Лола решила приклеить конверт к низу испанского туалетного столика из розового дерева, но в это время сама собой открылась дверь.
— Стучать надо! — крикнула Лола, грудью бросаясь на конверт, чтобы Леня не успел его увидеть.
— Мур-м-м! — послышалось в ответ.
— Аскольд! — в полном изумлении завопила Лола, — ты же никогда не заходишь ко мне в комнату!
Аскольд, однако, при виде Лолы выразил легкое недовольство, потом обошел ее, как неодушевленный предмет, и направился прямиком к антикварному испанскому столику. И Лола вспомнила, что в последнее время нахальный котяра повадился точить когти о ножки драгоценного розового дерева. В первый раз Лола застала его на месте преступления и хорошенько отлупила полотенцем. В следующий раз Лола заметила следы преступной деятельности кота и порывалась повторить экзекуцию, но Леня Маркиз ей этого не позволил.
— Не пойман, не вор! — заявил он, — и вообще, это не Аскольд. Аскольд очень воспитанный кот, он никогда не стал бы портить такую дорогую вещь.
Лола на миг потеряла дар речи, а потом спросила, кто же тогда оставил на ножках столика такие жуткие глубокие царапины.
— Понятия не имею, — Леня пожал плечами, — и не позволю тебе издеваться над бессловесным животным. Небось своего волкодава ты и пальцем бы не тронула, даже если бы он устроил в квартире атомный взрыв.
— Но у Пу И нет когтей! — слабо отбивалась Лола. — И потом, я сама видела, как Аскольд портит столик.
В общем они жутко поругались, а зеленоглазый вредитель с самым невинным видом восседал на буфете и умывался, демонстрируя мягкие лапы совершенно без когтей.
Итак, оставить конверт под столиком никак нельзя, кот непременно его найдет и настучит Маркизу. И вообще, раз в комнате кот, то в ней не существует никакого безопасного места. Внизу всюду достанет Пу И, наверх допрыгнет кот, а уже если не получится, то они призовут на помощь попугая. Этот вообще вездесущ, поскольку умеет летать.
Лола тяжко вздохнула и сунула конверт в карман халата. Леня выплыл из ванной чистый и благостный. Паскудное выражение в глазах исчезло, уступив место такому полному удовлетворению, что Лола немедленно дала себе слово отплатить Леньке той же монетой, да еще сделать так, чтобы он непременно об этом узнал. И вызвать его ревность. Вряд ли ее компаньон остепенится, но Лола сумеет доставить ему несколько неприятных минут.
— Что-то я есть хочу, — заговорил Леня, — у нас ничего нету перекусить?
— Ты же весь день дома был, отчего же ничего не приготовил? — ехидно спросила Лола.
Маркиз тут же улизнул на кухню. Только в ванной комнате Лола смогла рассмотреть содержимое конверта. Он был набит деньгами. Еще там была записка, написанная от руки.
«Я рад, что вы согласились заняться этим делом, —прочла Лола, и подпись — B.C.»
Лола недоуменно пожала плечами и занялась еще одной бумажкой, выпавшей из конверта.
«Прибытие 6.15, — было нацарапано наспех, — Московский вокзал».
— Что-то там прибывает на Московский вокзал, — пробормотала Лола, — в шесть пятнадцать. Наверное поезд. Но когда, в какой день? И какой поезд? А самое главное: я-то тут причем?
Тут она вспомнила, что было в перехваченном письме. «Лена приезжает во вторник». А Маркиз изменил содержание письма. Лена по-прежнему приезжает, но в понедельник. Передумала и решила пораньше, у женщин всегда семь пятниц на неделе, Лола знала это по себе.
«Причем тут пятница? — тут же одернула себя Лола. — Что я сама себя путаю? Тут с понедельником-вторником не разобраться, а я еще пятницу зачем-то приплела». Мелькнула у нее здравая мысль показать письмо Лене, но Лола тут эту мысль подавила в зародыше. Она смыла грим, несколько минут постояла под душем, чтобы снять усталость, а когда выходила из ванной, то застала в прихожей полностью одетого своего компаньона.
— Вот хорошо, что вылезла наконец, — сказал он, — дверь за мной запрешь.
— Ты куда это? — вылупила глаза Лола.
— По делу, — буркнул Леня, — кто-то же должен заниматься делами.
Лола онемела от такой наглости.
— Целый день в этом чертовом клубе провела, — ворчал Леня, — ничегошеньки не выяснила. Что ты там делала? Флиртовала с богатыми клиентами?
Лола вспомнила голого дядечку, прикрывающегося портфелем дорогой свиной кожи, и глаза ее заблестели. Маркиз же воспринял ее веселье по-своему. Разумеется, Лолка протрепалась весь день, соблазнила какого-нибудь козла — просто так, из интереса. А дело с мертвой точки не сдвинулось. Маркиз так сердился, оттого, что чувствовал свою вину.
