– Вы отбывали срок? – уточнила я.
Вера Ивановна кивнула:
– Да, давно очень, только девки не знают, да и незачем им, я бы и сейчас ничего не сказала, да жаль тебя, сама на твоем месте была. Мужа имела, Степана. Красавец хоть куда, весь наш городок по нему сох, из богатых семей девки себя предлагали, а выбрал Степа меня, нищету горькую. Три месяца вместе прожили, а потом соседки стали нашептывать: «Твой-то с Анфисой, с телятницей, шуры-муры в сарае крутит». А я молодая была, глупая, мозгов никаких, ну и решила муженька на любовнице взять. Подстерегла парочку и собственными глазами факт измены и увидела. Знаешь, что дальше случилось?
Я покачала головой.
– Вилы там стояли, – вздохнула Вера Ивановна, – у меня, как спину мужа увидела, всякий разум отшибло. Сама не помню, как железку в него воткнула, Степана убила, Анфиса жива осталась, даже не поцарапанная вылезла. Судили меня и дали мало, бабы все в нашем колхозе на моей стороне были, адвокат речь толкнул такую, что даже прокурор слезами умылся. Отправили меня на зону, вышла я, потом в Москву уехала, на кирпичный завод подалась, опять в ЗАГС сбегала, и все, жила хорошо. Только нет-нет да приснится Степа. Стоит, пальцем грозит: «Ну, погоди, Верка, свидимся мы с тобой в загробной жизни, покажу тебе, где раки зимуют». Поняла?
– Зачем вы передо мной свои тайны раскрываете? – настороженно спросила я.
Вера Ивановна снова потянулась к сигаретам.
– Да к тому, что я сразу сообразила, кто Асю пристрелил, Роза Башметова, жена ее любовника Ильяса.
– Но…
– Слушай внимательно, – сурово сказала старуха. – Аську не вернуть, хоть она мне и вроде внучки была, только не жалею я о девке, тот еще фрукт гнилой, всего тебе рассказывать не стану, но только поверь, много чего за ней водилось. А Ильяс, похоже, дурак, раз к такой уйти надумал. Да и ты без особого ума, если на убийство решилась. О детях подумала? Их кто на ноги поднимать станет? Полагаешь, коли жену за решетку сунут, муженек начнет передачи таскать? Никогда! Мигом разведется и забудет тебя, ребят в интернат сдаст. Кому ты хорошо сделала? Если кобель на сторону побежал, так и будет шляться: тут надо либо делать вид, что ничего не знаешь, либо уходить. А ты чего придумала? Мне как про Снегурку рассказали, я сразу врубилась, что к чему! У себя в садике ты костюмчик взяла! Правильно?
Глаза старухи будто сверлили меня, и я невольно поежилась.
– Значит, верно, – вздохнула Вера Ивановна, – ступай домой и сиди тихо. Я ментам ничего не сказала, терпеть их еще со старых времен не могу, никаких намеков не дала. Смотри не проговорись сама, затаись, а весной уезжайте из этого района, в другой переберитесь, садиков полно, няньки везде нужны. На новом месте и болтовни не будет. К нам больше не ходи, Ася умерла, убила ты ее! Все, ступай и скажи спасибо, что на меня нарвалась, другая бы не пожалела убийцу, а я тебя очень хорошо понимаю! Убирайся! Никаких следов ты тут не оставила, ничего менты у нас не нашли чужого. Соседи болтают, на лестнице ботинок лежал, здоровенный, так он от костюма, бояться нечего. Давай, давай, а то сейчас Катька прибежит и расспрашивать начнет. Ты что в садике сказала? Как объяснила свое отсутствие во время рабочего дня?
– Э…
– Впрочем, ясно, – отмахнулась Вера Ивановна, – выходная ты, небось сменами, как Аська, работала!
– Да, – согласилась я, пятясь к двери, – именно так!
– Вот и торопись назад, пока твоя малышня вопль не подняла, – велела Вера Ивановна, – забудь сюда дорогу!
