Болди посмотрел через плечо Эрика.
- Выглядит не слишком трудным. Давайте я пока над ним поработаю, а вы займитесь чем-нибудь поважнее. - Он забрал чертеж и переложил его на расчищенный угол верстака. - Для чего это предназначено, док?
- Создает импульсы, воздействующие непосредственно на человеческое подсознание. Поле искажает...
Болди прервал его.
- Хватит, док. Я уже и забыл, что сам попросил вас не вдаваться в подробности. - Он поднял глаза и улыбнулся. - Я больше специализируюсь в социологии. - Выражение его лица снова стало серьезным. - Я просто буду работать, надеясь, что вы во всем прекрасно разобрались. В электронике я дока, а вот в нейрологии - профан.
В лаборатории воцарилась тишина, лишь изредка прерываемая тихими вопросами и такими же тихими ответами. Секундная стрелка настенных часов торопливо описывала круг за кругом, а вдогонку за ней устремлялись минутная и часовая.
В 8:00 утра они послали за завтраком. Расположение некоторых деталей их озадачило. К тому же и сами чертежи были местами маловразумительны.
Болди первый проделал брешь в головоломке.
- Док, эти штуки предназначены для создания шума?
Эрик посмотрел на схему.
- Что? - Его глаза расширились. - Разумеется, они предназначены для создания шума.
Болди облизал губы.
- В приборе для обнаружения подводных лодок есть специальное кристаллическое сонарное устройство для озвучивания. Оно очень похоже на эту схему, но есть какие-то непонятные изменения.
Эрик прикусил губу. Его глаза засверкали.
- Вот в чем дело! Теперь понятно, почему нет управляющего блока! Вот почему все эти штуки расползлись, словно стадо баранов. Управляет оператор. Именно его сознание держит все в равновесии!
- Это как?
Эрик проигнорировал вопрос.
- Но это означает, что у нас не тот тип кристаллов. Мы неправильно прочли список деталей. - Плечи его поникли. - А мы не сделали еще и половины.
Болди постучал по чертежу пальцем.
- Док, у меня дома есть кой-какие детали для сонара. Я позвоню жене и попрошу их принести. Думаю, там шесть или семь сонопульсаторов, они нам пригодятся.
Эрик посмотрел на настенные часы - 8:28 утра. Семь с половиной часов на все.
- Скажи ей, чтобы поторопилась.
Миссис Болди была женской версией своего мужа. Она снесла вниз по ступенькам тяжелый деревянный ящик с грациозной небрежностью.
- Привет, милок. Куда мне сложить это барахло?
- На пол... все равно куда. Док, это Бетти.
- Как поживаете?
- Привет, док. Там в машине еще кое-что осталось. Сейчас принесу.
Болди взял ее за руку.
- Лучше я этим займусь. Тебе не следует таскать тяжести, особенно вниз по лестнице.
Бетти вывернулась.
- Занимайся своим делом. Такие упражнения для меня только полезны.
- Но...
- Никаких но. - Она оттолкнула его.
Он нехотя вернулся к верстаку, оглядываясь на свою жену. Она повернулась к двери и взглянула на Болди.
- Для того, кто всю ночь трудился, ты выглядишь неплохо, милок. К чему такая спешка?
- Позже объясню. Тащи пока остальное барахло.
Болди повернулся к принесенному ящику и принялся его разбирать.
- Вот они.
Он поднял две маленькие пластиковые коробочки и протянул их Эрику, продолжая вытягивать еще и еще. Всего коробочек было восемь. Они выстроили их в ряд на верстаке. Болди отщелкнул крышку первой.
- Это, в основном, печатные кристаллические схемы и несколько трубок. Потрясающий набор. До сих пор не знаю, что я собирался с ними делать. Не смог удержаться от выгодной покупки. Всего лишь два доллара за штуку. Вот кристалл, док.
Эрик склонился над коробкой.
- Что за трубки вам были нужны? - спросил Болди.
