Она снова всхлипнула и пошатнулась от нахлынувших слез. Он поддержал ее за плечи, успокаивая.
Они вместе поужинали в ресторанчике «Сайлент вуман» в Уотервилле, находившемся в двадцати пяти милях от Бутбэя. Элизабет было необходимо именно это – оказаться там, где ничто не напоминало бы о пережитой трагедии. Они поехали на машине Эда – новеньком «шевроле-корветт». Хороший водитель, Эд ехал не быстро и не медленно, что наверняка подействовало бы ей на нервы. Ей не хотелось разговаривать или слушать слова утешения. Казалось, понимая это, он включил спокойную музыку по радио.
Не спрашивая, Эд заказал морепродукты. Она думала, что не голодна, однако когда официантка принесла заказ, жадно набросилась на еду.
Съев все, Элизабет подняла глаза и нервно засмеялась. Эд курил сигарету и молча наблюдал за ней.
– Скорбящая девушка с аппетитом поела, – сказала она. – Наверное, это выглядит ужасно.
– Вовсе нет, – заверил он. – Ты пережила большое потрясение, и теперь нужно восстановить силы. Это ведь как после болезни, верно?
– Верно. Очень похоже.
Он взял ее за руку, мягко сжал и тут же отпустил.
– Теперь ты пойдешь на поправку, Бет.
– Думаешь?
– Уверен. Скажи, ты уже решила, что будешь делать дальше?
– Завтра я возвращаюсь домой. А потом – не знаю.
– Но ты ведь продолжишь учебу?
– Я правда не знаю. После того, что случилось… все утратило смысл. Стало каким-то ненужным и неинтересным.
– Это пройдет. Тебе сейчас трудно поверить, но это так. Через полтора месяца сама в этом убедишься. Жизнь-то продолжается. – Последняя фраза прозвучала как вопрос.
– Наверное, ты прав. Но… можно, я возьму сигарету?
– Конечно. Только они с ментолом. Извини.
Она закурила.
– А откуда ты знаешь, что я не люблю с ментолом?
Он пожал плечами:
– Просто ты не похожа на тех, кто любит такие.
– Ты очень забавный, – улыбнулась она.
Он вежливо улыбнулся в ответ.
– Нет, правда. Так странно, что из всех моих знакомых здесь появился именно ты… Мне казалось, я никого не хочу видеть. А вот тебя я видеть рада, Эд. Честно.
– Иногда хорошо оказаться рядом с кем-то посторонним.
– Наверное. – Она помолчала. – А кто ты вообще, Эд? Не считая, конечно, того, что ты мой добрый ангел. Кто ты на самом деле? – Ей вдруг почему-то стало очень важно это узнать.
– Да как тебе сказать… – пожал плечами он. – Просто один из тех чудиков, которых встречаешь в студенческом городке с кипой книг под мышкой…
– Эд, ты – не чудик.
– Еще какой чудик! – возразил он и улыбнулся. – Так и не избавился от подростковых прыщей, студенческие братства никогда не пытались заполучить меня в свои ряды, я всегда сторонился всяких тусовок и вечеринок. Типичная книжная крыса, грызущая гранит науки. Когда следующей весной крупные корпорации начнут искать новых сотрудников среди выпускников, я, наверное, подпишу с какой-нибудь контракт и исчезну из твоей жизни навеки.
– И тебе не стыдно так говорить? – с мягким укором спросила она.
Он улыбнулся, но улыбка вышла какой-то вымученной.
– А родители? – спросила она. – Где ты живешь, что любишь делать?..
– Расскажу как-нибудь в другой раз, – пообещал он. – А сейчас я отвезу тебя домой. Завтра тебе предстоит долгий и утомительный перелет, и еще многое надо успеть сделать.
В тот вечер впервые после смерти Тони она почувствовала себя лучше, успокоилась, и ей уже не казалось, что где-то внутри продолжает заводиться пружина, которая рано или поздно обязательно лопнет. Элизабет думала, что уснет быстро, но сон пришел не сразу.
