Часть II
День второй
Сергей Отрадов
Андрей Саввич Львов оказался совсем не таким, каким его представлял себе Сергей. Хорошо помня его папеньку, надменного старика в английском твиде, Отрадов ожидал увидеть перед собой худого холеного мужчину с серебристой шевелюрой и смуглой кожей. Андрей же Саввич хоть и не был прямой противоположностью папеньки – эдаким лысым коротышкой, – но совсем на него не походил. Полнотелый блондин, дорого, но как-то безалаберно одетый, он производил впечатление человека приятного, но недалекого. При взгляде на его простоватое лицо с носом-пуговкой никто бы не подумал, что Львов доктор наук, всемирно известный исследователь, а кроме того, весьма удачный бизнесмен (Андрей Саввич владел компанией «Золотоносная жила», производящей изделия из драгоценных металлов). Он больше походил на малоуспешного бухгалтера или заводского технолога, и в нем не было даже капли отцовского лоска.
– Что, не похож я на папеньку? – усмехнулся Львов, заметив пристальное внимание Отрадова.
– Нисколько, – честно ответил Сергей.
– Знаю и сожалею.
– Почему сожалеете? – поинтересовалась Аня.
– Папенька был удивительно хорош собой: строен, смугл, кудряв. Он пленял женщин одним лишь взглядом своих черных глаз. Поэтому женат был шесть раз, в отличие от меня, старого холостяка…
– Женитесь еще, какие ваши годы, – весело сказала Аня. – Вон папа в семьдесят один первый раз под венец пошел. А вам-то лет сорок…
– Пятьдесят три, деточка, но за комплимент спасибо! – Львов указал гостям на кресла, предлагая сесть. Когда Аня и Сергей сели, Андрей Саввич последовал их примеру и все с той же приветливой улыбкой спросил: – Ну-с, господа, с чем пожаловали?
Сергей вкратце изложил суть проблемы. А чтобы не быть голословным, достал из портфеля «улики» – компьютерные распечатки и само колье. На фотографии Львов взглянул лишь мельком, буркнув «это потом», а вот украшение его очень заинтересовало. Взяв его в руки, Андрей Саввич, долго рассматривал камни, особенно центральный, после чего вынес вердикт:
– Вы зря волновались. Колье – настоящий антиквариат, а камень – настоящий бриллиант.
– Как? – округлила глаза Аня. – Он же разбился!
– Ну и что?
– Но ведь бриллиант один из самых прочных минералов. Он очень тверд…
– Только к царапанью, голубушка. Но чрезвычайно хрупок и может расколоться от легкого удара, а вы, как я понял, уронили его на кафельный пол…
– Значит, камень настоящий? – уточнил Сергей.
– Совершенно верно.
– И какова его ценность?
– Ценность довольно велика, ведь это сорокакаратный бриллиант. Правда, он мутноват и не очень хорошо огранен, а это сильно его удешевляет. Ведь главные критерии оценки бриллиантов: это вес, цвет, чистота и огранка. И тут подкачали сразу два последних… Особенно огранка! – Андрей Саввич вытащил из верхнего ящика стола лупу и стал рассматривать камень уже в нее. – Топорная работа, скажу я вам. И уж конечно, не старинная…
– То есть перед нами не императорский презент?
– Нет, что вы! Это обычный якутский алмаз. А ваш был индийский.
– Откуда вы знаете, вы же его не видели?
– Сергей Георгиевич, голубчик, ну не вы ли только что сказали, что его вашему предку преподнесла Екатерина Великая, умершая в 1796 году?
– Да, но я не…
– А вы разве не слышали о том, что история алмазов делится на два периода – до открытия южноафриканских копей и после?
– Нет.
– Ну что ж, вам простительно, – кисло улыбнулся Львов. – Но я вас все же просвещу.
– Сделайте милость.
– В первый период алмазы добывались только в Индии. В копях Голконды. Крупные минералы, естественно, попадались не так часто, поэтому больших бриллиантов было немного. Но в конце XIX века открыли богатейшие прииски в Африке, и там стали обнаруживать алмазы, намного превосходящие индийские, в таких количествах, что они перестали считаться большой диковинкой… – Он вопросительно посмотрел на Отрадова. – Понимаете, к чему я веду?
– Конечно, понимаю. Во времена Екатерины алмазы добывались только в Индии, – буркнул Сергей, про себя же подумал, что подвести его к этому выводу можно было более коротким путем.
– Совершенно точно.
– Значит, знаменитый «Орлов» тоже индийский алмаз? – спросила Аня, которую в отличие от отца всерьез заинтересовала эта тема.
– Да, и очень древний. Ему более четырехсот лет.
– Я читала, что изначально он был вставлен в глазницу статуи Будды?
