– Подпиши эту бумагу и оставь мне на память свои новые отпечатки пальцев. Вот тебе документы и кредитная карточка с неограниченным счетом.
Я с любопытством смотрел на шефа, который явно занимался не своим делом.
– С сегодняшнего дня работаешь на нашу организацию в рамках личного договора. Твое дело будет находиться у меня в сейфе, подальше от любопытных глаз. Если со мной что-то произойдет, есть только один человек, который знает о твоем существовании, – глава нашей фирмы. Ну что, уяснил?
– Вроде все понятно.
Но прошло совсем немного лет, и Рафи сам встал во главе Моссада. Обо мне знал только он. Я уверен – в этом и заключался его изначальный план.
Пришлось оставить службу и заняться другим заданием. Скажу только, что оно было связано с Хезболлой в Бейруте, и меня до сих пор мучают дурные воспоминания об этом времени. Ну, а потом покатилось… Операции в Европе, Африке, Азии… Всего хватило: и крови, и страха, и успехов, и поражений.
…Вот так и прошли мои двенадцать лет. Двенадцать лет без тебя, Мариша!..
* * *Исповедь моя закончилась. Я сидел опустошенный, уставший, и хотел только одного – спать. Пусть Марина помолчит сейчас, я ничего не в силах слышать. Я впервые сам «перечитал» свою жизнь, и она мне не понравилась. В ней нет места для любви, и Марине лучше уйти. Прямо сейчас. Одно фальшивое слово, одна жалостливая или брезгливая интонация – и все кончено. Вдруг я любил не ее, а свои воспоминания о ней? Ведь теперь передо мной сидит милая, но незнакомая женщина. Пускай только ничего не говорит. И пусть ее не будет в моей жизни. Одному проще.
Но она ничего не сказала, а просто прижала мою голову к своему плечу и прошептала: «Поспи немного». Засыпая, я понял, что без нее мне теперь невмоготу.
А наутро меня ждал Рафи. Разговаривать с ним я больше не хотел. Выполнять его поручения, приказы и задания – тоже. Идя на встречу, я решил покончить со всеми своими секретными делами. Теперь у меня есть Марина, и ничего больше мне не нужно.
– Как идет подготовка? – после короткого приветствия вопрос прозвучал сухо, почти официально.
– Идет своим ходом, – ответил я в тон хозяину.
– Много осталось?
– По-моему, нет.
– А как чувствуешь себя?
– Нормально.
Я ожидал от него хоть какого-то намека, чтобы перевести беседу в нужное русло.
Рафи поднес зажженную спичку к толстенной сигаре и посмотрел мне прямо в глаза, видимо, почувствовав что-то неладное.
– Тебя не радует перспектива поработать? Если сомневаешься из-за недостаточной безопасности, можешь быть спокоен, прикрытие очень надежное. Есть, конечно, риск, но не думаю, что больший, чем в других операциях.
– Нет, дело не в этом… – я поежился, не решаясь произнести заранее заготовленную фразу.
– Что с тобой? – Рафи опять почувствовал неладное, но видимой причины моему вялому настроению не находил.
– Я должен кое в чем признаться.
– Надеюсь, не в предательстве? – Шутка прозвучала цинично.
– Близко к тому…
– Что?!
От желания говорить не осталось и следа, да и слова застряли в горле. Голос у Рафи вполне командирский, если нужно, может шарахнуть по ушам, словно кулак. Именно так прозвучала его последняя реплика. Я почувствовал, что напряжен, как струна, но не телом. Я весь сжался внутри в ожидании продолжения разговора. Но Рафи моего напряжения не заметил или сделал вид, что не заметил. А я решился и продолжил:
– Я встретил женщину, которая изменила всю мою жизнь.
Я чувствовал, что говорю бессвязно и невпопад.
– По нашим сведениям, она не шпионка. Во всяком случае, за ней никто не стоит, – отрезал Рафи, словно читая вслух отчет.
– Что значит – она? О ком идет речь?
– О твоей девушке. Ее, если не ошибаюсь, зовут Марина?
– Откуда вы… Ах, ну да, понятно. – Я замолчал, опустив голову.
– Да, неспроста я в свое время обратил внимание на твою излишнюю чувствительность. – Шеф смотрел на меня довольно строго. – Ладно, рассказывай!
Рафи в общем-то человек прямой, неясностей не терпит. С ним нужно говорить открыто, желательно в деталях. Но раскрываться полностью я не собирался. Предают, в конечном счете, только свои, а в данной ситуации я ожидал неприятностей именно от него.
– Мы знакомы очень давно, еще по Москве.
– Ты собирался жениться?
