Савичев, продолжая мысленно проклинать всех и вся, принял недвусмысленное приглашение. На этот раз он не запутался в подключении датчиков системы жизнеобеспечения, не ушиб, как в прошлый раз, ногу, и вообще процедура экипировки заняла на десять секунд меньше. Сегменты брони вновь пришли в движение, полупрозрачное проекционное забрало гермошлема мягко подсветилось, мигнули и погасли искры индикации, расположенные подле сенсорных кнопок по внутреннему ободу соединительного кольца.
Включившийся коммуникатор транслировал вводные:
– Четыре корабля противника в зоне сканирования. Класс – крейсер. Зафиксирован запуск малоразмерных групповых целей. Пятая артпалуба, отсеки с девятого по восемнадцатый под угрозой ракетного удара!
Не дожидаясь окончания тестирования, Денис выскочил в коридор жилой палубы.
Все стволы транспортной системы работали, лишь зловещее красноватое освещение да неугомонный голос бортовой кибернетической системы напоминали, что фрегат находится под атакой и сейчас идет курсом боевого маневрирования. Дрожь, гуляющая по переборкам, в скафандре не ощущалась, да и гасители инерции пока работали исправно.
«Ага, было бы смешно, пройди все гладко…» – Савичев успел нырнуть в шахту гравилифта, когда корпус «Артемиды» содрогнулся от серии «условных» прямых попаданий.
Боевые чипы импланта уже вошли в контакт с доступными подсистемами корабля, и сейчас в верхнем правом углу проекционного забрала развернулось оперативное окно, где мелькали коды отсеков, пораженных прямым попаданием вражеских ракет.
«Дьяволы Элио! Ну почему опять моя орудийная башня?!» – обреченно подумал Денис.
Злиться на командира некогда. Пока он бежал по отрезку разгерметизированного коридора, массивный люк орудийной башни, считав данные с личного чипа Савичева, начал автоматически открываться.
Несмотря на прямое попадание ракеты, половина оборудования работала, Сашка Стрельцов неподвижно застыл в кресле – видимо, его вывели из строя по условиям вводных данных.
По спине проскользнула дрожь.
В стене отсека зияла уродливая дыра. Раскаленная броня светилась, оборванные оптические кабели сплавились в единое целое с магистральным энерговодом – голограмма, конечно, но все равно жутковато.
– Сашка, живой?
Савичев сел в кресло, пристегнулся и, не дождавшись ответа, вошел в прямой нейросенсорный контакт с подсистемами орудийно-лазерного комплекса.
Система наведения не отвечала. Отклик пришел только от резервных датчиков БСК «Аметист» да от главного сервомоторного узла орудийной башни.
Задача вновь усложнилась. Несколько часов назад, во время предыдущей тревоги, они работали в паре со Стрельцовым, да и попаданий в их боевой отсек не было.
Секундная растерянность едва не стоила Денису «условной смерти».
Рой ракет, еще не разделивших боевые части, но уже сблизившихся с кораблем на критическую дистанцию, он заметил мгновением позже, и тут же произошла та самая чудовищная метаморфоза, от которой к горлу подкатывала тошнота, а мысли сбивались в ком, как будто слипались в ощущение собственной беспомощности, ничтожности по сравнению с бездной космического пространства, открывшейся перед ним, и стремительно приближающимися целями.
В первую тревогу двое суток назад он просидел в ступоре, глядя в глаза Бездне, которая вливалась в разум через прямое нейросенсорное соединение. Что значит почувствовать себя частицей корабля, взглянуть в глаза Вселенной, испытать острое фантомное ощущение соприкосновения с бесконечностью?
Савичев был измотан морально и физически, но на фоне непомерной усталости, накопившейся в процессе непрекращающихся учебных тревог, просыпалась злость – сначала на командира, затем почему-то на самого себя.
Семь секунд до разделения боевых частей!
Он привык действовать иначе. Без дыр в обшивке, без ощущения слияния с полуавтоматическими подсистемами, без избытка адреналина в крови, который сейчас даже не пыталась сгладить система метаболической коррекции, встроенная в скафандр.
Секунды.
Мгновенья жизни, уносящиеся в прошлое.
Злость, адреналин, страх…
Денис не понял, в какой момент его мысли переключились не на собственные ощущения, а на мнемонический интерфейс управления уцелевшими подсистемами орудийной башни.