– Брамы, – поправил Львов. – Потом он был украден из храма одним французом и продан капитану английского корабля. После многих перипетий бриллиант попал в руки князя Григория Орлова – тот купил его за баснословные деньги, четыреста тысяч рублей, и преподнес Екатерине Великой. Та, в свою очередь, повелела вправить его в серебро и укрепить на верхней части державного скипетра! – Андрей Саввич так воодушевился, что встал, как лектор, у стола, и принялся вещать с захватившим Аню пылом: – Я должен вам сказать, что по-настоящему знаменитыми являются именно индийские бриллианты. Куда до них африканским или бразильским, пусть и превосходящим их размерами! Взять, например, самый большой в мире камень. Он называется «Звезда Африки» или «Куллинан-I». Вес его 530 карат. Это почти в три раза больше, чем масса «Орлова». Но как неинтересна его история! Алмаз нашли, разделили, обработали, и им ныне владеет королева Англии. То ли дело «Регент» или, скажем, «Шах»! Я уж не говорю о «Хоупе», о котором можно триллер написать! Не камень – маньяк-убийца! Было бы время, рассказал бы вам…
– Расскажите, пожалуйста, – взмолилась Аня. – Это так интересно…
– Ну хорошо, – быстро согласился Львов, которому, судя по всему, очень хотелось поделиться захватывающей историей «маньячного» камня. – Этот бриллиант (тогда еще алмаз в 112 карат!) так же, как и «Орлов», был вынут из статуи индийского бога и привезен в подарок королю Людовику XIV. Вместе с ним в Европу пришла чума, и многие уже тогда сочли, что в этом вина индийского камня. Но «король-солнце» не прислушался к общему мнению, велел огранить алмаз и вскоре умер – танцуя, распорол ногу гвоздем и скончался от гангрены. Алмаз достался Людовику XVI и его жене Марии-Антуанетте, которые, как вы знаете из истории, были обезглавлены…
Аня этого не знала, но уверенно закивала, чтоб не выглядеть дурой. А Львов продолжил:
– В 1792 году бриллиант пропал из сокровищницы французских королей и появился на лондонском аукционе в 1830 году. Его купил банкир Генри Филипп Хоуп (так что имя его пошло не от «хоуп» – надежда, а от фамилии владельца), которому бриллиант принес одни несчастья – сам он скоропостижно умер, сын был отравлен, а внук кончил жизнь в нищете. С тех пор «Хоуп» постоянно менял хозяев и неизменно приносил им одни несчастья. Например, султан Египта Абдул Гамид подарил алмаз своей любовнице, и ее убили, а его лишили титула. Следующую владелицу «Хоупа» застрелил любовник, подаривший ей этот самый бриллиант. Супруги, заполучившие его потом, погибли вместе с «Титаником».
Андрей Саввич торжественно замолчал, чтобы слушатели могли прочувствовать трагизм момента, после чего возобновил рассказ, заинтересовавший даже Сергея:
– Эвелин Маклин, ставшая новой обладательницей сокровища, купила его у ювелира Картье за немыслимые по тем временам деньги – 187 тысяч долларов. Ее предупредили о проклятии, но женщина так хотела заполучить его, что ее это не остановило, правда, Эвелин отнесла камень в церковь, чтобы снять с него «порчу». Но это не помогло! Ее муж попал в психушку, брат погиб, сына сшиб автомобиль, дочь отравилась лекарствами. Однако и после смерти самой миссис Маклин проклятие не оставляло семью – ее внучка умерла при невыясненных обстоятельствах, едва разменяв четверть века (и это еще одно загадочное совпадение, так как Эвелин купила «Хоуп» именно в возрасте двадцати пяти лет). Но и это еще не все! Оказалось, что камень может нанести вред не только своему владельцу или члену его семьи, но и любому, прикасавшемуся к нему. Например, тот, кому алмаз обязан своим появлением в Европе, Жан Батист Тавернье, был растерзан собаками, а простой посыльный, доставлявший «Хоуп» в Смитсоновский институт (где он находится поныне), попал под грузовик. Правда, он выжил, но сгорел его дом, похоронив под собой жену…
– Ужасно! – ахнула впечатлительная Аня.
– И не говорите! – поддакнул Львов. – Но не менее страшна и судьба владельцев «Кох-и-нора»!
– «Кох-и-нор» – это вроде бы фирма, производящая канцелярские изделия, – заметил Сергей, вспомнив ластики и карандаши, которыми пользовался в последнее время.
– «Кох-и-нор» – это в переводе с фарси «Гора света». Алмаз с таким именем был найден в той же Голконде еще в двенадцатом веке. Он триста лет находился в руках правителя Великих Моголов. Великие Моголы считали, что он охраняет их власть, и очень им дорожили. А страх потерять его свел с ума многих. Например, Надир-Шаха, который в итоге был убит собственной стражей. Но и остальным владельцам камня не очень повезло. Из восемнадцати обладателей «Горы света» часть была предательски умерщвлена, часть погибла в боях, часть скончалась от страшных недугов.
