– Как же, как же, этот Питфей подсунул свою дочку пьяному афинскому Эгею, – сказал возничий, – а он сделал ей мальчика. Потом Питфей много лет бегал вокруг и кричал, что сынка ей сделал сам господин Посейдон.
– Никос, госпоже богине может быть неприятно, когда без уважения говорят о ее родственнике.
– Ничего, ничего, – ободрила сатира Кора. – Я с ним совершенно незнакома. Ведь я же только тезка вашей Коры!
Кора могла бы поклясться, что страх перед ней смешивался во взорах ее попутчиков с недоумением, подозрением, не спятила ли она. Поверить в такое совпадение они не решались, так как боги обидчивы и мстительны. Вдруг сатир указал вперед и произнес с тревогой:
– Смотрите, стервятники кружат!
Харикло вскочила, встала в повозке, чтобы дальше видеть.
– Ох и не нравится мне это, – сказала она. – Может, повернем назад?
Она спросила у возницы, но вопрос относился и к Коре.
– А что там может быть? – спросила Кора.
– Вы, госпожа, можете и не знать о таких, с вашей точки зрения, пустяках. Но для нас, простых путешественников, это одно из самых опасных мест, – заявил сатир Никос.
– И немало невинных путников поплатились жизнью и своим добром из-за этого проклятого Перифета, – дополнила Харикло. – Кстати, о нем тоже говорят, что он незаконный сын Посейдона!
– Нет, госпожа, – возразил возничий. – Я старый фавн, много видел, много слышал. Но знающие люди полагают, что Перифет – сын Гефеста и Антиклеи.
– Что ты говоришь! – закричала, топнув ногой, Харикло, отчего повозка закачалась, а мул сбился с шага. – Ты понимаешь, что ты говоришь? Ты хочешь сказать, что он – единоутробный сын хитроумного Одиссея?
– Я полагаю, что Гефест забрался к ней на ложе еще до того, как она стала женой Сизифа, не говоря уже о ее браке с Лаэртом!
– А ты что, за ноги ее держал? – возмутилась Харикло. – Опозорить бедную женщину каждый из вас, козлов, рад! – И Харикло указала на ноги возницы, который стоял возле остановившейся повозки.
– Я попрошу нас не оскорблять, тем более в присутствии могущественной богини. Ты знаешь, что она с нами сделает, если рассердится?
– А я ничего плохого не сказала! – продолжала Харикло. – Я только защищала женскую честь.
Возница снял шляпу и почесал затылок. Из тугих кудрей торчали короткие прямые рога.
– Надень шляпу, не пугай женщину! – прикрикнула на сатира Харикло.
– Можно, – сказал возница. – Можно и не пугать.
– Вообще-то он у меня старательный, – пояснила Харикло. – Но происхождение вылезает, как уши у Мидаса. Вы слышали, что случилось с этим несчастным царем?
– Да, да, ослиные уши, – сказала Кора. – Можно задать вам вопрос?
– Всегда готовы ответить, госпожа.
– Тогда объясните мне, почему вы тратите столько времени для выяснения проблемы, кто чей отец, кто с кем спал, кто к кому залез в постель. Только об этом и говорите.
– Шутит, – сказал возница, обернувшись к госпоже Харикло. – Конечно, богиня шутит.
– А если не шучу? – спросила Кора построже.
– А куда деваться простому человеку? – вопросом на вопрос ответила Харикло. – Я же должна выяснить, кого обидела, а кто меня обидел, с кем поссориться можно, а кого лучше обойти стороной, иначе и костей не соберешь.
– У нас в деревне был случай, – заметил старый сатир. – Одна женщина увидела, как гусыня снесла яйцо. Гусыня была ничья, так, просто гусыня. Принесла она яйцо домой, и что же вы думаете?
– В яйце был зародыш кого-то еще? – ахнула Кора.
– Ничего подобного, яйцо было нормальное, свежее яйцо, только что снесенное. Но гусыня, как узнала, что случилось с ее яйцом, кинулась к своим родственникам. А оказывается, ее отдаленным троюродным дедушкой был тот самый лебедь.
– Тот самый лебедь, – вторила Харикло.
– Тот самый, который изнасиловал Леду!
– То есть изнасиловал, конечно, Зевс, – поправила Харикло, – но он принял вид настоящего лебедя, который на самом деле был гусем…
– Потому что в то время все были гусями, включая лебедей, – пояснила Харикло.
– А этот гусь долгое время жил в доме Прекрасной Елены, когда та была еще девочкой… Так вот эта гусыня пожаловалась Леде, Леда пожаловалась своему брату Кастору, Кастор прискакал и отрубил голову несчастной женщине.
– И я ее знала, – вздохнула Харикло. – Чудесная женщина! А какие пироги пекла!
– Но его наказали? – воскликнула Кора.