Эрик схватил чертежи, провел пальцем по списку деталей.
- С6, С7, С8...
Болди вытащил трубку.
- Вот ваша С6. - Вытащил другую. - Вот вам С8. - Еще одну. - Ваша С7. Он заглянул в ящик. - Тут внутри есть еще кое-что, что нам пригодится.
Болди невыразительно свистнул сквозь зубы:
- Не удивительно, что чертежи показались мне знакомыми. Все это базируется на схеме еще времен войны.
На мгновение Эрик ощутил ликование, но сразу же протрезвел, как только взглянул на настенные часы - 9:04 утра.
"Надо работать побыстрее, иначе можем опоздать, - подумал он. Осталось меньше семи часов".
- Займемся делом. У нас мало времени, - сказал Эрик.
Бетти спустилась по лестнице с другим ящиком.
- Ребята, вы уже поели?
Болди сразу же приступил к разборке второго ящика.
- Ага. Но ты могла бы приготовить пару сандвичей попозже.
Эрик оторвался от пластикового ящичка.
- В буфете наверху полно продуктов.
Бетти развернулась и прошаркала вверх по лестнице.
Болди покосился на Эрика.
- Док, не надо Бетти ничего рассказывать. Мы ожидаем нашего первого сына через пять месяцев. - Он глубоко вздохнул. Капля пота сползла по его носу и упала на руку. Болди вытер руку о рубашку. - Это уже готово?
- Эй, док, где у вас тут консервный нож? - донесся сверху голос Бетти.
Голова и плечи Эрика были внутри психозонда. Он попятился и крикнул:
- Слева от раковины!
Сверху из кухни донеслись грохот, ворчанье, звяканье. Немного погодя показалась Бетти с тарелкой сандвичей и пропитанной красным повязкой на большом пальце.
- Сломала ваш нож, - сообщила она радостно. - Эти все механические приспособления меня просто пугают. - Бетти нежно посмотрела на спину своего мужа. - Он такой же помешанный на механизмах, как и вы, док. Если дать ему волю, то моя старая добрая кухня превратится в электронный кошмар. - Она перевернула пустой ящик и поставила на него тарелку с сандвичами. - Съедите, когда проголодаетесь. Могу я еще что-нибудь сделать?
Болди отшатнулся от верстака.
- Почему, бы тебе не отправиться на денек к Мом?
- На весь день?
Болди поглядел на Эрика, потом снова на жену.
- Док платит мне четырнадцать сотен за день работы. Эти деньги для нашего малыша. А теперь - беги.
Она хотела что-то возразить, но закрыла рот. Подошла к мужу и поцеловала его в щеку.
- Хорошо, милый. Пока. - И ушла.
Эрик и Болди продолжили свою работу. Напряжение нарастало с каждым тиканьем часов. Они упорно двигались вперед, тщательно проверяя каждый шаг.
В 3:20 Болди снял тестовые зажимы с половины нового резонансного контура и взглянул на настенные часы. Он остановился и оглянулся на психозонд, прикидывая объем еще не проделанной работы. Эрик лежал на спине, под машиной, паяя волокна новых соединений.
- Док, мы не успеваем. - Болди положил тестер на верстак и оперся о него. - Уже просто нет времени.
Из-под психозонда высунулся электронный паяльник. Следом, извиваясь, выбрался Эрик. Он посмотрел на часы, затем опять взглянул на неподсоединенные провода кристаллических схем. Эрик встал, выудил из кармана банковскую книжку и выписал чек на четырнадцать сотен долларов на имя Болдуина Платта. Он вырвал чек из книжки и вручил его Болди.
- Ты заработал здесь каждый цент. А теперь беги, присоединяйся к жене.
- Но...
- Нет времени на дискуссии. Запри за собой дверь, чтобы не смог попасть обратно, если...
Болди взмахнул рукой.
- Док, я не могу...