В прихожей я наткнулась на Катю, та перекрестилась.
– Жуть!
– Да, – кивнула я, – скажи, в каком садике работала Ася?
Катя, не задавая лишних вопросов, быстро сказала адрес.
Выйдя на проспект, я проехала пару остановок на автобусе, потом вышла, завернула за угол дома и увидела типовое двухэтажное здание из светлого кирпича. Дверь оказалась незапертой, я толкнула ее и вошла в узкий коридор, выложенный желто-коричневой плиткой. Сразу вспомнились школьные годы, точь-в-точь такой «кабанчик» лежал у нас в столовой и на первом этаже около раздевалки.
В воздухе пахло едой, похоже, деткам сегодня подавали мясной суп и гречневую кашу. Оглядевшись по сторонам, я увидела стенд «Уголок родителя» и стала читать вывешенные на нем объявления. «Дети, приведенные после завтрака, в сад не допускаются». «Внимание! Всем оплатить квитанции до двадцатого января». «Открывается кружок мягкой игрушки, занятия платные, запись у Розы Башметовой, девятая группа».
– Вы к кому? – крикнула появившаяся в коридоре тучная особа в белом халате.
– Хочу деньги сдать за кружок мягкой игрушки, – спокойно пояснила я, – тут написано, что их собирает Башметова.
– Второй этаж, налево, – сказала толстуха и ушла.
Я пошла вверх по крутой лестнице и уткнулась в дверь с табличкой «Группа 9», толкнула ее и обвела глазами помещение. Узкая комната казалась совсем тесной из-за шкафчиков, плотно натыканных по стенам. Перед ними тянулась невысокая скамеечка, на которой сидел с самым несчастным видом худенький мальчик, одетый в темно-синий комбинезон. Около малыша стояли две женщины. Одна, принаряженная в новую дубленку, очевидно, мама, вторая, скорей всего, сотрудница садика, потому что она была в платье и тапках.
– Мишенька, – кудахтала мама, – ты же дал папе честное слово, что будешь ходить в садик!
Мальчик тихо всхлипнул.
– Посидишь совсем недолго, – вступила в разговор воспитательница.
Миша снова зашмыгал носом.
– Все детки у нас спокойно мамочек ждут, – продолжала тетка, – слышишь, как тихо, не дерутся, не кричат, у каждого свое место. Видишь шкафчики, выбирай, какой тебе больше по сердцу, и устраивайся.
Миша робко протянул ручонку к дверце, украшенной изображением машинки.
– Этот занят, он Петин, – остановила его воспитательница, – бери другой, с вишенкой.
Мальчик захныкал.
– Миша! – закричала мать.
Сын кое-как справился с рыданиями.
– Поцелуй меня, – велела мама, – я скоро вернусь.
Ребенок покорно чмокнул ее в щеку, вел он себя, как человек, которого тащат на казнь, жертва палача не сопротивляется, она покорилась обстоятельствам.
– Ну все, дружочек, давай пошли, – решила ускорить прощание женщина в платье.
Миша безнадежно кивнул, потом тихо сказал:
– До свиданья, мама, буду тут сидеть, пока ты меня не заберешь!
С этими словами малыш открыл шкафчик и… с трудом впихнувшись внутрь, закрыл за собой дверку.
– Миша! – заорала мать, кидаясь к сыну. – Ты сошел с ума.
Вытащив мальчика наружу, мамаша сурово спросила у него:
– Зачем ты туда влез?
– Ты же сказала, что детки в саду хранятся до возвращения мамы, – горько зарыдал ребенок.
Женщина растерянно обняла сына.
– Да уж, – фыркнула воспитательница, – не похоже, чтобы вы хорошо подготовили мальчика к садику. Уводите его домой и объясните малышу, что в детском учреждении ребята не хранятся в шкафчиках, а играют со сверстниками.