Ей не давали покоя разные мысли.
Элис рассказала мне… Бедная Бет…
Но Элис проводила лето в Киттери, а до Скоухегана оттуда восемьдесят миль. Наверное, она приезжала в Лейквуд посмотреть пьесу.
«Шевроле-корветт» был последней модели. Очень дорогой. На зарплату рабочего сцены в Лейквуде такую не купишь. Богатые родители?
Эд заказал именно то, что она заказала бы сама. Может, это было единственным блюдом в меню, которое позволило ей ощутить чувство голода.
Ментоловые сигареты. И он ее поцеловал, пожелав спокойной ночи, именно так, как ей бы хотелось. И… Завтра тебе предстоит долгий и утомительный перелет.
Он знал, что она уезжала домой, потому что она сама рассказала об этом. Но с чего он взял, что она полетит на самолете? И что перелет долгий?
Все это беспокоило ее. Беспокоило еще и потому, что появилось отчетливое чувство: она начинает в него влюбляться.
Я знаю, чего тебе хочется.
Эти слова, произнесенные при знакомстве размеренным тоном капитана подлодки, отмерявшего глубину погружения, продолжали крутиться в голове, когда сон наконец взял свое.
Он не приехал проводить ее в маленький аэропорт Огаста, и она огорчилась. Ожидая приглашения на посадку, Элизабет размышляла о том, как незаметно можно привязаться к человеку. Наверное, так и у наркоманов постепенно вырабатывается зависимость. Они обманывают себя надеждой, что могут «завязать» в любой момент, однако…
– Элизабет Роуган, – раздалось по громкой связи, – просят подойти к белому телефону возле службы информации.
Она поспешила туда и услышала в трубке голос Эда:
– Бет?
– Эд! Я так рада тебя слышать! Я подумала, что, может быть…
– Я тебя встречу? – Он засмеялся. – В этом нет необходимости. Ты уже большая и сильная девочка. И очень красивая. Ты сама отлично справишься. Мы увидимся в колледже?
– Я… наверное.
– Это отлично! – Он немного помолчал и добавил: – Потому что я тебя люблю. С той самой минуты, как увидел в первый раз.
У нее перехватило дыхание, и она не могла выдавить ни слова. В голове завертелись тысячи мыслей.
Он снова тихо рассмеялся:
– Нет, сейчас не надо ничего говорить. Мы еще увидимся. Тогда и поговорим. Времени будет достаточно. Счастливого пути, Бет. И до встречи.
Послышались короткие гудки, а она все продолжала стоять, прижимая к уху белую трубку, не в силах разобраться с ворохом обрушившихся на нее мыслей.
Сентябрь.
Элизабет вернулась к привычной жизни, ритм которой диктовался учебой, как женщина, ненадолго отвлеченная от привычного занятия вроде вязания. Она, конечно, как и все предыдущие годы учебы, снова жила в одной комнате с Элис. Еще на первом курсе их свел вместе компьютер, распределявший места в общежитии. Девушки всегда хорошо ладили, хотя у них были разные интересы и характеры. Элис, прилежная студентка, специализировалась на химии, и ее средний балл успеваемости был одним из самых высоких. Что касается общительной и не такой усидчивой Элизабет, то она изучала две основные специальности: педагогику и математику.
Они по-прежнему ладили, но после минувшего лета уже не были так близки. Элизабет считала, что причиной их отдаления стал тот памятный экзамен по социологии, но сама этой темы больше не поднимала.
Постепенно трагедия, произошедшая летом, начала терять остроту, и Элизабет порой казалось, что с Тони она встречалась давным-давно в выпускном классе школы. Мысли о нем по-прежнему причиняли ей боль, и она старалась не говорить об этом с Элис, но теперь эта боль напоминала скорее ноющий синяк, а не открытую и кровоточащую рану.
