В ходе той же дискуссии в «Горбачёв-Фонде», где Н.Н.Моисеев по сути возжаждал власти умных мерзавцев над обществом, искусствовед И.А.Андреева сумбурно (её самооценка, см. стр. 156 названного сборника) высказала следующее:
«Нравственные основы - это высоко и сложно. Но элементы этики вполне нам доступны».
Поэтому она не смогла внятно объяснить, что Н.Н.Моисеев, хоть и большой учёный, даже академик, но в нравственно-этическом отношении, если соотносить с жизнью приведённое выше его высказывание, - урод, калека [82].
Т.е. профессиональный гуманитарий не понимает, что «элементы этики» без осознания индивидом своей реальной, а не декларируемой нравственности - это показатель выдрессированности его неким этикетом: «элитарно-политесным» либо малинно-братанским - значения не имеет. В любом варианте индивид - безсовестен и потому не свободен: свобода - совестью водительство Богом данное.
Собственно в безсовестности и состоит причина заболевания лженаукой общества в целом и науки - как официальной, так и неофициальной.
В том, что наука в нашей стране организована на мафиозно-корпоративных - малинно-братанских, а равно - масонских - принципах нет ничего нового: об этом говорится в “своём кругу” как о чём-то само собой разумеющемся и неизбежном, т.е. безальтернативном. И такое положение дел никогда после И.В.Сталина публичными политиками не порицалось и не оценивалось как общенародная беда и проблема.
Это обстоятельство является ещё одним составом преступления И.В.Сталина «против науки» и её деятелей. Недоучившийся семинарист посмел обвинить светил высокой науки в антинародной мафиозности и антинаучной деятельности.
«Вопрос. Правильно ли поступила “Правда”, открыв свободную дискуссию по вопросам языкознания?
Ответ. Правильно поступила.
В каком направлении будут решены вопросы языкознания, - это станет ясно в конце дискуссии. Но уже теперь можно сказать, что дискуссия принесла большую пользу.
Дискуссия выяснила прежде всего, что в органах языкознания как в центре, так и в республиках господствовал режим, не свойственный науке и людям науки. Малейшая критика положения дел в советском языкознании, даже самые робкие попытки критики так называемого "нового учения" в языкознании преследовались и пресекались со стороны руководящих кругов языкознания. За критическое отношение к наследству Н.Я.Марра, за малейшее неодобрение учения Н.Я.Марра снимались с должностей или снижались по должности ценные работники и исследователи в области языкознания. Деятели языкознания выдвигались на ответственные должности не по деловому признаку, а по признаку безоговорочного признания учения Н.Я.Марра.
Общепризнано, что никакая наука не может развиваться и преуспевать без борьбы мнений, без свободы критики. Но это общепризнанное правило игнорировалось и попиралось самым бесцеремонным образом. Создалась замкнутая группа непогрешимых руководителей, которая, обезопасив себя от всякой возможной критики, стала самовольничать и бесчинствовать» (приводится по публикации в интернете со ссылкой на газету “Правда” от 20 июня 1950 г.).
Последний абзац выделен нами при цитировании. Из него можно понять, что интервью И.В.Сталина “Марксизм и вопросы языкознания” - вовсе не о языкознании и марксизме. Языкознание и деятельность мафиозной группировки, сложившейся вокруг Н.Я.Марра и его наследия, стала для И.В.Сталина только поводом, чтобы сказать указать обществу на угрозу ему со стороны мафиозности в науке [83]. Не вняли…
Не вняли потому, что:
· Для «высоких умов» «научной общественности» И.В.Сталин был деспот, тиран, недоучившийся семинарист - хитрый, невежественный, некультурный. То, что приведённую выше библейскую доктрину порабощения человечества И.В.Сталин знал с юности и отверг её и в канонически православной форме, и в канонически-марксистской светской форме [84], - большинство его критиков так и не поняли. Не поняли они и того, что он всю свою жизнь самоотверженно работал на воплощение в жизнь альтернативы библейско-марксистскому проекту порабощения человечества; работал, рискуя жизнью на протяжении десятилетий ежедневно, поскольку был креатурой масонства, которое «кинул»…
· Остальные в их большинстве были заняты своими личными и семейными делами, и им не было дела до того, что делается в корпорации чиновников партии и государства и в корпорации учёных.
