– Моя дочь? – Председатель и вовсе стал мрачнее тучи. – Вы извините, но я никогда не подпущу Аленушку к монастырю. Это… это опасное место. Старое здание… вы понимаете? Поэтому… нет. Но спасибо за предложение.
Ага. А папа-то не в курсе, где любит проводить время его дочь… Ладно, не будем выдавать девушку.
– Вы только передайте ей то, что я вам сказал. – Федор уже окончательно успокоился и даже улыбнулся. – А вы действительно приходитесь родней генералу?
Русальчиков, понимая, что так просто от этого московского щеголя не избавиться, натянуто улыбнулся и сложил руки на груди:
– Да. Самой прямой.
– А отчего изменили фамилию? – Понимая, что председатель уже почти сдался, Федя продолжил допрос.
Тот пожал плечами:
– Не я. Мой дед. Время, знаете ли, тогда было тревожное. За такое родство могли и расстрелять…
– Ясно… А может, вы сами завтра расскажете вашу родословную?
– Я, молодой человек, знаете ли, не пес. А что касается семейной истории… может, и расскажу. Как-нибудь потом. Вы, кстати, к нам надолго?
Федор смутился, но в ошибке признаваться не стал. Выбрал хамоватый тон, ведь всем известно, что лучшая защита – это нападение:
– Да как получится, папаша. Управимся за неделю, значит, быстрее уедем. Что в ваших трущобах делать?
– И я так думаю. А сейчас позвольте пройти. Устал, знаете ли… – Русальчиков нажал на потайной рычаг и, отодвинув плечом Федора, скрылся за приоткрывшейся дверью.
Федор сжал кулаки, едва удержавшись от желания побиться головой о железные ворота. Как можно было так все бездарно испортить?
А может, еще не поздно извиниться?
Подпрыгнув, он повис на воротах, подтянулся и снова заглянул во двор. Русальчикова во дворе уже не было, зато на веранде он увидел Лену. Она стояла и смотрела прямо на него.
А он…
А он ведет себя, как обезьяна!
Федор в растерянности повисел еще немного, играя с девушкой в гляделки, и спрыгнул, ругая себя последними словами.
Дурак! Идиот! Обезьяна и есть! И что теперь? Хотел все узнать – не смог. Хотя она бы и не ответила! Или ответила бы?
Им бы наедине увидеться. Чтобы ни Макс не мешался, ни папаша ее…
И участковый тоже зачем-то врет. Знает, где она была, и покрывает ее. А может, и вправду между ними что-то есть?
От таких мыслей тут же сжались кулаки, и злость плеснула в сердце.
Федор еще раз посмотрел на видневшуюся из-за забора крышу и направился к пивнушке, гоня прочь такие мысли. Особенно ту, что не давала ему быть тем, кем он привык быть: человеком без мечты, без будущего. Да чего там – он даже влюблен ни разу не был за все свои двадцать шесть лет. Он даже не знает, что это! Может, поэтому он так запал на эту… Машу… Лену? Потому, что она ему невероятно нравится…
Стоп. А действительно, почему он решил, что ее зовут Маша? Да он и не решал вовсе. Парни сказали.
Кстати… а не навестить ли ему Татьяну, чей адрес дал участковый? Может, он еще что-нибудь узнает? К тому же до танцев время есть. Если, конечно, Лена послушает его и придет…
Глава 5
Дверь открыла сморщенная бабка, долго пыталась понять, кто он и что ему нужно, подставляя к уху ладонь, пока ее не сменила дородная женщина.
– Мам, ну чего вы? Я и сама открыть могу. Идите отдыхайте! – Задвинув бабульку в дом, она закрыла за ней дверь и вышла на скрипнувшее крыльцо.
– Кто такой? Чего надо?
Федя не стал тянуть время:
– Вы Татьяна? Вы приходите работать в монастырь. Так?
– Ну, так. – Толстуха подбоченилась. – А тебе что за печаль?
