— Но то, что сделал Такаар, он сделал для тебя. Ты ведь это понимаешь?
Пелин вновь охватила ярость, и она едва сдерживалась, чтобы не броситься на Катиетт.
— Я знаю лишь то, что он трижды отверг меня. Даже когда я вступила в пору расцвета женской красоты, он смотрел в другую сторону. Он счел меня лишней. Недостойной носить его ребенка. И даже тогда, еще до того, как пришли гаронины, люди называли меня efra.
— А еще я знаю, что, несмотря на то как он поступил со мной, несмотря на все унижение, я все еще люблю его. Я по-прежнему люблю его, даже сегодня.
Катиетт вздохнула.
— Он тоже не переставал любить тебя.
— Правда? — В голосе Пелин сквозила горечь. — Он верил в мои способности на поле боя, что совсем не одно и то же.
— Для Такаара это было одно и то же. Он разглядел в тебе величие и сделал все, чтобы развить его. Показал всем, на что ты способна.
— Из чувства вины, полагаю.
— Не говори глупостей, Пелин. Ты думаешь, он отверг тебя, потому что ему было все равно? Что он не пожелал стать отцом твоего ребенка, плода союза Туала и Инисса? Он поступил так потому, что желал тебе лучшей участи.
— Есть ли счастье выше, чем стать матерью ребенка Такаара? — вскричала Пелин. — Или ты считаешь меня полной идиоткой, Катиетт? Я знаю, почему он отверг меня. И это не имеет никакого отношения к моим полководческим талантам. Они бы не изменились оттого, что у меня появился бы ребенок! Просто глаза его смотрели в другую сторону. Разве не так? Я тебя спрашиваю!
Пелин замахнулась раскрытой ладонью, но Катиетт перехватила ее руку и удержала так же, как выдержала ее взгляд.
— Да, так. А ты знаешь, что было дальше? Ничего. Я не принесла ему ничего. Моя любовь была такой же отчаянной и безрассудной, как и твоя. Инисс свидетель, такой она и останется. Но я не могла дать ему того, чего он хотел. Все то время, что я провела вдали от ТайГетен, люди думали, что я беременна, тогда как я скрывала свой позор, пытаясь любым способом, травами и религиозными обрядами, вернуть себе способность к оплодотворению. Но у меня ничего не получилось. Ничего, Пелин, и мы с ним оба знаем, что он должен был выбрать тебя.
Пелин уже совершенно успокоилась, и Катиетт отпустила ее руку. Пелин машинально погладила ее и, в свою очередь, взяла Катиетт за руку.
— Прости меня, — негромко сказала она. — Об этом я и не догадывалась.
— А я бы не возражала, чтобы меня назвали efra, — вырвалось вдруг у Катиетт. — Тогда бы я, по крайней мере, держала голову высоко поднятой и говорила, что могла бы стать матерью.
— Ты бы возражала, и даже очень. Поверь мне.
Обе iads улыбнулись, а потом крепко обнялись.
— У Такаара нет наследника, — сказала Катиетт, размыкая объятия, но не отстраняясь от собеседницы.
Пелин закусила губу.
— А ты? Ты вернешь себе способность к деторождению?
— Может быть, — отозвалась Катиетт. — Но сначала мне нужно пережить все это. А потом найти Такаара и убедить его в том, что ему нужен ребенок. Сохрани и помилуй нас Инисс, он ведь мог уже погибнуть.
— Несмотря на все, чего он добился, не иметь ребенка — это ужасно, — согласилась Пелин.
— Ты права. Сколько тебе лет?
— Триста семь, — ответила Пелин.
— И ты еще можешь зачать?
Пелин пожала плечами.
— Да, могу, но лучшая моя пора миновала уже двадцать лет назад. У меня остался всего один сезон, каким бы долгим он ни казался.
Катиетт кивнула.
— Мы преспокойно обошлись бы и без этой войны, если дело дойдет до нее.
— Согласна. Мы вернулись бы к тем временам, когда зачатие считалось святым долгом каждой женщины.
— Забавно, не правда ли, что именно Такаар дал iads возможность самим выбирать себе партнера, а потом наглядно продемонстрировал, к каким проблемам это может привести.
— Ох, Катиетт, в этом нет ничего забавного. То, что он захотел сделать тебя матерью своего ребенка — самое здравое и наименее удивительное изо всех принятых им решений.
Катиетт расплакалась и вновь крепко обняла Пелин.
— У тебя такая добрая и щедрая душа, — прошептала она.
— А у тебя — сильная, — ответила Пелин. — Но война нам совершенно ни к чему.
— В таком случае давай перестанем стенать об утраченной любви и разберемся с этим сбродом.
Пелин рассмеялась и отстранилась от нее.
— Спасибо тебе, Катиетт, — сказала она. — А то я едва не забылась.
