– И ты собрался выручать ее один? – Петр взял три фонарика и раздал их друзьям. Взял еще один себе. Проверил. Веревки сложил в сумку. – А вот теперь пойдем.
Глава 13
Отец давно уснул, а Лена сидела как на иголках. Около полуночи в дверь постучали.
– Захар? – Она вышла на веранду, разглядывая бывшего мужа. – Принес?
– А то как же… – Лесничий улыбнулся. – Закончу здесь все дела и уеду…
– Далеко? – Лена поежилась от прохладного ветерка, что коснулся ее волос.
– В Москву. Ты же любишь москвичей, как я погляжу?
– А это не твое дело! – вскинулась девушка. – Ты мне не муж и никогда им не был! Тебе всегда были важны только тайны моей семьи.
– А тебя это задевает? – Захар подошел ближе. – Ты хотела, чтобы я был твоим мужем в прямом смысле этого слова?
– Я хотела помочь тебе найти клад. Хотела, чтобы и ты помог моему отцу, но теперь я понимаю, что даже если бы ты нашел клад, ты ничего бы нам не отдал. – Она усмехнулась. – У тебя в груди не сердце, а счеты!
– И тут ты права. – Он коснулся ее руки и вдруг резко притянул к себе, зажал рот. – Только не права в одном. Я никогда не отступлюсь от своего. И ты мне в этом поможешь! Эй, парни, привели Никодима?
Из темноты появились три силуэта.
Лена забилась в его руках, пытаясь освободиться. Даже попыталась его укусить, но тут что-то обрушилось ей на голову, погружая в спасительную темноту.
Очнулась она лежащей на земле. Рядом шелестела, щекоча лицо, трава. Кисти рук болели от стягивающей их веревки. Где-то рядом слышались голоса:
– Уже не получится! Пойми, тут или пан, или пропал! А пропадать я не хочу.
– Послушай, Захар! И я, и ты знаем, что, даже если клад сохранился, мы не сможем его достать! Русалова с дочкой завалило. И ход, что ведет к ним – тоже! Даже если я отдам тебе план, ты один не сможешь откопать завал, а если нанимать технику, людей, максимум, что ты сможешь получить – двадцать пять процентов по закону. И то они уйдут не тебе, а на нужды деревни и Русальчикову, как прямому наследнику этих сокровищ!
– Никодим, ты меня понял? Если ты сейчас не проведешь меня туда, я убью девчонку. И ее смерть будет на тебе.
– Я понял. Но хочу, чтобы и ты понял. Ход, идущий от деревни, разрушен! Придется идти через монастырь, но ты не сможешь попасть в ту пещеру! Ни ты, ни твои парни ничего не сделают.
– Через монастырь мы не пойдем. Думай. У тебя есть время до утра, если не хочешь, чтобы мертвое тело русальчиковской дочки нашли в твоем монастыре.
– Хорошо, я помогу тебе, но дай слово, что отпустишь меня и Лену, как только мы будем на месте.
– Обещаю!
Лена попробовала пошевелиться и едва сдержала стон.
– Никодим! – Она хотела крикнуть, позвать, но из пересохших губ донесся едва слышный сдавленный хрип.
– О! Очнулась! – Перед глазами появились сапоги. Захаров сел рядом с ней на корточки и улыбнулся: – Лен, ты прости меня за… – Он сжал руку в кулак. – Пришлось. Нехорошо кусаться…
– Никодим! – Она сделала попытку подняться, но тут же снова рухнула на землю. – Не смей! Не надо! Он обманет! Ни ты, ни я никогда не увидим солнечный свет! Уж лучше пусть убьет меня. Все знают, что ты на такое не способен!
– Конечно, знают! – хохотнул Захар. – Особенно после того, как он пять лет отсидел за ограбление!
– Это ты его подставил! – Лена забилась в путах, пытаясь подняться. – Ты сам мне рассказывал, как вы сидели, пили пиво, а потом, когда он ушел, ты забрал бутылки с его отпечатками, вломился в магазин со своими головорезами, устроил погром, забрал деньги и ушел! Вот только нашли не тебя, а его! А сам он ничего не помнит! Потому что ты подмешал ему какую-то дрянь!