– Где он теперь?
– Теперь «Кох-и-нор» собственность Британии. Он венчает королевскую корону!
– Теперь понятно, почему монархия в Британии трещит по швам, – усмехнулся Сергей. – Одно удивительно, как королева-мать дожила до ста лет…
– Да, а вот скажите, Андрей Саввич, – влезла в разговор Аня. – Неужели все знаменитые бриллианты прокляты?
– Нет, что вы! Есть такие, что как раз приносят удачу…
– Это какие, например?
– Вы слышали когда-нибудь о бриллианте «Санси»? – вопросом на вопрос ответил Андрей Саввич.
– Нет, – в унисон ответили Сергей с Аней.
– Ну как же так! Это ж знаменитейший камень! Его судьба даже обыгрывалась в книге Рыбакова «Бронзовая птица»… – Львов нервно вскочил и заходил по комнате. – Им, как «Кох-и-нором» и «Шахом», изначально владели индийские правители. Причем, по легенде, носивший его становился неуязвимым. Поэтому завладевший им герцог Бургундский велел вправить его в свой шлем и стал одерживать победу за победой. Однако в бою шлем был потерян, и герцог погиб на следующий же день. А найденный швейцарскими солдатами камень был продан за копейки (вояки совершенно не представляли его ценности!) французскому послу при дворе Оттоманов барону Де Санси. И блестящая карьера, которую он сделал впоследствии (стал первым министром Франции), многими приписывалась влиянию магического камня. Еще им владел знаменитый кардинал Мазарини, король Людовик XVI, лорд Астор, благосостояние которого не поколебали ни кризисы, ни войны. Именно Асторы продали «Санси» Лувру за миллион долларов, там он хранится и поныне. Если захотите, сможете его увидеть в Галерее Аполлона.
– Мне бы очень хотелось! – восторженно воскликнула Аня. – Давай, папа, съездим весной в Париж, посмотрим на знаменитый камень…
– Меня знаменитые камни не волнуют, – пробурчал Сергей. – Только наш, фамильный, который мы пока не знаем, где искать…
– Тут я вам ничем помочь не могу, – развел руками Львов. – С папенькой своим я не общался с детства (он как ушел от мамы к другой женщине, так обо мне и забыл), поэтому подтвердить или опровергнуть вашу версию о том, что именно он совершил подмену, не в моих силах. Но если еще понадобится консультация, милости прошу…
– Проконсультируйте нас насчет нашего камня.
– Как я могу, ведь я его ни разу не видел?
– Есть фотография. Вполне сносная. Ее сделали, когда составляли опись коллекции. Тут камень еще настоящий.
Львов взял протянутый ему снимок и, положив перед собой, принялся его изучать.
– Что скажете, Андрей Саввич? – спросил Сергей, заметив на лице Львова легкое удивление.
– По фотографии судить крайне сложно, но, думаю, ваш камень чрезвычайно хорош и ценен. – Львов взял лупу и стал рассматривать изображение бриллианта. – Сколько, говорите, в нем карат?
– Столько же, сколько в подмененном. Сорок или чуть больше.
– Он действительно индийский, это видно по огранке, но насчет чистоты и цвета сказать затрудняюсь…
– Все, кто видел его, утверждали, что он был удивительной чистоты и имел глубокий синий цвет.
– Если это действительно так, то могу вас поздравить. Вы владеете (будем надеяться, что вы его все же отыщете) настоящим сокровищем! – Львов еще раз полюбовался на фотографию бриллианта. – Если надумаете его продать, не продешевите, но тут я смогу вам помочь, оценив его и назвав реальную цену…
– И сколько он может стоить? – полюбопытствовала Аня.
– Миллионов пять или чуть меньше, – ответил ей Сергей.
– Пять? – хмыкнул Львов. – Да вы, что, смеетесь? Цена этого камня не менее двадцати миллионов. А если он так безупречно хорош, как вы утверждаете, то за него можно выручить и пятьдесят!
Эдуард Петрович Новицкий
Вульф вошел в квартиру, ставшую временным пристанищем его сына, и огляделся. Скромненько, если не сказать, бедно. Дешевые обои, мебель советских времен, синтетические паласы и никакого тебе восточного колорита. Даже не верилось, что Ли-Янг и Чен выросли в этой неказистой «двушке», и уж совсем невозможно представить, как они жили в ней, будучи взрослыми (брат покинул ее два года назад, сестра следом: он переехал к Гоше, она к Эдику), – тут не было ничего, что так необходимо человеку: телевизора, стиральной машинки, водонагревателя, не говоря уже о бытовой технике. Ли-Янг говорила как-то, что жила очень небогато, но Вульф и не представлял, насколько. Оказывается, они с братом даже на нормальный холодильник не могли наскрести – тот, что стоял в кухне, был так стар, что для придания ему более-менее пристойного вида его пришлось выкрасить белой краской и украсить разноцветными магнитиками.