В итоге в 1989 г., когда режим М.С.Горбачёва целенаправленно вёл СССР к краху, очередной президент АН СССР Г.И.Марчук в статье “Какой быть науке?” вынужден был признать:
«Широкой общественностью, руководством страны должно быть осознанно: наше положение в науке находится в разительном контрасте не только с развитыми, но и с развивающимися странами” (газета “Поиск”, №12, 1989 г. - в тот период всесоюзная газета, орган профсоюзной организации АН СССР).
А между тем в СССР был единственный в стране настоящий социолог, хотя по ведомству АН СССР он числился палеонтологом. Это был И.А.Ефремов. В публикациях СМИ в 1990-е гг. проскользнуло сообщение, что Академия наук Болгарии признала его роман “Час быка” - вкладом в развитие науки: так ли это, но этот роман действительно реальный вклад в развитие социологии - чуть ли не единственный в СССР.
«Первая публикация “Часа Быка” в сокращённом журнальном варианте состоялась в 1968 году, отдельной книгой роман вышел в 1970-м. А затем последовала записка в ЦК КПСС за подписью шефа КГБ Ю.В.Андропова, резолюция “главного идеолога” М.А.Суслова, специальное заседание Секретариата ЦК (12 ноября 1970 г.) и решительный запрет романа, его изъятие из библиотек и магазинов, - высшие сановники государства в олигархах Торманса узнали себя. “В романе “Час Быка” Ефремов под видом критики общественного строя на фантастической планете “Торманс” по существу клевещет на советскую действительность…” - говорилось в записке Андропова [85]. А в постановлении Секретариата ЦК с грифом “Сов. секретно”, в частности, оказано: “писатель допустил ошибочные оценки проблем развития социалистического общества, а также отдельные рассуждения, которые дают возможность двусмысленного толкования”. Ефремова пригласили на беседу к секретарю ЦК П.H.Демичеву, который, к удивлению писателя, оказался хорошо знаком с его произведениями и даже просил присылать рукописи будущих книг. Эта просьба была впоследствии выполнена - Демичеву была отправлена рукопись последней книги Ефремова “Таис Афинская”. Беседа состоялась в марте 1970 года, на ней Ефремов не согласился с “некоторыми критическими оценками его научно-фантастического романа”, как говорилось в записке отдела культуры ЦК. Книга была запрещена» (Приводится по тексту книги Алексея Константинова “Светозарный мост” по публикации на сайте: http://noogen.2084.ru/Efremov.htm).
А в 2002 году в телефонном разговоре с М.С.Листовым уже пенсионер П.Н.Демичев сказал приблизительно следующее: “Ефремов был великий человек. Если бы его не запрещали, а изучали, многих бед в последующем удалось бы избежать” (http://noogen.2084.ru/Efremov.htm). - А что - кроме безвольной подчинённости корпоративной дисциплине - мешало не запрещать, а изучать, введя “Час быка” в курс литературы средней школы: Да и сейчас было бы полезным этот роман ввести в школьный курс литературы…
7. Хроническая неспособность РАН к очищению от лженауки
Г.И.Марчук был благонамеренным президентом АН СССР и предпринял попытку полугласного-полукулуарного обсуждения кризиса науки в СССР. Приведём один давний документ. Его статья “Какой быть науке?”, выдержку из которой мы привели выше, была приглашением к дискуссии по проблеме преодоления кризиса науки в СССР. И 12-й номер всесоюзной академической газеты “Поиск” за 1989 г. был разослан по научным организациям АН СССР, а также персонально действительным членами и членам-корреспондентам АН СССР.
* * *
Письмо Президиума АН СССР о рассылке газеты «Поиск» и начале дискуссии на тему «Какой быть науке?»
28.07.89 № 2-10277-5113/1791
Глубоко уважаемый, «имярек».
В конце этого года в Москве состоится Всесоюзное совещание научных работников. На нём будут обсуждаться основные направления перестройки фундаментальной науки.
В рамках подготовки к этому совещанию во всесоюзной газете “Поиск” были опубликованы основные проблемы, выносимые на обсуждение с предисловием президента АН СССР академика Г.И.Марчука.
