В 1790–1792 годах молодой каменных дел мастер был занят на постройке Инструментально-хирургического завода на Аптекарском острове. Главное здание оформлено дорическим портиком и увенчано треугольным фронтоном. Оно сохранилось. По окончании работ мастера «по разным поручениям» откомандировали к В. Бренне, у которого в Павловске и Гатчине уже трудились отец и брат – Пьетро Висконти. В Гатчине при участии Давида была построена Лесная оранжерея (1795–1796 гг.), пострадавшая в последнюю войну, терраса у Карпина пруда (1799–1800 гг.), большой и малый каменные мосты и оригинальные Березовые ворота (1795–1798 гг.) на границе дворцового парка. Все эти архитектурные произведения разнообразны и технически совершенны.
Так как Бренна, по-видимому, оценил способности и усердие своего помощника, то в 1796 году он пригласил его, вместе с Карло Росси и Луиджи Руска, к достройке Исаакиевского собора. По словам Бренны, Висконти «под ведением моим производил все строение», имея содержанием 720 руб. в год. Прежний проект А. Ринальди упростили, облицовочный мрамор заменили кирпичом. На возведение купола и колокольни собора потребовалось четыре года. Одновременно Давиду пришлось работать в Михайловском замке и в дворцовых интерьерах Петербурга – в том числе в Зимнем – их переделывал придворный архитектор8.
Гатчина. Березовые ворота в парке
Вскоре после освящения Исаакиевского собора Висконти перешел на более беспокойную работу – с 1803 по 1811 год он занимался в Опекунском совете оценкой закладываемых в нем городских домов. От оценки зависел размер выдаваемой ссуды. Одновременно Висконти, в должности каменных дел мастера, целых восемь лет (1804–1812 гг.) посвятил сотрудничеству с Тома де Томоном, участвуя в восстановлении Большого театра и строительстве биржи, где трудился также его брат Пьетро. Как и брат, Висконти состоял членом «Комитета по построению биржи» и был награжден серебряной медалью по случаю ее закладки.
Оклад в 700 руб., однако, у него – выше, чем у брата, что, безусловно, объяснялось более высокой квалификацией. В 1812 году этот оклад был обращен в ежегодный пенсион мастера, который уже имел звание помощника архитектора. Во время войны с Наполеоном Висконти пожертвовал 1200 руб. в пользу Петербургского ополчения, за что сто лет спустя его внук Евгений удостоился памятной бронзовой медали на Владимирской ленте9.
В 1807–1808 годах по проекту мастера в Павловске сооружен каменный так называемый «Висконтиев мост», рядом с башней Пиль. В звании младшего архитектора Висконти 30 июня того же 1812 года был принят в Строительный комитет Министерства внутренних дел, в котором трудился – уже как архитектор – до апреля 1830 года и составил большое число проектов. В 1819 году он стал временным, а в 1824 – непременным членом Комитета и за свои заслуги получил в 1827 году орден Владимира IV степени. В обязанности Комитета входило рассмотрение и одобрение проектов всех казенных и общественных сооружений в разных городах империи, в том числе церквей. Архитекторы комитета часто сильно изменяли поступавшие проекты и по сути дела выступали их соавторами. Так было и с Давидом Висконти.
По его планам строились: трехэтажный губернаторский дом (1828–1831 гг.) в Тобольске (в нем в 1918 году жил в ссылке император Николай II с семьей, сейчас – музей), Александровский костел в Киеве (1817–1842 гг.), по главному фасаду оформленный портиком и двумя башнями, Петропавловская церковь-ротонда (1831–1837 гг.) во Фридрихсгаме (сейчас Хамина в Финляндии), собор Рождества Богородицы (1834–1846 гг.) в Режице (сейчас Резекне в Латвии) и несколько храмов в Петербургской губернии, среди них – одноглавый собор Рождества Богородицы (1836–1847 гг.) в Кексгольме (ныне – Приозерск) на Карельском перешейке. Даже в приуральской Елабуге по проекту Висконти от 1835 года при Спасском соборе возвели новую колокольню с примыкающей трапезной. Со временем в провинции будут, наверняка, обнаружены и другие произведения итальянского зодчего.
