– Вам действительно следовало бы раздобыть тюрбан и магический кристалл, – язвительно заметил лейтенант Трэгг. – Тогда бы вы смогли открыть свое дело, предсказывая будущее, читая мысли, советуя, как заработать состояние. Уму непостижимо, как такой талант расходует себя на пустяки.
– Бейн признался в убийстве? – задал вопрос адвокат.
– А почему бы вам не заглянуть в ваш магический кристалл? – иронически усмехнулся Трэгг.
– Не хотите делиться информацией, а, лейтенант?
Трэгг отрицательно покачал головой.
– У меня, Трэгг, будут проблемы с вашим подчиненным Голкомбом, – вздохнул Мейсон.
– У вас и прежде были с ним проблемы. В этом нет ничего нового.
– Я имею в виду, что у меня будет с ним действительно настоящая стычка. Я собираюсь хорошенько проучить его.
– Ой ли?
– Я говорю совершенно серьезно.
– Чем же он вам так насолил?
– У него оказалась весьма гибкая выборочная память. Он почему-то напрочь забыл мой с ним разговор о Натане Бейне.
– Да, сержант Голкомб знаком с Натаном Бейном. – Трэгг стал задумчивым и серьезным. – Они немало провели вместе времени.
– И что из этого?
– Они вроде как сдружились. Голкомб записался на курсы, где обучали ораторскому искусству, в том числе полицейских и помощников шерифов. Натан Бейн как раз преподавал в классе, одним из слушателей которого был сержант Голкомб. И произвел довольно-таки большое впечатление на моего сержанта. Нужно признать, что Бейн – искусный, умеющий убеждать лектор. Когда он в ударе, то производит впечатление незаурядной личности. Голкомб оказался под сильным, весьма сильным впечатлением. Как-то после лекции, когда они остались наедине, он сказал Бейну, что восхищается его ораторским искусством, тот был, естественно, польщен, они разговорились, и между ними возникло нечто вроде дружбы.
Несколько месяцев тому назад Бейн позвонил Голкомбу и поделился с ним своими подозрениями относительно того, что сиделка его жены, Нелли Конуэй, судя по всему, ворует драгоценности. Он спросил у Голкомба, как ему поступить, и тот предложил обратиться в частное детективное агентство, порекомендовав известного вам Джеймса Хэллока.
– Это объясняет многое, но не отвечает на основной вопрос: почему у сержанта Голкомба оказалась такая короткая память, когда я попытался напомнить ему о нашем разговоре?
– Ладно, так и быть, я скажу вам, – не выдержал Трэгг. – Когда вы позвонили со своей версией о таблетках, Голкомб подумал, что вы наспех сооружаете сложную защиту для своей клиентки, с тем чтобы позднее поставить Натану Бейну, человеку, к которому он относится с симпатией, ловушку при перекрестном допросе. Ну а отношение Голкомба к себе вы прекрасно знаете, не мне вас просвещать на этот счет.
Женский голос по радио объявил, что посадка пассажиров на рейс на Новый Орлеан производится через галерею номер 15, и Трэгг, сделав одобрительный жест рукой, улыбнулся и произнес:
– Ну, удачи вам, защитник.
– Спасибо, и вам тоже удачи. Надеюсь, вы вернетесь с признанием Бейна и положите его на стол Голкомбу.
– Что-нибудь передать полицейским в Новом Орлеане?
– Передайте им, что я их люблю, – ответил Мейсон.
– Они могут затребовать вас назад.
– Если полиция Нового Орлеана попробует затребовать меня назад, то они должны объявить меня вначале во всеамериканский розыск, а затем уже постараться найти закон, который я, по их мнению, нарушил в штате Луизиана и на основании которого они могли бы потребовать моей выдачи. Вы, лейтенант, могли бы разъяснить им практическую сторону законов Соединенных Штатов и права граждан этой страны.
Трэгг растянул губы в подобие улыбки, помахал рукой и торопливо направился к выходу на летное поле. Мейсон проводил его взглядом до выхода и уже собирался уходить, когда услышал за спиной быстрый стук каблучков и, повернувшись, увидел Деллу Стрит, бегущую к нему.
– Привет, шеф.
– Привет. Где ты пропадала?
– Не угадаете, где я пропадала. – Она засмеялась. – Когда увидела лейтенанта Трэгга в холле, я не знала, вас ли он ждет, или меня, или просто улетает. Поэтому я удалилась в одно место, куда лейтенант Трэгг и его подчиненные не смогут войти.
– И что потом? – спросил адвокат.