– Что только не расскажешь за дружескими посиделками… – Захар принялся развязывать ей руки. – Только почему ты ничего не рассказала участковому? Потому, что нет у тебя доказательств. А твой рассказ – это всего лишь слова… Ну что? Идем?
Никодим только кивнул и зашагал в темноту. Захар поднял Лену с земли и толкнул, заставляя идти вперед. За ними направились двое незнакомых мужчин. У одного из них она заметила в руках лопату, а у второго на плече висело ружье.
Монастырь спал. Парни спускались по лестнице, стараясь не шуметь, но эхо шорохом разносило их тихие шаги по темным коридорам. У ткани, занавешивающей коридор, Федор вновь увидел призрачную фигуру и первым скользнул вслед за ней.
Посветив фонариком, он увидел ступени, ведущие к почерневшей от времени двери подвала.
– Приехали! – Оказавшись у двери первым, Федор толкнулся в нее и посмотрел на спускавшихся друзей. – Закрыто.
– А может, просто петли заржавели? Ну-ка… – Петр с размаху изо всех сил приложился плечом. Дверь натужно заскрипела, открываясь. В лицо пахнуло сыростью и холодом. – Точно. Заржавели. Видать, давно никто здесь не появлялся.
Лучи фонарей осветили каменную кладку и коридор, уходивший в неизвестность.
– Ну что? – Петр посмотрел на замерших в нерешительности друзей.
– Уже ничего! – Федя шагнул вперед.
Спустя какое-то время коридор привел их в небольшой зал, из которого шли уже три хода.
– Да тут целый лабиринт! – присвистнул Макс. – И куда теперь?
Федор вновь увидел женский силуэт. Он, словно указывая им дорогу, появился у правого хода и исчез.
– Туда!
– Уверен, Сусанин? – пошутил Кир, только в голосе его слышался страх.
– Абсолютно! – Федор бросился к указанному призраком коридору.
– Я даже не буду спрашивать почему. – Макс догнал его первым. – Но что-то мне подсказывает, что без потусторонней помощи не обошлось!
Вскоре коридор стал узким. Парням пришлось пробираться согнувшись, чтобы не удариться о толстые корни, заменившие некогда ровный земляной потолок. На полу тут и там теперь попадались камни и горки слежавшейся земли. Фонарик Кира выхватил из темноты оскалившийся череп.
– Там ме-мертвец?!
– Их тут много, если судить по словам старожилов.
Вдруг Федор остановился и поднял руку, давая знак друзьям. Они сгрудились возле него.
– Что случилось? – шепнул Петр.
– Слышите?
Парни прислушались. Вначале они ничего не услышали. Только биение собственных сердец и дыхание, но после до них донеслись приглушенные голоса и равномерные удары.
– Будто где-то что-то рубят… – Макс даже перестал дышать.
– Или копают! – Федя посмотрел на него, встретился взглядом с Петром. – Что теперь? Мы не знаем, сколько их!
– Зато нас четверо! – Кир для наглядности намерений поднял с пола увесистый валун. – Чем не орудие пролетариата?
– Пойдем. Там по ходу все и выясним, – решил за всех Петр и, подсвечивая фонариком, направился вперед.
Долго идти не пришлось. Уже за следующим поворотом им открылся заваленный камнями коридор. У завала махал лопатой раздетый по пояс детина, рядом другой оттаскивал камни в уходивший вправо еще один коридор, а у стены сидели Лена и Никодим.
– Всего двое! – фыркнул Кирилл.
Парни, не сговариваясь, направились к ним.
– Федя! – Лена заметила их первой, попыталась вскочить, но окрик одного из работяг заставил ее сесть на место.
– Тише, ребята! – Петр вышел вперед. – Нам ничего не нужно. Только заберем девушку и хранителя и уйдем.
– Сильно сомневаюсь! – Из коридора показался третий. Шагнул в свет лучей и навел на парней ружье.
– Захар! – Федор направился к нему, но был остановлен окриком.
– Стоять! Если не хотите разделить участь Русалова, будете делать то, что прикажу я.
– И чего тебе надо? – Макс с Киром встали рядом с друзьями.
