахметова, Белоусова и некоторых других. Все они действовали только в одном направлении - вымогали взятки у абитуриентов за устройство на учебу. Вполне понятно, что не все зависело от этих взяточников при приеме и зачислении в институты.
Те обращались к своим сердобольным знакомым преподавателям, у которых добивались завышения оценок для их абитуриентов, например, в женском педагогическом институте.
Характерен в этом отношении такой факт. После зачисления в КазПИ Володи X. при содействии Алмагамбетова и других его отец у себя дома под видом празднования дня рождения жены организовал угощение для работников института - декана математического факультета Жанбирбаева, преподавателя Кубесова, осужденного Алмагамбетова и их жен.
Разве не понимали эти люди науки, хорошо знакомые, надо полагать, с педагогикой, что ходить к студентам в гости и пьянствовать там, по меньшей мере, непедагогично.
В нашей стране взятка расценивается как наиболее общественно опасное явление. Вот почему общество резко осуждает эти преступления, а лица, совершившие их, сурово наказываются.
В республике, как и в целом по стране, взятка в своей природе - редко встречающееся явление, так как она не имеет под собой социальной почвы. Но вместе с тем любое такое явление должно встречать всеобщее осуждение и суровую кару, так как опасность взятки заключается в том, что она покушается на нормальную деятельность должностных лиц, ведет к попиранию законности, наносит невосполнимый моральный урон обществу.
В.И.Ленин неоднократно подчеркивал, что социалистическая законность заключается в том, чтобы "соблюдать свято законы и предписания Советской власти и следить за их исполнением всеми".
В.ХАРИН,
инспектор МВД Казахской ССР
РАССТАВАЯСЬ С ТЯГОСТНЫМИ ВОСПОМИНАНИЯМИ
Полдень. Золотое солнце. Металлические планки ворот со стершейся краской освещены и выглядят менее мрачно. Воспитатель сам отворил ворота колонии, но за ворота не идет, останавливается, закуривает. Мне видно, как он разрывает целлофан, нет, не бросает - у нас не бросают - на голый асфальтовый двор, а разворачивает пачку, достает одну сигарету. Я смотрю, как зажигается спичка, как подносится к сигарете. Дальше мне идти одному.
- До свидания, Валерий Дмитриевич!
- До свидания, Коля! Счастливой жизни тебе!
...Обо всем переговорили. Теперь на железнодорожную станцию. Она отчетливо видна в степи. Какую-нибудь машину придется искать. Грустные воспоминания нахлынули на меня перед этим открытым и далеким простором.
Моя семья, моя обыкновенная семья. Две старшие сестры приучили к ним не обращаться, не заговаривать с ними. Время от времени кому-нибудь из них стучал в окно парень с обязательной напряженностью во взоре, с каменно-сосредоточенным лицом. Сестра суетливо одевалась, оставляя на сундуке и кровати вороха непонадобившихся платьев и кофточек, забывала включенный утюг, убегала. Грубо-унылый окрик отца отрывал меня от окна: "Чем пялить глаза, уроки делал бы лучше!" Но отец дома бывал мало (был путевым обходчиком), больная мать работать не могла, с трудом стирала и готовила на семью. Отец не любил смотреть, как она через силу двигается, с каким трудом варит обед. Он старался приходить домой почти ночью, нередко с его приходом дома начинало попахивать противным сивушным запахом и потом...
Колина мать, угасавшая несколько лет, умерла глубокой ночью. Отца дома не было - должен был возвратиться утром. Он пришел, посмотрел на стоящих заплаканных и бледных детей, на завешенные зеркала, горько и страшно зарыдал. Он был сильно пьян, когда хоронили мать, с трудом разжал пальцы, чтобы бросить на гроб приготовленную горсть земли.
Горечь не проходила. Теперь, возвращаясь домой с дежурства, отец вместе с инструментами и фонарем путевого обходчика неизменно приносил в кармане бутылку водки. Он пил все больше и больше. Сестры торопливо, словно выбежав из дому, вышли замуж. На свадьбах Коля, как близкий родственник, сидел на почетном месте, но относились к нему невнимательно, почти грубо - из-за отца. И сестры стыдились отца, поспешно шепча Коле: "Отведи папку домой!"