– За что? За то, что он вступился за родственницу, у которой съели еще не родившегося ребенка?
Они замолчали. Потом сатир предположил:
– Не иначе как Перифет кого-то убил своей железной дубиной. У него она такая…
– Быка убивает.
– Он, может быть, не одного человека убил, а целый караван уничтожил.
– Значит, – сказала Харикло, – напился душегуб человеческой кровушки и дрыхнет.
– И что из этого следует, госпожа? – спросил сатир так, словно знал ответ. Харикло обратилась к Коре.
– Великая богиня, – сказала она, – вас, может быть, и не интересуют наши мелкие дрязги и наши земные хитрости. Но нам надо выжить, нам надо кушать и рожать себе подобных.
Сатир почему-то захихикал, и Харикло погрозила ему внушительным загорелым кулаком.
– Эта дорога нам отлично известна. Мы знаем, за каким поворотом можно встретить дракона или пещерного медведя, за каким камнем с двух до пяти таятся разбойники, когда и как поджидают своих жертв Перифет или Синис. И мы подгадываем наше путешествие к их привычкам и слабостям. Если разбойники дежурят с двух до пяти, то опытный купец пройдет опасную поляну в половине шестого.
– Вы хотите сказать, уважаемая Харикло, – сказала Кора, – что мимо разбойника Перифета лучше проходить, когда он уже кого-то убил и ограбил?
– Вот именно. И не будем терять времени даром. Будем надеяться, что в случае смертельной опасности великая богиня Кора нас защитит и спрячет в темных пропастях Аида. Но не навечно, а пока не минет опасность.
С этими словами Харикло склонилась до земли перед Корой, а сатир бухнулся в ноги, и при этом нечаянно обнажился его зад, – зад был покрыт густой шерстью, и из него торчал короткий козлиный хвост.
– Прикройся, дурак, – прикрикнула Харикло и вспрыгнула на повозку.
Сатир бежал рядом, Кора шла сбоку.
Перевалив через пригорок, они оказались над широкой низиной, которую занимала старая роща, с гигантскими, под самое небо, деревьями грецких орехов. Роща проглядывалась далеко вперед, и потому они сразу увидели человека, лежавшего в тени грецкого ореха. Лежал он навзничь, раскинув руки, и его пальцы правой руки омывал быстрый ручеек, на другом берегу которого сидела обнаженная девица.
– Осторожнее, фавн, – приказала Харикло. – Странно это…
– У меня лесное зрение, хозяйка, – ответил возница. – Скажу вам, что у ручья сидит наяда, я ее знаю в лицо, даже как-то с ней целовался. Она живет в том ручье.
– Никос, ты идиот! – рассердилась Харикло. – Скажи, кто там мертвый лежит у ручья?
– Разбойник Перифет, и в том нет никакого сомнения.
– Как так разбойник Перифет? Я не верю своим глазам.
– Да я эту толстую свинью уже лет сто знаю!
– Может, он лежит потому, что напился коринфского вина и наслаждается покоем?
– А почему вода в ручье стала красной – неужели бурдюк разрезан?
– Это не бурдюк, а брюхо разбойника.
Сатир принялся подгонять мула, тот легко побежал вниз по склону; наяда, которая сидела у ручья, поднялась при их приближении и громко закричала:
– Злодейство, злодейство! Гнусное злодейство! Предательски убит и скончался в муках справедливый защитник бедных путников, мужественный борец за права малых народов Перифет Благородный! О боги, спасите человечество, которое подвергается таким мучениям!
Наяда была прехорошенькая. Длиннющие темные волосы служили ей как бы видимостью платья.
– Вы же сказали, что Перифет был разбойником, – удивилась Кора.
– Разумеется. И одним из самых подлых на свете, – согласился сатир.
– Неправда! – закричала снизу наяда. – Вы его не знаете! Он так меня любил!
– Его называли еще Корунет, что значит…
– Человек-дубина, – подсказала Кора.
– Он выскакивал из-за дерева на путника и забивал его дубиной насмерть.
– А вы видели, вы видели, вы видели? – возмущалась наяда.
– Кто видел, – сказал фавн, – тот нам ничего не расскажет.
– Как же это произошло, милая девушка? – спросила Кора, подходя к ручью и останавливаясь на мостике в том месте, где он пересекал дорогу.
– Ой, я не переживу, не переживу! – причитала наяда. – Он поджидал меня на этом мостике. Я бежала к нему, просветленная от близкой встречи, готовая отдать ему самое дорогое, что есть у каждой из нас, – девичий стыд.
– А кому ты его не отдавала? – удивился фавн Никос. – Я тебя помню лет восемьдесят, как ты стала наядой этого ручья.
– Молчи, грубиян! – возмутилась наяда. – Тебя там не было.
– Молчи, грубиян! – возмутилась наяда. – Тебя там не было.