– Разбирайте завал! – Лесничий встал к стене и, не опуская ружье, заговорил: – Что, решили тоже поживиться? Только одно не учли – клад еще достать надо, и не все уйдут отсюда живыми.
– Ты пристрелишь? – усмехнулся Петр.
– Может, и я, – послышался щелчок затвора.
– Насколько я могу судить, ты трус и приспособленец, как и твой предок. – Петр бесстрашно шагнул к Захару. – Скажи, ты Орлов по маменьке? А человека убить – нужна недюжинная храбрость. Те туристы, которых ты бросил умирать от голода в лабиринте – не в счет.
– Откуда ты узнал, кто я? – По мере того как Петр к нему приближался, Захаров отступал. – Ленка-шалава рассказала, да? И о туристах?
– То, что ты потомок Орлова, мужа Марьи, я понял сам, прочитав дневник. – Еще шаг и еще. – А про туристов я услышал в пивной, когда ждал друга. А также, если копнуть, выяснятся и подробности ограбления магазина… Тебе светит пожизненное… Поэтому опусти ружье, и я дам тебе уйти.
– Уйти? И отдать то, что принадлежит мне?
Лена вскочила, и в подземелье раздался ее звонкий голосок:
– Ничего тебе не принадлежит! И никогда не принадлежало! Твой предок предал Русалова! Он предал свою семью! Того, кто дал ему все!
– Ничего тебе не принадлежит! И никогда не принадлежало! Твой предок предал Русалова! Он предал свою семью! Того, кто дал ему все!
– Молчи, тварь! – Захар перевел обезумевший взгляд на девушку. – Убью!
И тут Петр бросился на лесника.
Раздался выстрел.
Федора точно швырнуло к девушке, и время будто замедлилось. Он слышал, как над головой взвизгнули пули, вонзаясь в стену. Видел, точно в замедленной съемке, как вспухает каменная кладка, точно от взрыва. Как падает навзничь Петр, а над ним склоняются друзья.
А дальше все снова ускорилось. Он едва успел оттолкнуть Лену, как на то место, где они стояли, вывалился изрядный ком земли. Потолок пошел трещинами, но, переплетенный корнями, еще держался, а вот стена в том месте, куда попали патроны, разломилась, точно плитка шоколада, зияя темнотой.
Копатели во время всей этой суеты куда-то делись, точно их и не было. Захаров отбросил ружье и, ни на кого не глядя, направился к разлому.
– Ах ты, сука! – Сзади в него вцепился мертвой хваткой Макс. – Ты убил нашего друга и как ни в чем не бывало идешь за сокровищами?
Захаров обернулся и оскалился жуткой улыбкой:
– Твоему другу уже ничто не поможет, а я должен получить то, что по праву принадлежит мне! Я должен забрать золото! Я выменял на него свою бессмертную душу! Из-за него я предал всех!
– Захар! Лучше остановись! – Ружье оказалось в руках Кира.
– Я не Захар! Я – Евгений Орлов! Граф! – Он пошатнулся, как пьяный, оглядел всех и снова направился к проему. И тут Федор увидел, как серебристое свечение окружило Кирилла, и ружье, направленное в потолок коридора, вдруг выстрелило.
Застывшие было трещины снова ожили и паутиной разбежались в разные стороны. Захаров запрокинул голову вверх, точно любуясь разрушениями, и тут огромный пласт земли рухнул на него, вызывая настоящий камнепад.
– Быстро! Все в пещеру! – Никодим сообразил первым и начал действовать. Сначала втолкнул в пролом Лену, а после помог друзьям перетащить в пещеру Петра.
Едва они оказались внутри, как темнота и тишина окружили их. В коридоре рушились стены, трещали корни, а здесь, в пещере, шум разрушения едва доносился, точно они находились за звуконепроницаемой дверью.
Макс первым вспомнил о фонарике и, выудив его из-за пояса, включил. Яркий луч осветил небольшую пещеру, наполовину засыпанную землей.
– Тут ничего нет!