Гораздо больше ее беспокоило то, что Эд Хэмнер все не звонил.
Прошла неделя, потом другая, наступил октябрь. Она достала список студентов и разыскала его имя, но толку от этого было мало: в графе «Адрес» напротив его фамилии была указана только длиннющая Милл-стрит. Элизабет продолжала терпеливо ждать и отказывала в свидании всем поклонникам, а их было немало. Элис только удивленно вскидывала брови, но предпочитала не вмешиваться и полностью ушла в работу над проектом по биохимии, на который полагалось шесть недель. Почти все вечера она проводила в библиотеке.
Элизабет обратила внимание, что раз или два в неделю на имя соседки по комнате приходят длинные белые конверты. Она забирала их с почты, поскольку обычно возвращалась с учебы первой, но ее любопытства они не возбудили. Отправитель – частное агентство – по вполне понятным причинам свои данные не афишировало и обратный адрес не указывало.
Элис занималась, когда раздался сигнал внутренней связи.
– Лиз, ответь, пожалуйста. Наверняка это тебя.
Элизабет подошла к интеркому и спросила:
– Да?
– Тебя тут спрашивает один джентльмен, Лиз.
О Господи!
– Как его зовут? – поинтересовалась она, перебирая в памяти привычный набор отговорок. Головная боль! На этой неделе она на нее еще не ссылалась.
– Его зовут Эдвард Джексон Хэмнер-младший, – торжественно произнесла дежурная и добавила, понизив голос: – И у него разные носки!
Элизабет нервно поправила ворот халата:
– Боже мой! Передай ему, я прямо сейчас спущусь. Нет! Через минуту. Или нет! Через две! Ладно?
– Как скажешь, – неуверенно согласилась дежурная. – Только не надо так нервничать!
Элизабет достала из шкафа брюки. Потом джинсовую юбку. Нащупала в волосах бигуди и, издав стон, судорожно начала их стаскивать.
Элис невозмутимо за ней наблюдала, не говоря ни слова, а когда Элизабет ушла, проводила долгим задумчивым взглядом.
Он совсем не изменился. Все та же зеленая армейская куртка на два размера больше. Одна из дужек массивных роговых очков обмотана изоляционной лентой. Джинсы, правда, оказались новыми и топорщились. А вот на Тони даже новые джинсы всегда смотрелись так, будто давно уже сели по фигуре. И носки у Эда были действительно разными: один зеленый, а другой коричневый.
Элизабет поняла, что любит его.
– Почему ты так долго не звонил? – спросила она, подходя ближе.
Он сунул руки в карманы куртки и смущенно улыбнулся:
– Хотел дать тебе время подумать. Повстречаться с другими парнями. Понять, чего ты хочешь.
– Мне кажется, я поняла.
– Отлично. Хочешь, сходим в кино?
– Куда угодно, – ответила она и повторила: – Куда угодно!
С каждым днем она все больше убеждалась, что никогда в жизни не встречала никого, кто бы так хорошо понимал ее желания и настроение, причем без всяких слов. Их вкусы совпадали. Если Тони нравились жесткие фильмы типа «Крестного отца», то Эд предпочитал комедии и мелодрамы. Однажды, когда у Элизабет было плохое настроение, он отвел ее в цирк, и вечер получился просто потрясающим. Если они встречались, чтобы вместе позаниматься, то проводили время действительно за учебой, а не обжимались в тесной кабинке для занятий на третьем этаже библиотеки. Он водил Элизабет в дансклуб и сам был отличным партнером в старых танцах, которые так ей нравились. Они даже заняли первое место на конкурсе исполнителей танцев пятидесятых годов на вечере встречи выпускников колледжа. Мало того, он отлично чувствовал, когда в ней вдруг просыпалась страсть. Он не настаивал и не торопил ее: с ним у нее никогда не возникало ощущения, которое она часто испытывала при встречах с другими парнями. Те как будто действовали по отработанной схеме с целью уложить ее в постель. На первом свидании – невинный поцелуй в щеку на прощание, а на десятом – визит в пустующую квартиру приятеля. Эд жил на третьем этаже в доме без лифта на Милл-стрит и снимал квартиру один. Они часто туда заходили, и у Элизабет никогда не возникало чувства, что она оказывается в любовном гнездышке местного донжуана. Эд никогда от нее ничего не требовал, но их желания странным образом всегда совпадали. Все шло как нельзя лучше.
