Подбежав к ней, тот подал руку. Испуганно глядя на него, Мария попыталась поправить съехавшую шаль, отчего та упала ей на плечи, открыв короткие белокурые локоны.
– Что ты сделала со своими волосами? – вдруг спросил Алексей.
– Вас это волновать не должно! – фыркнула Мария и отказалась от предложенной руки. Попыталась встать, но снова рухнула в снег.
Склонившись, он обхватил ее за талию и поставил на ноги. Мария отпрянула от него, точно от больного проказой. Синие глазищи сверкали, глядя на него в упор. Оба молчали, не зная, что сказать.
– Барин, так вот она какая – твоя зазноба. Красивая!
Игнат подошел незаметно и теперь, улыбаясь, стоял рядом. От его слов Алексею захотелось провалиться сквозь землю.
– Ты вроде на строительстве подсобить собирался, – напомнил он Игнату, – чего вдруг взялся в хозяйские дела встревать? Иди вон, – он не знал что сказать, – да бревна таскай, без тебя не справляются.
– Так что же я, железный, что ли, барин? Вечер уже. Ужин у нас, вот пришел тебя пригласить, ты же за весь день и крошки в рот не положил.
– Не хочу я, Игнат. Ступай.
– Как знаешь. – Тот пожал плечами и, снова улыбнувшись молчавшей Марии, пошел прочь.
Разговор никак не складывался. Сунув руку в карман, Алексей достал колье и протянул его Марии:
– Вот, ты обронила тогда в саду. А я нашел и привез.
В ее взгляде читались облегчение и благодарность. Вещица явно была для нее дорога. Возможно, наследство или что-то памятное.
– Спасибо. – Она приняла украшение. От его взгляда не укрылась тоненькая голубая венка, бившаяся на хрупкой, точно фарфоровой, руке. – Это все? Тогда мне пора.
– Не все, – Алексей понимал, что если сейчас не скажет, то другого шанса у него не будет, – я за тобой приехал.
Сказал, и страх, даже не страх – сомнение накрыло его. Почему он решил, что она должна его ждать? Почему уверен, что рада сейчас видеть? Может быть, она и не помнит его, а счастлива оттого, что вернули ее побрякушку? С чего он решил, что она не такая, как все? В мечтах он видел их свадьбу, детишек и счастливую старость вместе, но хочет ли всего этого стоящая перед ним девушка с такими красивыми глазами?
– Я ждала тебя, Алешенька, – неожиданно вымолвила Мария. – Только поздно теперь, я больше не принадлежу этому миру. После Рождества поеду в Петербург, там приму постриг, а как построят монастырь, вернусь сюда.
Алешенька.
Собственное имя в ее устах звучало прекрасной песней, проливалось хмельным медом, пьянило и дурманило.
– Еще не поздно все поменять. – Алексей обнял ее плечи и заглянул в небесные глаза. – Я жениться на тебе хочу.
Щеки девушки вспыхнули еще ярче. Она высвободилась из его объятий и покачала головой:
– Я не могу. Дала обещание папеньке и перед иконами молилась. Теперь уже не поменять ничего! – Она взглянула на него, точно ища подмоги.
– Скажи, что не любишь меня, и я уйду. Сейчас же кучера позову, и больше никогда меня не увидишь.
– Я не могу этого сказать, потому как солгать придется. И отпустить тебя нет никаких сил. Что же мы натворили, Алешенька?
– Я все исправлю, – горячо пообещал он, – мы вместе исправим. Поедем к твоему отцу, руки твоей просить стану. – Он обернулся и зычно крикнул: – Игнат! Игнат, где ты?
Слуга появился так быстро, словно ждал, когда его позовут.
– Чего шумишь, барин? Здесь я.
– Готовь лошадей, мы уезжаем.
– Да куда мы поедем, темнеет уже. Давай до завтра отложим.
Алексей огляделся. Вот еще мгновение назад солнце садилось, а теперь уже и небеса потемнели, только тусклый свет луны, что заставлял пушистый снег вспыхивать мириадами блесток, да факелы, что пылали на столбах и прогоняли темноту, заставляли ночь отступать.
– Завтра, значит, завтра, – махнул рукой Алексей, – ступай, Игнат.
Его голос заметно повеселел. Всего одна ночь отделяла его от счастья. Еще одну ночь он переждет. Лишь бы матушка не стала волноваться.
Жесткая лежанка, на которой снова пришлось спать, теперь казалась пуховой периной. Игнат остался ночевать с рабочими. Алексей подозревал, что тот будет пьянствовать всю ночь, но, зная своего кучера, не волновался. Утром тот будет как стеклышко.