– Но пещера на этом переходе одна, и, если основываться на записях в дневнике, речь идет именно об этой пещере. – Никодим огляделся. – Отсюда ближе всего до деревни. И если Павел хотел спрятать Русалова с Марьей, он сделал это именно здесь. Вот только никто же не знал, что бандиты для страховки решат взорвать выход.
Федор заметил, как возле Лены появляются искорки и собираются в призрачную фигуру. Она отделилась от девушки и, призывно махнув ему, направилась за насыпь.
– Дай мне. – Федя буквально выдернул из рук Макса фонарик и направился вслед за призрачным проводником. Она зашла за насыпь, но, на удивление, не исчезла. Дождалась, когда он к ней подойдет, и указала на полузасыпанные землей кости с остатками иссохшей плоти и истлевшей одежды. В руках мертвец держал икону, на которой Федя разглядел невероятной красоты лицо и глаза. Темные, блестящие, они смотрели на него, точно живые. В голове раздался голос:
«– Это Русалов. Марью почти всю засыпало землей. Не нужно беспокоить ее. Она давно обрела покой и теперь живет где-то в райских кущах вместе со своим Алешенькой… Страдания всегда должны быть вознаграждены…»
Федор нахмурился:
– Обрела покой? Но я думал, что это ты! Ты – Марья!
– Федор, вам помочь? – раздался голос Никодима.
– Нет, не надо. Это мысли вслух! – крикнул он и шепотом спросил: – Если ты не Марья, тогда кто? И почему ты так похожа на нее?
– Я на нее ни капли не похожа, красивый. Я только взяла ее образ, чтобы привлечь твое внимание. – Лицо Лены-Марьи вдруг словно затянул туман. Черты начали меняться, и Федор понял, что смотрит в глаза иконы. Такие же черные, блестящие, колдовские. Черные волосы копной рассыпались по белоснежным плечам, а высокая грудь манила девственностью форм.
Федор нервно сглотнул:
– Дарина?
– Я, красивый. Ну, сам пойми, зачем твоей Марье возвращаться в мир живых и бродить неприкаянным духом? А вот я… и ты… Я обречена за свою злость, обиду, за то, что прокляла невинных, искать покой, да не найти. А ты был обречен на одиночество, потому что не знал прежде рядом с собой ту единственную, что дана тебе Богом… Подумай, если бы не я – сколько шансов у тебя было бы приехать сюда и найти суженую? Вместе мы начали все это, вместе нам и исправлять… Но сначала освободи меня! Возьми икону! И верни моему потомку.
– Петру? Но он умер! – Сердце болезненно сжалось при мысли о друге, а в мысли тут же закралось сомнение. А может, не умер? Хотя кто выживет с такой дырой в груди… Из ружья, да со всех стволов.
– Отдай! – еще раз строго повторила цыганка и растворилась, точно не было.
Ладно!
Федор осторожно, один за другим, отвел костлявые пальцы мертвеца и бережно взял икону. Руки точно иголочки прошили, настолько икона была холодной. Отерев ее от пыли, он зачарованно вгляделся в лицо красавицы, смотревшей на него ласково и печально. К его ногам упал сложенный в несколько раз листочек. Федор как зачарованный поднял его. Неужели из иконы выпал?
– Федь? – послышался шорох, и к нему подошел Макс. – Ты… Ох!
Он во все глаза уставился на останки генерала.
– Это же… Это же… – И во все горло заорал: – Русалов! Он здесь! Кир, быстрее!
Федор пропустил подбежавших Кира и Никодима и, не выпуская из рук икону, направился к пролому, где неестественной сломанной куклой лежало тело Петра, а рядом с ним, гладя его по руке, сидела Лена и повторяла:
– Все будет хорошо. Скоро все будет хорошо…
Федя подошел, сел рядом на корточки и, не зная, что делать, спросил:
– Лен, мне надо отдать Петьке эту икону. А я не знаю, как это сделать…
– Надо, так отдай. – Лена посмотрела на него, грустно улыбнулась и кивнула на Петра: – У него же руки есть…
Руки…
Ладно.
Он сунул листок в карман и, не придумав ничего другого, положил икону другу на грудь, крест-накрест сложив на нее его руки.
Ничего не произошло…
А ведь он так надеялся!