Когда начался новый семестр, Элис все чаще казалась серьезно озабоченной. Она часто хмурилась, бросая взгляд на большие белые конверты у себя на столе, продолжавшие приходить с завидной регулярностью. Однажды Элизабет едва не решилась спросить о них у подруги, но в последний момент передумала, решив, что они как-то связаны с подготовкой очередного реферата.
В тот день Эд пригласил Элизабет поужинать в ресторан, и когда они вернулись, шел сильный снег.
– До завтра? – спросил он. – У меня дома?
– Договорились. Я приготовлю поп-корн.
– Отлично, – сказал он и поцеловал ее. – Я люблю тебя, Бет.
– И я тебя.
– Может, завтра останешься у меня? – тихо спросил он.
– Хорошо, – ответила она, заглядывая ему в глаза. – Если хочешь.
– Хочу, – еле слышно подтвердил он. – Спокойной ночи, малышка.
– И тебе спокойной ночи.
Элизабет тихо, чтобы не разбудить Элис, вошла в комнату, но та не спала и сидела за своим столом.
– Элис, у тебя все в порядке?
– Мне нужно поговорить с тобой, Лиз. Об Эде.
– А в чем дело?
– Боюсь, когда я скажу все, что собираюсь, нашей дружбе придет конец, к моему глубокому сожалению. Поэтому я прошу тебя все внимательно выслушать.
– Может, тогда лучше вообще ничего не говорить?
– Нет, не лучше. Я уже решила.
Элизабет чувствовала, как ее любопытство уступает место злости.
– Ты что – следила за Эдом?
Элис только молча посмотрела на нее.
– Ты нам завидуешь?
– Нет. Если бы завидовала тебе или ревновала к поклонникам, я бы переехала еще два года назад.
Элизабет озадаченно посмотрела на Элис. Она понимала, что та говорит правду. И вдруг ей стало страшно.
– Меня насторожили два момента, – начала Элис. – Во-первых, ты написала мне о смерти Тони и упомянула о том, как удачно получилось, что я встретила Эда в лейквудском театре. Ведь он сразу же помчался в Бутбэй и очень тебя поддержал. Но я не встречала его, Лиз. Летом я даже не приближалась к этому театру.
– Но…
– Но как ему стало известно, что Тони погиб? Понятия не имею. Знаю одно: не от меня. А второе, что не давало мне покоя, так это его «фотографическая память». Господи, Лиз, да он же не помнит, какие надел носки!
– Это совсем другое, – сухо возразила Лиз. – Это…
– Прошлое лето Эд Хэмнер провел в Лас-Вегасе, – тихо сказала Элис, не дав ей договорить. – Он вернулся в середине июля и снял номер в мотеле прибрежного городка Пемаквид, совсем рядом с Бутбэем. Как будто знал, что может тебе понадобиться, и ждал своего часа.
– Глупость какая-то! А с чего ты вообще взяла, что он был в Лас-Вегасе?
– Я разговаривала с Ширли д’Антонио перед началом семестра. Она работала в ресторане «Пайнс», прямо напротив театра. Она сказала, что ни разу не видела никого, даже отдаленно похожего на Эда Хэмнера. Так я выяснила, что он несколько раз тебе солгал. Потом я отправилась к отцу, все ему рассказала, и он разрешил.
– Что разрешил? – озадаченно спросила Элизабет.
– Обратиться в частное сыскное агентство.
Элизабет вскочила.