— Хочешь узнать еще кое-что? Если кто-нибудь еще вздумает назвать тебя efra, тебе придется здорово постараться, чтобы опередить меня и убить негодяя первой.
— Я принимаю вызов.
Дверь в контору отворилась.
— Катиетт. На площади перед собором назревают неприятности, — сообщил Графирр.
Катиетт вздохнула.
— Похоже, впереди у нас будет долгий день, совсем как в старые времена. Идемте.
По городу они мчались, как сумасшедшие. Желчь и злоба, копившиеся подспудно, прорвались наружу. В Катиетт плевали люди, которых она знала чуть ли не с самого детства. Люди, которых она могла бы назвать друзьями. Но сегодня словно лопнула какая-то невидимая нить, и она стала членом клана Инисса, а они остались прежними. Другими. Она стала прокаженной, потому что сохранила верность ula, который оплошал после того, как спас многих их братьев и сестер.
Они пробежали мимо суда Ланьон-Джайл, ворота которого стояли распахнутыми настежь, словно приглашая преступников всех мастей заглянуть на огонек и устроить пожар. По Тропе Инисса они быстро приближались к площади перед храмом, раскинувшейся на холме, за которым на северо-востоке начинался тропический лес. По всему городу эльфы сбивались в банды.
Катиетт встряхнула головой. В большинстве своем они состояли из членов одного клана. Главной мишенью агрессии, которую предположительно раздували туали, стали иниссулы, но опыт прошлых поколений подсказывал им, что хрупкое единство с другими кланами не продлится долго. Все группы эльфов, которые встретились им на пути, ограничились лишь словесными оскорблениями в адрес звеньев ТайГетен и тридцати гвардейцев Аль-Аринаар. Ничего удивительного.
На площади перед храмом полыхал костер. Еще издали заметив высокие языки пламени и клубы черного, маслянистого дыма, Катиетт ускорила шаг, а потом и вовсе перешла на бег, ворвавшись на площадь и увидев собравшуюся здесь толпу. Она мельком бросила взгляд на небо, надеясь на возвращение дождя и молясь про себя, чтобы Инисс подтолкнул локтем Гиал и та разразилась бы потоком слез.
Храмовая площадь обычно выглядела красивой и умиротворенной. Во всяком случае, так было раньше. Круглая открытая площадка в четверть мили диаметром, в центре которой были разбиты лужайки и сады, а по периметру расположились городские храмы. Культовые сооружения, выстроенные по зову сердца и веры, воплотившие в себе лучшие качества горячего поклонения и изящества эльфийской души. Площадь считалась олицетворением творческого таланта эльфов, о чем свидетельствовали и поражающие воображение спиральные шпили храма Биита, бога корней и ветвей, и эффектный вход и разукрашенный фресками вестибюль храма Сефу, бога полога листвы, и величественный храм Шорта, возведенный в форме лежащей ничком фигуры бога.
Всем им сейчас грозила опасность, но более всего мог пострадать относительно скромный храм Инисса. Он являл собой цилиндрическое сооружение с невысоким, выкрашенным в темно-зеленый цвет куполом и тридцатифутовыми шпилями на каждом углу. Деревянные ступени вели к ярко раскрашенным дубовым вратам. У входа в него столпились примерно сотни две эльфов. Многие держали в руках факелы, и их намерения не вызывали сомнений.
Редкая цепочка воинов Аль-Аринаар выстроилась на краю паперти, за которой начинались ступени, остальные же блокировали подступы к зданию с боков и сзади. Еще несколько гвардейцев стояли на ступеньках, держа луки наготове, но даже издали Катиетт видела, что они вряд ли станут стрелять.
— Надо пройти сквозь толпу, Пелин, и удержать ее, пока не пойдет дождь.
— Я обойду слева, — отозвалась Пелин и подала знак своим гвардейцам следовать за нею.
Катиетт же зашагала прямо через толпу.
— Тай, прокладываем проход. Оружия не применять. Пошли.
Те, кто стоял в задних рядах, заметили их приближение и поспешили расступиться. Но дальше, ближе к середине, внимание собравшихся было приковано к храму. Катиетт расталкивала людей локтями.
— Отойдите с дороги. Немедленно. Всем разойтись.
Ее ТайГетен следовали за ней, выстроившись клином. Со всех сторон слышались сдавленные ругательства и проклятия. Какой-то ula обернулся и загородил ей дорогу. Катиетт подошла к нему вплотную.
— Отойди в сторону или будешь сбит с ног. Выбор за тобой, — сказала она. — Никто не сможет помешать мне пройти к своему храму.
— Отойдите с дороги. Немедленно. Всем разойтись.