После смерти матери Коле пришлось еще раз сильно плакать. Это было на станции, когда он провожал старшего брата в армию. Они не были близки: брат его не обижал, но и не ласкал никогда. Однако когда брат спокойно и быстро, не оглядываясь, вошел в вагон, когда знакомый машинист неторопливо тронул состав, Коля почувствовал, что остался в совершенном ужасном одиночестве. Он забежал за угол багажного склада, спрятался среди полуразбитых ящиков и заплакал...
Дома стало совсем плохо. Небритый и пьяный отец часами лежал на смятой грязной постели. Увидев Колю, он ругался, вымещая на нем боль и свою слабость. Уже осела по углам серая пыльная паутина, уже наспех плохо смоченной тряпкой протирался пол, клеенка была в пятнах от чайных стаканов, на кухне громоздилась немытая посуда, и есть стали наспех: отец готовить не мог. Давал скупо деньги, и Коля ел в пристанционном буфете холодные пирожки, запивая их лимонадом.
Когда отец женился второй раз, дом вновь стал чистым, накрахмаленные белые занавески украсили до блеска отмытые окна. Но Коле стало еще неуютнее в этом чистом доме: мачеха его не любила, да и отец им тяготился с каждым днем все заметнее. С мальчиком почти не разговаривали. Несколько лет отец не заглядывал в Колин дневник.
...Ботинки запылились. "Ничего, на станции почищу". Солнце и слепит и печет, но Коля рад всему весеннему. Кюветы заросли густой травой, она яркого зеленого цвета, летают белые бабочки. "Мне казалось тогда, какая надобность в том, чтобы сидеть в школе еще четыре года. Малограмотный отец все-таки мог же зарабатывать деньги, дядя Миша - тот вовсе не имел никакого образования, а денег приносил еще больше. Надо скорее определиться куда-нибудь, профессию какую-нибудь... "
По утрам отец, теперь всегда выбритый (он почти перестал питъ) и старательно оберегающий рубашки, чтобы не загрязнить, - жена грубо ругала его за каждую бытовую оплошность, говорил Коле:
- Ты, сынок, не балуй, не надо...
Он хотел сказать, что не надо бы Коле ходить в компанию, где его быстро и жестоко научили курить и пить водку. Но не сказал, протянул, как всегда, немного денег, добавил:
- Ты ведь взрослый парень, Коля...
"Взрослый" парень забросил учебники в сарай подальше, чтобы и самому не найти. На занятия ходить перестал, товарищей по классу избегал, как увидит кого, свернет в другую улицу или спрячется. Ни классный руководитель, ни директор школы и не подумали узнать, что случилось с ним. Конечно, учился он плохо, отвечал редко и с таким трудом, что и учителя старались пореже его спрашивать. Не замечали его, когда он приходил в школу, не заметили, как перестал приходить. Осталась у Коли одна родная семья - на околице, с бутылкой посередине, с пачкой папирос, ходившей по кругу, с засаленными измятыми картами.
Но разговоры шли там деловые.
- Слышь, в Елизаветинке училище есть...
- Ну и что?
- Механизатор широкого профиля ты будешь, вот что. Свои деньги будут, сам заработаешь. Там всех, кого хочешь, берут.
Когда Коля пришел в школу - во вторую смену, чтобы не встретиться ни со своим классом, ни со своими учителями - директор ничего не сказала ему, продолжая что-то писать на бумажке. Коля собрался еще рассказать, зачем нужна ему справка, но директор в это время, вздохнув, нагнулась к железному ящику, стоявшему в углу справа от нее, достала печать со штемпельной подушкой - все было завернуто в тряпку - с ожесточением ударила по бумажке и протянула ему, не поднимая глаз - "окончил шесть классов... при хорошем поведении..." У двери Коля обернулся, но директор по-прежнему не смотрела на него. Отец не столь равнодушно отнесся к самостоятельному решению сына:
- Ни копейки не получишь, не пришлю...
Сын собирал свои скудные пожитки, поджидая, когда свистнет у забора Саша Пушкин, бросивший пятый класс и тоже мечтавший об училище в Елизаветинке. Долго раздражение отца не продержалось. Он устало смолк, молча обнял сына. Свист дружка еще слышался в комнате, когда за Колей хлопнула дверь.
...Степь останавливалась недалеко от окраинных заборов станции. Казенные ботинки немилосердно жгли ноги, но другой обуви в колонии не выдавали. Какая-то женщина в синей с белым кружевным воротником блузке, с празднично распущенными волосами держала в руках букет бульдонежей. Рассыпчатые белые цветки влажно и матово блестели...