- Все в порядке, Болди. - Эрик глубоко вздохнул. - Я приблизительно знаю, как себя поведу, если опоздаю. - Он пристально посмотрел на Болди. А насчет тебя я не знаю. Ты можешь, ну... - Он пожал плечами.
Болди кивнул, проглотив комок.
- Я полагаю, вы правы, док. - Его Губы шевелились.
Внезапно он развернулся и побежал вверх по лестнице. Хлопнула входная дверь.
Эрик вернулся обратно к психозонду. Подобрал проводок, приладил его к разъему, капнул припоя поперек соединения. Пододвинул кристаллический узел, следующий, следующий...
Когда он снова посмотрел на часы, то до четырех оставалась лишь минута. Работы с психозондом осталось больше чем на час, а потом... он не знал. Оперся спиной на верстак, глаза его затуманила усталость. Эрик вытащил из кармана сигарету, щелкнул зажигалкой и сделал глубокую затяжку. Он вспомнил вопрос Колин: "Каково это быть сумасшедшим?" - и уставился на янтарный кончик сигареты.
"Разнесу ли я психозонд по частям? Или возьму ружье и выйду поохотиться на Колин с Питом? Выбегу ли я... - Часы позади щелкнули. Он напрягся. - На что это будет похоже? - Он почувствовал головокружение, его затошнило. Все его эмоции выражались непередаваемым водоворотом грусти. Слезы от жалости к самому себе ручьем хлынули из его глаз. Эрик оскалил зубы. Я не сумасшедший... я не сумасшедший..." Он вонзил ногти в ладони, судорожно дыша. В мозгу туманом всплывали неопределенные мысли.
"Я буду почти... непоследовательность... одержимость демоном... головокружение от дифирамбов... образ души формируется из либидо... безумный, как мартовский заяц..."
Его голова свесилась вперед.
"Non kompos mentis... aliene... avoir le diablo an corps... Что случилось в Сиэтле? Что случилось в Сиэтле? Что... - Дыхание выровнялось. Он моргнул. Все вокруг выглядело неизменившимся... неизменившимся. - Я блуждаю. Я должен держать себя в руках".
Пальцы его правой руки обожгло. Он отбросил окурок.
"Со мной что-то было не так? А что произошло снаружи?" Эрик направился к лестнице и уже проделал половину пути, как вдруг погас свет. Грудь его сдавило тесным обручем. Эрик нащупал путь к двери, нашарил лестничные перила и вскарабкался наверх в тусклый, просачивающийся свет холла. Он уставился на покрытые пятнами стеклянные блоки рядом с дверью и напрягся при вспышке выстрелов снаружи. Эрик как лунатик прошел на кухню и, встав на цыпочки, заглянул в вентиляционное окно над раковиной. Люди! Улица кишела людьми. Кто-то бежал, кто-то целеустремленно шагал вперед. Некоторые, неряшливо одетые, блуждали, кое-кто был вообще голый. Тела мужчины и ребенка корчились в луже крови у обочины.
Эрик потряс головой и вернулся в гостиную. Внезапно вспыхнул свет, погас и снова зажегся. Он включил программу новостей по видео, но на экране только извивались волнистые линии. Переключил устройство на ручное управление и набрал станцию Такомы. Снова волнистые линии.
В эфире была Олимпия. Диктор зачитывал сводку погоды.
- Завтра после полудня переменная облачность, температура...
На стол перед диктором положили листок бумаги. Он остановился и просмотрел ее. Рука диктора задрожала.
- Внимание! Наша мобильная съемочная группа в аэропорту Клайд сообщает, что синдром поразил двойной город Сиэтл-Такома. Поражено более трех миллионов человек. Принимаются чрезвычайные меры. На дорогах установлены блок-посты. Поступили сведения о несчастных случаях, но...
Диктору вручили новый листок бумаги. Лицо его исказилось, когда он зачитал.