– Я оператор. Из съемочной бригады. Хотите, чтобы вас все узнали? Совершенно бесплатно.
– Да ладно! – прищурилась тетка. – Бесплатно только кошки рожают. Говори, чего надо.
– Ну, хорошо, – не стал отпираться Федор. – Скажите, как часто в монастыре бывает Русальчикова Лена? Мне ее тоже отснять нужно.
– Ленка? – Будущая звезда экрана выпучила заплывшие жиром глазки. – А чего ей там делать? Наш председатель вообще ку-ку! Из дома ее не выпускает. Когда школьницей была, к ней учителя сами домой ходили. Прям как в фильмах!
– Но я ее вчера там видел! – уперся Федя. – На втором этаже заброшенного крыла! Честно!
Тетка вдруг часто-часто заморгала, резво развернулась, и Федор даже слова не успел сказать, как она исчезла за дверью.
– Твою ж мать! – Не выдержав, он от всей души пнул всхлипнувшую дверь и зашагал к калитке.
Что за чертовщина? Почему все так реагируют? То пытаются убедить, что Лена в монастырь не ходит, но стоит ему сказать, что он ее видел там, тут же пугаются и прекращают разговор.
Федор покосился на раскрашенные багрянцем заката редкие тучи и прибавил шагу. Ему еще надо найти Макса, попросить прощения, а потом уговорить его пойти на танцы. Все-таки надежда умирает последней – а он надеялся снова сегодня увидеть Лену.
– Добро пожаловать! Прошу к нашему шалашу! – раздался знакомый певучий голос, едва он шагнул в пивную. Хозяйка улыбнулась ему, как родному.
– Здрасте. Меня друг тут ждать должен. – Федор подслеповато огляделся, привыкая к царившему тут полумраку. – Не видели?
– Были. Но ушли.
– Были? А… сколько их тут было?
– Трое. С ними еще Захарка пиво пил. Что-то долго шушукались и только что ушли. – Женщина поняла, что как клиент Федя – ноль, и вернулась за стойку.
– А куда ушли, не говорили? – Федору тоже совершенно не улыбалось тут торчать, к тому же из клуба уже доносились ритмичные позывные.
– Да кто их знает? Может, вон, в клуб! – Женщина точно угадала его мысли.
– Спасибо! – Федор вышел и прикрыл за собой дверь. В любом случае он хотел сегодня там быть. Подождет Лену часиков до десяти, даже если парней там не будет. А потом до монастыря прогуляется. Благо недалеко, да и дорога прямая. Любо-дорого! Лишь бы дождь не зарядил.
– О-о-о-о!!! – встретили его появление несколько куривших на крыльце клуба местных громил. – Псих из Москвы приперся!
– После того, как он вчера тебе за свой глюк нос расквасил, Игнат, я бы не лез к нему. Еще пырнет воображаемым ножиком…
– Ребят, – Федор поднял в примирительном жесте руки. – Вчера перепили. С кем не бывает. Не видели, мои друзья приходили?
– А мы что им – пастухи?
– Может, и приходили.
– Точно. Сходи да сам проверь!
А и вправду! Может, и Лена уже пришла.
Федор старался не думать, что Лена может и не прийти, но мыслишка эта притаилась в глубине души и нагоняла тоску.
Поднявшись по ступеням, Федор толкнулся в дверь, и на него тяжелой волной накатилась громкая музыка, полумрак с танцующими пятнами света и жар изгибающихся в ритме тел.
Он не понял, как оказался в чреве этого огромного зала и, повинуясь пробуждающимся инстинктам, задергался в ритме возле какой-то девчонки. Музыка лилась без остановки, и вскоре он забыл, зачем пришел сюда. Забыл о том, что кого-то ждет, что он кого-то ищет. Сколько мимо него хороводом пролетело девичьих лиц, сколько рук старательно прижималось к нему, стремясь ненадолго избавиться от одиночества, почувствовать власть обладания, Федор не знал, полностью растворившись в этом сумасшедшем вечере.
