— Я просто-напросто вынул контактные линзы, придававшие другой цвет моим глазам, и выплюнул присоски, менявшие форму щек. Извините, что трусы не снимаю, но мне не хотелось бы, чтобы вы смогли правильно меня описать.
Люк Адама, поглубже сунув руки в карманы пиджака, прислонился к двери.
— Словом, если судить по тому, с какой легкостью вы меняете обличье, получается, у нас нет никаких доказательств того, что вы сами не Джоббинс-Саммерли…
— Никаких, — безмятежно подтвердил Неизвестный. — Кроме, во-первых, того, что я не представляю, каким образом я мог бы прикончить Росса, Панто и Адониса. И кроме того, во-вторых, что я собираюсь отдать вам сорок тысяч фунтов и вытащить вас из ситуации, в которой вы рискуете собственной шкурой.
Люк Адама теребил что-то в кармане.
— Завтра вечером вы вполне можете подсунуть нам меченые деньги. Кроме того, полицейские вполне могут, получив от вас сведения, окружить площадку и сцапать нас, прежде чем мы успеем подняться в воздух.
— До этого я не додумался, — признался Неизвестный. — Но такое вряд ли возможно… До тех пор, пока жизнь девочки в ваших руках, сила на вашей стороне.
— После того, как мы отдадим девочку вам, мы уже ничего не сможем ей сделать, так объясните, почему бы вашему пилоту в это время тихо-мирно не опуститься среди ланд?
— Логично, — поддержал его профессор Шварц.
Что касается Баггси Вейса, то он промолчал. Он только дунул в ствол своего «люгера», украдкой вытащив его из кобуры.
Тем временем Неизвестный успел рассовать по карманам свои присоски и контактные линзы. Кашлянув, он произнес:
— Ну, что ж, раз так, могу предложить вам еще кое-что… и думаю, что лучшей гарантии дать нельзя. Я полечу вместе с вами. Девочки с вами уже не будет, а деньги перейдут к вам. Одним словом, моя жизнь будет тесно связана с вашей.
Люк Адама и его сообщники молча переглянулись. Мало того, что безымянный гость оставался для них последней надеждой на спасение, но, кроме всего прочего, им никогда не приходилось слышать о легавом-смертнике.
— О'кей! — сказал Люк Адама. — Заметано. Но только девчонку мы на земле не оставим. Мы сбросим ее с парашютом или свозим поглядеть на Гавр.
Очень простая мысль, исключающая любые случайности и риск.
Очень простая, да, но трое остальных, к стыду своему, должны были признать, что никому из них она в голову не приходила.
Неизвестный встал, опираясь на трость.
— Я провожу вас к выходу, — решил Люк Адама. — Баггси, иди поухаживай немного за старушкой, она там скучает. Профессор, поднимитесь наверх. Прикроете нас с балкона.
В коридоре, уже у выхода. Неизвестный закурил, бросил спичку в декоративную вазу и тут же ее оттуда извлек.
— И последний совет: сверьте часы, — сказал он на прощание. — Если все пойдет нормально, вертолет взлетит через пять минут после того, как приземлится. Расположитесь треугольником в указанном месте и держите электрический фонарик. Холли — ас, но это облегчит его задачу.
— Понятно, — ответил Люк Адама. — А вы, со своей стороны, припасите несколько бутылок «Белой лошади». Это облегчит взлет.
Он потянул на себя входную дверь, и Неизвестный уже спускался по ступенькам крыльца, когда два выстрела наполнили оглушительным грохотом прихожую.
Неизвестный, согнувшись пополам, поспешно вбежал обратно в дом.
— Я… В нас кто-то стрелял! — растерянно пробормотал он.
— В самом деле? — усмехнулся Люк Адама, правой рукой схватившись за левое плечо.
У него за спиной словно по волшебству выросли Баггси Вейс и профессор Шварц.
— Тебе перепало? — осведомился первый. — Куда? Покажи.
— Не видишь, что ли? — Люк Адама продолжал зажимать правой рукой раненое плечо. Левой он схватил Неизвестного за лацканы его приталенного пальто. — Только без глупостей! Откуда взялась пуля?
Неизвестный потряс головой. Его щеки снова запали, на этот раз без помощи присосок.
— Я ничего не видел! Стреляли, должно быть, изнутри, не то шуму было бы меньше.
Люк Адама, сморщившись от боли, поглядел на Баггси Вейса, потом на профессора Шварца.
— А вы что думаете? Вы были рядом…
— Ни малейшего представления, — уклонился от ответа Баггси Вейс. — Надо бы еще раз обыскать эту развалину…
— Прежде всего следовало бы найти пули, — предложил профессор. — Исходя из точки попадания, я с легкостью смогу определить позицию.