– Никаких планов я не строил, но мы были очень близки, очень… Получилось так, что перед моей командировкой в Израиль она с отцом уехала за границу, и в Союзе мы больше не встретились. А потом я оказался здесь… Дальше все известно…
– Да, можешь не пересказывать. – Рот Рафи брезгливо скривился. – Тебе известно, кто ее отец и почему она живет именно здесь?
– Нет, никогда не интересовался…
– Почему ты решил, что настала пора крутого поворота?
– Я очень многим обязан государству, которое меня приняло, службе, сделавшей из меня профессионала, и лично вам…
– Ты размазню словесную брось! Я тебя спрашиваю по делу и жду достойного ответа.
– Я о деле и говорю. За прошедшие годы я стал другим человеком, не столько внешне, сколько по отношению к жизни, к людям. Но переход этот дался слишком дорогой ценой: я стал человеком без прошлого. Может, это выглядит слабостью или слюнтяйством, но я не хочу врать и решил выложить все как есть. Эта женщина – единственная, кто связывает меня с жизнью, придает моему существованию вкус и цвет. Я не могу и не хочу жить без нее.
– Что ж, я рад твоей позиции. Принципиальность, если она не граничит с глупостью, качество положительное. Но только когда не граничит с глупостью. Понятно? А теперь ответь: твои витиеватые рулады должны убедить меня в том, что ты больше не способен работать на нас?
– Если вдали от нее, то да. Не могу.
Его взгляд немного потеплел, он сел в кресло поглубже, сильнее обычного затянулся сигарой и тут же закашлялся. Мне стало легче от того, что босс понял меня с полуслова.
– Не будь я профессиональным разведчиком, возможно, ты и удостоился бы должного понимания. Если бы… – Он затянулся снова. – Наши законы ты ведь знаешь, верно?
– Знаю…
– Значит, тебе должно быть известно, что еще при жизни агента мы считаем своей обязанностью приобрести для него место на кладбище.
Я вздрогнул, но промолчал. Да, я понимал, чем грозит мне добровольная отставка, но сейчас это было безразлично: продолжение карьеры нелегала исключало жизнь с Мариной. Я не мог и не хотел расставаться с ней, и любые, самые страшные угрозы подействовать уже не могли.
– При желании можешь посмотреть на заготовленное для тебя место, – продолжал Рафи холодно и спокойно. – Проблема лишь в том, что твое поведение обязывает нас заготовить еще одно. Не исключено, что по соседству…
– Как? – Его слова вызвали у меня неподдельный испуг. – Она ни при чем!
– Мы не можем знать, что именно ты наболтал ей в порыве откровенности. Ответственность слишком велика. Она уже под постоянным наблюдением.
– Но ведь только минуту назад ты сказал, что за ней никто не стоит!
– Принципиального значения это не имеет.
– Я прошу…
– Можешь не трудиться понапрасну, в твоих интересах от нее избавиться. И я надеюсь, что свои интересы ты будешь соблюдать. – Рафи заговорил решительно и жестко. – Я не желаю больше тебя видеть и даю тебе совет, он же и последний твой шанс: избавься от своей сентиментальной дури! Если через неделю этого не произойдет, мне придется отдать соответствующий приказ. Иди!
И я ушел, понимая, что мой начальник, обладающий врожденным чувством справедливости, считает меня изменником со всеми вытекающими отсюда последствиями.
* * *Дверь захлопнулась, и Рафи погрузился в не самые веселые размышления. Провалить такое дело, отказаться от задуманного уже практически невозможно: он никогда не позволял себе отступать от эффективных замыслов на стадии разработки. Помимо всего, это операция ЦРУ, и он по просьбе премьера ее лишь обеспечивал. Искать Леониду равноценную замену – абсурд, не стоящий даже краткого обсуждения. Те м более что Кей настаивал на участии в операции именно Гардина. Сколько в него вложено средств, какие эффектные планы вырисовывались! Конечно, не все потеряно, он еще может одуматься. Но… человек профессионального круга, однажды оказавшийся ненадежным, уже не может быть потенциальной опорой в планах на будущее, не может… Даже если образумится и придет с повинной головой, где гарантия, что он станет из-под палки работать в полную силу? Ведь именно так стоит вопрос.
Сила его привязанности к этой женщине не вызывает сомнения… Ну ничего, или обломается, или… Придется устроить ему дополнительную проверку, да такую, чтобы всякое подобие мысли о свободе выбора стало невозможным. А что, если попытаться использовать возникшую проблему в свою же пользу?.. Нет, брать на себя такую ответственность нельзя, но и посоветоваться не с кем. Что же делать?
