Сейчас, вспомнив этот забавный эпизод, Корвин улыбнулся и мысленно произнес тост, которым ответил на ту реплику Эпифани: «чтоб у нас не было никаких проблем, кроме экзотики в отношениях между мужчинами и женщинами».
А потом мысли как-то сразу перескочили на выборы первого правительства Меганезии. До сетевого голосования по консолидированным вариантам социального запроса оставалось 5 дней. Диспуты на электоральном форуме были в самом разгаре. Корвин придвинул ноутбук поближе, чтобы удобнее было шлепать по клавиатуре, и…
*** электоральный форум ***
*** Важная информация для граждан! ***
Aloha foa! Если вы затрудняетесь выбрать ответ, или поставить число, то вы можете посмотреть, что пишут на сетевом электоральном форуме ваши друзья, знакомые, или эксперты, которым вы доверяете в данном вопросе. Если вы желаете высказать особое мнение по какому-то вопросу, то посмотрите – может быть, аналогичное мнение уже высказано кем-то из участников форума. Тогда вам лучше присоединиться к этому мнению, и оно наберет больший вес при расчете усредненного социального запроса. Используйте эффективно свой голос в социальном менеджменте! Mauru te parau-re».
***
** Тема: перспективное развитие.
* Под-тема: импорт продукционных технологий.
Дроплет> Предлагаю формулировку: «Привлечь в Меганезию спецов из стран первого мира». Обоснование такого запроса: самый простой путь развития – искать и ввозить в Меганезию новые изобретения, и строить на их основе производство быстрее, чем это делается в странах первого мира. Здесь можно дать авторам зеленый свет сразу. Им не придется пробиваться через бюрократию и монополизм, как в первом мире.
Чиполлино> А почему обязательно авторам? Нам не все равно, как человек получил это изобретение? Допустим, он это не сам придумал, а где-то взял, ну и что?
Протей> Где-то взял, в смысле, украл?
Чиполлино> Допустим, украл. И что? Если человек умеет это применять, то какая нам разница? Он же не у нас украл. Главное, чтобы процесс работал, и получался товар.
Норна> Да, это рационально. Но какие спецы нам нужны? Любые? Вряд ли. И какие изобретения? Любые? Тоже вряд ли. Я предлагаю конкретно решить, что нам нужно.
Аптус> Как? Я скажу: нужны спецы по металлургии сплавов. Легче тебе станет?
Норна> Не доводи конкретику до абсурда.
Виолета> А ты сама написала про конкретизацию.
Аптус> Вот-вот. Я имел в виду, что конкретизировать надо не слишком узко.
Зомби> Может, так: «по технологиям с материально-экономическим эффектом».
Фэтти> ОК. Но надо четче: что такое «материально-экономический эффект»?
Балрог> И нужен фильтр, чтобы под этой маской не приползло всякое говно.
Маренго> Предложи формулировку фильтра.
Балрог> Я еще только начал про это думать. Придумаю – напишу.
Фуо-Татокиа> А сколько денег можно поднять, если украсть технологию?
Чиполлино> Например, радио Маркони за год дало полста баксов на бакс вложений.
Аптус> Давайте дадим перечень отраслей, которые приоритетны.
Норна> Нельзя раздувать текст в социальном запросе.
Накамура> Извините, я хотел бы понять: что значит «привлечь спецов»?
Ле-Нин> Сделать так, чтобы они приехали сюда работать.
Накамура> А обязательно, чтобы они приезжали, или можно нанять по сети?
Бокасса> Лучше, чтобы приезжали.
Норна> Надо включить оба варианта: и приезд, и наем по сети. Это разное.
Накамура> Извините, но хорошо бы четко определить: когда, кого и сколько.
Протей> Ты хочешь, чтобы это было в стиле задания на отлов бабочек?
Накамура> Да. Как заказ на рекрутинг. Надо найти столько-то таких-то работников.
