– Во-первых! Не Косяков, а Федор Анатольевич Романов! Во-вторых! Я не пьянствовал и лажу не порол! – Злость сменилась бесшабашной удалью. Ну и пусть знают! А то, когда у них что-то не клеится, виноват кто? Он! А вот нет!
– Та-а-ак! Кто-то разговаривать научился? – Пальцапупа упер руки в боки и грозно уставился на него.
– Видимо, Говорунов, – подхалимски хихикнула Альбина и тут же за это получила.
– Ты бы помолчала, Толстопопова! – рыкнул Михалыч и начал наступать на Федора. – Где был?
– В деревне. Материал собирал, – не растерялся Федор. – Тут, оказывается, ходит байка, что в монастыре клад спрятан еще с царских времен. Вот и искал доказательства среди местных. А что?
Пальцапупа открыл было рот, чтобы вылить на голову Федора весь свой гнев, но после такого заявления минуту постоял молча, видимо, переваривая, и уже более мирно уточнил:
– Да ну?
– Ну да. Петр подтвердит. – Федор нагло уставился на друга. Тот оторвался от камеры и, пока никто не видит, выразительно крутанул пальцем у виска.
– Так, быстро отвечайте, что там за песня с кладом? – Пальцапупа стоял, разглядывая то Федора, то Петра.
– Да темка есть интересная для нашего фильма. – Демонстративно собрав треногу, Петр направился к ним. – Вроде клад был. Но есть ли он сейчас, боюсь, нам никогда не узнать. Кстати, для закадрового текста я даже создал предысторию – типа легенды, – которая объясняет и постройку монастыря и рассказывает о жизни бывших хозяев этого места.
– Ага… – Пальцапупа поворошил пятерней шевелюру, покосился на стоявшее в зените солнышко и уставился на Петра. – А почему нам «не узнать что-то большее» о судьбе клада?
– Да потому, – тот дернул плечом, – что он предположительно находится в разрушенной части здания, а нас туда не пускают и вряд ли пустят.
Федор усмехнулся и исподтишка показал Петру большой палец. Молодец! Хорошо подыграл! Пока Пальцапупа заражен идеей клада, можно будет под шумок продолжить расследование.
– Как не пускают? Я-то думал, что там реально опасно, а там – клад! Не, ну каковы наглецы эти монахи! – Забыв обо всех претензиях и недовольстве, Пальцапупа, крикнув Гене «за мной!», бодро пошагал к дверям монастыря. Осознав приближающуюся катастрофу, греющийся на солнышке мальчишка-шофер при виде его тут же дунул за угол, оставив решение всех проблем за начальством.
– Ты… где ты был?
– Да еще про клад проговорился!
Макс с Кириллом настигли Федора первыми.
– Ты чего вчера наснимал?
– Три дня коту под хвост! Если нарезать все, и пятнадцати минут не будет! А у нас лимит – полчаса!
– Так. То, что сейчас сделал Федор – гениально! – Петя растолкал друзей и предложил: – Пока Михалыч выносит мозг Никодиму, предлагаю подняться к нам и хорошенько поговорить!
Последние два слова предназначались Федору, но парни истолковали это по-своему и, многозначительно переглянувшись, потопали к монастырю. Федор пожал плечами. Поговорить так поговорить! Но, прежде чем направиться за друзьями, он по привычке бросил взгляд на окна разрушенного крыла и чуть не выругался.
Из-за пыльного стекла на него смотрела Лена!
Нет, сегодня он точно выведет ее на чистую воду!
Он догнал троицу у дверей. Юркнув в царивший в холле полумрак, они прислушались к оглушительному реву Пальцапупы, настигшего несчастного Никодима где-то в трапезной, и бросились вверх по лестнице. Только оказавшись в комнате, закрыв дверь на задвижку и подперев ее стулом, друзья выдохнули спокойно.
– Не завидую я сейчас Никодиму… – Макс уселся на лежанку.
– А все из-за тебя, Федор Анатольевич! – поддакнул Кир и, подвинув товарища, уселся рядом. – Давай колись, где пропадал.
– Где пропадал, там уже нет. – Федор устало опустился на лежанку у окна. – Сначала расскажите вы. Что с пленкой? О чем нужно поговорить?
Он посмотрел на Петра. Тот не торопился садиться. Постоял у стола. Плеснул из кувшина в стакан воды, выпил. Выудил из коробки катушку с пленкой и только после этого уселся рядом с Федором.
– Для начала хотел тебе показать это.
Раскрутив пленку, он старательно поискал какие-то кадры, вглядываясь в негатив, и наконец протянул пленку Федору:
– Вот. Здесь ты вчера снимал второй этаж и говорил, что видишь кого-то. Так?
Федя растерянно кивнул.