Неизвестный, держа шляпу в руке, снова обтер тулью своим платком-простыней.
— С этим вы будете разбираться уже без меня, — твердо произнес он. — Прошу вас покажите мне, где здесь черный ход.
XIV Люк-везунчик
Люк Адама, в одной рубашке и с повязкой на левом плече, Баггси Вейс, жующий потухшую сигару, и профессор Шварц, машинально перелистывающий блокнотик, с которым никогда не расставался, снова собрались на военный совет.
Тщетно обыскивали они все углы и закоулки дома: Джоббинс-Саммерли продолжал играть в человека-невидимку.
— К завтрашнему вечеру, если мы не поторопимся его поймать, он десять раз успеет перестрелять нас всех троих! — хмуро проворчал Баггси Вейс. — Мне совершенно не нравится этот побег на вертолете. И Неизвестный мне тоже совершенно не нравится. Не знаю, что он там придумал, но готов спорить, что он под нас копает…
— Вот именно поэтому я вызвал механика, и сейчас он чинит наши тачки, — ответил Люк Адама. — Еще скажу ему, чтобы он на всякий случай перекрасил «бентли», нам это тоже не повредит.
— Мы уже рассматривали возможность бегства по дороге и единогласно ее отвергли, — напомнил профессор Шварц. — У нас не больше одного шанса из сотни скрыться на машине.
— Как знать? Малриди, механик, только и думает, на чем бы ему нажиться… Я прощупал его насчет того, не согласится ли он раздобыть нам фальшивые номера. Он не отказался.
— Угу, — промычал Баггси. — А как только он получит наши денежки, так немедленно заложит нас легавым. Сам понимаешь, они, небось, твоего механика уже заметили и допросили! Этот проныра уверяет, будто ничего подобного не было, но нечего и ждать, что он признается.
Возражение было существенным. Люк Адама невольно признал это. Все равно! Точно так же, как без своего кольта он чувствовал себя голым, без машины он чувствовал себя бессильным и ни на что не годным. Ветер мог перемениться, им внезапно могла улыбнуться удача. Возможно и то, — всякое бывает, — что Малриди окажется честным парнем и не продаст их: что-то не заметно в нем было особенной любви к бобби.
— Одно совершенно точно, — продолжал Люк, переменив позу в кресле, потому что плечо у него горело. — Даже если ему и удастся помочь нам из всего этого выпутаться, никакого Гавра Неизвестный не увидит.
Баггси Вейс вытаращил глаза:
— Да ведь это ты потребовал, чтобы этот тип отправился вместе с нами, потому что боялся, как бы он чего такого не выкинул!
— Не мог же я, в конце концов, сказать ему, что собираюсь подарить ему билет а рай.
— Значит, ты хочешь…
— Этот тип хочет свистнуть у нас шестьдесят тысяч фунтов. Я не могу стерпеть, чтобы он ими попользовался! Может быть, нам заодно удастся вернуть себе часть денег.
Баггси Вейсу эта идея очень понравилась, но профессор Шварц отнесся к ней более настороженно:
— Если летчик — его приятель, он может встать на его сторону, и у нас будут проблемы.
— Мы ему что-нибудь прибавим к тому, что заплатит Неизвестный. Кроме того, если потребуется, Баггси приставит ему к затылку свой «люгер». Подобный аргумент у кого угодно отобьет охоту раздумывать.
Баггси Вейс уже несколько минут беспокойно вертелся. Ему в голову пришла одна мысль.
— А… девчонка? — хрипло спросил он. — Мы ее вернем?
— А что нам еще остается? Я знаю, что это надрывает тебе сердце, но ты утешишься.
— Люк…
— Да?
— Ты еще ни одного ребенка живым не вернул. Поклянись мне, что на этот раз…
— Не понимаю, какое тебе дело, если ты к ней не притронешься.
— Мне хотелось бы вспоминать ее такой, какая она сейчас, не так, как я вспоминаю других.
— Мне казалось, ты о них больше не думаешь…
— Иногда на меня находит. Ты это сам прекрасно знаешь! И никогда я не вижу их такими, какими они было до. Я всегда вижу их такими, какими они были после.
— Рецидив совести, — прокомментировал профессор Шварц. — Прибавлю, что для индивидуумов вашего склада это, скорее, редкость. Подобная латентная тревожность говорит о том, что…
— О, профессор, вы-то хоть заткнитесь! Я у вас совета не спрашивал. У меня иногда возникают потребности, как у всех людей. Кроме вас. Я люблю молоденьких. Но никогда ничего не случалось по моей вине…
Профессор Шварц покачал головой.
— Дети — особенно маленькие девочки — иногда подолгу не могут понять, что им желают добра.