Мамаша подхватила сына и, не сказав ни слова, убежала, воспитательница повернулась ко мне:
– Слушаю вас.
– Вы Роза Башметова?
– Нет.
– Позовите ее, пожалуйста, – улыбнулась я.
– Роза сегодня выходная, приходите завтра.
– Не подскажете, где живет Башметова?
Воспитательница прищурилась:
– Зачем вам адрес?
Я улыбнулась.
– Извините, что не представилась, я курьер из магазина электротехники. Башметова в кредит телевизор брала, я ей должна счет передать, обязательно сегодня, иначе штраф начислят.
Честно говоря, придуманный повод не выдерживал никакой критики, но работница детского садика то ли была не особо сообразительной, то ли сочла объяснение подходящим.
– Рядом она проживает, – без тени колебаний заявила тетка, – вон там, видите блочную башню?
Я посмотрела в окно.
– Какую из трех?
– Первую. Нашли?
– Да.
– Ну и отлично. Ступайте туда, девятый этаж, самая последняя квартира, номер не помню.
Поблагодарив ее, я побежала к дому, без особых проблем вошла в неохраняемый подъезд, добралась до нужной двери и позвонила.
Створка распахнулась мгновенно, явив взору крепенькую, похожую на репку молодую женщину.
– Здрассти, – кивнула она, вытирая руки о фартук, – вам кого?
– Розу Башметову.
– Это я, – сказала хозяйка, – а в чем дело?
– Ваш муж, Ильяс, дома? – вопросом на вопрос ответила я.
– Нет, – растерянно отозвалась Роза, – так вам Ильяса или меня?
– Вас, – спокойно сообщила я, – хотя разговор пойдет об Ильясе.
Неожиданно Роза съежилась.
– Я вас не понимаю.
– Можно войти?
– Ну… ботинки снимите, – после секундного колебания ответила Башметова, – я полы только-только помыла.
Тапочек она мне не предложила, пришлось идти по линолеуму в носках, ощущая под ступнями просто ледяной пол.
– Ты вообще кто такая? – решила отбросить всякие церемонии Роза, введя меня на кухню.
Тапочек она мне не предложила, пришлось идти по линолеуму в носках, ощущая под ступнями просто ледяной пол.
– Ты вообще кто такая? – решила отбросить всякие церемонии Роза, введя меня на кухню.
– Вы Асю Локтеву знаете? – вопросом на вопрос ответила я.
В лице Розы ничего не дрогнуло.
– Конечно, – кивнула она, – в одном садике работали, да в чем дело?
– Асю убили.
Роза кивнула:
– Да, вот жуть! Говорят, ее соседи Деда Мороза вызвали со Снегуркой, а пока «дедушка» малышей развлекал, «внучка» решила по комнатам пошуровать. Влезла в гардероб, тут ее Аська и застала, вроде они подрались, и баба Асю пристрелила.
– Кто же вам эту версию изложил?
– Ну… все говорят… в садике, к директору милиция приходила.
– А вот у меня иные сведения.
– Какие? – отшатнулась Роза.
– Асю убила женщина из ревности, обнаружила, что Локтева закрутила роман с ее мужем, и решила наказать разлучницу.
– Вы кто? – прошептала Роза.
– Та, кто знает все.
– П-простите, – пролепетала Роза, – я не п-понимаю…
– Вашего мужа зовут Ильяс?
– Да.
– И он бросил вас, ушел к Асе!
Роза попыталась покачать головой, но внезапно зарыдала, слезы покатились по ее щекам потоком.
– Неправда! – закричала она. – Ни при чем я! Откуда вы узнали! Мы договорились между собой! За дачу! Для детей надо! Вместе решили! Он… я… она…
У Розы, похоже, начиналась истерика. Я встала, вынула из сушки чистую чашку, налила туда воды и поставила перед Башметовой:
– Пей.
Роза залпом осушила ее и прошептала:
– Ты кто?
Глава 8
– Оля Тарасова, – ответила я, – человек, который ищет убийцу Аси Локтевой.