— Ну почему же, — протянула Лола, злорадно улыбаясь, — я видела там того омерзительного типа, с ужасно большими руками, который приходил к Крысе за письмом.
— Эка невидаль! — фыркнул Леня, — если я его до порога проводил, значит, он там и обитается. Это я и раньше знал! Ладно, пойду я, некогда с тобой пустые беседы разводить.
«Вот паразит»! — подумала Лола в бессильной злобе.
Трясущимися ногами она прошагала в гостиную, трясущимися руками достала из бара бутылку французского коньяку и плеснула себя в стакан. Необходимо было снять стресс.
Через некоторое время Лола осознала себя, сидящей на диване, завернутой в клетчатый шотландский плед. Было тепло, поскольку с одного боку к ней прижимался кот, а с другого — Пу И.
— Только вы у меня есть, — благодарно вздохнула Лола и погладила песика.
Кот завозился и вытащил из-под себя пульт от телевизора. Пу И умильно поглядел на Лолу и нажал лапой кнопку включения.
Кеша Лютиков переходил от стола к столу, и сердце его мучительно сжималось от зависти. Люди играли! Люди делали ставки, бросали на зеленое сукно разноцветные фишки, открывали новенькие колоды карт, глянцевые, пленительно пахнущие типографской краской; люди следили за вращением волшебного колеса рулетки, за стремительным бегом сверкающего шарика… люди выигрывали, а он только ходил вокруг и глотал горькую слюну зависти.
Для Кеши неземной музыкой звучали призывные возгласы крупье, шорох лопаточки, сгребающей фишки, дребезжание подпрыгивающего шарика. Бывали времена, когда и он гордо подходил к этим столам с приятно оттопыренными карманами, небрежно бросал крупье: «Сорок на красное!» и следил за вращением колеса фортуны взволнованным, пылающим взглядом! Времена, когда он делал большие ставки и, выиграв, щедро давал здешней обслуге на чай. Тогда его узнавали, с ним почтительно здоровались, как с достойным уважения, значительным человеком. Правда, выигрывал он редко, но это — только потому, что тогда он еще не знал главного секрета игры. Вот если бы сейчас у него было хоть немного денег! Он быстро отыгрался бы за все свои бесчисленные проигрыши, потому что теперь он догадался, как нужно ставить, чтобы не проигрывать! Но теперь, как назло, у него совершенно нет денег. Бабка, чтоб ее черти забрали, не пускает его на порог. Как он ни пытается ее разжалобить, старуха остается непреклонна. После истории с перстнем ее как подменили… неужели она что-то пронюхала? Да не может быть! Откуда? В конце концов, она сама виновата! Дала бы ему денег просто так, без всех этих унизительных разговоров — и ему не пришлось бы идти на крайние меры!
Кеша подошел к очередному столу и вытянулся, чтобы через головы счастливых игроков разглядеть поле битвы, на котором капризная удача улыбалась не достойным, а везучим… толстый мужик в дорогом сером костюме поставил целое состояние на черное.
— На красное, ставь на красное! — не выдержав, прошептал Кеша.
— Отвали! — огрызнулся толстяк, бросив на Кешу презрительный, неприязненный взгляд.
Кеша отступил, опустив глаза — он боялся, что его перестанут пускать сюда, тогда он не сможет дышать волнующим воздухом азарта, и жить ему станет совсем незачем.
Он опустил глаза — и сердце взволнованно забилось.
На полу, прямо у его ног, лежал бумажник. Прекрасный бумажник из отлично выделанной крокодиловой кожи, откормленный, толстенький бумажник! Кеша сквозь тисненую кожу своим рентгеновским взглядом увидел хрустящие зелененькие бумажки, наполнявшие этот бумажник, а значит — возможность играть!
Он задержал дыхание, осторожно огляделся по сторонам, убедившись, что никто на него не смотрит, никто не бежит к нему, размахивая кулаками, чтобы отобрать бесценную находку. Выждав еще несколько секунд, Кеша переступил, так чтобы бумажник оказался возле левой ноги, и опустился на одно колено, якобы для того, чтобы завязать шнурок. Еще раз стрельнув по сторонам глазами, он молниеносно отправил бумажник во внутренний карман пиджака, и только тогда выпрямился и непринужденно отряхнув пиджак, отошел в сторону. Выждав для верности еще полминуты, он глубоко вздохнул и медленно, очень медленно, чтобы растянуть предвкушение, двинулся к кассе, чтобы обменять неожиданно свалившиеся на него деньги на фишки. Ибо для чего еще существуют деньги, как не для того, чтобы на них играть?