Висконтиев мост в Павловске
Ныне разрушены или находятся в состоянии руин, построенные Висконти, сельские церкви в Петербургской губернии: Никольская (1837–1841 гг.) в Ям-Ижоре и одноименная (1828–1838 гг.) в Вероле, Троицкая (1827–1833 гг.) в Василькове. Сохранилась и отреставрирована Софийская церковь (1825–1834 гг.) в Вартемяках под Петербургом, она дает верное представление о классицистическом стиле Висконти. Квадратное в плане здание увенчано большим куполом и оформлено выступающими портиками. Над входом возвышается одноярусная колокольня. Схожая схема, дополненная трапезной, применялась и в других храмах —
Висконти не отклонялся от утвержденных типовых проектов николаевского времени. Он оригинален в компоновке, пропорциях, деталях, но в стилистике – подчинялся традиции «казенного ампира», в которой работало большинство принятых на службу архитекторов.
Самое известное в столице произведение Давида Висконти – католический костел Св. Станислава в Малой Коломне, построенный в 1823–1825 годах на территории усадьбы правящего митрополита Станислава Богуш-Сестренцевича10. Массивный объем углового здания завершен приземистым куполом. Выносным карнизом фасады поделены на две части, высокие окна первого этажа обрамлены прилегающими колоннами и треугольными фронтонами. Интерьер решен в ампирном духе с применением искусственного мрамора. Этот мрамор применен также в отделке интерьера Эрмитажного театра, которым зодчий занимался в 1826 году вместе с Л.И. Шарлеманем.
Хотя служба в Министерстве внутренних дел была у Висконти основной и отнимала много времени, он тем не менее в 1828 году становится архитектором Хозяйственного департамента Министерства иностранных дел (работал в нем уже в 1826 году, за что получил перстень), но на ненадолго – два года спустя он с должности увольняется. Новая должность, занятая в 1830 году, – младший архитектор Государственного заемного банка. В 1828 году Висконти перестраивает особняк адмирала Н.С. Мордвинова (Театральная пл., 14), в начале 1830-х годов оформляет в стиле позднего ампира интерьеры дома И.О. Сухозанета (Невский пр., 70).
Получив 1833 году чин надворного советника, Давид Висконти подал прошение о причислении к потомственному дворянству, и 4 августа 1834 года – его имя внесли в родословную книгу Санкт-Петербургской губернии. К этому времени он имел ордена: Анну III (1818 г.), Владимира IV (1827 г.), Станислава III степени (1833 г.). Дворянство давало определенные сословные преимущества детям после его смерти, последовавшей от паралича в 1838 году. Похоронен архитектор на Волковом кладбище, его могила сохранилась11.
Давид Висконти женился дважды. Его первой женой была некая Федосья Ивановна, родившая сына Александра (умер рано) и двух дочерей: Екатерину и Магдалину. Детей крестили в католичестве. После кончины супруги зодчий 3 мая 1808 года обвенчался в костеле Св. Екатерины в Петербурге с 18-летней итальянкой Ракеле Бианки, прибывшей с родителями из Тичино. Свидетелями выступали Пьетро Висконти, Л. Руска, Иосиф Шарлемань. Ракеле скончалась в 1827 году, на десять лет раньше мужа, и оставила ему пятерых детей: Федосью, Марианну, Александра, Евгения и Эмилию. Когда в 1809 году родилась дочь Мария-Терезия (Паолина), а в следующем – Александр, их восприемниками были придворный архитектор Луиджи Руска с женой. Жена Руски была крестной и Марии-Анны (Марианны), появившейся на свет в 1812 году, и Евгения. Руска и Висконти часто работали вместе и общались домами. Кроме того, Давид регулярно переписывался с родственниками в Курио.