Вдруг в какофонию попсовых песенок вплелись звуки Венского вальса. Федор ошарашенно огляделся и замер, точно парализованный, глядя, как к нему, лавируя в толпе, пробирается Лена. В длинном, ниже колен, светлом платье, на плечи по-деревенски накинута шаль-паутинка. Волосы распущены, золотом стекают до талии. В руках цветы. Сирень, кажется…
– Ты искал меня? – Она остановилась так близко, что у Федора зачесались руки сжать ее, почувствовать тепло ее хрупкого тела. Закружить в танце… Но вместо этого он спрятал руки за спину и хрипло выдохнул:
– Да. Надо поговорить.
Она улыбнулась:
– Ну, говори…
– Здесь? – Он оглянулся.
– Здесь… – Она завела за ухо непокорную прядь. И не просто завела, а сделала это так, что Федор чуть не умер от охватившего его желания.
– Ладно. – Господи! Хорошо, что тут темно! – Я сегодня видел тебя в монастыре. В крыле, куда никого из нас не пускают. Но без этого материала полноценного фильма не снять. Я хотел тебя попросить: завтра договорись с местными, чтобы нас пропустили. Очень надо! Мы в долгу не останемся. Или я объясню, как снимать, дам портативную камеру, нажмешь на кнопочку – и порядок!
Лена рассмеялась:
– Там же опасно…
– Ну, видимо, не так уж и сильно, если ты там прогуливаешься. – Федя тоже улыбнулся, понимая, что безумие, охватившее его, исчезло, едва он заговорил о работе.
– Ну… я это я! – Девушка покачивалась в ритме вальса, не сводя с Федора ярко-синих глаз. – Может, потанцуем, красивый?
Федор шагнул ближе, обнял ее за талию и притянул к себе. Как легко она может стать другой. Еще сегодня испуганно смотрела на него и даже разговаривать отказалась, а сейчас…
Федор шагнул ближе, обнял ее за талию и притянул к себе. Как легко она может стать другой. Еще сегодня испуганно смотрела на него и даже разговаривать отказалась, а сейчас…
Следующие несколько минут оказались для него райским блаженством. Он не видел никого, кроме Лены, и не слышал ничего, кроме этой невероятной, фантастической музыки и голоса девушки, вплетающегося в сердце:
– Ты любишь меня, хороший мой?
– Да! Больше жизни!
– Ты помнишь меня, Алешенька?
– Помню, Машенька! Всегда помнил…
Машенька?
А, не важно!
Ах, какие у нее нежные губы… Как же он по ним истосковался!
Хорошая оплеуха заставила его отпрянуть от девушки и оглядеться. В ушах снова загремела танцевальная музыка, а вместо Лены рядом скалился Максим:
– Так и знал, что ты ко мне не равнодушен! Сначала потанцевать дернул, потом обниматься начал. Нет, я, конечно, дорожу твоей дружбой, но, знаете ли, вольности терпеть не согласен!
– Чего?! – Федор отпрянул от него и завертелся как сумасшедший, стараясь разглядеть среди танцующих белое платье Лены. Не найдя, принялся трясти друга как липку: – Где она? Где?!
– Ты совсем сбрендил? – Макс отпихнул его и помрачнел. – И вообще! После того, что ты вытворил, я, вместо того чтобы искать тебя по деревне, совершенно спокойно мог бы уйти в монастырь вместе с друзьями и…
– И? – Федор взял товарища за плечи и потащил к выходу, совершенно не обращая внимания на взгляды и перешептывания. Когда за ними захлопнулась тяжелая дверь, в голове прояснилось. – Как ты здесь оказался? Куда ушла Лена?