Вакуум не передает звуков, но он почувствовал гулкую вибрацию, когда комплекс начал разворачиваться – его рассудок ухватил цели, мозг обрабатывал данные, он подменил собой вышедшую из строя кибернетическую систему, сознание помутилось и вновь, как в прошлый раз, вдруг начало болезненно расслаиваться, не в силах одновременно сопровождать десятки объектов, но все же комплекс огрызнулся огнем, часть ракет противника исчезла: их стерла из восприятия серия оранжевых вспышек и…
Чудовищный удар обрушился на поврежденную орудийную башню – сосредоточившись на ракетах, Денис не успел отреагировать на появление маркеров, обозначающих звено штурмовиков условного противника, и тут же поплатился: проекционное забрало гермошлема начало мутнеть, ощущения нейросенсорного контакта оборвались, лишь на фоне матовой черноты перед глазами сияли две надписи:
Орудийная башня номер двадцать восемь уничтожена.
Лейтенант Савичев – вы условно мертвы. Сервомоторы скафандра заблокированы до завершения боя.
Тьма навалилась со всех сторон.
Денис внезапно понял, у страха есть оттенки. Если минуту назад он боялся не успеть, промахнуться, вновь оказаться среди аутсайдеров, то сейчас в мысли вплелись иные тревожные нотки – а что, если никто на корабле не справится со своей задачей, фрегат «Артемида» будет разрушен, а его главная кибернетическая система условно «сдохнет»?
Кто в таком случае включит сервомоторы моего скафандра по завершении учебной тревоги?
* * *– Боевая тревога!
Лейтенанту Савичеву казалось, что он только секунду назад сомкнул веки, и вот опять, какой уже раз, его пробудил мягкий голос, от которого нервная дрожь обдает холодом вдоль спины.
Тело реагировало машинально. Он еще не стряхнул сонную одурь, когда бронепластины боевого скафандра начали сдвигаться.
Пять секунд?
Он окончательно проснулся.
Месяц назад Денис бы не поверил, скажи ему кто-то, что от каюты до орудийной палубы можно добраться за пятнадцать секунд, да еще и в полной гермоэкипировке.
– Саня, живой?!
– Система сдохла! В нас пока не попали, но на второй палубе проблемы! Включайся!
Бездна рванулась навстречу мириадами звезд, сотнями целей.
Фрегат «Артемида» двигался боевым курсом, плазменная установка главного калибра только что произвела выстрел, борта озаряли вспышки от работы пусковых ракетных шахт и непрерывного огня артиллерийских комплексов.
За кораблем тянулся длинный шлейф обломков, но лишь малая часть «условно изуродованных» фрагментов брони и механизмов принадлежала фрегату.
Командор Дымов, пожалуй, будет доволен – промелькнула в рассудке Савичева торжествующая мысль.
Глава 3
Граница неисследованных секторов пространства Планета А-2374-ХК по универсальному каталогу. Разведывательное звено капитана Кречетова. Июнь 2650 года. Автономный режим…
Утро наступило теплое и тихое.
Капельки росы дрожали на широких листьях экзотических растений, столбы света, прорываясь сквозь кроны деревьев, пронзали лесной сумрак, мошкара вилась в солнечных лучах, в овраге, перекатываясь через камушки, звенел ручей.
Иван сидел на замшелом, выступающем из земли валуне. Удивительные звуки окружали его. Щебет птиц, какое-то уханье, крики животных, шелест растительности, взъерошенной утренним ветерком, – как будто оказался в заповеднике.
Неподалеку, под сенью высоких, похожих на папоротники растений застыли хищные контуры трех аэрокосмических истребителей класса «Пума»[12].
Обычный разведывательный вылет внезапно обернулся ошеломляющим открытием. Обнаружить в границах карантинных секторов Периферии планету земного типа, не затронутую войной, граничило с чудом.
Капитан Кречетов за время службы повидал немало кислородных миров, но нигде не встречал ничего подобного. Война обезобразила большинство пригодных для жизни планет. Лишившись биосфер, они считались обитаемыми лишь в силу неодолимых обстоятельств. Сохранившиеся военные или колониальные инфраструктуры позволяли существовать небольшим анклавам поселенцев в условиях, которые трудно назвать жизнью. Горы искореженного металла, разрушенные города, пыльные, изрытые укреплениями, носящие следы орбитальных бомбардировок пустоши – вот стандартный, или, если можно так выразиться, среднестатистический тип ландшафта, встречавшегося сейчас на большинстве обитаемых планет.
Иван лишь покачал головой в ответ своим мыслям.