Шагая к кассе, он думал о том, как все-таки справедливо и разумно устроена жизнь. Именно сегодня, когда он был в отчаянии, когда ему казалось, что жить больше незачем, судьба неожиданно подбросила ему этот бумажник! Значит, кто-то могущественный разглядел наконец его, понял, что он — самый лучший, самый достойный, самый значительный, он стоит гораздо большего, чем все прочие мелкие, жалкие людишки…
Кеша не успел додумать до конца эту в высшей степени увлекательную мысль, потому что на его плечо опустилась тяжелая рука. Кеша испуганно оглянулся. Его держал за плечо Равиль, здешний охранник, худой смуглый парень с забранными в хвост длинными черными волосами.
В те дни, когда у Кеши водились деньги, он и Равилю давал на чай, и тогда охранник смотрел на него тепло и приветливо, здоровался с ним, подносил зажигалку к погасшей сигарете… Сейчас глаза Равиля были холодными и неприязненными.
— Постойте, — сказал он Кеше, как не родному, — вот этот человек сказал, что вы только что вытащили у него бумажник, — с этими словами охранник показал на хорошо одетого мужчину лет тридцати пяти, с приятной, но не запоминающейся наружностью. Незнакомец криво усмехнулся, как бы подтверждая обвинение.
— Что за бред, — огрызнулся Кеша и попробовал вырваться, но Равиль держал его плечо словно клещами.
— Позвольте проверить ваши карманы, — проговорил охранник, слегка встряхнув Кешу, —тогда все выяснится…
— Вы не имеете права… — проблеял Кеша, оглядываясь по сторонам в надежде, что кто-то придет к нему на помощь.
— Конечно, не имею, — охотно согласился Равиль, плавно скользнув свободной рукой во внутренний карман Кешиного пиджака.
— Это ваше? — спросил он мерзкого незнакомца, показав ему крокодиловый бумажник.
Незнакомец скромно кивнул.
— Я не виноват! — запричитал Кеша. — Я ничего не брал! Этот бумажник лежал на полу… Равиль, ты что, не узнаешь меня?
— Не узнаю, — безжалостно ответил охранник, — но теперь я тебя запомню… и больше ты в наше казино не войдешь! Только сначала мы с тобой разберемся… — и он, поудобнее перехватив Кешино плечо, потащил его к служебному выходу.
Кеша пришел в ужас. Он совершенно не выносил боли, а все шло к тому, что сейчас его будут бить. Он приоткрыл рот и оглядывался по сторонам, неизвестно на что надеясь…
Но помощь пришла с той стороны, откуда он ее совсем не ждал.
Тот самый неприметный незнакомец, хозяин бумажника, из-за которого разгорелся весь сыр-бор, осторожно тронул Равиля за плечо и негромко проговорил:
— Командир, подожди минутку!
Охранник замер и оглянулся. Во взгляде его читалась готовность к взаимопониманию.
Незнакомец ловко щелкнул пальцами, и в его руке неизвестно откуда появилась стодолларовая купюра. Интересно, что Равиль по части фокусов оказался нисколько не слабее незнакомца: он тоже чуть заметно взмахнул рукой, и купюра растворилась в воздухе.
— Командир, — продолжил незнакомец. — Тебе эта головная боль нужна? — он кивнул на безвольно обвисшего Кешу, — и мне она тоже не нужна. Оставь ты этого козла… я с ним поговорю немножко, и больше он так делать не будет…
— Как скажете! — Равиль послушно поднял обе руки и отступил в сторону.
Кеша облегченно вздохнул и хотел броситься наутек, но незнакомец схватил его за то же самое плечо. Рука у него оказалась такая же твердая и тяжелая, как у Равиля.
— Куда же ты, Иннокентий? — проговорил он с многообещающей интонацией. — А поговорить?
Кеша понял, что его неприятности только начинаются.
Незнакомец, обхватив Кешу за плечо, как лучшего друга, провел его в бар, усадил в уголок и заказал два сухих мартини. Дав Лютикову отдышаться, он пригубил свой коктейль и укоризненно проговорил:
— Нехорошо, Иннокентий!
— Чего надо? — отозвался Кеша, у которого испуг преобразился в агрессию.
— Нехорошо старых людей обижать! Бабушка тебе в детстве сказки читала, носочки вязала, сопли вытирала — а ты на нее воров навел!
— Слушай, ты кто такой? — Кеша криво оскалился, как загнанная в угол злобная дворняжка, давая понять, что дорого продаст свою жизнь. — Ты что — моя старенькая учительница? Мораль мне читать пришел? Сам, небось, на бабкины бриллианты облизываешься?
— Я стариков никогда не обижаю! — незнакомец покачал пальцем перед Кешиным носом. — Но ты прав, мораль читать тебе поздно, ты уже не в том возрасте, когда это может принести плоды. Так что давай прямо: или я тебя сдам для дальнейшей обработки Равилю, или…
— Или? — настороженно переспросил Кеша.