– Ладно. – Макс выдернулся из его рук и нервно закурил. – Я расскажу тебе правду. Самую что ни на есть правду. То есть то, что видел сам. И если моя правда вдруг как-то не срастется с твоей, ты не будешь орать, душить меня и вообще выделывать какие-нибудь подобные штучки. Хорошо?
Федор помолчал. Забрал у него сигарету и, глубоко затянувшись, выдохнул:
– Хорошо. – Как человек, выросший в семье медиков, он знал все о вреде курения и старался не курить, а если и курить, то очень редко. Но после такого предисловия друга – сам Бог велел.
– Ладно. – Макс с сожалением посмотрел на сигарету, полез за второй, но так ее и не прикурил. – Когда я пришел в клуб, ты танцевал с какой-то девицей. Я направился к тебе. Увидев меня, ты подошел, начал что-то говорить о втором этаже, а потом сцапал меня за филейные места и начал так отчебучивать, что, боюсь, после такого танца местные доярки на нас больше и не посмотрят. А потом еще и целоваться полез. Ты уж извини за оплеуху, но это был перебор! – Давясь смехом, Макс посмотрел на мрачную физиономию друга и тоже стал серьезным. – Федь, Федька! Что с тобой, а?
– Да хрен бы знал! – Федор сделал еще одну затяжку и щелчком откинул сигарету в темноту. – Понимаешь, вместо тебя мне привиделась Лена. Ну, к которой мы ходили… Я попросил ее, чтобы завтра она провела нас в левое крыло. И она согласилась. Потом мы потанцевали, ну и… потом случился ты. Макс, только честно! Реально, как ты говоришь, все это время вместо Ленки был ты?
– Мамой клянусь! – Он выпучил глаза в доказательство своих слов и хлопнул друга по плечу. – Не переживай. Может, на тебя так местный воздух действует? Вчера ты тоже гнал будь здоров, но вчера мы напробовались местной самогонки с пивом. Сегодня ты же ничего не пил?
Федя искренне помотал головой:
– Абсолютно!
– Угу. И у местных ничего не ел.
– Ну, ты же со мной был.
– Не всегда!
– Не ел!
– Цветочки не нюхал?
– Нет.
– Мухоморы не употреблял?
– Что, совсем уже?
– Да ладно ты, не злись! – Макс хлопнул друга по спине и спустился вслед за ним по лестнице. – Слушай, пойдем домой? Точнее, в монастырь… Раз уж все равно доярки в нас разочаровались?
Крик они услышали внезапно. Вот еще только что играла музыка и раздавался смех, но стоило им свернуть на другую улицу, как их обступила тишина. И этот крик точно нож вонзился в сердце. Федор понял, что уже не идет, а бежит туда, откуда доносились звуки борьбы, и женский голосок что-то неразборчиво бормотал и снова срывался в крик.
Белое пятно он увидел издалека. Подбежав ближе, понял, что это не пятно, а девушка в белом платье, а вот двое, нависших над ней, явно портили пасторальную картину и были здесь не к месту.
Цапнув одного за шиворот, Федор с разворота врезал ему в скулу, оттолкнул и развернулся ко второму. Но тот уже сцепился с Максом, они катались по траве, дубася друг друга и рыча как голодные волки. О том, что побитый им бандюган окажется не из робкого десятка и захочет мести, Федя как-то не подумал, за что и схлопотал кулаком в челюсть. Ярость поднялась тяжелой волной, отключая разум. Кулаки без устали принялись молотить неведомого врага. Кажется, ему тоже порядком досталось, но он этого даже не почувствовал.
Откуда-то из очень далекого прошлого пришли слова: «Есть семья, а есть враги. И враг должен быть уничтожен, если не хочешь, чтобы уничтожили тебя и все то, что ты любишь…»
А потом все исчезло. Куда делись те, с кем он дрался, Федор не знал. Да ему это было безразлично. Рядом чертыхнулся Макс. Хорошо! Значит, жив. Значит, все хорошо! Они победили…
Где-то внизу, под ногами, послышался всхлип, шорох.