Трудно оторвать взгляд от окружающих пейзажей, хотелось сидеть и наслаждаться ими, удивляться разнообразию природы. Доминирующими растениями в девственном лесу являлись исполинские древовидные «грибы». Они росли ярусами, самые высокие из них имели неохватные «ножки» и широкие приподнятые по краям «шляпки» диаметром до тридцати метров. В тени древогов (так для удобства в общении пилоты окрестили исполинские одеревеневшие грибы) произрастал подлесок, состоящий из травянистых растений и кустарников, по земле стлался толстый ковер фиолетового мха, в некоторых местах он вздымался пологими бархатистыми возвышенностями. Просто уму непостижимо. Настоящий живой мир.
За спиной раздались шаги.
– Не спится, командир?
Лейтенант Стилмайер только что вышел из дезинфекционного тамбура, расположенного перед входом в просторную надувную конструкцию, поделенную на три сегмента: жилой, лабораторный и медицинский.
– В том-то и дело. – Иван завороженно следил, как стайка пернатых существ порхает в просвете между уровнями растительности, изредка появляясь в столбах света, вспыхивая переливчатым оперением и тут же исчезая, сливаясь с сумраком, царящим под огромными одеревеневшими шляпками грибовидных деревьев. – Как будто сплю и вижу нереально красивый сон… И вдруг накатывает дрожь. Кажется, сейчас деревья начнут падать, помнишь, как это было в системе Жане, когда из леса на нас поперли серв-машины Альянса?
Дима уселся рядом с ним на замшелый бугорок.
– Да, командир… Глубоко в тебя въелась война.
Кречетов не стал спорить. Действительно так. Взгляд радуется, а душа стынет в непонятном предчувствии. Будто во Вселенной уже не осталось мест, где можно просто любоваться природой, не думая об опасности.
– Нельзя расслабляться.
– Почему? Никаких признаков угрозы.
– Все равно – нельзя, – упрямо повторил Кречетов. Подсознательно он чувствовал опасность, но не мог обнаружить ее явного источника, а мысли копились, тревожили, требовали выхода, и он решил поделиться с лейтенантом своими сомнениями:
– Мы находимся в границах «сферы слепых рывков»[13]. Ну, хорошо, допустим, что ни один из сотен колониальных транспортов не попал «милостью» гиперсферы именно в эту звездную систему. Такую случайность я еще допускаю. Но мы точно знаем, что разведывательные корабли Альянса скрупулезно исследовали сектор, они десятилетиями работали в режиме автономного поиска, периодически транслируя накопленные картографические данные на серверы Линии Хаммера. Через такое «сито» планета земного типа не проскочит.
– Но данных по ней в трофейных архивах не найдено, – напомнил Стилмайер.
– Вот это и настораживает. Почему? Что, если сведения строго засекречены и не попали в общие базы данных?
– Умеешь ты настроение испортить. – Дима встал, потянулся. – Ну не обнаружили мы ничего! Ни искусственных спутников, ни обломков на орбите. Чистая система…
– Где еще не исследовано пять планет, – завершил его мысль Кречетов.
– Да брось. Мертвые куски камня. Первая слишком горячая, газовый гигант вообще не в счет, четвертая, пятая и шестая – в зоне абсолютного холода.
– Я не о людях сейчас думаю.
– Машины? Да они бы нашпиговали всю систему датчиками раннего обнаружения. Вот погоди, скоро наночастицы развернут полноценную сеть, тогда и посмотрим, кто из нас прав.
Иван промолчал в ответ.
В душе ощущение восторженной созерцательности странным образом уживалось, смешивалось с тревожным ожиданием каких-то скорых и неизбежных событий.
– Пойдем, прогуляемся. – Иван встал, привычным жестом опустил проекционное забрало боевого шлема. – У меня непонятный сигнал на сканерах. Вроде как вкрапление металла в шляпке древога, метров четыреста к северо-западу. – Саша, – вызвал он третьего пилота звена. – Мы на разведку.
– Понял тебя, командир. Я в лабораторном модуле, провожу анализ проб грунта.
Стилмайер тут же преобразился. Командир прав, расслабляться не следует.
* * *Легкая, но надежная экипировка пилотов не стесняла движений. Боевые скафандры, разработанные специально для летного состава, обеспечивали высокий уровень защиты, но весили намного меньше общеармейских образцов за счет применения в их конструкции материалов нового поколения.
Кречетов и Стилмайер двигались под сенью фантастического леса, любуясь местными красотами, не задумываясь о проблемах ежесекундного прессинга со стороны чуждой биосферы, лишь изредка, когда индикаторы дыхательных фильтров вдруг выбрасывали световые столбики в красную зону, они обращали внимание на окружающие растения, сканируя и занося в память кибстеков[14] те виды, что, по мнению систем жизнеобеспечения, являлись источниками повышенной агрессивности окружающей среды.