– Видишь, забыла, крошка, – засмеялся фавн. – Лет пятьдесят назад мы с тобой резвились в тех вон кустах, которые превратились в каштановую рощу.
Наяда поглядела в ту сторону, но ничего не вспомнила.
– Они как ветер, – сказала Харикло, – наяды, нимфы, нереиды… Они помнят лишь вчерашний день и удовольствия нынешнего вечера.
Кора разглядывала гигантского мускулистого разбойника. Череп его был проломлен, лицо изуродовано.
– Чем его так?
– Я все видела! – сообщила наяда. – Это сделал Тесей. Этот мерзавец Тесей. Из Трезена, внук тамошнего Питфея. Он шел в Афины совершать подвиги. Такой противный, вы не представляете! А мой миленький Перифет увидел его и, как всегда, вежливо спрашивает, ты куда направляешь свой путь, о добрый чужестранец…
Харикло взяла с повозки кусок холста и накрыла лицо разбойника.
Наяда кинула взгляд на тело возлюбленного, но на этот раз его не узнала.
– Кого здесь положили? – спросила она. – Это же мой ручей, тут никого нельзя класть. Тем более если он уже умер.
– Подождите, – попросила ее Кора. – Расскажите, что было дальше с Тесеем.
– Я не буду с тобой разговаривать, – капризно отмахнулась наяда. – Ты кто такая, почему спрашиваешь?
– Меня зовут Корой, – ответила та.
Наяда вздрогнула.
– Прости, о Кора, – прошептала она. – Я тебя приняла за земную женщину. Что ты хочешь узнать?
Бедное речное существо трепетало от ужаса. «Почему я вызываю такой страх у этих людей?! Ведь во мне нет ничего пугающего. Может, я превосхожу их ростом? Но ведь этот разбойник Перифет, он не ниже меня».
– Что было дальше? Только правду.
– Правду? Тогда мне надо начать с самого начала, великая богиня. Я должна начать с того момента, как на дороге показался молодой человек высокого роста, стройный и очень милый. На поясе у него висел ржавый меч в рваных ножнах, а на ногах очень старые сандалии – я обратила на это внимание. Тут из-за дерева выскочил Перифет с дубиной – у него громадная железная дубина. «Я, – кричит, – могучий разбойник Перифет! Сознавайся, кто ты есть, отдавай все деньги, а потом попрощаешься с жизнью». А тогда этот молодой человек говорит: «Я – Тесей, сын царя Афин и внук царя Трезена, иду совершать геройские подвиги, и первым из них полагаю подвиг во славу моего дяди Геракла – я намерен очистить от разбойников все побережье от Трезена до Афин». А Перифет размахнулся дубиной и отвечает ему: «Теперь я тебя убью с чистым сердцем, потому что ты намеревался причинить мне вред». Он как закричит: «Стой смирно, убивать буду!» Да как рубанет своей дубиной, но этот хитроумный Тесей его подло обманул…
– Как же он его обманул? – спросил фавн.
– Он отскочил в сторону. Вы представляете – ему велели стоять, а он прыгает в сторону. Разве так себя ведут?
– Так не ведут, но в будущем обязательно поведут, – сказала Харикло. – Это же очень разумно – тебе говорят: подставляй голову, а ты не подставляешь голову.
– Но так не положено! – воскликнула наяда.
– Откуда вам это известно? – поинтересовалась Кора.
– Да потому, что мой дорогой Перифет закричал на этого Тесея, что так не положено, а Тесей все же уклонился от удара, и Перифет долбанул палицей по дереву.
И тут, следуя указательному пальцу наяды, путники увидели сломанный пополам грецкий орех со стволом в два обхвата.
– Ого! – произнесла Харикло. – Так не смог бы и сам Геракл.
– Но от удара дубина вылетела у Перифета из рук, – сообщила наяда. – И тогда… Нет, вы не представляете! Этот самый Тесей подбежал к дубине, поднял ее, с трудом раскрутил над головой и проломил череп моему возлюбленному.
– Думаю, что он правильно сделал, – сказал сатир.
– Нет, неправильно! – сопротивлялась наяда. – Ведь Перифет меня любил!
– Я думаю, – сказала Кора, – что когда Перифет напал на Тесея, у того не было никакой защиты от палицы. И никто не мешал разбойнику Перифету отпрыгнуть в сторону.
– Отпрыгнуть? В сторону? Он привык убивать всех не сходя с места. У него живот лежал на пне, куда ему прыгать?
И тогда Кора поняла, что покойный разбойник и на самом деле был при жизни очень толстым человеком.
– И что сделал Тесей дальше? – спросила Кора.