– Хватит, Элис! Достаточно! – Она сядет на автобус и отправится ночевать к Эду. Она и так собиралась это сделать.
– Хотя бы выслушай меня, а уж потом поступай, как знаешь, – попросила Элис.
– Я ничего не желаю слушать! Я знаю только, что он мягкий и добрый, и…
– Любовь слепа, верно? – заметила Элис и грустно улыбнулась. – Что ж, может, и мне совсем небезразлична твоя судьба. Такая мысль тебе не приходила в голову?
Элизабет повернулась и пристально посмотрела на подругу.
– Если так, то ты выбрала довольно необычный способ это продемонстрировать. Ладно, продолжай. Может, мне и стоит тебя выслушать, хотя бы ради нашей прежней дружбы. Говори!
– Ты давно уже с ним знакома… – тихо начала Элис.
– Я… Что?!
– Начальная школа номер сто девятнадцать в Бриджпорте, штат Коннектикут.
Элизабет потеряла дар речи. Она с родителями жила в Бриджпорте целых шесть лет, а после второго класса ее семья переехала туда, где живет и поныне. Она училась в 119-й начальной школе…
– Элис, ты уверена?
– Ты помнишь его?
– Нет! Конечно, нет! – Но ведь у нее действительно появилось ощущение дежавю при первой встрече с Эдом.– Это легко объяснить: хорошенькие девочки никогда не обращают внимания на гадких утят. Может, он в тебя еще тогда влюбился. Вы учились вместе в первом классе, Лиз. Может, он сидел на задней парте… и не сводил с тебя глаз. Или на площадке для игр. Он был просто заморышем, который уже тогда носил очки и наверняка брекеты. Понятно, что ты не помнишь его, но держу пари, что тебя он точно помнит!
– Что еще? – спросила Элизабет.
– Агентство проследило его жизненный путь по отпечаткам пальцев, снятым еще в школе. А найти потом кое-каких людей и поговорить с ними было вопросом техники. Детектив, занимавшийся делом, сказал: многое из того, что удалось выяснить, он не понимает. Я тоже. И это пугает.
– Вот как? – сухо поинтересовалась Элизабет.
– Эд Хэмнер-старший был заядлым игроком. Он работал на крупное рекламное агентство в Нью-Йорке, а потом сбежал оттуда и поселился в Бриджпорте. По словам детектива, этот человек отметился почти во всех заведениях, где ставили по-крупному, будь то покер или тотализатор.
Элизабет прикрыла глаза.
– Вижу, за твои деньги детективы с удовольствием перерыли кучу грязного белья, верно?
– Может, и так. Как бы то ни было, в Бриджпорте отец Эда снова влез в долги. И снова из-за карт. Только на этот раз он задолжал крупному ростовщику. Дело кончилось сломанными рукой и ногой. И детектив считает, что это произошло не в результате несчастного случая.
– Что-нибудь еще? – поинтересовалась Элизабет. – Издевательство над детьми? Растрата?
– В тысяча девятьсот шестьдесят первом году он нашел работу в маленьком рекламном агентстве в Лос-Анджелесе. А это уже совсем рядом с Лас-Вегасом. Он стал выезжать туда на выходные, ставил по-крупному и… проигрывал. А потом начал брать с собой Эда-младшего и выигрывать!
– Ты все выдумываешь. Этого не может быть!
Элис постучала пальцем по папке, лежавшей на столе:
– Все в отчете, Лиз. Для суда, конечно, это не подойдет, но детектив уверяет, что людям, с которыми он разговаривал, врать не имело смысла. Отец называл Эда своим «талисманом удачи». Сначала никто не возражал, что он проводил в казино мальчика, хотя официально такое запрещено. Но Хэмнер был желанным клиентом. Эд-старший стал играть только в рулетку, причем ставил на «чет-нечет» или «красное-черное». К концу года мальчика перестали пускать во все игорные заведения города. И тогда отец переключился на другое.