В остальном их пешая прогулка носила познавательный и созерцательный характер.
Под ногами упруго проминался ковер мха. Сочные оттенки фиолетового преобладали в устилающем землю покрове, кусты и травянистые растения отличались мясистыми листьями различных форм, высокая влажность и затененность создавали эффект сумеречного окружения, в котором особенно красиво смотрелись столбы солнечного света, прорывающиеся между «шляпками» исполинских одеревеневших грибов.
В некоторых местах молодая поросль создавала подобие лестниц – древоги различной высоты плотно лепились друг к другу, формируя уступчатые подъемы, ведущие к верхнему ярусу леса.
Кречетов остановился.
Вкрапление металла теперь сканировалось отчетливо. Оно имело неправильную форму, но по-прежнему выделялось как явная аномалия на фоне органики. Очередная «лестница» вздымалась на двадцатиметровую высоту. Иван пристально осмотрел «родительский» древог. В том месте, где закручивающаяся вокруг ствола поросль поднималась до нужного уровня, в толстой «шляпке» огромного гриба виднелась прореха. Случайное совпадение, или кто-то периодически пользовался природной лестницей, чтобы подниматься наверх?
– Что думаешь? – Он указал на отверстие с неровными краями.
– Кто-то прогрыз? – предположил Дима.
– Зачем?
– Поднимемся, посмотрим?
Иван кивнул.
Боевые подсистемы экипировки тревожных сигналов не подавали. «Наверху, наверное, жарко», – подумал он, пробуя на прочность первую из ступенек созданной природой «лестницы».
Подъем давался легко. Молодые древоги имели достаточную прочность, чтобы выдержать вес человека в боевой экипировке. По мере восхождения панорама окрестностей менялась, ковер фиолетового мха постепенно исчез за дымкой испарений, взору открывались все новые и новые ярусы вогнутых по центру и приподнятых по краям «шляпок» древогов, окрашенных во всевозможные оттенки коричневого цвета. В углублениях поблескивали лужицы, а порой и небольшие озерца воды, необычайно шустрые летающие и ползающие существа сновали вокруг, создавая тревожный фон мелких засечек на визорах боевых шлемов.
Иван первым добрался до внушительного отверстия, осмотрел его края.
– Действительно, кто-то прогрыз, – он указал на характерные отметины от зубов. – Достаточно крупное животное.
– Наверное, вода, скапливающаяся в углублении шляпок, привлекает мелкую живность, – произнес Стилмайер. – Ну а на зверьков охотится кто-то крупный.
– Умеющий хорошо лазить, но неспособный прыгать с одного яруса леса на другой? Иначе зачем выгрызать отверстие, да еще и у самого основания ножки? Озерцо наверху теперь наверняка пересохло. – Иван пролез в отверстие, проделанное неведомым хищником, осмотрелся, затем выбрался на поверхность шляпки древога.
Первое, что бросилось в глаза, – это начисто обглоданный скелет неизвестного животного. Кречетов сверился с базами данных. По строению останки оказались схожими со скелетом земноводного. Скорее всего, жертвой неизвестного хищника стала крупная ящерица.
Стилмайер присвистнул.
– Ничего себе. Да тут костей, как в музее палеонтологии!
Действительно, дно высохшего озерка устилали желтоватые костные останки множества различных представителей местной фауны.
– Сканируются мелкие частицы металла, – заметил Кречетов. – А вкрапление, что засекли датчики, расположено вон там, – он вытянул руку, – ближе к краю.
– Здесь кто-то обитал! – осмотревшись, воскликнул Стилмайер. – Взгляни, командир!
Действительно, на берегу пересохшего водоема, отмеченного границей изменения цвета и структуры шляпки древога, виднелись обветшалые, покосившиеся сооружения, выполненные из гибких ветвей кустарника: пять хижин и навес.
– Вот тебе и необитаемая планета… – озадаченно произнес Стилмайер.
– Следы костра. – Иван остановился, рассматривая выложенный из камней очаг. Развернувшись, Кречетов зафиксировал сканерами ближайший к нему небольшой осколок металла, прошел несколько метров, наклонился, вытащил из-под костей что-то длинное. – Стрела! С металлическим наконечником! Это фрагмент обшивки колониального транспорта, судя по данным сканирования! – потрясенно произнес он.