— Я никогда нарочно не причинял им зла!
— Я в этом не сомневаюсь. Вас принуждала к этому одна лишь их детская впечатлительность.
— Или, скажем, их отстающая в развитии чувственность, — предположил Люк Адама.
Но Баггси Вейс уже наслушался досыта.
— Вы оба меня достать решили, или что? — с трудом подавляя внезапно овладевшую им ярость, прошипел он.
— Нисколько, — примиряющим тоном произнес профессор Шварц. — Просто я попытался интерпретировать ваши рефлексы с тем, чтобы определить степень вашей ответственности. Нашему другу Люку не следовало шутить. Оставим эту тему.
Баггси Вейс перенес все свое внимание на Люка Адама. Толстые, как веревки, вены у него на лбу налились фиолетовым.
— Значит, пошутить решил?
— Ничуть, — защищался Люк. — Мои заключения полностью совпадают с выводами профессора. Я, как и он, считаю тебя исключительным субъектом.
— Ну, знаете! — заорал Баггси Вейс, зажав в кулаке «люгер».
Он готов был выстрелить. Люк Адама едва успел, не вставая с места, ребром левой ладони ударить его по запястью. Пистолет отлетел под шкаф.
— Надо же! — сказал Люк, с трудом поднимаясь. — Займитесь им, профессор. Это на него подействовало сильнее, чем я думал. На вашем месте я бы ему чего-нибудь впрыснул покрепче… Схожу в гараж, взгляну, как там дела у нашего друга Малриди.
Что касается Малриди, то он больше чем наполовину уполз под «бентли», оставив на виду лишь жилистые петушиные икры, торчащие из-под закатанных штанин рабочего комбинезона, и тощие щиколотки в перекрученных носках. Судя по расплывшейся на полу гаража луже отработанной смазки и разбросанным вокруг инструментам, работа была в самом разгаре.
— Ну как, получается что-нибудь, Малриди? — прикуривая, поинтересовался Люк Адама.
— Заканчиваю, — отозвался Малриди замогильным голосом. — Вам попался первоклассный вредитель. Этот козел оторвал крышки распределителей и утащил роторы. Кроме того, он насыпал сахара в дизельное топливо. Если вы по-прежнему хотите, чтобы я загримировал эту девочку, будет довольно шумно. И занять это может дня два. Во всяком случае, раньше, чем завтра, не получится.
— Завтра к утру?
— Завтра к полуночи.
Люк Адама выпустил два колечка дыма:
— В таком случае, перекрашивать не станем. Почините только мотор. И не забудьте принести мне номера, как я вас просил…
Голос Малриди прозвучал еще приглушенней, если только такое было возможно:
— Я не отказываюсь, но это вам дорого встанет.
— Не имеет значения. Только постарайтесь, чтобы легавые вас не зацапали, когда вы их нам понесете, а то их можно будет сразу же выбросить. Как вы, наверное, и сами догадываетесь, у меня и моих друзей образовались кое-какие временные затруднения.
— Меня это не касается, — ответил Малриди. — Чего мне хочется, так это получить возможность убраться из этой чертовой дыры и подарить миссис Малриди приданое для малявки. А пока что мне даже нечем расплатиться с повитухой.
— О'кей! Сколько вам надо?
Выстрел был негромким, но миссис Пламкетт, с самого рассвета возившаяся на кухне, иллюзиями себя не тешила. Как она могла обмануться, если в последние дни ждала этих выстрелов, как во время блицкрига ждала воя сирены.
Как ни странно, но дом оставался на удивление тихим и безмолвным. Никто не топал у нее над головой, никто не мчался сломя голову по лестнице, как в предыдущих «случаях».
Поставив сковородку на горелку и выключив газ, миссис Пламкетт выскочила за дверь и устремилась к гаражу. По пути она, к собственному изумлению, осознала, что не испытывает ни малейшего страха. Должно быть, полковник Баббл, при всей его хвастливости, был прав: к обществу тигров привыкаешь точно так же, как к обществу пасторов.
Как она ни спешила, но все же на бегу успевала думать и загадывать. Конечно, Люк Адама то и дело ее обижает. Конечно, он злой, безжалостный, жестокий человек. Испорченный до мозга костей. Конечно, он постоянно нарушает Десять Заповедей, начать хотя бы с Шестой: эта Иви, наверное, его любовница, его штучка. И все же Аделия, приученная судить себя без всякого снисхождения, должна была признать, что любит его таким — с явственным душком греха — и по-прежнему желает связать с ним свою судьбу. При единственном, само собой разумеется, условии, что он осознает, насколько недостойно его поведение, и в один прекрасный день — с ее помощью — вернется на путь истинный…
Лишь бы только он остался цел!