– Я ни при чем совсем, – снова заплакала Роза, – ну откуда ты узнала? Мы так таились, ни одна живая душа…
– Послушай, – перебила я ее, – ты хочешь внушить мне, что знала об отношениях между мужем и любовницей и одобряла их?
– Если бы ты в нищете пожила, – вдруг очень зло ответила Роза, – так тоже б на все согласилась! Я у родителей девятая по счету! Девятая! Ну за фигом столько нарожали! Нет уж, ты слушай, раз пришла, слушай!
Дрожащими руками Роза вцепилась в мои плечи и сердито заявила:
– Видно, живешь хорошо, вон цепочка золотая на шее висит.
Я машинально потрогала украшение.
– Чем тебя эта скромная вещь обозлила? Муж мне подарил на годовщину свадьбы, недорого стоит, любому нормально работающему человеку по карману, отечественное производство, эту модель сто лет небось производят.
Роза отпустила меня и спросила:
– Сколько братьев и сестер имеешь?
– Никого, одна я.
Башметова горько улыбнулась.
– Не понять тебе меня, небось жила в достатке, папочка с мамочкой пылинки с тебя сдували, а мои… эх! Все из-за нищеты получилось!
Я молча смотрела на Розу. Рассказать истеричке, что матери я никогда не знала, а с отцом не была знакома до зрелых лет? Что воспитывала меня постоянно пьяная мачеха Раиса и особого достатка у нас дома никогда не было?
Башметова тем временем встала, вытащила из шкафчика темный флакон с каким-то лекарством, отхлебнула из горлышка, поморщилась и сказала:
– Значит, разнюхали наши бабы! Ты из милиции?
Я покачала головой:
– Нет, из частной структуры.
– Откуда? – не поняла Роза.
– Работаю в фирме, которая за деньги ищет виновных в преступлениях, – доходчиво пояснила я.
– И кто же тебя нанял? – неожиданно поинтересовалась Башметова. – У Аси никаких родственников нет, а друзья от нее давным-давно сбежали!
– Милиция нашла в подъезде паспорт на имя одной женщины, – быстро соврала я, – и теперь обвиняет ни в чем не повинного человека в убийстве, меня нанял супруг несчастной.
– А-а-а, – протянула Роза, – значит, она бедняжка! Хитро получается! С чего вы решили, что я с какого-то боку при этой истории? Может, эта баба и есть убийца! Зря, между прочим, милиция ее не арестует! Вон у нашей директрисы в садике сына посадили! Тоже ходила, пела: «Сереженьку несправедливо в тюрьму сунули, мальчика оговорили». А что все узнали потом? Ее Сереженька нескольких девочек испортил, да в конце концов на такую нарвался, которая стыда не побоялась и в ментовку побежала!
– Моя клиентка ни при чем, – резко перебила я Розу, – она просто документ выронила, с Асей Локтевой женщина никогда и знакома не была. А вот вы с убитой в одном месте работали и Ильяса поделить не могли. Похоже, ты, голубушка, постаралась! Живо говори, где пистолет взяла!
– Да что ты о моей жизни знаешь! – взвилась Роза. – Девятой у родителей была! Ничего хорошего отродясь не видела!
– Это еще не повод, чтобы людей убивать, – возразила я, – и потом, при чем тут количество членов семьи?
– Не трогала я Аську! Мы дружили!
– Очень часто нежные отношения трансформируются в ненависть, в особенности если подруженьки поругались из-за мужика. Ладно, понятно, собирайся.
– К-куда? – испуганно спросила Роза.
– В отделение пойдем! – рявкнула я. – Неужели тебя совесть не мучает? Сначала пристрелила женщину, а теперь хочешь невиновного человека подставить!
– Не убивала я Асю, – заорала Роза, – не трогала ее, пылинки со сволочи сдувала! Что ты вообще знаешь?..