– Он вел себя очень странно, – сказала наяда. – Он помахал еще немного дубиной и сказал вслух, что она ему не по силам. Сказав так, он сразу подрос на пядь и стал на пядь шире в плечах. Потом снова помахал палицей и сказал: «Теперь в самый раз». Я ему крикнула, что согласна, чтобы он взял меня в качестве добычи. Что я согласна, чтобы он меня угнетал и принимал от меня жертвы… А он даже не взглянул на меня. Паршивый извращенец.
– Теперь мне ясно, почему она так проклинала Тесея и так кручинилась о Перифете, – сказала госпожа Харикло. – Она осталась без защитника и возлюбленного.
– Правильно, – согласилась нимфа. – К тому же я совершенно не представляю, как этого самого мертвяка хоронить.
Несколько стервятников уже расхаживали вокруг трупа, ожидая, что люди уйдут и им удастся отведать человеческой падали.
– Об этом просите госпожу Кору, – сказал фавн. – Это по ее части.
– О, великая богиня. – Нимфа бросилась Коре в ноги. – О ты, Персефона, владычица царства мертвых, повелительница чудовищ, разрывающая последние нити, что соединяют живых людей с этим миром. Пожалуйста, вызови кого-нибудь из своих слуг, чтобы они закопали тело этого отвратительного разбойника.
Так, поняла Кора, Кора и Персефона – одна и та же персона, которая замужем за каким-то Аидом и связана со смертью.
– Нет, – сказала она нимфе, – я полагаю, что для других разбойников поучительно узнать, что их Перифет лежит здесь, лишенный погребения, ибо человек, который убивает невинных, недостоин лучшей участи.
– Слушайте, слушайте! – закричала Харикло. – Это слова мудрой богини.
Остальные слушатели захлопали в ладоши. Тем временем Кора могла не спеша рассуждать. Первое и основное – она на правильном пути. Перифет еще теплый. Наяда о нем не успела забыть. Значит, Тесей не успел отойти далеко. Значит, Тесей сдержал свое слово и отправился береговой дорогой, чтобы очистить торговый путь от разбойников. И наверное, до Афин ему встретится кто-то еще. Насколько он опасен? Насколько реальна замена разбойника кем-то из клана Кларенса или слуг дамы Рагозы?
– Госпожа Харикло, – попросила Кора. – Скажите, пожалуйста, а отсюда до Афин еще встречаются разбойники?
– Обязательно, – сказала Харикло. – Впереди, на Истме, сидит Синис, сын Пемона, его прозвали Питиокомптом. Что это значит?
– Это значит «сгибатель сосен», – вежливо ответила Кора.
– Вот именно. Синис сидит на горе, справа – Коринфский залив, а слева – Саронический. Вокруг него шумят могучие сосны. Если он видит путника, то привязывает его за правую руку к вершине одной сосны, а за левую – к вершине другой. И когда он отпускает сосны, те распрямляются и разрывают путника пополам. Так что по сравнению с ним Перифет милый добряк.
– А результат тот же, – заметила Кора.
– Результат тот же. Но можно убить гуманным способом, а можно – изуверским, – сказал фавн. – Когда-нибудь под настроение я покажу тебе разницу, великая богиня.
– Да перестаньте называть меня богиней! – вспылила Кора. – Это случайное совпадение.
– Слушаемся и подчиняемся, великая богиня, – на всякий случай согласился фавн.
– Мы сегодня увидим этого сгибателя? – спросила Кора.
– Нет, госпожа, – ответила Харикло. – Сегодня вечером мы достигнем нашего дома и я буду спать вместе с моим любимым мужем.
– А оттуда еще далеко до Афин?
– По берегу – три дня хода. Но ты богиня, если хочешь, сможешь долететь.
– Нет, – отрезала Кора. – Я оставила дома крылья.
Спутники поглядели на нее с уже привычным удивлением. Какие еще крылья? Что, богиня без крыльев долететь не может? Но опять же не стали с ней спорить.
– Я пойду до Афин пешком.
– Как тебе угодно, богиня, – сказала Харикло. – Тогда, если тебе не противно, прими наше гостеприимство и проведи ночь в нашем скромном доме.
– В нашей конюшне! – добавил фавн Никос и нагло расхохотался.
– Когда-нибудь я тебя убью, – разъярилась Харикло, но возница, смеясь, отбежал в сторону, отмахиваясь от хозяйки шляпой.
– Спасибо, добрая женщина, – сказала Кора. – Я с удовольствием и благодарностью воспользуюсь твоим приглашением.
* * *Город Коринф, почему-то знакомый Коре из истории Древнего мира, хотя чем именно, она не смогла вспомнить, открылся неожиданно, как только дорога, петлявшая среди каменистых склонов, вырвалась на простор, к морю. Там, на границе бурой, зеленой, желтой, оранжевой осенней земли и лилового моря, лежал сам город: дома, домики и хижины, окруженные виноградниками, оливковыми рощами и огородами. Искренняя радость охватила спутников Коры.