– Там была Лена…
– А теперь посмотри на свою Лену…
Найдя нужный кадр, Федя вгляделся в темноту пленки, которую раскрашивали пробивающиеся из окна лучи солнца, и сглотнул. На крошечном кадре можно было разглядеть старинное здание монастыря, облачное небо, а там, где должно было находиться окно с девушкой, просто стояла мутная клякса. Как и на следующем кадре, и на всех остальных.
– Мы вчера даже посмотрели пленку на проекторе, впечатление такое, что все кадры испорчены. А вот правое крыло и фасад получились очень даже хорошо!
– А может, дело в пленке? Брак? – Федор оторвался от изучения кадров.
– Сегодня с утра снимали. Проявим, посмотрим, – мрачно буркнул Макс. – А теперь твои новости.
– Новости… – Федор невесело усмехнулся и взъерошил волосы. – Даже не знаю, с чего начать. Может, с того, что я – точная копия какого-то товарища, жившего сто лет назад? Или, может, с того, что подробный план монастыря хранится у Никодима?
И Федор рассказал и про разговор с председателем, и про разговор с лесничим. Только не упомянул о ночи в деревенском клубе, при воспоминании о которой в голову ударяла непривычная нежность и сердце начинало колотиться как бешеное. Не иначе он подхватил в этой командировке какой-то невероятно приятный и все же болезненный вирус…
– Угу… С фотками мы потом разберемся. – Петр, как самый трезвомыслящий из их четверки, сразу вычленил саму суть. – Сейчас главное – поговорить с Никодимом по поводу Захара, клада и карт. Если не получится вывести на чистую воду, предлагаю вечером попробовать самим поискать подземный ход.
– В смысле, пойти в разрушенное крыло? – У Макса загорелись глаза.
– А может, я на шухере постою? – Кир, как самый осторожный, сразу пошел на попятную. – Сами понимаете. У меня жена. Алименты… А если что пойдет не так – я вас предупрежу…
– И как ты нас предупредишь, если мы будем глубоко внизу? – фыркнул Максим.
– Петушком покричит, – улыбнулся Федор. – Или совой…
– Там посмотрим, – отмахнулся Петр и посмотрел на друзей. – Как думаете, Пальцапупа уже успокоился?
– Предлагаю разделиться. – Федор поднялся. – Вы прикрываете меня. Отвлекаете Михалыча, если надо. Я сам поговорю с Никодимом…
– Я пойду с тобой. – Петя тоже встал, прошел к двери и, прежде чем открыть, посмотрел на Макса с Кириллом: – А вы чего сидите? Сказано же – отвлекать!
На этаже было непривычно тихо. Эхо подхватило звук шагов и покатилось вниз по лестнице вслед за друзьями.
– О! Слышите? – Кир остановился и поднял вверх палец. – Пальцапупа выносит Альбине мозг уже на улице! Значит, ваш путь свободен, а мы с Максом вас в комнате подождем.
– Отвлекать – значит, отвлекать, а не отсиживаться! – Федя подпихнул их к выходу, а сам направился вслед за Петром.
В трапезной было сумрачно и пусто. Окна занавешены темными шторами, и, если бы не мигавшая под потолком лампочка, здесь было бы довольно темно.
– Никого… – Петр обернулся к другу. – И где его искать?
– Я его несколько раз встречал выходящим из той двери. – Федор указал на неприметную дверку у входа в таинственное крыло.
– Давай попробуем постучаться.
Но стучаться не пришлось. Дверь сама распахнулась перед носом отпрянувших парней, и из нее шагнул тяжело дышавший Никодим. Увидев Федора, он попытался снова скрыться за дверью, но тот сунул в щель ногу и шагнул в комнату вслед за ним.
– Нам бы поговорить.
Никодим, пятясь, нашел в кармане черной хламиды баллончик с лекарством и несколько раз жадно вдохнул. Смерив тоскливым взглядом Петра, демонстративно закрывавшего дверь на засов, он опустился на стоявшую у окна деревянную лавку.
– Вы тоже пришли требовать с меня клад?
– Не совсем… – Федор окинул взглядом небогатое убранство кельи. Скорее это помещение можно было назвать архивом. Два стеллажа, доверху заставленные пронумерованными папками, с пяток тумбочек, закрывающихся на ключ, и даже сейф. Конечно же, интерьер дополнял массивный стол, стул и лавка. – Всего лишь хотим, чтобы вы ответили на наши вопросы.
Никодим еще раз покосился на закрытую дверь:
– А у меня есть выбор?
– Выбор есть всегда, – пожал плечами Петр, с интересом разглядывая полки.
– Только, в отличие от нашего начальника, нам нужен не клад, а качественно снятый фильм-сенсация, – кивнул Федор.
