— Неплохая схемка. Сколько же это срубить собирался?
— Цифры он, понятное дело, не уточнял, а вот свести его с кем-нибудь из игроков просил. Чтобы самому попробовать что там и как…
— И ты свел?
Я пожал плечами.
— Свел.
Мы постояли еще немного. Валерка все говорил и говорил, а я курил сигареты, одну за другой, глядя на небо и на воронов, черными гроздьями облепивших ветви деревьев, курил стараясь не обращать внимания на нудящего приятеля и подступающую головную боль. А снежинки хрупкими осколками посыпались с небес, укрывая свежую могилу, и осыпавшиеся с деревьев листья, и черные крыши домов, путаясь в волосах и тая, касаясь кожи.
5
Так таяли, теряя очертания, улиц и дома Диптауна, пропадая в сером свете начинающегося утра, когда желтое такси бесшумно скользило по улицам нарисованного города. Для меня сейчас — раннее утро, для кого-то — глубокая ночь, для других — средина дня.
Расплатившись с водителем, я некоторое время стоял и курил возле вычурных, штучной работы ворот высотой добрых три метра.
На территории мемориала было безлюдно. Поздоровавшись с одетой в строгий черный костюм девушкой, я получил нужную информацию и довольно точное представление о том, куда идти. Я бывал здесь уже не раз. Погост, принадлежавший западной компании, был так же по-западному и оформлен. Не обремененные фантазией дизайнеры спроектировали бесконечный луг, заполненный ровными рядами могильных камней. То тут, то там попадались одиноко растущие деревья. Небо было ярко-голубым, а солнце — невыносимо слепящим. И воронов не было.
Я нашел надгробие довольно быстро. Аккуратная надпись «Ткаченко Семен Геннадьевич», ниже — даты рождения и смерти. Протянув руку зажег приготовленную свечу. Сейчас и не вспомнить подходящей молитвы…
— Три слова, Сема, — сказал я. — Это все, что от тебя осталось. Да еще стопка заказных статеек и репортажей, по которым тебя будут помнить как талантливого, но продажного журналиста… Ты этого хотел, Сема? Этого?…
В молчании прошаркал мимо старичок — то ли еще один посетитель, то ли порождение больного разума дизайнеров. Виртуальный старичок, разыскивающий виртуальную могилу виртуальной старушки. Такой же больной, наверное, как и я, разговаривающий с виртуальной могилой.
В кармане пискнул пейджер. Я посмотрел на имя рядом с мигающим желтым огоньком, потом стер и мессагу, и имя пользователя из контактного списка. Припозднились…
Сунув на место пейджер, я развернулся и пошел прочь.
6
Кто-то захохотал.
Валерка зло прищурился. Я положил ему руку на плечо.
— Не связывайся. Для них это игра, — сказал я. — А мы всего лишь декорации, и здесь — для их развлечения.
— Ты говорил, что это игра командная.
— Да, но они не в нашей команде. Та же эскадрилия, но звено другое. Мы не воевали вместе. Мы для них не более реальны, чем парни с другой стороны.
— Так то монстры. Они же просто программы.
Я усадил его за свой столик, оглядевшись по сторонам. Рейчел еще не было.
— Выпей-ка пива… На той стороне — за монстров, тоже воюют люди, а отнюдь не только программы. Согласно официальной статистике людей там даже больше, чем ботов.
— Почему?
Я пристально посмотрел ему в глаза.
— Так интереснее, наверное. Вот реале ты — человек. А разве тебе никогда не хотелось побыть монстром — просто ради разнообразия?
Он пожал плечами.
— А те, кто воюет здесь за людей? Согласно твоей теории они — монстры, которыми захотелось побыть людьми?
— В большинстве своем — да, — честно ответил я и, помедлив, продолжил. — Если, конечно, не считать дремучих чайников. А вообще, тот факт, что там тоже воюют люди, не делает их для нас более реальными. И парни другого звена — они тоже нереальны. Только тот, с кем ты воевал рядом, тот, кто спасал тебе жизнь и кому спасал жизнь ты, — тот и реален в этой игре, Валера. Только этим людям ты можешь доверять. Семена убили? Какое кому дело до этого? Те парни видели-то его, может быть, пару раз, да и то мельком. Для них он — еще одно нарисованное лицо в Диптауне.