Коридоры училища напоминали Колино жилище в сиротские годы. Такая же застарелая грязь, такие же запыленные окна, только здесь было чересчур шумно и безалаберно. Приняли. Даже начальное образование не помешало. Только места в общежитии не дали. Поселили на частной квартире.
На новом месте жили восемь человек: все подростки, несмышленые, глупые и безалаберные. Из-за отсутствия контроля со стороны старших и педагогов они пристрастились к частым вечерним пьянкам и игре в карты, прерывавшейся ссорами. Иногда они вываливались из накрепко прокуренной комнаты на плохо освещенные улицы Елизаветинки, тупо посмеивались над прохожими. Особенно им нравилось пугать женщин, выкрикивая в лицо бесстыдные слова непристойных песен.
Один такой запоздавший прохожий не ускорил шаг, не обругал подвыпивших мальчишек, а, всмотревшись, воскликнул:
- Никак Колька Ерошенко, земляк, братан кореша закадычного моего. Это твой дружок? - спросил он, тыкая рукою в Сашу Пушкина, подвинувшегося за спину Коли. - Давай, давай ко мне, ребята, побродили достаточно. Посидим, покалякаем, есть кого вспомнить, есть о чем потолковать.
Подталкивая ребят вперед, Виктор Бережной - так звали анарского земляка - завел их в магазин, не спуская с них глаз, взял две бутылки водки; выйдя из магазина, сунул каждому: "Несите!"
На квартире Бережного говорили мало, пили много. Бережной весело подмигивал, хлопал друзей по плечу, внезапно отрывисто смеялся. Но настроение было не очень веселым. После полуночи Саша стал толкать Колю в бок.
- Нам домой надо, - наконец проговорил он.
- Да ты что? - удивился Виктор, хмуро глядя на Сашу. - Ты думаешь земляк вас ночью на улицу вытолкнет? Постель и тебе найдется, и Кольке. Оставайтесь!
Саша, не говоря ни слова, встал, вышел. Виктор привстал было, собравшись вслед за вышедшим, но, посмотрев на Колю, опять сел. Сильный хлопок двери расслышал только Бережной. Коля почти дремал, безвольно дал себя отвести на кровать, с трудом расшнуровал ботинки, раздеться не было сил. Утром он так и проснулся одетым. Болела голова. Заметив, что Коля морщится от головной боли, Виктор, сидевший за столом с остатками вчерашнего пира, налил ему водки, одобрительно сказал:
- Пей быстрее. Ты молодец, не слюнтяй. Дружок твой сбежал, наплевать на него, а ты со мной дружи. Я-то тебе больше помогу, чем твой Сашка. Ты со мной человеком станешь.
...Далеко отошел Коля от колонии. Сел на скамейку в тени, рядом с колонкой, вода течет медленной поблескивающей струйкой. Напился, вытирать мокрые ладони и лицо не стал, налил воды на затылок - все прохладнее. "Как же я радовался тогда - после Витьки Бережного... "
День казался Коле светлым и радостным. Он бегом примчался в училище, но все равно к началу занятий опоздал, бродил в коридоре, никому по-прежнему в училище не нужный, предоставленный самому себе, дыша смрадным отвратительным водочным перегаром. Но ему уже не было дела до училища, до равнодушия. Он познакомился с замечательным парнем! Коля мечтательно улыбался до обеда.
В столовой его окликнул вчерашний хлебосол. Он стоял с красивой девушкой.
- Знакомься, Коля.
Коля, пряча руки за спину, смущенно отступил, потом руки опустились. Бережной, усмехаясь, схватил его за руку, продолжая держать, добавил:
- Это - Ванда. Моя очень хорошая знакомая. Теперь и твоя тоже.
Ванда тотчас же вложила свою легкую и нежную кисть в растерянную ладонь Коли, убирать руку не спешила, наоборот, все ласковее сжимала. Так вдвоем они и держали Колину руку - Бережной и Ванда. Потом Ванда, насмешливо посмотрев в глаза Коле, отошла. Бережной наклонился и шепотом сказал:
- Девочка что надо. Не теряйся, Николай!
Понять, в чем не надо было теряться, Коля не смел. Бережной готов был беседовать и дальше, но прогремел звонок, означающий конец перерыва. Ванда, шагавшая резко и твердо, ни разу не обернувшись, вышла из столовой первой, за ней - Бережной, кивнувший Коле на прощание.