А с другой стороны, зачем идти на крайние меры? О Леониде никто не знает. За Мариной следит группа курсантов в рамках учебной подготовки. Они понятия не имеют, кто она. Дам-ка ему возможность удержать ее. Пожалуй, лучшего повода не придумать! А если ринется куда-то, вопрос можно решить раз и навсегда. Но из страны ее придется убрать. Оставаться здесь слишком опасно.
А с другой стороны, зачем идти на крайние меры? О Леониде никто не знает. За Мариной следит группа курсантов в рамках учебной подготовки. Они понятия не имеют, кто она. Дам-ка ему возможность удержать ее. Пожалуй, лучшего повода не придумать! А если ринется куда-то, вопрос можно решить раз и навсегда. Но из страны ее придется убрать. Оставаться здесь слишком опасно.
* * *Ситуация в одночасье стала смертельно опасной. Где найти слова, чтобы объяснить происходящее Марине, ведь речь идет о ее жизни? Бежать? Но это смешно и глупо: именно израильская разведка спасла меня, приняла в свои ряды и в определенной мере воспитала. Приговор ЦРУ отменен только на случай успеха, а что со мной сделают бывшие коллеги из КГБ, точнее, ФСБ – думать не хочется. Куда же я побегу? Чтобы окончательно превратиться в загнанного зверя без дома, без дела и имени? Да и на какое время это откладывает приговор? Мучительные мысли не приносили облегчения.
Через два дня мне приказали явиться к шефу, которого я не хотел ни видеть, ни слышать. Но я все-таки отправился по знакомому адресу.
Рафи, буркнув нечто приветственное и, не выказывая ни малейшего радушия, сразу перешел к делу.
– Я решил сделать из Марины твою напарницу.
Я вжался в стул, приготовившись молча выслушать предполагаемый сюжет предстоящих событий. Будь что будет!
– Таким образом тебе дается шанс реабилитироваться. Ее согласие – проблема сугубо личная, я здесь ни при чем. Максимум, что могу для тебя сделать, – не мешать. Я дам тебе возможность провести ее через несколько курсов спецподготовки. Ты это сам проходил, знаешь, как это делается. И я очень надеюсь, что она выдержит. Учти, прохождение этого этапа – обязательное условие, иначе, сам понимаешь, мы ведь не в средней школе работаем. Максимально возможный период подготовки – год, хотя, в принципе, желательно быстрее… Вот тебе телефон связного нашей школы в Амстердаме. Поменяешь ей внешность. На курсах имен не спрашивают – там все по кодам. Вопросы есть?
– Нет, все понятно.
– А теперь уходи.
* * *Оставшись в одиночестве, Рафи попытался заняться текущими делами, но не смог. Чувство удовлетворения от придуманной нетривиальной комбинации, которая вобрала-таки в себя всех участников игры, сменилось мыслями о необычной судьбе Гардина. Рафи почему-то не мог сердиться на него всерьез. Счастливчик, умеющий выбираться из невероятно сложных ситуаций, и вместе с тем несчастный человек, которого судьба бросает из огня да в полымя. Сочетание исключительное, невозможное для заурядной личности. Может, в этом и заключается секрет Гардина? Ведь даже в своей любви, ради которой он готов пойти на последнюю крайность, ему уготован сюрприз, о котором нормальный человек и думать не посмеет. Ведь Зусман, из-за которого Леонид приехал в Израиль, не кто иной, как отчим его Марины. То т еще тип. Наверняка придется с ним повозиться. Один из «подарков» русской перестройки и иммиграции с довольно типичной историей.