– Спрашивайте. – Никодим вдохнул еще лекарства, видимо, для храбрости, и посмотрел на него.
– Спрашивайте. – Никодим вдохнул еще лекарства, видимо, для храбрости, и посмотрел на него.
– Сначала расскажем, что знаем. Захаров хочет найти клад.
– О! Это не новость… – отмахнулся Никодим. – Мой сводный брат возомнил себя причастным к потомкам монаха, спасшего когда-то генерала Русалова, и даже отправил меня в тюрьму, чтобы ему никто не мешал искать сокровище. Да только без точного плана он рисковал навсегда заблудиться в здешних лабиринтах. Мой предок – отец Павел – на славу потрудился над защитой тайны.
– И где же этот план? – покосился на него Петр.
– В надежном месте! – коротко ответил тот. Федор заметил быстрый взгляд, который Никодим бросил на дощатый пол. В том месте доска была чуть светлее, но, если не приглядываться, этого и не заметишь.
– Значит, можно не беспокоиться, Захар план не найдет?
– Ну, не нашел же, пока я отбывал за него наказание? – Никодим с какой-то потаенной гордостью посмотрел на Федора.
– А что произошло?
– Не спрашивайте. Мне неприятно об этом вспоминать.
– Почему Захар искренне верит, что клад есть? – Петр прошел по комнате, коснулся пальцами пыльного стеллажа. – Ведь его могли найти, выкрасть, вывезти еще в бытность Русалова.
– Он, как и я, с детства слышал и читал историю Русаловых. И, естественно, знал, что ни коммуняки, ни белогвардейцы не нашли и серебрушки, хотя генерал слыл весьма зажиточным. Не нашли они и тела генерала и его дочери. У меня очень много архивных газет и писем, что собрались за время, пока монастырь служил то пристанищем бездомной детворы, то госпиталем во время войны. Мнения очевидцев разделились. Одни считали, что генерал успел спастись и уехал во Францию, спрятав где-то здесь часть сокровищ, какие не смог увезти, другие думали, что генерал… – Никодим снова взялся за ингалятор. Вдохнул и продолжил: – до сих пор тут. Как и его клад. Итог один – сокровища, хоть все, хоть какая-то их часть – тоже здесь.
– Здесь – это тут? – Петр притопнул так, что скрипнули половицы.
– Именно. В подвалах, – покивал монах. – Найти его можно. Может быть, даже кто-то из добровольцев и находил, но без плана здания выйти из лабиринта невозможно! Сколько алчных душ сгинуло в подземельях монастыря в те годы, пока монастырь оставался без хранителя… К счастью, после войны сюда вернулся мой дед, затем его сменил мой отец. После отца – я.
– А признайтесь, неужели вам никогда не хотелось найти эти сокровища? Восстановить монастырь? – прищурился Петр, но Никодим спокойно выдержал его взгляд и качнул головой:
– Нет. Во-первых, не хочу тревожить мертвых, а во-вторых – моя миссия иная!
– И какая же?
– Защищать род Русаловых. Отец Павел – мой предок – поклялся в том Марии Русаловой, и с тех пор наш род несет эту клятву.
– Кстати, а признайтесь – в монастыре ведь нет никакого призрака?
– А вот это вас не касается! – вдруг сварливо выпалил Никодим и вскочил. – Я ответил на все ваши вопросы?
– Не совсем. Можно еще один? – Федор шагнул к нему. – В первый день нашего приезда вам стало плохо после того, как вы увидели меня. Вы сказали потом что-то вроде того: «Хорошо, что ты приехал, как и обещал». Поясните, пожалуйста?
– Не бери в голову… – Никодим отмахнулся. – Просто я спутал тебя с другим человеком…
– Например, с Алексеем Романовым?
– Что… Откуда ты знаешь это имя? – вдруг всполошился священник. – Вы нашли документы?
– Нет. Мне показала фотографии и рассказала немного об истории своей семьи Лена. Она сказала, что мы с ним просто копии, хотя мои предки прибыли из весьма отдаленных мест в Москву относительно недавно…
– Право слово, это мистика, ересь и чертовщина! Если я начну рассказывать вам, вы сочтете меня сумасшедшим…
– А может, сначала я расскажу вам… – вперед выступил Петр, – … сказку, что рассказывала мне в детстве бабушка. Когда-то, давным-давно, в нашем роду было настоящее сокровище – икона, созданная в подарок моему прапрапрапрадеду за доброе дело одним из известнейших иконописцев. Бабушка Дарина говорила, что икона могла исцелять, и, когда в семье должно было случиться горе, в уголках глаз святыни собирались и скатывались кровавые слезы. У нашей семьи предательски забрали икону, и с тех пор мы потеряли свободу и счастье.
– Вашу бабушку звали Дарина? – переспросил священник.