Ее ТайГетен следовали за ней, выстроившись клином. Со всех сторон слышались сдавленные ругательства и проклятия. Какой-то ula обернулся и загородил ей дорогу. Катиетт подошла к нему вплотную.
— Отойди в сторону или будешь сбит с ног. Выбор за тобой, — сказала она. — Никто не сможет помешать мне пройти к своему храму.
— Времена изменились, ТайГетен. Я останусь здесь, это мое право. Ты не посмеешь прикоснуться ко мне. Разговор окончен.
Катиетт покачала головой, стремительно присела на корточки и подсекла ноги мужчине. Тот опрокинулся набок и перевернулся на спину. Катиетт выпрямилась над ним.
— Ты ошибаешься, — обронила она.
Воины ТайГетен взяли ее в кольцо, отталкивая тех, кто мог бы прийти на помощь упавшему. Лежащий на земле ula стиснул кулаки. Катиетт презрительно фыркнула.
— Я не хочу причинить тебе вред. Но если другого способа остановить тебя не существует, значит, так тому и быть. — Она наклонилась к нему. — Ты глуп, если думаешь, что можешь угрожать ТайГетен. Нас направляет Инисс. Он хранит нас для куда более важных дел. А ты просто путаешься у меня под ногами. Ты — жалкая помеха, которую придется убрать с дороги.
— Вас слишком мало. Недостаточно для того, чтобы остановить перемены.
— Ступай домой, ula. Ищи своих настоящих врагов. Тех своих соотечественников, кому нужна война и кому нет дела до твоей души.
Катиетт отступила на шаг и протянула ему руку. Он с презрением взглянул на нее и быстро поднялся на ноги. Вокруг них все теснее смыкалась толпа, угрожающая и выкрикивающая имена Туала и Лориуса.
— Время, когда ты могла говорить мне, о чем думать и что делать, прошло. Помни об этом.
Катиетт отвернулась и вновь принялась проталкиваться сквозь толпу, не обращая внимания на сопротивление — плечи, которыми собравшиеся упирались ей в грудь, и ноги, стремящиеся подставить ей подножку. Из всей толпы только у одного ula достало мужества бросить ей вызов, пусть он и ошибся адресом. К несчастью, и одного оказалось более чем достаточно.
Прорвавшись сквозь первый ряд собравшихся, Катиетт увидела, что Пелин выстраивает своих гвардейцев по периметру паперти перед храмом. Сама она остановилась на ступеньке за их спинами. Катиетт присоединилась к ней и повернулась, чтобы взглянуть на толпу, которая, похоже, лишилась стимула и побудительного мотива.
— Где жрецы? — осведомилась Катиетт.
— Все еще не добрались сюда от «жука». Или, если у них есть хоть капля здравого смысла, затаились где-нибудь в ожидании, пока мы не наведем хотя бы некоторое подобие порядка.
— И как мы заставим их разойтись?
— Не знаю, — честно призналась Пелин. — Я не стану стрелять и не смогу ударить ни одного из них, даже если буду держать клинок плашмя. Кое-кого я знаю. Обычные люди. Столяры, булочники, гончары. Мы не имеем права атаковать их.
— Значит, мы должны поговорить с ними.
— Думаешь, они станут нас слушать?
— Только не меня, — заметила Катиетт. — Сегодня я, кажется, принадлежу не к тому клану, что нужно.
Пелин одарила ее кривой улыбкой.
— Ладно. Я попробую.
— Говори с ними так, как говорил бы Такаар. Взывай к их здравому смыслу и разуму.
— Я буду иметь это в виду.
Катиетт подняла глаза к небу. Там сгущались тяжелые тучи, обещающие скорый дождь. Но те, кто намеревался поджечь храм, тоже заметили их.
— Тай, — сказала она, будучи уверена, что из-за скандирования в толпе ее никто не услышит. — Как и в зале собраний, следите за факелами. В случае необходимости перехватывайте их.
Пелин подняла обе руки.
— Пожалуйста. Прошу вас. Проявите уважение к месту почитания наших богов. Дайте мне сказать.
Но голос ее потонул в выкриках и улюлюканье, которыми разразилась толпа. Катиетт прищелкнула языком, и ее ТайГетен повернулись к ней.
— Зовем. Все хором. Как звал Такаар, когда спешил на помощь своей Тай, моей подруге, погибшей на Хаусолисе.
Катиетт помолчала, а потом обратила глаза и руки к небу, подавая пример своим воинам.
— Джалеа! Джа-ле-а!
Снова и снова они выкрикивали ее имя. Голоса их слились в один, стали громче и зазвучали грозно и мощно. Отразились от фасадов храмов, окруживших маленькую площадь, и эхом прокатились под зеленым покровом леса, где их подхватил Сефу и помчал еще выше, в небесные чертоги. Навязчивый и тревожный крик зазвучал в ушах всех эльфов, собравшихся перед ними. И когда последнее эхо голосов ТайГетен замерло вдали, на площади воцарилась относительная тишина. Пелин кивнула в знак благодарности.