Вульф подошел к нему, открыл дверку. На искривленной алюминиевой полке одиноко стола вспоротая ножом банка сгущенного молока. Эдуард Петрович заглянул в морозилку и обнаружил в ней пачку дешевых пельменей. Негусто, подумалось ему, для почти состоявшегося миллионера.
Захлопнув холодильник, Новицкий прошелся по кухне, но, не найдя ничего заслуживающего внимания, перешел в спальню. То, что именно в ней обитал Дениска, стало ясно сразу: на трельяже всевозможные средства гигиены, на стуле гора чудовищных рубах с жабо и оборками, на батарее сушатся золоченые «казаки» со шпорами, а на стене висит плакат с изображением хорошенького юноши в образе херувима. Это был Дусик, вернее, Дэнис, снятый в период своего успеха, тогда он действительно походил на ангелочка, в последнее же время (если судить по посмертной фотографии) скорее на пожилого гномика – его лицо оставалось детским, но морщинистым, как у старичка…
Вульф тяжело вздохнул и прошел к письменному столу, на котором были разбросаны книги и бумаги. Сел на стул, подвинул к себе первую попавшуюся на глаза книгу, прочел название «Огнестрельное оружие. Краткий справочник», задумался. Зачем Дусику понадобился пистолет, он еще мог предположить, но на кой черт ему этот справочник? Интересоваться огнестрельным оружием не в Денискином духе. Он даже в детстве в войнушку не играл, больше с сестрой в дочки-матери. Да и свое покушение на Аню он совершил с ножом, а не с пистолетом… Значит, книга принадлежит Чену, он же говорил, что разбирается в оружии. Сделав этот вывод, Эдуард Петрович отложил справочник, но на глаза ему тут же попался еще один – «Знаменитые пистолеты», заложенный пластмассовой линейкой на разделе «Браунинг».
– Панцирь! – крикнул Новицкий, подзывая одного из своих охранников. Когда тот примчался на зов, приказал: – Обыщите квартиру, только аккуратно, ищите коробку от «браунинга»…
Пока ребята обыскивали стенку и внутренности дивана, он рылся в верхнем ящике стола. В основном там лежали потрепанные брошюры по йоге, старые кассеты да пожелтевшие фотографии маленьких узкоглазых ребятишек, жутко похожих друг на друга, – Чена и Ли-Янг. В другой раз он обязательно бы задержал на них взгляд, но теперь было не до того. Переворошив все три ящика и не найдя ни в одном из них ничего такого, что могло принадлежать Дусику, Вульф перешел к стулу с вещами и стал перетряхивать их.
– Нашел, Эдуард Петрович! – вскричал Панцирь, спрыгивая со стула, на котором стоял, чтобы дотянуться до антресолей под потолком. – Только не коробку от «браунинга», а патроны к нему.
Вульф взял из его рук тряпичный мешок, в котором действительно лежали патроны, но, ничего не понимая ни в пистолетах, ни в пулях, спросил:
– Они точно для «браунинга»?
– Точно.
Эдуарду Петровичу это ни о чем не говорило, но он поверил Панцирю на слово.
– Там еще оружейная смазка есть, – сообщил тот. – Будете смотреть?
Вульф отрицательно мотнул головой. Зачем смотреть, если и так все ясно. Чен его обманул. «Браунинг», найденный в кадке с пальмой, принадлежал ему. И вывод, который из этого можно сделать, наводил на столь нехорошие мысли, что Новицкий решил пока на нем не зацикливаться. Сначала надо поговорить с парнем начистоту, а уж потом…
– Эдуард Петрович, – окликнул Вульфа второй охранник, Цыпа. – Я тут интересные фотки нашел, посмотрите…
Цыпа протянул Вульфу прозрачный файл, в который были всунуты фотографии. Их было немного, всего четыре. Но они действительно были интересными! Особенно одна, на которой был запечатлен сам Эдуард Петрович. Снимок был сделан недавно – на нем он красовался в белой кожаной куртке, подбитой енотом, которую купил только в этом месяце. Фотографировали его издали (когда он выходил из своего дома), но съемка производилась очень качественным аппаратом – на лице были видны все родинки и морщинки. Другие снимки были такими же образцовыми. На одном оказалась Ева, также снятая в момент выхода из подъезда, на втором Аня Моисеева, шагающая к машине, а вот на третьем…
На третьем был Слава! Об этом свидетельствовала подпись в верхнем углу снимка. Крупно, размашисто красным фломастером на фотографии было выведено слово «СЛАВА», а от него шла стрелка, конец которой указывал на человека, изображенного на ней. Только это был не мужчина, а женщина…