Ле-Нин> Кстати, правильно. Ведь, надо будет контролировать выполнение запроса.
Норна> Это нереально. Давайте не доводить до абсурда.
Аптус> Но, должен быть критерий: исполнило правительство запрос, или нет.
Норна> Да. Но давайте сначала ставить задачу, а потом формулировать критерий.
Рут-Малколм> Нужны инкубаторы мозгов, и для наших граждан, и для тех приезжих, которые тащат сюда полезные изобретения. Ну, типа, условия для быта и роста.
Хойл> Ты, типа, родич судьи Глипа Малколма?
Рут-Малколм> Я, типа, его дочь. С 14 лет верчу гайки на семейной фабрике «S.A.M.».
Хойл> У вас классные автожиры. Но я не врубился про инкубаторы.
Норна> Aloha, Рут! А ответ на вопрос Хойла про бизнес-инкубаторы можно увидеть в Глобопедии. Там все прозрачно. Но формулировку надо доработать. Е!
Накамура> Извините, но это предложение, видимо, не о бизнес-инкубаторе, а о драйв-инкубаторе. Есть очень большая разница.
Виолета> Можете объяснить?
Накамура> Я сформулирую в общих чертах, если автор предложения не против.
Рут-Малколм> Я ни разу не против, я как раз думала: кто бы сформулировал?
Накамура> Драйв-инкубатор, это фабрика-полигон-лаборатория и одновременно, это университетский кампус. Там создается микро-культура людей, приносящих идеи, и проверяющих эти идеи на экспериментальном производстве.
Маренго> Это как-то совсем размыто.
Накамура> Извините, но я сначала рассуждаю, а потом формулирую.
Корвин> Нужны технополисы, как на Футуна-Алофи. И мозги, и руки, и материально-техническая база. Мозги – концепт – чертеж – производство. Вот это драйв-инкубатор.
***
…Так Корвин втянулся в сетевую баталию, и почти выпал из физического мира. Хотя, конечно, это преувеличение. На самом деле, он отмечал происходящее вокруг. От его внимания не ускользнуло, что кйоккенмоддингеры – все трое расселись за его спиной, наблюдая за форумом через его плечо. Примерно через полтора часа, когда он вышел из электоральной зоны, к нему обратилась Ригдис – условно-старшая в этой тройке.
– Скажи, кэп Корвин! Ты уже решил, за какие формулировки запроса проголосуешь по выборам правительства?
– Нет. Я займусь этим через пару дней, когда на форумах выкристаллизуются толковые формулировки. Мое мнение вряд ли очень оригинально. Я хочу примерно того же, чего хотят еще несколько сотен фрилансеров, работающих в мобильно-инженерной сфере. Я бросаю какие-то идеи на форум. Я надеюсь, что там появится несколько формулировок, которые мне понравятся, и я скопирую их в клетки своего электорального бланка.
– Корвин! – тихо сказала Ригдис, – А что делать нам, кйоккенмоддингерам? Мы желаем не совсем того, чего хотят сотни других. Мы отличаемся, и ты это знаешь.
– Хэх… Ты о чем?
– Ты это знаешь, – повторила она, – нас мало. Как обеспечить защиту наших идеалов?
– О, Мауи и Пеле, держащие мир! – проворчал Корвин, – при чем тут ваш феминизм?
– Это не феминизм! – возмущенно возразила Лирлав, – Это непринятие нами той роли, которую традиционное общество отводит женщине! Пока шла война, всем было не до традиций, но теперь мы опасаемся, что в Меганезии традиционализм наберет силу…
– Какой, в жопу, традиционализм!? – прорычал он, – О чем вы беспокоитесь?
– Не нервничай, – сказала Эрлкег, – мы просто хотим заявить свой социальный запрос, обязывающий правительство защищать женщин от прессинга традиционной роли.
Корвин выразительно развел руками.