В связи с изложенным просим Вас высказать свои предложения по перестройке в науке и направить их в адрес редакции или Президиума АН СССР.
С уважением,
Главный секретарь
Президиума Академии наук СССР
академик И.М.Макаров
В связи с изложенным просим Вас высказать свои предложения по перестройке в науке и направить их в адрес редакции или Президиума АН СССР.
С уважением,
Главный секретарь
Президиума Академии наук СССР
академик И.М.Макаров
* *
*Редакции газеты “Поиск” и в аппарат Президиума АН СССР через Ленинградское отделение АН СССР (его тогда возглавлял Ж.И.Алфёров) тогда, ещё из Ленинградского, университета был передан ответ на статью Г.И.Марчука, озаглавленный «Для чего быть науке?», впоследствии фрагментарно опубликованный под названием “Концептуальная власть: миф или реальность?” в журнале “Молодая гвардия”, № 2, 1990 г.
В том ответе многие вещи были названы свойственными им именами. В частности было сказано, что облик и существо науки в обществе - это следствие того, как общество, и, прежде всего, - сами учёные, отвечают себе на вопрос: Для чего быть науке?
· Если науке быть для того, чтобы производить знания и технологии на коммерческой основе, то наука будет продажна настолько, насколько она затрагивает интересы тех, кто контролирует финансовую систему.
· Если науке быть для того, чтобы люди жили безбедно в ладу с биосферой планеты, то наука перестанет быть современным продажным знахарством. И с этим её нравственным и этическим (в том числе и религиозным) преображением исчезнет знахарский орден злонравияи шизоидного графоманства, две стороны которого спорят между собой, а своими ошибками и заведомой ложью отравляют жизнь другим людям на протяжении веков. Этот знахарский орден - обременительная “академическая медаль” на шее человечества. От нее действительно пора избавиться.
Но мировоззренчески отгородившись математико-техническим образованием от обществоведческих дисциплин, Г.И.Марчук персонально и аппарат Президиума АН СССР этого вопроса, предшествующего поставленному в заголовке упомянутой его статьи, верноподданно “не увидел”, хотя с 1981 г. Г.И.Марчук был членом ЦК правящей партии и по своему должностному положению в партии и в государстве [86] обязан был вникать в проблемы общественной жизни, понимать их как таковые и знать, как они отражаются в обществоведческих научных дисциплинах, а не быть только математиком - абстракционистом и прикладником.
Поэтому дискуссия о том, как реорганизовать науку в СССР, чтобы она вышла на передовые рубежи в мире и чтобы от неё была отдача обществу, протекала в русле верноподданности режиму М.С.Горбачёва и «архитектора» перестройки А.Н.Яковлева. В результате в науке всё осталось как и было, поскольку, как было указано выше, не для этих целей масонство создавало академии наук по всему миру [87].
Не лучше показало себя и патриотически обеспокоенная общественность.
В том ответе на приглашение к дискуссии также было указано, что ответ на вопрос “Для чего быть науке?” лежит не в сфере естествознания и абстрактных точных наук, а в области исторического и социологического знания. Хотя человечество, общество - порождение Природы, а естествознание - как наука - начало развиваться раньше, чем история и социология, как отрасли научной деятельности и научного знания [88], но в современных условиях естественнонаучное знание обусловлено историко-социологически и, прежде всего, тем, как общие закономерности бытия Мироздания, Объективной реальности в целом, наука интерпретирует по отношению к жизни общества и природы, объемлющей жизнь общества. Если конкретно, то статья, опубликованная в “Молодой гвардии”, завершалась следующими словами (сноски по тексту - наши пояснения при цитировании):
«…При таком положении вещей [89] фактология науки обесценивается, но резко возрастает общественная значимость методологии, в том числе методологии поиска Знания, необходимого для прогноза развития любой общественной системы.