- Аэрогонщик рухнул в толпу на аэродроме Клайд. Количество смертельных случаев насчитывается в три сотни. Нет в наличии медицинского оборудования. Все врачи, которые нас слышат, должны обратиться в штаб штата. Чрезвычайные медицинские... - Свет снова мигнул, и экран потух.
Эрик застыл в нерешительности. "Я врач, выйду ли я наружу, чтобы оказать помощь этим несчастным или попытаться закончить психозонд теперь, когда выяснилось, что я прав? Если машина заработает, принесет ли это какую-то пользу? Или я свихнулся, как и все остальные? Я в самом деле делаю то, что делаю, или мне это просто кажется? Может, я сумасшедший и только грежу о действительности? - Он подумал, а не ущипнуть ли себя, но потом решил, что это все равно ничего не докажет. - Я должен продолжать действовать так, будто я здоров. Любое другое поведение ДЕЙСТВИТЕЛЬНО безумие".
Эрик предпочел заняться психозондом. Отыскал фонарик и вернулся в лабораторию. В углу под ящиками нашел старый аварийный генератор. Он выкатил его на середину лаборатории и обследовал. Мощная спиртовая турбина на вид была в полном порядке. Резервуар с горючим был заполнен больше чем наполовину. В углу, где находился генератор, нашлось еще две канистры со спиртовой смесью. Он заполнил камеру горючим и поднял давление.
Кабель от генератора Эрик подключил к лабораторному распределительному щиту. Зажигание сработало на первом обороте. Турбина загудела, возвращаясь к жизни. Гул постепенно поднялся до визга, а затем вообще переместился в ультразвуковой диапазон. Лампы в лаборатории зажглись, потускнели и стабилизировались, когда адаптировалось реле.
Когда он запаял последнее соединение, часы показывали 7:22 вечера. Эрик прикинул, что задержка, пока генератор выйдет на нужный режим, составит около получаса. То есть можно будет начинать около восьми часов. Он обнаружил в себе странную нерешительность, боязнь испытания машины. Она представляла собой причудливое переплетение проводов и нагромождение деталей. Единственным знакомым предметом, оставшимся в трубчатой раме, был полукруглый купол головного контактного устройства, висевшего над тестовым креслом.
Эрик подключил кабель. Он колебался, держа руку на переключателе.
"Действительно ли я сижу здесь, - размышлял он. - Или это какой-то фокус моего подсознания? Может быть, я сижу где-нибудь в уголке, засунув большой палец в рот и захлебываясь слюнями. Может, я уже уничтожил психозонд. А может, собрал его так, что он превратился в некое подобие электрического стула".
Эрик посмотрел на переключатель и отдернул руку. "Но так просто сидеть тоже нельзя. Это тоже безумие".
Он дотронулся до шлемоподобного купола и опустил его себе на голову. Эрик ощутил булавочные уколы контактов, когда они вонзались в его скальп. За дело принялись наркоиглы, убив чувствительность кожи.
"Воспринимается как реальность. Но может, я это просто восстанавливаю по памяти. Маловероятно, чтобы я оставался единственным нормальным в городе. - Он опустил руку на переключатель. - Но я должен действовать".
Его большой палец шевельнулся почти по собственному желанию и нажал на переключатель. В воздухе лаборатории в тот же миг повисло мягкое завывание. Оно изменялось, переходя то к диссонансу, то к гармонии, к рыдающей полузабытой музыке, колеблясь то по восходящей, то по нисходящей гамме.
В мозгу Эрика пестрые картинки сумасшествия грозили заполонить сознание. Он словно провалился в водоворот. Перед глазами сверкал блестящий спектрограф. В крохотном уголке его сознания оставался отдельный образ ощущения, та реальность, на которой можно было удержаться, спасти себя - ощущение кресла психозонда под ним и за его спиной.