– Девчонки, зачем формулировать запрос про то, что уже записано в Хартии? Никакая традиция в Меганезии не может никого прессовать никакой ролью! За такую попытку прессинга по каким-то традициям тут – ВМГС, понятно?
– Эх, Корвин, – вздохнула она, – если бы ты знал, сколько красивых слов о культурном выборе и равенстве мужчин и женщин написано в канадских законах. А практически, женщина теряет все права, если решила жить иначе, чем предписано.
– Женщина, – добавила Ригдис, – не может распорядиться даже своим телом. Лесбийская любовь криминализована главными церквями, а право на аборт задавлено запретами...
– Блин!!! – перебил Корвин, – Мы говорим сейчас о Меганезии! У нас есть Хартия! И за попытку регулировать что-либо в сексе в Меганезии расстреливают! ВМГС! Пуф-пуф!
Он сделал паузу, и уже более спокойным тоном добавил:
– Кстати, аборт, это некомфортно и вредно для здоровья. В некоторых случаях этого не избежать, например, если женщина хотела ребенка, а потом обстоятельства радикально изменились. Но, в сто раз чаще аборты в мире делаются, чтобы прервать беременность, которая была заведомо нежелательна. И для таких типовых случаев разработан штамм «Моргенштерн». Не вдаваясь в детали: это искусственный псевдо-вирус, избирательно разрушающий созревшие яйцеклетки, неоплодотворенные или оплодотворенные. Для других клеток «Моргенштерн» безвреден, и разрушается в организме за сто часов.
– Откуда такие познания? – полюбопытствовала Ригдис.
– Просто, я был командиром авиа-роты, и инструктировал бойцов про аптечку. Почти половина бойцов – девчонки, так что «Моргенштерн» входил в обычный «вечерний коктейль», наряду с вирусами-фагами для профилактики типичных инфекций.
– М-м… – Ригдис пригладила свои волосы, белые, как шерсть кошки-альбиноса, – а как обстоят дела с надежностью этой штуки?
– Дела обстоят так, – сказал он, – за полгода тестов на крысах, и за три месяца тестов на прекрасной половине Народного флота, не выявлено ни одной осечки. А надо сказать: активность сексуальной жизни у девчонок в боевых подразделениях была, выражаясь поэтически: безудержная. На войне каждый час может стать последним. Поэтому, вот.
Возникла пауза, в течение которой Корвин успел подумать: «Вообще-то я виноват, что кйоккемоддингеры, хотя уже месяц и неделю, как переселились в Меганезию, а еще не освоили элементарных бытовых меганезийских вещей. Все потому, что я их таскаю по рабочим спецзаданиям. Сейчас вообще в Японии. Блин, пора уже завязывать с кочевой фронтовой жизнью, и оседать на Косраэ. Все же, какая-никакая родина, блин. Хотя, с логической точки зрения, для кйоккенмоддингеров всякая контрацепция неактуальна, поскольку у них, секс-ориентация, как бы, лесби… Вроде бы…».
Тут пауза оборвалась. Лирлав выдала комментарий:
– Теперь я понимаю, почему девчонки так безбашенно отрываются в Y-клубах.
– В частности, поэтому, – согласился штаб-капитан.
– Кэп, а в обычных аптеках этот «Моргенштерн» продается?
– Конечно. В Меганезии он есть везде, и не дороже аспирина. Но в большей части мира препараты такого класса запрещены по Конвенции ООН о репродуктивной биоэтике.
Ригдис покивала головой.
– Классно! Надо бы переправить эту штуку подружкам в Канаду. Ты поможешь, кэп?
– Aita pe-a. Я помогу.
– Минутку, кэп, – встряла Эрлкег, – а я верно поняла, что «Моргенштерн» действует до первого деления оплодотворенной яйцеклетки, значит, только сутки после секса?
– Да. Но, плюс «Моргенштерна» в том, что он, в отличие от гормональных препаратов, абсолютно безвреден. Лучше принять его лишний раз, чем прозевать, и потом глотать таблетки с побочными эффектами. Я говорил это бойцам на каждых политзанятиях.