– Потом, – ответила она, – продолжая наблюдать за Трэггом, я пришла к выводу, что он никого не ждет, а сам вылетает, судя по всему в Новый Орлеан. Прекрасно понимая, что встреча с ним не входит в ваши планы, я затаилась так, что он меня не видел, надеясь предупредить вас об опасности. Но он, к сожалению, оказался одним из тех нудных нервных пассажиров, которые вместо того, чтобы сидеть спокойно и ожидать вызова на посадку, все слоняются по залу и пялят глаза во все стороны.
– А где Виктория Брэкстон?
– Она здесь. Мы остановились в одном мотеле.
– Ты сделала так, как я просил?
– Да, шеф, зарегистрировались под своими собственными фамилиями.
– Прекрасно. Будет гораздо хуже, если выяснится, что она скрывается от правосудия.
– Нет-нет, все сделано именно так, как вы хотели.
– Ее кто-нибудь разыскивает?
– Насколько я знаю, пока только газетчики. Первый допрос у окружного прокурора завтра в десять утра.
– Они прислали ей повестку?
– Нет, но это сообщение было опубликовано в газетах. Они направили повестку Джиму и Джорджиане Брэкстон. Я вижу, что они все же успели на пересадку в Эль-Пасо, не так ли? Что вы о них думаете, шеф?
– Все бы ничего, – ответил Мейсон, – если не считать того, что эта дама, начав говорить, обязательно заговорит вас до умопомрачения.
– Она рассказала о?..
Мейсон кивнул.
– Как вы собираетесь это использовать? Не хотите ли пустить в печать, тогда мы сможем…
– Нет, – сказал Мейсон. – Я хочу пока попридержать эту информацию и использовать ее в должное время, должным образом и в должном месте. Если Натан Бейн признается в убийстве своей жены, мы передадим информацию лейтенанту Трэггу, хотя Трэгг, вероятно, узнает об этом прежде, чем мы получим шанс рассказать ему обо всем этом. С другой стороны, если полиция захочет обелить Натана Бейна, мы бросим им в лицо эту информацию.
– Почему они захотят обелить Бейна?
– Потому, – ответил Мейсон, – что наш дорогой друг сержант Голкомб брал уроки ораторского искусства у Натана Бейна. Хорош голубчик?
– А может, это просто совпадение?
– Это совпадение, если взглянуть на это с одной стороны.
– А если взглянуть на это дело с другой стороны, тогда что?
– Тогда совсем другая картина, – начал адвокат. – Предположим, что вы замыслили убийство. Предположим, вы незаурядный искусный оратор, умеющий воздействовать на аудиторию и производить нужное вам впечатление на людей. Предположим, вас приглашают в закрытый полицейский клуб для чтения лекций по ораторскому искусству. В сложившейся ситуации не станете ли вы стараться заиметь кучу друзей среди своих слушателей с тем расчетом, что они когда-нибудь помогут вам в разных жизненных передрягах? А уж тем более если вы замыслили отправить на тот свет свою жену. Ты как думаешь?
Делла Стрит молча кивнула.
– Не исключено, – продолжал далее Мейсон, – что Натана Бейна связывает с сержантом Голкомбом дружба именно такого рода.
– Вы думаете, это может серьезно осложнить ситуацию?
– Все может быть, особенно если учесть странную «забывчивость» нашего друга сержанта в том, что касается именно меня. Кстати, где машина, Делла?
– На стоянке.
– О’кей. Тогда я пойду получать свой багаж, а ты, пожалуйста, подгони пока машину к выходу. Там я тебя и встречу. Газетчиков не видно?
– Не думаю. – Она засмеялась. – Они пытались связаться с вами, звонили в Новый Орлеан, и тамошняя полиция заверила их, что вас не выпустят из штата Луизиана до тех пор, пока не закончится расследование.
– Ах вот оно что, – сказал Мейсон. – Шустрые ребята, ничего не скажешь.
– Кстати, шеф, а как вы оттуда улизнули? Оставили залог, а потом плюнули на него?
– Ну да, стану я еще залог платить. Я просто взял и уехал, вот и все. Откуда они взяли, что могут мне приказать не покидать их город? Вот если бы преступление было совершено в штате Луизиана, тогда другое дело. А то эти молодчики пытаются расследовать преступление, совершенное в другом штате, не имея никаких исходных данных, кроме официального запроса установить конкретное лицо! В общем, Делла, ну их всех к черту!
– Правильно, к черту их всех, – одобрила Делла Стрит, засмеявшись. – И не забивайте слишком себе голову этим, шеф. Сейчас вас разделяет с Новым Орлеаном полторы тысячи миль. Получайте свой багаж, а я пока подгоню машину.
Она подбодрила его едва заметной улыбкой и направилась к стоянке. Мейсон получил у носильщика багаж и вышел из аэропорта, когда она подъехала. Адвокат швырнул сумку на заднее сиденье, нырнул в переднюю дверь, сел рядом с секретаршей и предупредил:
– Делла, постарайся-ка, чтобы за нами не было никакого «хвоста».