Хорошо бы и ему уснуть, но мысли не давали покоя. Алексей то видел радостное лицо матушки, когда он будет знакомить ее с невестой, то представлял их с Марией будущую жизнь.
Дверь отворилась бесшумно. Затаив дыхание, он стал прислушиваться к крадущимся шагам.
Неужели воры? Но откуда им взяться в церкви?
Может, Игнат решил вернуться?
Впрочем, в церковных воров Алексей поверит больше, чем в Игната, который откажется от самогона.
В призрачном лунном свете ему удалось разглядеть невысокую фигуру, одетую во что-то бесформенное. Кто-то подходил к нему, явно не желая быть замеченным. Дождавшись, когда ночной гость подойдет совсем близко, Алексей одним неуловимым движением бросился на злодея и повалил того на пол. Тоненько ойкнув, гость затих. Лишь грудь часто-часто поднималась, да сердце колотилось, как беличий хвост.
– Алешенька… – послышался прерывистый шепот. – Это я…
– Марьюшка?! – Он помог девушке подняться, усадил на лежанку. – Прости…
– Это ты меня прости. – Ее глаза лихорадочно блестели в ночном сумраке.
– За что, родная? – Он привлек ее к себе.
– За то, что испугалась. За то, что умереть хотела, потому что жизнь без тебя – не жизнь… – Она вдруг приблизилась. Чувствуя жар ее желанного тела, Алексей не удержался и нашел ее губы. Сжал девушку в объятиях.
А дальше все было как во сне. Мария не сопротивлялась, а, напротив, охотно отзывалась на жадные ласки. Серое платье, которое он успел возненавидеть, больше ничего не скрывая, упало на пол, где ему было самое место.
Он не хотел спешить, понимая, что все это для нее впервые. Мария полностью ему доверилась, отдаваясь в его власть, и он принял ее дар. Он нежно вел ее по тропе блаженства, приближая к краю пропасти, в которой оба они должны были раствориться. Два тела стали одним целым и воспарили над землей. И преграды рухнули. Их больше ничего не сдерживало и не пугало. Их желания стали единым целым. И хотелось только одного – чтобы это никогда не заканчивалось.
Губы искали поцелуя, руки исследовали каждый сантиметр, запоминая изгибы тела. Цветочный запах ее кожи сводил с ума. В какой-то момент Алексею показалось, что мир взорвался яркими звездами. Силы сразу же покинули его.
– Я люблю тебя, Алешенька.
Притянув к себе любимую, он улыбнулся:
– Теперь мы всегда будем вместе!
Утром Алексей проснулся один и поначалу даже решил, что все произошедшее ночью ему приснилось, но забытая на полу шаль говорила об обратном.
Наскоро одевшись, он вышел на церковный двор и огляделся. Все так же суетились строители, приветственно помахал рукой Игнат, но любимой нигде не было.
– Она уехала… – раздалось из-за спины.
Алексей поспешно обернулся, разглядывая Павла.
– Куда?
– В поместье, – ответил священник. – Силантий Матвеевич лично прибыл за дочерью, потому как она впервые не ночевала дома без его ведома.
Алексей мысленно ругнулся. Упустил такой шанс! Ведь мог бы попросить ее руки и перестал бы терзаться. Теперь их ничто не разлучит! Сегодняшняя ночь все расставила по местам.
– Игнат, седлай лошадей! Мы уезжаем! – раздался над стройкой его зычный крик.
Глава 8
Сухаревка. 1989 год
Федор не понял, как добрался до знакомого дома. Дверь оказалась запертой. Стукнув несколько раз, он подпрыгнул, подтянулся, ухватившись за забор, и заглянул во двор. Мелкая псина точно только этого и ждала. Выскочила из куста пиона и залилась звонким лаем.
Это оказалось на руку. Через несколько минут на крыльцо дома вышла Лена.
– Фу, Пушок! Нельзя! Ко мне!
Но наглая псина и ухом не повела. Напротив, не затыкаясь, она от злости принялась грызть покрышки, что окружали клумбу.
– Фу! Ко мне! – Девушка сбежала с крыльца и направилась к воротам, все еще не замечая Федора.
– Фу! Ко мне! – Девушка сбежала с крыльца и направилась к воротам, все еще не замечая Федора.
Он, рискуя охрипнуть, попытался перекричать мелкую псину:
– Привет, Лен! Это я!
Девушка вскинула голову, поискала глазами нарушителя спокойствия и, заметив того, зарделась. На миг остановилась и направилась дальше. Федор спрыгнул, и тут же загремел засов. Дверь отворилась, и показалось смущенное девичье лицо:
– Это ты?