– Ух! Я не знала, что в Народном флоте есть политзанятия. Это как вообще?
– Это как у нас с вами сейчас, – Корвин улыбнулся, – командир подразделения обязан не меньше двух часов в неделю резервировать для ответов на вопросы бойцов о политике.
– Ага! – сказала Лирлав, – Я как раз хочу задать вопрос про политику!
– Валяй, задавай.
– Вопрос такой, кэп. В странах Первого мира в 1960-х, в разгар Первой Холодной войны, буржуазные власти боялись Красного блока, и не давили на граждан своих стран, чтобы не проиграть на идеологическом фронте. И была сексуальная революция. Потом, победив в этой войне, буржуазные правители закрутили гайки обратно. Так бывает.
– Да, так бывает, а к чему ты это, Лирлав?
– К тому, кэп, что я не вижу гарантий против такого завинчивания гаек в Меганезии.
– Так! – произнес Корвин, – Я врубился! Вы прилетели только в конце февраля, поэтому пропустили ряд событий, в частности, зачистку социальной базы евро-морали. По CNN говорили: от репрессий погибла четверть населения. Реально меньше, но хватило.
– Ты говоришь так, будто участвовал в репрессиях, – вмешалась Эрлкег.
– На Увеа-и-Футуна я действительно участвовал в репрессиях. Иначе не получалось.
– Что? Ты расстреливал?
– Да. Я расстреливал. Белым фосфором с автожира, по площадкам сосредоточения потенциально-контрреволюционных элементов. Такие дела.
Возникла пауза, в течение которой Корвин успел закурить сигару-самокрутку. Потом Ригдис тряхнула головой.
– Ладно. Я поняла. Поговорим еще, кэп Корвин?
– Поговорим, – согласился он.
– Ага! – она снова тряхнула головой, – Слушай, мы собирались строить свой бизнес без мужчин. Мужчины – компаньоны, это нежелательно. Объяснить, почему?
– Не надо. Я примерно представляю себе принципы движения кйоккенмодингеров.
– Ты считаешь наши принципы дурацкими?
– Я считаю их вашими. Это вопрос личных вкусов, вот и все.
– Нет, не все! – Эрлкег порывисто вскочила на ноги, – Есть факт: когда у женщин такие принципы, мужчин это задевает! А ты делаешь вид, что тебе это по фиг! А ведь ты не супермен с железными нервами!
– E-o, – он улыбнулся и выпустил изо рта кривоватое колечко дыма, – я простой парень, менеджер-директор одной из бизнес-сетей, обычных для нашей страны. Моя работа – это отношения между людьми в процессе проектирования и производства техники. Очень разные люди делают общее дело, и получается результат, выгодный всем. Такая схема.
– На войне тоже было так? – спросила она.
– Да. На войне тем более. Война, это тоже бизнес, это сложная опасная работа, которая, кстати, мне не нравится. Просто, пришлось этим заниматься.
Эрлкег и Лирлав посмотрели на Ригдис. Она скрестила пальцы и спросила:
– Корвин, ты изучаешь психологию всех этих разных людей, с которыми работаешь?
– Уф… – Корвин сосредоточенно подвигал бровями, – изучать психологию, это что-то академическое, а у меня просто практика, ничего такого.
– Ты ведь понял, о чем я, – сказала она.
– Да, – ответил он, – я это делаю, как, наверное, каждый любознательный человек.
– Слушай, Корвин, как у тебя получается все время соскальзывать?
– Типа... – он улыбнулся, – У меня есть опыт. Когда мы войдем в наши воды, то сможем отдохнуть и поговорить о королях и капусте, в смысле, о психологии и бизнесе, но мы сейчас в зоне условного контроля потенциальных противников. У нас, как бы, мирные отношения, но не надо слишком расслабляться. Вот почему я пока соскальзываю.