– Да, я из рода молдавских цыган. – Петр усмехнулся. – Только моя немногочисленная семья уже давно укоренилась в Москве. Так вот. В последнее время мне снится девушка. Просто красавица! И она говорит мне: «Верни святыню, Пе́тру». А еще – вот где мистика! – за месяц до того, как поехать сюда, я проснулся с названием на губах – «Русалочий монастырь». Именно после этого я перерыл гору информации и, узнав, что монастырь действительно существует, подал его в заявку на съемку.
Никодим растерянно поморгал на Петра, снова вдохнул лекарство и робко спросил:
– А вам никогда не говорили, что использовать документальные материалы в личных целях – преступление?
– Что? – удивились парни.
– Как это понимать?
– А так! – вдруг взбеленился монах. – Чтобы заполучить план монастыря и найти клад, вы не придумали ничего умнее, как подтасовать карты и использовать в своих целях судьбу? Призвать на помощь проклятие, что висит над родом Русаловых? И даже вспомнить виновницу всех бед – Дарину?
Протопав к двери, он с лязгом отодвинул задвижку и пафосно попросил:
– Покиньте мою обитель!
Парни переглянулись, но спорить не стали, а просто вышли за дверь.
– Смотри, как его пробрало! – Петр блеснул белоснежными зубами. – Стоило только поподробнее вчитаться в дневник.
– Ты все выдумал? – Федор даже остановился. – Я тоже что-то читал в дневнике о цыганке и иконе… Только местами чернила стерлись – ничего не поймешь!
– Что удивительно – нет! Не придумал. – Петр в задумчивости постоял у лестницы, точно не зная, что ему делать, и взглянул на друга. – Мне действительно снится один и тот же сон. Я уже успел привыкнуть… В этом году в архиве я случайно наткнулся на историю этого монастыря, и там приводилась какая-то невнятная легенда. Поверь, меня очень воодушевило имя Дарина. Можно сказать, что все мы здесь по моей вине. Не знаю, хорошо это или нет. Кстати, у меня предложение. Давай я захвачу дневник, мы найдем ребят и еще его поизучаем. А вечером, как все лягут спать, пойдем на разведку.
– У меня идея. – Федор покусал губы. – Если это лабиринт – двое идут, а двое держат веревку наверху. Ну, как в легенде о минотавре…
– Хорошая идея! Подумаем. – Петя хлопнул друга по плечу и указал на дверь. – Иди ищи наших гавриков, пока они Пальцапупу до инфаркта незапальцапупили… Я – за дневником и к вам.
Федор проводил взглядом взбегающего по лестнице Петра и, последовав его совету, вышел во двор. Солнце стояло в зените, нещадно припекая, и ему показалось, что, едва он шагнул из-под тени древних стен, как его тут же накрыло раскаленной сковородой. Где-то из-за угла доносился голос Михалыча, уже не распекавший, а поучающий какого-то бедолагу. Парней он увидел под навесом сеновала. Спрятавшись под его благословенную тень, они лениво переговаривались, уютно устроившись на сене.
Кир, заметив Федю, махнул ему.
– А как же просьба Петьки перехватить Пальцапупу? – Подойдя к сеннику, Федор забрался на сено и растянулся рядом с ними.
– Да чего его перехватывать? Как присел на уши какому-то монаху, так и сидит… – усмехнулся Макс, лениво жуя длинную соломинку. – А вы до чего договорились?
– Да вообще, новость века! Петр у нас страдает навязчивыми сновидениями, которые и привели нас всех сюда! – Федор с наслаждением потянулся, только сейчас понимая, как его неудержимо тянет погрузиться в сон. Хоть навязчивый, хоть нет… Лишь бы закрыть глаза на часик. А лучше на два…
– Ну, а ты бы не задумался, если бы тебе снилась одна и та же – заметь, красивая и незнакомая – девушка и просила сделать то, о чем ты в жизни не слышал? – Они не заметили, как к сеновалу подошел Петр и, последовав примеру друзей, уже через мгновение удобно устроился на ароматном сене.
– Я тут что подумал… – Он выудил из-за пазухи дневник и, не раздумывая, открыл: – Пока есть время, давайте узнаем больше об этом генерале, его жизни и легенде?
– Я в этих закорючках ничего не понимаю, – отмахнулся Кир.
– Давайте я прочитаю? – Федор сел, отобрал дневник у Петра, пробежал глазами по ровненьким строчкам и начал:
«Вот и осень… скоро заметет, закружит пурга. Затянет паутиной снег. Не выбраться…
И на душе снег…
Марья, вижу, все ждет своего Алексея… да одно ей неведомо, что не придет он. Может, и подлость мне пришлось совершить, пообещав отдать ему Марьюшку только после того, как он год отслужит под предводительством моего старинного друга – генерала Корнева.