Девица Эмилия (1815–1836) умерла юной от чахотки; ее сводная сестра от первого брака Магдалина (1803–1839), с 1827 года замужем за гравером Фердинандо Галеотти, тоже прожила недолго. Мужу она оставила трех сыновей и двух дочерей. Десятью годами позднее скончалась от холеры еще одна дочь архитектора – Мария-Терезия, ранее ее брат – губернский секретарь Евгений (1817–1841), не успевший жениться. Федосья (1809–1848) осталась в девицах. Марианна (1812–1845) носила в замужестве фамилию Михайлова, София (1822–1884) – Куницкая. Неизвестна судьба Екатерины, она в 1826 году в столице вышла замуж за своего земляка Джузеппе Боттани12.
Фамилия Висконти сохранилась до наших дней в России только благодаря сыну Давида – Александру. Александр Давидович Висконти (15.12.1810-16.11.1855) не унаследовал профессию отца, а предпочел стать чиновником.
В юности (1821–1829 гг.) служил канцеляристом Санкт-Петербургской казенной палаты, затем – в Капитуле орденов (1829–1832 гг.); наконец, отец устроил сына в Хозяйственный департамент Министерства иностранных дел, где он оставался до самой кончины от воспаления легких. В 1838 году титулярный советник Александр Висконти женился на немке Эмилии Линке (1819–1888) и на другой год у него родился сын, получивший имя родителя. Благодаря этому единственному сыну размножились русские Висконти. Дочь Эмилия (1840–1841) прожила мало13.
Александр Александрович Висконти (04.05.1839-04.05.1888) был военным и дослужился до чина генерал-лейтенанта. По окончании Школы гвардейских подпрапорщиков поступил в 1857 году в Переяславский драгунский полк, покинув его «по домашним обстоятельствам» четыре года спустя. Участвовал в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов как интендантский чиновник. Служил на Кавказе, в Тифлисе, в штабной типографии, вышел сборник его стихотворений. Имел ордена: Св. Станислава (1882 г.) и Св. Анны (1885 г.). Скончался от порока сердца в Бюссиньи (Швейцария), но похоронен на Волковом кладбище Петербурга.
Женился на русской – Евдокии (урожд. Никитиной, 1839–1885), но она была католичкой и сыновей крестила в католичество, а дочерей – в православие. Всего детей родилось девять: София (1864–1870), Ольга (1870), Римма (1871), Донат /Давид/ (1872–1902), Евгений, Марсалий (1874–1896), Милитина (1863), Варвара (1861) и Мария (1866 – после 1903). Сестры Евгения Висконти вышли замуж: Милитина – за H.H. Лопатина, Варвара – за офицера Лихачева, Римма – за капитана В.Н. Минута, Ольга – за надворного советника Н.П. Пузыревского, Мария – за какого-то титулярного советника. Фамилию Висконти продолжили Донат и Марсалий.
Служивший делопроизводителем в Министерстве иностранных дел действительный статский советник Евгений Александрович (12.11.1865 – после 1917), хотя и имел супругу Марию Васильевну, потомством похоже не обзавелся. Он состоял опекуном осиротевших детей Доната, женатого на Марии Андреевне (урожд. Матвеевой). Донат закончил гимназию в Дерпте (очевидно, на родине бабушки), проучился год в Петербургском университете, на юридическом факультете (отличился «нетрезвым поведением»), и служил в Петербурге в Совете детских приютов. Малолетних сирот осталось трое: Екатерина (1897 – после 1917), Александр (1898-?) и Марсалий (1901 – после 1920), названный в память покойного дяди. Евгений интересовался семейной генеалогией и в 1894 году получил из Тичино копию родословной, составленной когда-то Плачидо Висконти.