– Можешь больше не упоминать про девятого ребенка в семье, – ехидно ответила я, – но, по-моему, ты зря считаешь, что младшему дитятке позволено все. Впрочем, такое мнение часто имеют люди, которых родители сильно избаловали.
– Мои предки были сволочи, – окончательно перестала сдерживаться Роза, – и как я могла убить Аську? От нее мои дети зависели!
– Твои дети? От Локтевой? – удивилась я. – Что ты имеешь в виду? Ася была воспитательницей в группе, куда они ходили?
Роза скривилась и замолчала, спустя несколько минут она вдруг спросила:
– Значит, ты получаешь деньги за находку убийцы.
Я кивнула:
– Правильно.
– Следовательно, просто так от меня не уйдешь?
– Нет.
– И кто тебе растрепал про Ильяса и Асю? – в отчаянии воскликнула Роза. – Ни одна живая душа о них не знала!
– У стен бывают уши, а у шкафов глаза, – туманно ответила я.
– Сейчас ты вызовешь милицию…
– Верно!
– Я-то сумею доказать свою невиновность, – рассуждала вслух Роза, – но менты все равно в садик припрутся, с директрисой побеседуют, а у нашей начальницы язык как помело, мигом разнесет весть… Слушай, сколько ты хочешь за то, чтобы уйти? А? У меня кое-что есть! Немного, правда…
– Ты не убивала Асю?
– Нет. Детьми клянусь, нет!
– Ну-ка расскажи мне, что вас связывало. Если я пойму, что ты не виновата, то уйду сама и никому ни слова о своем визите не скажу.
– Да, конечно, – закивала Роза, – слушай. Я была…
– Девятым ребенком в семье. Уже наслышана о твоем ужасном детстве, переходи прямо к сути дела.
– Но ты иначе ничего не поймешь, – неожиданно твердо сказала Роза.
Внезапно мне вспомнился Олег, частенько повторявший:
– Допрашивать человека нелегкое искусство, тут свои правила. Первый закон гласит: не перебивай. Пусть говорит сколько хочет, потом кучу ерунды отбросишь и поймешь, что главное. Собьешь свидетеля, он детали упустит, а уж поверь мне, крохотные, незначительные на первый взгляд подробности подчас очень важны!
– Говори, – велела я, – значит, ты родилась девятым ребенком в семье…
Родители Розы, люди верующие, богобоязненные, не признавали никаких ограничений рождаемости. Сколько господь деток послал, столько и хорошо, нельзя душу живую губить. Но, очень заботясь о душе, Семен и Нина не подумали о теле, детей-то надо одевать, обувать, кормить, поить. Отец с матерью не были пьяницами или маргиналами, вовсе нет, оба работали не покладая рук, вернее, лопат и метелок, потому что были дворниками. Особого достатка в семье не было, и младшие дети донашивали вещи за старшими. Ели Башметовы в основном картошку и макароны, колбаса случалась лишь по праздникам, зато всем детям, как на подбор девочкам, романтик Семен дал красивые имена, назвал их в честь цветов: Гортензия, Анюта, Флокса, Пиона, Роза…
Будучи малышкой, Роза не задумывалась о материальном положении семьи и не расстраивалась, получив от Пионы абсолютно потерявшие внешний вид туфли, осознание нищеты пришло к девочке в первом классе, когда ее позвала к себе в гости на день рождения соседка по парте Леночка. Очутившись в шикарной квартире, Роза растерялась, увидала комнату Леночки и притихла. Чего только не было у одноклассницы: игрушки, книжки… А какая одежда висела в шкафу!
Придя домой, Роза со слезами на глазах бросилась к матери, та выслушала дочь и… поставила в угол.
– Зависть – страшный грех, – поучала Нина малышку, – вон какая ты нехорошая! Главное – не мирские блага, а вечное царствие божье, мешок с золотом туда пропуском не служит. Люди должны страдать, искупая свои грехи, только тогда им будет дарована вечная жизнь в раю.