– Я. – Федор расплылся в улыбке. – Спать не мог, есть не мог. Все о тебе думал. Не против, что я в гости заглянул?
Лена тоже смущенно улыбнулась:
– Не против…
– Кстати, твой отец дома? – Федор попутно вспомнил и о деле, что его сюда привело.
Девушка качнула головой:
– Нет. Он в город поехал. Будет позже…
– Можно, я зайду? – Федор не отводил от нее глаз. А девушка, наоборот, старалась на него не смотреть.
– Можно… – Она посторонилась, пропуская его во двор, закрыла дверь на засов и, цыкнув на тявкающую собаку, повела Федора за собой. – Чай будешь?
– Давай. – Федор оглядел просторную веранду, круглый стол и окружавшие его шесть стульев. У стены стоял диван, а на тумбочке примостился древний граммофон. Не то антураж, не то рабочий аппарат… – Как вчера? Сильно испугалась?
Девушка, не оборачиваясь, хлопотала у самовара и в ответ только пожала плечами. Федор выдохнул сквозь зубы. Надо как-то наладить с ней контакт… Сто процентов, она знает куда больше, чем все они, вместе взятые.
– Я, кажется, нашел сегодня тех, кто тебя обидел. Лица у них всмятку. Точно, они. И знакомы знаешь с кем? С Захаром-лесничим… Сегодня встречались…
При упоминании этого имени Лена вздрогнула и обернулась к нему:
– Какие у тебя с ним дела? Он нанял тебя следить за братом? Захаров страшный человек! Не связывайся с ним!
Опа!
Федор шагнул к ней:
– Что ты о нем знаешь?
Она мотнула головой:
– Ничего особенного. Он обычный сумасшедший, который ради мифического клада способен пойти на человеческие жертвы. Не верь ему! Нет никакого клада!
– Да я и не верю… только дневник… кажется, твоего предка? говорит сам за себя!
– Дневник? – Девушка подошла к нему так близко, что его ноздри уловили легкий цветочный запах ее тела и, глядя ему прямо в глаза, уточнила: – Генерала Русалова?
– Судя по всему… – Федор и сам не понял, как его руки обвили девичью талию и притянули к себе. – А что? Семейный раритет?
– Он был похищен много лет назад. Еще когда из нашего дома решили сделать местный Дом культуры. – Лена, кажется, даже не заметила его нечаянной ласки. Напротив, подалась вперед и торопливо заговорила: – Ты думаешь, найти этот клад так просто? Он проклят! Все, кто его искал, умирали! Не думай о нем! Уходи и забудь! Забудь и то, что прочитал в том дневнике!
– И тебя забыть?
– И меня… – Девушка приблизилась так, что он почувствовал тепло ее тела и легкое земляничное дыхание на его губах, но то, что произошло дальше, и вовсе заставило этот мир перевернуться с ног на голову.
Ее теплые губы на миг коснулись губ Федора, и мир перестал существовать.
«Она была очень близко. Непозволительно близко. Нос щекотал сладковатый запах жасмина, цветки которого запутались в ее прическе, делая девушку похожей на лесную нимфу, что по странной случайности оказалась среди людей.
Звучал вальс, но он, казалось, слышал лишь ее прерывистое дыхание и стук сердца. Сдерживать себя не было никаких сил, она была в его руках: нежная, хрупкая, воздушная. Глаза из прозрачно-голубых вдруг сделались темно-синими, и он каким-то шестым чувством понял, что напугал ее. Напугал свою нимфу. Хотел отстраниться и отпустить, но неожиданно она сама подалась навстречу. Ее рот призывно приоткрылся, и их губы встретились. Изящные тонкие руки обвили его шею, и свет вокруг померк.
Сначала робко и нежно, потом все настойчивее он целовал ее губы, не в силах оторваться, словно нашел в раскаленной пустыне живительный оазис. Она отвечала неуверенно, будто это был первый в ее жизни поцелуй.
Все закончилось неожиданно».
Все закончилось неожиданно… Лена шагнула назад, торопливо вырываясь из кольца его рук, и, глядя на него во все глаза, испуганно выдохнула:
– Нет! Это неправильно! Так не должно быть!
– Что не должно быть? Что неправильно? – Федор почувствовал досаду. Словно поманили конфеткой и выставили вон.
– Хочешь узнать? Хорошо! – Она открыла дверь и скрылась в доме. Ее не было всего несколько минут, но для Федора это время показалось вечностью. И пока он решал, идти за ней или подождать здесь, Лена вышла с несколькими старыми папками и бросила их на стол. – Вот! Садись… – Кивнув на стул, Лена уселась к столу и принялась развязывать тесемки. На стол посыпались желтые фотографии. Ветхие листы бумаги. Письма. – Как твое полное имя?