В 1903 году Евгений удочерил шестилетнюю Александру, она могла быть его внебрачным ребенком. В 1917 году племянница Екатерина жила с матерью на Большом пр. П. С., 74. Семейный дом на Демидовом пер., 4, доставшийся им от бабушки Эмилии, был в 1912 году скорее всего продан14.
Судя по телефонному справочнику, к 2000 году в Петербурге проживали две дамы по фамилии Висконти: Елена Алексеевна и Эмилия Марсальевна, очевидно, дочь Марсалия Донатовича. Разыскать ни их, ни их родственников или потомков, увы, не удалось. Елена Алексеевна (род. 1960) переехала с дочерью в Германию. Однако хочется надеяться, что русские Висконти по мужской линии не вымерли и рано или поздно будут найдены и сумеют для себя восстановить историческую память.
Микеле Кьеза: из Комо в Петербург
Кеза, Чеза, Киеза, Кьеза – так по-разному именовали Chiesa, итальянского каменных и квадраторных дел мастера, проработавшего в Петербурге и его окрестностях более 40 лет помощником крупнейших архитекторов эпохи барокко и раннего классицизма. Он принадлежал к многочисленной плеяде своих коллег и соотечественников, которые в XVIII веке помогали строить имперскую столицу.
Родился Микеле (Михаил Антонович) Кьеза далеко от Петербурга, в деревне Саньо (Sagno) в епископстве Комо, которое прилегало к итальянской Швейцарии, откуда происходили многие «capomastri», веками трудившихся в разных странах Европы. Отца и деда звали Антонио, старшего брата – Доменико, сестру – Мария Франческа. Предполагаемая дата рождения – 1725 год, ибо в формуляре Кьезы от 1793 года ему показано 68 лет1.
В Россию Кьеза приехал, по-видимому, зрелым мастером. Его наняли в 1751 году, но уже 11 июля 1752 года Канцелярия от строений заключила с ним в Петербурге контракт на три года с окладом 358 руб., направив на работу в Петергоф. Согласно принятым правилам, Кьеза должен был за это время обучить четырех русских учеников, но их к нему почему-то не прислали. В Петергофе мастер оставался четыре года и сотрудничал с Б.-Ф. Растрелли при капитальной перестройке Большого дворца, после чего надолго перебрался в Ораниенбаум, «где употреблен был во многих затруднениях сверх моей должности…»2.
Катальная горка в Ораниенбауме
В Ораниенбауме архитектор А. Ринальди в течение десяти лет, начиная с 1757 года, занимался возведением нескольких зданий: Почетных ворот, дворца Петра III, Катальной горки и Китайского дворца. Все эти годы Кьеза занимался не только каменной, но квадраторной работой, то есть резьбой по гипсу, которую Ринальди любил использовать в своих интерьерах.
Для выполнения в 1763 году порученного заказа «от архитектора Ринальдия велено ему (Кьезе) ко исправлению тамо штук, квадраторных и фальшивого мрамора работ, выписать на свой кошт из Италии мастерового знающего человека, почему им в том же году мастеровой Шпинелий (Gaetano Spinelli) и выписан, которой по контракту обязался быть у него в послушании <…> на 4 года. Жалованье ему Шпинеллию получать от него в год по 2000 ливров миланских». По приезде в Ораниенбаум в 1763 году Спинелли и его коллега Альберто Джанни (Alberto Gianni) взялись за украшение стюком Овального зала в Китайском дворце.
В следующем году Спинелли заключил контракт на отделку Катальной горки с условием, что деньги будет получать Кьеза, часть их отдавая ему. Два года спустя Спинелли, однако, заявил, «якобы из тех денег он одного рубля не получил», а расписки подписывал, не зная русского языка. В другой челобитной мастер утверждал, что в 1764 году он исполнил «10 каминов фальшивого мрамора (в Катальной горке), стол, да некоторые надобные для его Кьезы штук за 480 руб.». Жалобу Спинелли поддержал Джанни, но разбирательство шло медленно из-за отсутствия неопровержимых доказательств3.