— Или ты со мной поделишься кое-какой информацией.
— Смотря какой! — Кешины глаза испуганно забегали. Он почувствовал, что дело непременно коснется ювелира Арнольда и истории с бабкиным перстнем.
Однако этот сюжет незнакомца, похоже, не интересовал. Он достал из кармана маленький снимок, на котором был изображен вальяжный мужчина с породистым лицом и густыми, хорошо уложенными седыми волосами.
Эту фотографию Леня Маркиз сумел сделать при самой первой встрече с Вячеславом Сергеевичем, воспользовавшись крошечным японским фотоаппаратом для микросъемки. Так, на всякий случай.
— Знаешь этого человека?
Кеша недолго раздумывал. Признание ему, в общем-то, ничем не угрожало.
— Ну, допустим, знаю.
— Ну, и кто же это такой?
— Какой-то старый козел… бабку мою иногда навещал. То ли какой-то дальний родственник, то ли просто знакомый…
— Фамилия, имя, адрес?
— А я откуда знаю? — Кеша снова сделался агрессивен. — Бабка его Славой называла… а до его фамилии мне дела не было!
— Ну, может, еще что—нибудь про него интересное вспомнишь? — настаивал упорный незнакомец.
— Что я с тобой — в «слабое звено» играю? — огрызнулся Кеша.
— Жаль, — со вздохом проговорил незнакомец, — есть такие люди, которые хорошего отношения не понимают… которые принимают его за слабость… ну, придется отдать тебя Равилю…
— Э, нет, мужик, — снова забеспокоился Кеша. — Зачем Равилю? Лучше мы с тобой договоримся… ну подожди, я постараюсь что-нибудь вспомнить…
— Да уж постарайся, — в голосе незнакомца зазвенел металл.
Кеша замолчал. Он несколько минут смотрел перед собой остановившимся взглядом, и наконец неуверенно проговорил:
— Один раз он с бабкой разговаривал возле окна и говорит: «Вид у вас отсюда хороший». А она ему на это: «У тебя-то, Слава, еще лучше — Никольский собор прямо за окнами». А этот мужик ей: «За это и терплю пятый этаж без лифта».
— Ничего не перепутал? — незнакомец сверлил Кешу неприязненным взглядом.
— Вот те крест! — ответил Кеша фразой из какой-то старой книги.
— Ты не очень-то! А больше ничего не помнишь?
— Ничего, — Кеша в растерянности развел руками.
— Ну и черт с тобой!
Кеша моргнул, а когда открыл глаза, никого рядом с ним не было. Он удивленно завертел головой, но странного незнакомца и след простыл. Кеша подумал было, что весь инцидент ему просто померещился, но на столике перед ним стояли два пустых бокала из-под мартини, а под один из них была подсунута стодолларовая купюра. Кеша радостно схватил зеленую бумажку и стремглав бросился к кассе, чтобы разменять ее на фишки.
Однако кассирша Лиза вложила купюру в определитель банкнот, и ее лицо сделалось холодным и неприступным. Она нажала на кнопку, и рядом с Кешей тут же возник Равиль, как будто он и не уходил никуда.
— Равиль, — нараспев проговорила Лиза, нарочито игнорируя Кешу, — тут у нас доллары неплатежные…
— Я тебя предупреждал? — прошипел Равиль, надвигаясь на Кешу неотвратимо, как кариес. — Я тебе говорил, чтобы ноги твоей здесь не было?
— Го… говорил, — испуганно признался Кеша, вжавшись спиной в стенку кассы, — пре… предупреждал. ..
Он понял, что на этот раз его все-таки будут бить, и ничто его не спасет.
— Равиль, только не здесь! — раздался за спиной у Кеши голос кассирши.
Маркиз свернул с Садовой, переехал Екатерининский канал и остановился возле голубой громады Никольского собора. Действительно, приятно видеть его каждый день из окна!
Леня вышел из машины и огляделся. Справа от него стояло серое шестиэтажное здание. Как сказал Кеша, повторяя слова Вячеслава Сергеевича? «За это и терплю пятый этаж без лифта». Из окон этого дома виден Никольский собор, но вот лифт в нем имеется. В этом Леня убедился, заглянув в подъезд.
Стало быть, нужно искать дальше.
Маркиз перешел площадь и оказался возле пятиэтажного дома из красного кирпича. Он легко справился с кодовым замком и вошел в парадную.
Лифта здесь действительно не было, хотя подъезд внутри был красивый и даже довольно чистый. Лестничные окна украшали чудом сохранившиеся витражи, на первом этаже радовал глаз отделанный лепниной камин.