Эрик продолжал тонуть в водовороте, видел, как он сереет и становится внезапно крохотной картинкой, видимой в большой окуляр телескопа. Он, видел маленького мальчика, уцепившегося за руку женщины в черном платье. Они вошли в комнату, похожую на зал. Внезапно Эрик понял, что уже не воспринимает это со стороны. Он сам стал девятилетним мальчуганом, идущим к гробу. Он снова чувствовал устрашающее очарование, слышал рыдания своей матери, журчащий бессмысленный голос, исходящий от высокого худого владельца похоронного бюро. Потом был гроб, а в нем бледное восковое существо, почему-то похожее на его отца. Пока Эрик наблюдал, лицо расплылось и превратилось в лицо его дяди Марка. А потом в другую маску, учителя геометрии в средней школе. "Это мы упустили в моем психоанализе". Он наблюдал за подвижным лицом в гробу. Оно снова изменилось и стало лицом профессора-психопатолога, а потом возник образ его собственного психоаналитика доктора Линкольна Ордузя, а потом - Карлоса Аманти.
"Так вот что я скрывал все эти годы. Образ отца. Значит, я всегда искал его. Прекрасно для психоаналитика - обнаружить в себе ТАКОЕ. Почему мне нужно было осознать это? Интересно, а Пит прошел через это в своем музикроне? - Другая часть его мозга сказала: - Конечно, нет. Личность должна иметь желание увидеть что-то подобное в себе. При отсутствии желания этого не произойдет, даже если представится возможность".
Другая часть его мозга, казалось, поднялась черной волной и захватила контроль над сознанием. Его самосознание отодвинулось в сторону и превратилось в пятнышко, несущееся сквозь его память так быстро, что он едва мог различать события.
"Я умираю? Это вся моя жизнь проходит передо мною?"
Калейдоскопическое продвижение резко остановилось перед образом Колин таким, какой она виделась ему во сне. Затем фокус переместился на Пита. Он видел, что эти двое соединены связью, природы которой Эрик не понял. Они являли собой катализатор, не добрый и не злой, всего лишь реагент, приведший события в действие.
Внезапно Эрик ощутил, что его осознание растет и заполняет все тело. Он познал состояние и действие каждой железы, каждого мышечного волокна, каждого нервного окончания. Он сфокусировал свой внутренний взор на мраке, через который прошел. Во мрак проник красный завиток - изменчивый, извивающийся и сплетающийся рядом с ним. Эрик последовал за красной линией. В его мозгу сформировалась картинка, проступая там, словно после пробуждения от анестезии. Эрик смотрел вдоль длинной улицы, смутной в весенних сумерках, на огни автомобиля, с грохотом наползавшего на него. Автомобиль становился все больше и больше, фары гипнотизировали, словно змеиные глаза. Вместе с видением пришла мысль: "Превосходно!"
Непроизвольные реакции возобладали. Эрик почувствовал напряжение мышц. Отскакивая в сторону, ощутил горячий выхлоп реактивного автомобиля, промчавшегося мимо. В его мозг ворвалась жалобная мысль: "Где я? Где мама? Где Беа?"
Желудок у Эрика сжался, когда он понял, что попал в чужое сознание, смотрит чужими глазами, чувствует чужими нервами. Он ринулся прочь, отпрянув от чужого мозга, словно попал на горячую плиту.
"Так вот откуда Пит так много знал. Он сидел в своем музикроне и смотрел нашими глазами. Что я здесь делаю?" Он чувствовал кресло психозонда под собою, слыша, как новая личность говорит: "Мне понадобится помощь более квалифицированного специалиста".
Эрик последовал за другим красным завитком, ища и отбрасывая его. Он увидел нечто другое. Ориентация была необычной: не было ни верха, ни низа, ни каких-либо опорных точек, пока он не выглянул из других глаз. Он в конце концов оказался позади пары, смотревшей вниз из открытого окна сорокового этажа, и почувствовал острое желание самоубийства, поглотившее эту личность. Эрик осторожно коснулся центра сознания в поисках имени доктор Линкольн Ордуэй, психоаналитик.