— Лориус и Джаринн ушли из Гардарина вместе. Они были и остаются друзьями, хотя и оказались по разные стороны во время дебатов. Никто не может отрицать страсти, на которую вдохновляет Такаар, — при этих словах она метнула быстрый взгляд на Катиетт, — но нельзя допустить, чтобы страсть переродилась в насилие и ненависть. Какими бы ни были преступления Такаара в ваших глазах, неужели Инисс и его храм превратились от этого в цель ваших нападок? Мы же все с вами — подданные Инисса.
— Я — туали по рождению; мои воины Аль-Аринаар, что стоят перед вами, пришли в гвардию из разных кланов. Помните, что сказал Лориус? Гармония должна остаться неприкосновенной. Если мы унизимся до войны между кланами, то рискуем погибнуть все. Совсем как раньше, когда Такаар пришел спасти нас.
— Помните об этом, какими бы ни были наши личные невзгоды и горести. Что бы ни натворили иниссулы, прикрывающиеся, как считают некоторые, именем Такаара, мы не можем, не должны впасть в бессмысленную и братоубийственную ересь. Мы не смеем осквернить места почитания наших богов. Если мы начнем разрушать храмы, то действительно погибнем, все до единого.
— Я, ваша сестра, архонт Аль-Аринаар, туали, с радостью готова сотрудничать с представителями всех кланов ради блага и процветания нашей расы. Но сейчас я прошу вас разойтись. Возвращайтесь в свои дома. Неужели вы действительно хотите разрушить храм? Я не верю в это.
Она умолкла. На площади зазвучали свист, улюлюканье и оскорбления в адрес Инисса. Но они были разрозненными и немногочисленными. Однако толпа не двинулась с места. Никто из эльфов не развернулся и не зашагал прочь. И подстрекатели поняли, что еще не все потеряно.
— Разойдитесь, — вновь заговорила Пелин. — Мы не позволим причинить вред ни этому, ни любому другому храму. Потушите свои факелы и закупорьте горшки с маслом. Аль-Аринаар и ТайГетен дали клятву защищать Инисса от тех, кто покушается на него. Напав на этот храм, вы оскорбите самого Инисса. Как и нас. Мы не желаем вам зла, но вынуждены будем сделать то, что должны.
Толпа глухо заволновалась, и Катиетт с беспокойством спросила себя, а не были ли последние слова Пелин ошибкой. Но они, похоже, все-таки произвели желаемый эффект. Те, кто не горел желанием иметь дело с элитными воинами Инисса, начали проталкиваться сквозь толпу.
Но тут на землю упали первые капли дождя.
И тогда кто-то швырнул факел.
Глава 9
Джаринна и Лориуса поспешно вели задними коридорами Гардарина. Их сопровождали Олмаат и его звено ТайГетен. Их присутствие успокаивало. За стенами дворца лежал город, притихший и зловещий, словно тропический лес в ожидании урагана. Полный невнятных отзвуков и агрессии.
В небольшом дворике снаружи, куда привозили припасы, выстраивались гвардейцы Аль-Аринаар. Олмаат приостановился, заговорив с одной из них, незнакомой Джаринну iad. Судя по ее хрупкому телосложению, она, напуганная и разгневанная, принадлежала к клану Гиал.
— На площади перед храмом уже начались волнения, — сказала она.
— Мы сможем пройти отсюда к речному причалу? — спросил Олмаат.
— Только на юго-восточном берегу. Сначала обогнете рынок пряностей, а потом идите прямо через Убежище Биита. Там пока спокойно. Беспорядки охватили главным образом район гавани и моста Ултан-бридж, и на храмы пока еще не перекинулись.
— Хорошо, — сказал Олмаат. — Катиетт должна быть где-то внутри. Поговори с нею. Расскажи ей о храмовой площади. Мы не можем допустить осквернения ни одной святыни. Сейчас — не самое лучшее время для того, чтобы гневить богов.
— Они уже разгневаны, — возразила девушка Аль-Аринаар.
— Нет, — в один голос ответили Джаринн и Лориус. Джаринн подошел к iad вплотную и положил руку ей на плечо. — Боги посылают нам испытания, чтобы мы могли доказать, что достойны жить в этом раю. То, что произошло в Гардарине, не направлено против богов. Инисс благословляет каждого эльфа на собственные решения и поступки. В этом проявляется одна из составляющих нашей силы. А вот чего никогда не примут ни Инисс, ни Туал, ни Гиал, так это беспричинного разрушения священных зданий и земли. Именно этого вполне справедливо и опасается Олмаат. И вы должны предотвратить это.