После развала СССР масса людей была выброшена из привычного образа жизни в совершенно другую реальность, ничего общего с прошлым не имеющую. Частная инициатива, может, еще и не поощрялась, но, во всяком случае, не преследовалась. На этом противоречии и вырос целый класс новых людей, инициативных, жадных до дел и до денег. Таким был и отчим Марины, в прошлом – уголовный авторитет, а в последнее время – уважаемый бизнесмен. Людей такого типа на примете у Рафи было несколько. Они приезжали в Израиль, где получали гражданство, оставляли семьи и продолжали вести бизнес в России уже из Тель-Авива. Из-за каждодневных разборок и дележа государственной в прошлом собственности в России в то время бывало очень опасно. Всех приехавших в Израиль российских бизнесменов службы безопасности автоматически брали под наблюдение, и при любых проблемах за границей посылался запрос в Моссад. Так в поле зрения Моссада попал и отчим Марины. Рафи не поленился потратить усилия на слежку за интересовавшим когда-то русскую разведку объектом. В папке с донесениями лежала информация о регулярных посещениях нежным отцом своей приемной дочери. Израильская верхушка, как политическая, так и экономическая, боялась этих пришельцев, для которых самые крупные суммы казались игрушечными, а методы работы, привезенные из далекого Союза, совсем не соответствовали общепринятым в стране и мире. А изменяться они особенно не хотели и вскоре на самом высоком политическом уровне решили ограничить российским олигархам вход в израильскую экономику. Те м необычнее выглядело в глазах Рафи сделанное несколько недель назад открытие: Леонид и Марина не только знакомы, но с давних пор влюблены друг в друга. Чего только не случается…
Рафи решил ничего пока не сообщать своему подопечному, но поручить ему проверить Зусмана, как своего будущего родственника. Конечно, вначале Гардин должен провести Венскую операцию. Это прежде всего. Отказать Кею в просьбе Рафи не мог, хотя смысла операции до конца не понимал, а история с тайной организацией, пытающейся править миром, казалась фантастической. Позднее Леон сможет заняться Зусманом. По имевшимся данным, отчим Марины был связан с торговлей драгоценными камнями из Южной Америки и переводами денег из Латинской Америки в казну Хезболлы. У руля этого бизнеса в Аргентине и Бразилии стояли арабы-шииты, уехавшие в конце XIX века из Ливана. Они контролировали почти треть всех контрабандных поставок на ювелирные биржи Европы. Многие из них были отмечены в связях с верхушкой Хезболлы. И не только деловых, но и родственных. Финансовое же положение руководства Хезболлы стояло очень высоко не благодаря помощи Ирана и Сирии, как принято считать, а из-за огромных денежных переводов именно из Южной Америки и частично из Африки. От агентуры, работавшей в Латинской Америке, поступала довольно точная информация о происходящем, но попасть внутрь деловых отношений, несмотря на различные попытки, никому не удавалось. Вот почему Рафи решил использовать связь Леонида с Мариной: это – возможность выйти на ее приемного отца, а через него и на финансистов Хезболлы.
Как говорится, «на ловца и зверь бежит». Буквально неделю назад нежный папаша пригласил дочку в Париж. Там он собирался сообщить ей что-то важное. Очень хорошо, пускай поедет вместе с возлюбленным, чтобы представить его отцу. Гардин привык принимать решения, зная только конечную цель, как истинный волк-одиночка. Сейчас ему нужно будет узнать про Марининого отца как можно больше, особенно о предстоящей вскоре поездке на Ближний Восток. Рафи был уверен, что Леонид справится: и все необходимое узнает, и отчима «обаяет», и время с Мариной прекрасно проведет.
Он даже чувствовал нечто вроде легкой зависти. Впрочем, хочешь иметь возлюбленную – пожалуйста, но используй это в служебных целях. В разведке всегда так. Ничего личного быть не должно. А мы, если все пройдет безо всяких неожиданностей, получим агентурную пару, работа которой может растянуться на много лет.
Рафи разделял известную истину, гласящую, что за каждым преуспевающим мужчиной всегда стоит женщина. Обычно это преданная супруга, полностью отдающая себя интересам мужа. Иногда это бывают сильные и самостоятельные женщины, видящие в карьере мужа и свой успех. Такие мужей ведут по жизни.
Интересно, к какому типу принадлежит Марина? Судя по полученным данным – к первому. Но тесты покажут. В соответствии с их результатом и будет отработана система поведения с нею. Проблема только в их отношениях, ведь в случае провала сдать любимого или любимую очень трудно. И это путь к предательству. Именно поэтому агентурные пары обычно подбирают по совсем другому признаку – несовместимости. Физическая близость – да. Любовь – нет.
Вообще вопрос взаимодействия полов давно занимал Рафи. У него было много друзей, чей сексуальный аппетит был огромен. Эти ребята не могли пройти мимо ни одной юбки, и были очень успешны в карьере. Что же стоит на первом месте? Огромная потребность в сексе – и у тебя все получается. Или все получается, и тогда ты становишься сексуальнее, поскольку можешь себе это позволить? Ответа никто из знакомых дать не мог, и тогда Рафи обратился к своему очень хорошему другу урологу, много лет занимавшемуся лечением сексуальных расстройств у мужчин. То т объяснил – важен не сам оргазм. Есть два состояния, способствующих выбросу огромного количества энергии. Первое – экстремальная ситуация, когда человеку грозит смертельная опасность, вторая – оргазм. Обе ситуации меняют состояние сознания. И после минувшей опасности, и после оргазма сознание в течение нескольких минут изменено. Если в эти мгновения ярко представить себе что-либо, вообразить ситуацию, создать ее, это «что-либо», обычно сбывается – вот в чем секрет. Он известен еще с древности; раввины-каббалисты учили своих учеников использовать минуты после интимной близости для достижения целей путем направленных медитаций – «работы с Путями», как они это называли. Они всегда говорили, что таков самый краткий путь достижения целей. Правда, желательно духовных.