– О’кей, посмотрите назад, а я покручусь по переулкам.
Мейсон уселся так, чтобы можно было наблюдать за дорогой.
– Делла, что с Викки?
– Она беспокоит меня, шеф.
– Почему?
– Не могу понять. С ней что-то происходит, и я не могу понять, что именно.
– Что нового с завещанием?
– Это завещание, увы, уже не такое, каким вы его видели.
– Не такое?
– Не такое.
– Что изменилось?
– В конце предложения, – продолжила Делла Стрит, – сейчас стоит превосходный шедевр пунктуации – изящная круглая чернильная точка.
– Да, элегантно, ничего не скажешь.
– Шеф, что они могут предпринять в подобной ситуации?
– Что ты имеешь в виду?
– Будет ли это подделкой?
– Любой знак, который вносится в документ с целью ввести в заблуждение других и внесенный после того, как документ подписан, будет рассматриваться как умышленное искажение документа, то есть его подделка.
– Даже если крошечная точечка не больше пылинки?
– Даже если точка вполовину меньше этой, при условии, что она является существенной и значимой частью документа и ее цель быть таковой.
– Ну она и есть теперь таковая.
– Ты спрашивала ее об этом?
– Она ответила, что ее поставила сестра.
Они помолчали. Делла Стрит поинтересовалась:
– Как там, за нами, шеф?
– Вроде бы никто не выражает чрезмерного интереса к нашему маршруту, Делла.
– Как поступим? Может, вырвемся уже на центральную магистраль?
– Покрутись еще разок, а затем поедем прямо в мотель. Хочется послушать рассказ Викки Брэкстон о том, как закончилась история с этим завещанием.
Глава 15
Виктория Брэкстон в элегантном костюме, с деловитым и в то же время напряженным видом ожидала Перри Мейсона и Деллу Стрит в хорошо обставленной гостиной люкс мотеля, где Делла Стрит сняла на свое имя номер. Адвокат не стал терять время на околичности и сразу же приступил к делу.
– Не знаю, сколько у нас времени, – начал он, – но его может оказаться меньше, чем мы рассчитываем, так что давайте ограничимся главным.
– Может, расскажете вначале, что случилось в Новом Орлеане? – задала она вопрос.
– Сейчас слишком долго рассказывать. – Он отрицательно покачал головой.
– Мне хотелось бы узнать, – настаивала она. – Мне крайне интересно все, что делает Натан.
– Это интересно и полиции. Поговорим об этом попозже, если у нас будет время. Сейчас же я хотел бы узнать некоторые детали.
– Какие?
– Все, так или иначе связанное со смертью миссис Бейн.
– Мистер Мейсон, это я своими руками дала ей яд.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Как это все случилось?
– Нелли Конуэй положила эти таблетки на блюдце. Она сказала мне: «Когда Элизабет впервые проснется после шести утра, ей нужно будет дать это лекарство. Не давайте его только до шести утра, но как только она проснется после этого времени, сразу же предложите его принять».
– Это были три таблетки?
– Да.
– Положенные на блюдце возле кровати?
– Да.
– И что же потом случилось?
– Знаете, мистер Мейсон, тут ничего уж не попишешь. Она проснулась, и я ей дала лекарство. Именно эти таблетки.
– Кому вы говорили об этом?
– Мисс Стрит и вам.
– Говорили ли об этом полицейским?
– Нет, мистер Мейсон. Я не говорила, потому что в то время, ну, когда полицейские проводили там расследование, мы все были в нервном шоке, и в то время мне и в голову не пришло, что я была именно тем человеком, который вручил ей яд. Уж только потом я все сообразила.
– Прекрасно.
– Что прекрасно?
– Что вы никому не сказали. Не рассказывайте никому, не упоминайте об этом, ничего не говорите полиции, ничего и никому.
– Но, мистер Мейсон, разве вы не понимаете, что только через мои показания они реально могут связать Нелли Конуэй со смертью моей сестры, а Нелли, естественно, связующее звено, которое выводит на Натана Бейна.
– Давайте оставим на минуту заботу об этих связующих звеньях, – успокоил ее Мейсон.
– Мистер Мейсон, я не считаю это честным. Думаю, я должна сообщить им. В тех таблетках, что Нелли оставила на блюдце, был яд.
– Не говорите им об этом.
– Скажите мне, пожалуйста, почему?
– Нет, – ответил он, – сейчас не время. Теперь расскажите о том завещании.
– А что о нем?
– Все. Я не думаю, что ваш брат или его жена знает о нем.
– А какая разница?
– Разница есть, и большая.