Федор пожал плечами:
– Романов Федор Анатольевич. А что?
Лена криво усмехнулась. Поискала в кипе фотографий и вытянула одну:
– Вот. Никого не напоминает?
Федор притянул к себе желтый, иссеченный трещинками раритет. Это была фотография мужчины, стоявшего у строящегося дома. Черт! Да это его фото!
Точнее, кого-то, очень похожего на него!
– Кто это? – Он посмотрел на нее.
– Мой предок. Романов Алексей Антонович.
– А я какое отношение имею к нему и к твоему роду?
– Не знаю. Может, ты его перерождение, а может, просто он твой двойник, однофамилец. Может быть, тоже предок?
– Предок? Сомневаюсь! Отец взял фамилию матери после того, как они поженились, а, насколько я знаю, мама приехала в Москву из Сибири. А это кто? – На глаза Федору попалась фотография-портрет девушки, и не просто девушки, а точной копии Лены, только с коротко остриженными волосами и в какой-то серой не то рясе, не то платье.
– А это Марья Силантьевна Русалова. Моя прабабушка.
– И что все это значит? – Федор посмотрел на нее.
– Это значит, что все повторяется. Никодим говорил, что ошибки предков исправляют их потомки, но этот шанс дается очень редко. Марья и Алексей полюбили друг друга, но из-за вины Русалова расстались. Я боюсь, что и у нас ничего не получится. Уезжай, Феденька! И забудь про клад и про меня!
– Эй? Не-не-не! – очнулся Федор, понимая, что еще чуть-чуть, и он окажется на улице. – Ни о ком я забывать не собираюсь! И клад найдем, и ошибки исправим! Хочешь, я тебя в Москву заберу?
– Хочу. – Лена прикусила губу, точно боялась разреветься: – Но все равно ничего не получится! Если ты не мой родственник, то тогда ты из рода, который никогда не примет мой род, род Русаловых!
– Так! Хватит говорить ерунду! – возмутился Федор. – Я вообще о тебе ничего не знал до этого лета! Но готов исправить все грехи моих и твоих предков, и не только предков. Лен, у меня квартира недалеко от Киевского вокзала. Поехали со мной?
– Ты меня совсем не знаешь! – В глазах девушки вдруг заплескалось вселенское горе. – А если я плохая? Очень плохая?
– Для меня ты – лучше всех! – Федор не удержался и снова притянул ее к себе. Девушка не вырывалась. Только смотрела на него с какой-то тоской и… надеждой. Ладно, раз уж сегодня вечер откровений… – Скажи, а что ты делаешь в монастыре? Я видел тебя там вчера и сегодня! Ты там работаешь? Помогаешь Никодиму?
– Видел меня? – Лена отстранилась. – Я не была в монастыре больше года…
– Тогда почему я тебя там видел? – Федор улыбнулся, но девушка еще больше помрачнела, сглотнула колючий ком и выпалила:
– Это не я, это она! Ты видел призрак!
– Ну, началось! Какой, в баню, призрак? Ну, признайся, что это была ты!
– Раньше… да… когда еще Никодима не было… Но сейчас… меня действительно не было в монастыре ни вчера, ни позавчера! Клянусь! – Девушка почти кричала.
– Ладно! Все! Чш-ш-ш… – Федор снова поймал ее в объятия и как маленькую начал успокаивать. – Не было и не было. Призрак – значит, призрак.
– Ты мне не веришь! Я знаю, кто вчера был на пустыре! Это люди Захара! Они хотели, чтобы я запугала Никодима. У него больное сердце. И есть вероятность, что он может умереть от какого-либо потрясения. Захар хочет убить брата, чтобы получить доступ в подвалы монастыря! Чтобы снова приняться за поиски клада!
– Ага. Ладно. – Черт ногу сломает в их тонких отношениях! Что у них тут творится? – Только Захар мне сегодня признался, что ему действительно нужно для поисков клада. А именно: схема подвалов монастыря и церкви. А также всех потайных ходов! У тебя есть такой план?
Лена растерянно мотнула головой:
– Нет. Но я могу спросить у отца. Вдруг он что-то знает?
– Спроси. А если у него есть, пусть спрячет куда подальше! – Федор обнял ее за плечи и, глядя в глаза, обнадежил: – А вообще я фаталист. Если случилось так, что я здесь, и ты здесь – значит, это кому-то надо! Может… для начала прогуляемся?