– Федь, а ты не видел сундука с сокровищами? – Не найдя ничего интересного, друзья вернулись к ним.
– Чтобы уж не зря сюда тащились, – мрачно усмехнулся Макс. – Хоть двадцать пять процентов… жене Петьки.
– Нет. – Федя, не отводя глаз от Петра, качнул головой. Если честно, он даже не мог сейчас понять, о чем говорят ему Кир с Максом.
«Скажи им, что сундук под генералом. Он сидел на нем, когда я пришла за ним…» – послышался голос Дарины.
– Хотя… наверное, видел… – Федор взглянул на расстроенных парней. – Под генералом. Мне показалось, что я нащупал что-то деревянное. Посмотрите сами…
– Феденька, мне кажется или будто здесь стало светлее? – Лена растерянно огляделась, похлопала глазами, будто просыпаясь, и указала на потолок. – Это… свет? Неужели уже утро?
Парни тоже, будто только заметив, огляделись, подошли и остановились прямо под расщелиной, разглядывая ее.
– Я вижу светлеющее небо. Наверное, эта дыра образовалась от обвала, только мы ее сразу не заметили. – Макс оглядел всех. – Значит, можно позвать на помощь!
– А вдруг мы далеко от деревни? – сказал Кир. – А если тут никто не ходит? Нет, мы обречены!
Он с тоской посмотрел на земляную насыпь, наглухо замуровавшую проход, и, махнув рукой, буркнул:
– Пойдем хоть сундук найдем.
«Деньги… любовь… власть… ничего не меняется! – Рядом с Петром появилась Дарина и задумчиво коснулась его лица, затем провела пальцами по живым глазам иконы. – Я понимаю это сейчас… когда мне уже ничего не нужно. А когда-то давно… Перед смертью я записала все, что случилось и должно было случиться. Благодаря бабушке я знала грамоту и всегда записывала то, что приходило мне в видениях. А потом рассказывала в таборе, но в тот день я записала свою реальную жизнь. И погибла…»
Рука Федора невольно коснулась кармана, куда он, не задумываясь, положил находку.
Бережно, стараясь не повредить, он достал и развернул ветхий листок, вглядываясь во вполне понятные буквы, написанные едва видными чернилами.
«…Я была совсем юной, когда старейшины нашего табора поняли, что во мне есть сила. Я могла видеть будущее, скрытое и тайное было открыто для меня. Я могла подчинять и богатых, и бедных. Я могла опаивать приворотным зельем девиц и мужчин, могла лечить одним только прикосновением. Старейшины поняли, что не нужно скитаться по дорогам в поисках пропитания. С моим даром люди сами приходили к нам и приносили все, что бы мы ни пожелали. Однажды к нам пришел военный. Поручик. Он посулил мне много денег, если я помогу ему в его беде. Сердцем я почувствовала, что нужно отказаться, но приближалась осень, а за ней и зима. Нам нужно было где-то найти теплое жилье, а для этого нужны были деньги. Я согласилась. И он рассказал, что влюблен страстно в одну девушку, а та помолвлена с его другом, Силантием Русаловым. По осени их полк расформируют, и Силантий хочет вернуться домой. Допустить это равносильно смерти, вот и пришел ко мне Антон Романов с просьбой о помощи. А сделать я должна была не так уж и много! Всего лишь приворожить его друга к себе, чтобы он и думать забыл о своей невесте Софье. Тем самым я бы обеспечила наш табор, так как Русалов оказался выходцем из богатой семьи. Я попросила, чтобы он организовал нам встречу, и договорилась с Антоном, что он тоже придет сюда и станет свидетелем моей работы. На следующий день Силантий пришел. Мне бы послушаться слепую Наину, что предсказала мне смерть, если только я стану помогать огнеголовому. Но в свои семнадцать лет я была горяча, самоуверенна и тщеславна. Я считала, что не могу ошибиться, и потому, когда пришел Силантий, высокий статный сероглазый красавец, я забыла предупреждение старой цыганки. Я всерьез возжелала его приворожить. Сказать, что я полюбила его – нет. Но я была очарована и очень хотела получить все и сразу: титул, богатства, мужа.