Федор упал на колени и, раздвигая траву, пополз вперед, пытаясь разглядеть хоть что-то в чернильной ночи. Светлое платьице появилось внезапно. Дернулось, прячась в траву, но было остановлено Федором. Сжав брыкающееся девичье тело, он подмял его под себя и, путаясь пальцами в волосах, зашептал незнакомке на ухо.
– Я тебя не трону. Пожалуйста. Не кричи. Я сейчас встану, подниму тебя и отведу домой. Поняла?
Девушка что-то промычала, но брыкаться перестала.
Федор встал, помог подняться девчонке и попытался, как мог, отряхнуть ее платье от налипшей земли.
– Где ты живешь? Как тебя зо… – Он развел спутанные пряди волос и замер, глядя спасенной в полные слез глаза. – Лена?
– Нет! Нет-нет-нет-нет! – откуда-то сбоку послышался голос Макса. – Федя, если ты скажешь, что мы только что огребли из-за твоего глюка, я сам тебе врежу. Для чистоты мыслей, так сказать!
– Макс! Это Лена! – Не выпуская девушку из объятий, Федор снова заглянул ей в лицо. – Что случилось? Что ты тут делаешь? Кто это был?
– Я… – Она всхлипнула, но взяла себя в руки и путано принялась рассказывать: – Я хотела пойти в клуб. Вы же меня позвали… Вы сказали, что хотите мне что-то сказать. Что-то важное. А сегодня пятница. Отец уехал в город до утра. У него там тетя Света. Я понимаю, он после смерти мамы не женился, но одному плохо. А я с бабой Груней. Она уснула. А я пошла в клуб. А потом… Кто-то напал на меня. Надели мешок на голову и куда-то понесли. А потом пришли вы… – Синие глаза наполнились слезами, мордашка скривилась, точно у обиженного ребенка: – Я так испуга-а-ала-а-ась!
У Федора снова сжались кулаки. Завтра специально прочешет всю деревню, но найдет этих ублюдков! Найдет и… и убьет! Пусть не физически, но морально точно! Натравит на них участкового. Тем более он, кажется, неровно дышит к девчонке.
– Так, ну все! – Федя снова вытер сбитыми в кровь руками мокрые щеки девчонки и прижал к себе, с каким-то невероятным чувством восторга ощущая на своей талии ее холодные руки. Не хочется, но придется спросить. – Они что-нибудь с тобой сделали? Что-нибудь… плохое?
К его невероятному облегчению, Ленка отчаянно помотала головой:
– Нет! Они только принесли меня сюда и бросили в траву. Сели рядом и начали говорить… какой-то бред! Что меня нужно привести к Никодиму, запереть в монастыре, и тогда он согласится им все отдать… Какой-то бред!
Чувствуя, что девчонка снова на грани истерики, Федор прижал ее к себе и, касаясь губами волос, заговорил.
– Ничего такого с тобой не произойдет! Ты больше никуда не выйдешь из дома, пока мы не найдем этих упырей. А потом они больше не смогут тебя напугать. Это обещаю тебе я.
Просто удивительно! Как можно быть настолько счастливым, когда у тебя болят все косточки?
– Это мы тебе обещаем! – До них, пошатываясь, наконец-то добрел Макс. – Пойдем, отведем тебя домой?
Девчонка только кивнула, развернулась и пошла вперед. Федор догнал ее и, чуть замешкавшись, обнял за плечи. Она не противилась. Ее рука снова скользнула ему на талию так привычно, точно она делала это миллион раз.
А потом случилась еще одна странность. Федору казалось, что до ее дома еще идти и идти, а тут – бац, и вот они уже перед высокой оградой. И где-то лениво потявкивает Бобик. Или нет! Пушок!
– Пришли… – Черт! Лучше бы они заблудились! Хотя где тут блудить? Две улицы, три переулка…
Она с неохотой отстранилась и заглянула ему в глаза:
– Спасибо…