…
Это же время. 7 апреля. Япония. Остров Кюсю. Плавучий док в порту Ибусуки.
Обычный плавучий док имеет размеры рабочей площадки 250x50 метров, и способен обслуживать корабли весом до 50.000 тонн. Работа с 50-метровой ультра-яхтой весом «всего-то» 800 тонн не была сложной по докерским меркам. Некоторое беспокойство вызывала лишь 30-метровая мачта-башня, державшая осевой агрегат ротора с парой 25-метровых лопастей (будто какой-то шутник отпилил крылья среднего авиалайнера и приспособил их к ветряной мельнице). Лопасти были зафиксированы в парковочном положении (вдоль мачты), ну, а вдруг освободятся и завертятся? То-то же! Страшно!
Сейчас «Матаатуа» висела вдоль оси центрального канала дока, опираясь бортами на продольные подвижные платформы. Куроки Сатоши, бригадир докеров, не торопясь, спустился по трапу, подошел к огромной торпеде килевого противовеса (балластного бункера) яхты, жестом подозвал майора полиции, и объявил:
– Вот, мы подняли. ****ец. Давай, тащи сюда сканер или чего там у тебя есть.
– Сканер для таких случаев не изобретен, – ответил ему Тахакаси Нобуо, – тут толщина металлической стенки больше сантиметра. Поэтому, нужно просто открыть бункер.
– Майор, ты тут где-нибудь крышку видишь? – ехидно спросил Куроки Сатоши.
– Не вижу, – признался Тахакаси, – но я не спец по яхтам.
– Ты ее не видишь, – сказал Куроки, – потому, что ее нет, и ****ец.
– Как – нет? – удивился майор.
– А так – нет. На хрен она тут? Балласт загрузили, заварили сваркой и ****ец.
– М-м… И как теперь посмотреть, что внутри?
– Как-как, – бригадир докеров фыркнул, – резать автогеном, и ****ец.
– Хорошо, давайте резать автогеном.
– Кто – давайте? – переспросил Куроки.
– У вас же есть спецы по автогенной резке, – пояснил свою мысль Тахакаси.
– Есть, и что?
– Попросите, чтобы он разрезал корпус бункера.
В ответ бригадир докеров выразительно оттопырил нижнюю губу и сообщил:
– Держи карман шире, майор. Так автогенный спец и взялся резать бункер, у которого неизвестно что внутри. Он скажет: «А вдруг, там динамит? Взорвемся, и ****ец».
– Сатоши, с чего там быть динамиту?
– А с чего бы там не быть динамиту? Знаешь, наши парни уже посмотрели TV про этого Саммерса Корвина. Он на Новой Каледонии воевал, там был ****ец. А ты меня будешь убеждать, что он тонну динамита пожалел добавить к кокаину, чтоб не лезли всякие?
Майор Тахакаси Нобуо не впервые общался с докерами, и знал, как выходить из такой, казалось бы, неразрешимой ситуации. Надо задать единственный вопрос:
– Но, Сатоши, наверняка что-то можно придумать.
– Подумать надо, – сосредоточенно ответил бригадир докеров, и минуту делал вид, что напрягает мыслительные процессы до звона в извилинах мозга, а потом объявил, – надо позвать Есикаво Тесунори. Он вообще ничего не боится. Только плати, и ****ец.
– Тогда, зовите этого Есикаво.
– Сейчас, – с готовностью согласился Куроки Сатоши, и вынул из кармана телефон…
…
Есикаво Тесунори оказался молодым парнем в зеленой спецовке, покрытой пятнами ржавчины, солидола, и какой-то химии. Вместо «здравствуйте», он спросил:
– Ну?
– Это майор Тахакаси из спецназа полиции, – сообщил ему Куроки Сатоши.
– Ну? – снова спросил «бесстрашный спец по автогену».
– Видишь эту хреновину? – вопросом на вопрос ответил Куроки, и постучал кулаком по «торпеде» килевого балластного бункера.