– Элизабет не хотела, чтобы Джорджиана – это жена Джима – знала что-то о завещании.
– Почему не хотела?
– Потому что завещание могло бы подтолкнуть ее к еще большей экстравагантности в поведении, просто к идее, что она когда-нибудь могла бы без помех попользоваться деньгами Элизабет.
– Но ведь Джим тоже получит часть наследства?
– Все это так, но говорить ей об этом нельзя было. Дело в том, что она чрезвычайно сумасбродная и неуправляемая особа. Ну вот, например, она всегда держит Джима в долгах. Бог знает, сколько у них долгов. Если бы она знала об этом завещании, я имею в виду, если бы она знала все детали: насколько сильно Элизабет пострадала в аварии и все такое прочее, – то она, несомненно, рванулась бы в новые расходные шалости в расчете на ожидаемое наследство.
Мейсон с задумчивым видом переваривал информацию.
– Вы с Элизабет обсуждали все эти варианты?
– Ну разумеется.
– Ваш рассказ, несомненно, кое-что проясняет, хотя, с другой стороны, вносит еще большую путаницу в другие аспекты этого сложного дела, – задумчиво протянул адвокат, пристально глядя на свою собеседницу.
– Что вы имеете в виду?
– В вашем рассказе есть некоторые детали, которые мне очень не нравятся, честно говоря, – ответил Мейсон.
– Какие?
– Начать с того, что когда вы пришли ко мне в контору, то вы мне сообщили, что ваша сестра направила вас сюда с тем, чтобы нанять меня для подготовки завещания.
– Ну а что в этом необычного?
– Затем, когда кто-то позвонил и попросил Викки, вы очень удивились. Вы заявили, что только ваши ближайшие родственники зовут вас Викки и никто из них не знал, где вы находитесь.
– Теперь ясно, вы имеете в виду моего брата и сестру?
– Совершенно верно.
– Да, они не знали, где я была. Вернее, только Элизабет знала, где я нахожусь, но позвонить вам в офис она, как вы понимаете, никак не могла. Однако Джим был в курсе: я же в его присутствии спрашивала Нелли Конуэй, где находится ваш офис, и он, вероятно, подумал, что я могла отправиться туда попросить вас рассказать что-нибудь о ее деле или договоренности с Бейном. Когда Элизабет стало по-настоящему плохо и стало ясно, что она умирает, они, разумеется, с ума там все сходили, пытаясь найти меня. Джим обзвонил полдюжины мест и затем позвонил в ваш офис, просто так, на всякий случай.
– Хорошо, давайте теперь начистоту. Почему все же ваш брат и его жена не знали, где вы находились?
– По той самой причине, о которой я уже говорила, мистер Мейсон. Они ничего не должны были знать о завещании. Элизабет обсуждала его лишь со мной.
– Когда?
– Когда она проснулась около… я думаю, это было около пяти утра.
– Хорошо. Расскажите мне все, что произошло.
– Ну понимаете, впервые она проснулась около трех часов. Мы тут же все вместе зашли в спальню и поговорили с ней. Беседовали недолго, минут десять, только приветствия и общие фразы. Она поцеловала каждого из нас и сказала, как она рада всех нас видеть.
– И что было потом?
– Потом она сразу же заснула. Мы оставили Нелли Конуэй на дежурстве, а сами отправились в соседнюю комнату немного отдохнуть с дороги. Я поспала час или полтора, затем встала и сказала Нелли, что я выспалась и могу сменить ее.
– А потом что?
– В этот момент она положила таблетки на блюдце и сказала мне, чтобы я предложила их Элизабет, как только она проснется, но не раньше шести часов утра.
– А где они лежали?
– В коробочке, в кармашке ее халата, так или иначе она взяла таблетки именно оттуда, тогда-то я их впервые и увидела.
– Почему же Нелли Конуэй не оставила их в коробке и просто не предупредила вас, чтобы?..
– По-видимому, она опасалась, что я забуду о них. Она взяла блюдце, на котором стоял стакан с водой, и положила эти таблетки на блюдце так, чтобы их можно было сразу увидеть, – на столик рядом с кроватью.
– Далеко от Элизабет?
– Нет, недалеко, прямо у кровати. Ну, правда, не совсем рядом… может, в двух футах[4] от кровати.
– Далеко от двери комнаты?
– Дверь комнаты находится рядом со столиком. Таблетки, таким образом, находились в двух-трех футах от двери комнаты.
– Я должен знать все до мельчайших деталей, – объяснил Мейсон. – Ну и что случилось потом?
– Знаете, потом Элизабет вновь заснула. Она проснулась около пяти, и именно тогда у нас состоялся серьезный разговор. Затем она собственноручно подготовила завещание.