Долгое время работая в Ораниенбауме, Кьеза построил в нем деревянный дом на каменном фундаменте «с садом, в коем имеются спанские вишни и спаржи». В 1782 году он просил казну купить у него этот дом, ибо давно работал в других местах4.
1 апреля 1764 года Канцелярия от строений заключила с Кьеза новый контракт с годовым окладом 500 рублей. Мастер обязался также за пять лет обучить четырех учеников, за что ему было обещано дополнительно выплачивать по 200 руб. на человека.
В марте того же года Кьезу снова затребовал, вернувшийся из Италии, Растрелли: «…понеже в Петергофе, Стрельне и Араниенбоме бес каменного и квадраторного дела мастера <…> пробыть никак не можно, и сверх того в Петергофе <…> каменной грот, каким образом перестроить следует от обер-архитектора <…> Растрелия наставление ему Кезе дано, итак ему ж Кезе при перестройке того грота быть должно». Перестройка грота стала, по-видимому, последней работой Растрелли в России.
В 1764–1768 годах Кьеза все еще работал в Петергофе, но уже с другими архитекторами, что видно из нижецитируемой просьбы, поданной в апреле 1782 году на Высочайшее имя. В ней, кстати, подробно перечислены и другие занятия мастера в течение 30 лет его службы в Придворном ведомстве: «…Мою службу продолжаю я по званию моему тридцатилетнее время безпорочно <…> особливо по Раниебауму, где употреблен был во многих затруднениях сверх моей должности <…> находился по 4 года в Петергофе и здесь, в Летнем саду, при иллюменациях, кои я учреждал и исправлял <…> равно ж при Зимнем Вашего Императорского Величества дворце, у перестройки светлой галлиреи <…> в неусыпном своем труде и старании, а паче как прежде, выводки вновь каменных стен и зделанием многотрудных стропил и кровли; также над покоями бывшего жуи-де-пома, где жительство имел его светлость кн. Г.А. Потемкин, поднятием старой кровли со стропилами вышиною на 8 аршин и построения вновь без снятия крышки етажа без всякого повреждения, чему нигде, как здесь, так и в продчих государствах не бывало <…> в самой скорости, т. е. чрез 7 месяцов приведено; при строении Екатерининского канала с новой инвенцией двух каменных мостов, ис коих один зделан в летнее, а другой в зимнее время; в Гатчине при начальном всем каменном строении безпрерывно, также и после онаго в четырехлетнее время два раз в неделю, где и ныне для надсматривания работ, когда потребуюсь, бываю; на Каменном острову, при строении церкви, домика, домов инвалидных, мостов, галлирей, ренжерей и протчих принадлежащих к тому строений бывал ежедневно, которое строение и происходило по единственному моему показанию.
А за все означенные, отменные против протчих такаваго ж названия людей, труды никакого вознаграждения не получал <…>, а как минувшаго 1781 года летом шедший мой корабль из Амбурга (Гамбурга. – В. А.) в Санкт-Петербург с погруженными в нем товарами, при случившемся крепком ветре, в сентябре месяце, около швецьких берегов совсем пропал…», то Кьеза просил о милостивом внимании к своему бедственному положению5.
Из приведенного документа можно узнать, у кого и когда работал Кьеза помощником и что делал самолично. В Гатчине он с 1766 года сотрудничал с А. Ринальди при строительстве дворца для графа Г.Г. Орлова; с 1764 – с Ф.В. Бауром и его инженерами при устроении Екатерининского канала (ныне – канал Грибоедова), включая предположительно два моста: Казанский и Каменный; «ежедневно» с 1776 года на Каменном острове – с Ю.М. Фельтеном при сооружении псевдоготической церкви Рождества Св. Иоанна Предтечи, дворцовой оранжереи и инвалидного дома (автор – И. Кребер).