Она увидела, что Люк Адама, совершенно ошарашенный, стоит, прислонившись к стене гаража, его правая рука с револьвером безвольно повисла, а левая прижата к груди.
— Джо! — пролепетала миссис Пламкетт. — Что произошло? Вы в кого-то стреляли?
Люк Адама, перекосившись от боли, покачал головой.
— Нет, это в меня стреляли. Мне кажется, оттуда… — прибавил он, показывая на маленькое, давным-давно не закрывавшееся окошко, которое находилось прямо напротив него.
— Господи Боже! — простонала миссис Пламкетт. — Вы ранены? Покажите…
Решительно отведя его пальцы от раны, она сама ее ощупала.
— Не думаю, чтобы это было что-то серьезное. Пуля всего-навсего скользнула по ребрам. А пуля — вот она. В стене.
Баггси Вейс и профессор Шварц прибежали одновременно и явно с разных сторон. Первый, по его словам, перед тем находился у себя в комнате, второй — в своей «лаборатории». До них донесся лишь еле слышный звук, и они, похоже, не рассчитывали увидеть ожидавшую их картину.
— А механик? — воскликнул первый, едва узнав, в чем дело. — Где механик?
— Здесь, — жалобно сказал Малриди, извиваясь, словно червяк. — Мне можно вылезти?
— Надо! — рявкнул Баггси Вейс, наклонившись и ухватив его за штанину. — Ты все время был здесь? Ну, так выкладывай!.. Что ты видел, что слышал?
— Ничего! — заскулил Малриди. — Я никогда не вылезаю, если собирается гроза. Я возился под машиной. Ваш приятель, мистер Смит, хотел, чтобы я достал для него фальшивые номера… Мы сговаривались о цене… И вдруг…
— И вдруг?
— Мне показалось, что лопнула шина. Я потрогал все четыре и понял, что дело не в этом. А у вашего приятеля, мистера Смита, рука повисла, как будто ему ее перебили…
— И ты не вмешался?
— Ну, знаете ли! — возмутился Малриди. — У меня жена и двое детишек. Мы ждем третьего. Я предвидел неприятности…
— А вот это ты предвидел? — осведомился Баггси Вейс, от души врезав ему справа.
— Потише! — взмолился Люк Адама, когда миссис Пламкетт и профессор Шварц закинув руки раненого себе на плечи, потащили его из гаража.
Малриди, держась за челюсть, кружил, натыкаясь на стены и машины, словно июньский мотылек.
Похоже, все ушли.
Бросив инструменты, он выбежал из гаража и рванул через сад к воротам.
В тех краях его больше никто никогда не видел.
XV Минус четыре
На следующее утро, несмотря на усиленные заботы миссис Пламкетт и Иви, у Люка Адама температура поднялась почти до сорока градусов. Кроме того, он жаловался, что рука у него слоено свинцом налита.
После нового тщательного обследования профессор Шварц подтвердил, что оба ранения оказались легкими. Первая пуля царапнула ключицу, вторая, пройдя между рукой и грудной клеткой, содрала кожу с бицепса и зубчатой мышцы, не причинив серьезных повреждений. Двойное и совершенно невероятное везение! И все же вид обеих ран с припухшими краями внушал некоторые опасения.
— Что вы об этом думаете, профессор? — спросил Люк Адама. — Мне пора брать билет в один конец?
Профессор сосредоточенно протирал руки спиртом.
— Вы шутите? Обычная местная инфекция. Единственное, что следовало бы сделать в качестве меры предосторожности, это ввести вам противостолбнячную сыворотку.
Миссис Пламкетт и Иви вопросительно переглянулись. Последние события до странности сблизили их.
— Я могу сбегать в деревню и принести все, что надо, — предложила Аделия.
Люк Адама покачал головой, закусив губу, чтобы не застонать.
— Никто не выйдет из этого дома раньше завтрашнего вечера, и вы в том числе.
Аделия, казалось, была возмущена его ответом:
— По-моему, вы опасаетесь, что я не вернусь?
— Н-нет… теперь уже нет. Но вы можете сообщить полиции о наших планах.
— Мне ничего не известно о ваших планах!
— Даже той малости, которая вам известна, если вы поделитесь ею с полицейскими, вполне достаточно для того, чтобы все полетело к чертям.
— Джозеф! Как вы могли хоть на один миг предположить?.. Вы меня оскорбляете! После всех доказательств люб… преданности, которые вы от меня получили, вы думаете, будто я способна…
— Не спорю, вы хорошо ко мне относитесь. Согласен, вы не способны подстроить мою гибель. Но вам не нравится мое поведение, вы с удовольствием вернули бы Памелу ее отцу. А главное, вы совсем не прочь сделаться орудием моего… скажем, искупления моих грехов.