Есть научно-технические вопросы, на которые можно дать правильные ответы, не выходя за пределы узкой отрасли знания. Например: “Как построить атомную электростанцию или создать космический корабль для полета на Марс?” Но на вопрос: “Надо ли строить атомную электростанцию и посылать на Марс космические корабли [90]?” - не следует искать ответа в области технического и даже экономического знания. Для ответа на такие вопросы необходимо найти место прикладного фактологического материала частной отрасли знания в общей фактологии истории. Только при этом условии можно построить прогноз развития частной отрасли науки и техники и получить достоверные ответы на такого рода вопросы, то есть ответы, подкрепляемые практикой с течением времени. Данные утверждения предполагают, что История не является цепью случайно следующих друг за другом фактов, а через цепь случайностей пролагает себе дорогу закономерность. Эта закономерность истории познаваема (то есть независима от сознания). Понимание разного рода объективных закономерностей позволяет “пророчить” варианты устойчивого будущего с точностью до общественного явления, а в отдельных случаях - с точностью до исторического факта. Это и даёт возможность направлять производительные силы общества на реализацию предпочтительного для концептуальной власти [91] варианта устойчивого будущего. Осознание этого факта чуждой нам концептуальной властью при упорном нежелании понять его нашей политической, законодательной и исполнительной властью и обеспечивает столь высокое совпадение «исторической реальности наших дней: наше пояснение при цитировании» c вышерассмотренными американскими прогнозами 40-летней давности [92]».
Кроме того, даже в варианте статьи, напечатанном “Молодой гвардией”, редакцией был сохранён фрагмент текста, в котором рассматривались в качестве обобщённого оружия средства воздействия одной социальной системы (группы) на другие на исторически длительных интервалах времени и указывалось, что:
«Много лет нам твердили о решающей роли ядерного оружия и других видов оружия массового поражения в глобальном противоборстве двух систем. Теперь ясно, что это неверно.
Если под оружием понимать любые средства борьбы противостоящих общественных групп, в том числе и государств, и расставить его приоритеты в порядке убывания губительности, мы получим следующее.
ИНФОРМАЦИОННОЕ ОРУЖИЕ: 1. Информация философского, мировоззренческого характера. 2. Информация летописного, исторического, хронологического характера каждой отрасли знания. 3. Информация прикладного фактологического характера каждой отрасли знания (идеология, технология и т.п.)
МАТЕРИАЛЬНОЕ ОРУЖИЕ: 4. Экономика и международная торговля. Борьба за мировые деньги. 5. Угроза применения оружия массового поражения (не уничтожения, а поражения!). 6. Прочие виды оружия.
По первому приоритету в официальной науке мы не имеем ничего, кроме высокопарных слов типа: “Учение Маркса всесильно, потому что оно верно”.
По второму приоритету мы не знаем о себе и окружающих ничего, что выходит за пределы памяти одного поколения.
По третьему приоритету существующая система режима секретности работ не позволяет нам самим знать о себе ничего, но позволяет получать с Запада до 80 процентов наших разработок, спустя 10 - 15 лет после их завершения в СССР.
По четвертому приоритету мы ограничивались только восторгами по поводу поднятия отдельных разработок нашей промышленности на уровень мировых образцов и выше, хотя покупают у нас только сырьё.
По пятому и шестому приоритету мы разорили страну и народ, создав иллюзорную мощь своих вооруженных сил».
Как можно понять из приведённых фрагментов, в ответе Президиуму АН СССР на вопрос “Какой быть науке?” как раз и шла речь о необходимости познания именно общих законов бытия человечества в Объективной реальности, на основе выработки и распространения определённой культуры познания. Причём ещё тогда были в ней были высказаны принципиальные положения, оставшиеся по существу неизменными с тех пор, но получившие детальное развитие в последующих работах ВП СССР.
Опубликовав под другим названием и со значительными, во многом искажающими смысл изменениями [93], статью “Для чего быть науке”, редакция “Молодой гвардии” в 1990 г. съиграла в детскую игру “испорченный телефон”, но так и не развернула тогда в стане патриотов обсуждения темы «вечных законов мироздания» и их выражения в жизни цивилизации и проблематики концептуальной власти в обществе.
И хотя тираж “Молодой гвардии” в те времена составлял 700 000 экз., которые расходились среди патриотически обеспокоенной части общества, поставленный вопрос о первенстве освоения философской, методологической информации - по существу о настройке мировоззрения и миропонимания каждого индивида как к основе для самостоятельного познания им Мира посредством овладения методологической культурой, - остался не понятым ни читателями, ни редакцией, вследствие чего его рассмотрение и обсуждение тогда не состоялось.