Валерка сделал большой глоток пива.
— Где же она, эта твоя подружка?
— Рейчел? Вон она идет. Привет.
— Хай, — улыбнулась девушка.
— Здравствуйте, — Валерка привстал, протягивая руку. — Валерий…
— О! Настоящий джентльмен. Это может быть интересно, — засмеялась она, отвечая на рукопожатие. — Можешь звать меня Рейчел.
Валерка вопросительно посмотрел на меня.
— Излишняя вежливость здесь не в чести, — пояснил я, рассеянно оглядываясь по сторонам. — В Диптауне мы все равны, а в «Патруле» — тем более… Ни возраст, ни образование, ни цвет кожи, ни социальное положение здесь не имеют решающего значения. Какая разница, на самом деле, кто ты в реале, если здесь ты можешь надеть любой скин, натянуть на лицо любую маску?
— Маску монстра например? Или человека?
— О чем вы разговариваете? — спросила Рейчел.
— Валерий расстроен тем, что здесь никто не желает помогать ему в его расследовании, — пояснил я. — Он расследует убийство Семена.
Локи? Дима рассказывал мне… Это… это ужасно.
— Локи?
— Семен выбрал себе такой ник, — пояснил я Валерке. — Это в порядке вещей здесь.
— Что это значит?
— Локи — это такой бог в скандинавской мифологии, — сказала Рейчел. — Немного шут, немного плут и проныра… — и пояснила, поймав мой удивленный взгляд. — Я специализировалась на скандинавской мифологии в университете некоторое время, пока не перевелась на английскую литературу.
— Вполне в духе Семы. Проникнуть сюда под чужой личиной, чтобы потом раздуть шум, написав несколько разгромных статей, — кивнул Валерка. — А у тебя какой ник?
— Оборотень, — улыбнулся я, делая глоток пива. — Всегда обожал легенды о вервольфах.
— А я просто — Рейчел, — сказала девушка.
— Это не настоящее твое имя?
— Конечно, нет.
Некоторое время Валера смотрел на нее, но не дождавшись продолжения пожал плечами:
— Ладно.
— Ну что, — я допил пиво. — Мы готовы к боевому вылету, господа пилоты?
7
— Да, — в унисон ответили они мне, кивая. — Прямо по проспекту Гибсона до угла с улицей Черткова и направо.
Я поблагодарил девушек, зашагав по тротуару мимо стеклянных витрин. Неприметное бистро, расцвеченный бумажными фонариками китайский ресторан, помпезная вывеска с надписью «Трактиръ», вездесущий «Макдональдс», итальянская пиццерия… Русский квартал Диптауна переполнен подобными заведениями. Здесь, в виртуальности, мы можем позволить себе быть гурманами и выбирать кухню по своему вкусу и настроению, не слишком заботясь о финансах.
— Друг, оставь покурить, — окликает меня сухощавый жилистый мужчина, с холодными голубыми глазами.
Скин немного старомодный, словно вытащенный из шкафа костюм двух-трехлетней давности, но сделанный на совесть и со старанием.
Я протягиваю ему сигареты и зажигалку, замечая, что он заметно «на взводе».
— Что пальцы-то так пляшут? Выпил?
— Нет. Приведение увидел.
— О, это бывает часто, — отзываюсь я, разглядывая отражение электронного табло в витрине за его спиной. «Еще одна жертва! Подробности жестокого убийства в Москве…» — плывут справа-налево перевернутые буквы. — Ты его крестом и святой водой…
— Попробую, — говорит он мне, но я ничего не слышу, шагая дальше мимо безмолвно кричащих заголовков, мимо офисов телекомпаний и газет, где кровь и смерть продают так же легко, как зубную пасту и средства от перхоти… Мимо сверкающего зеркальными стенами здания с надписью «Welcome to RU.INTERNET», которое кажется глупой, неуместной здесь шуткой. Зачем он вам — Интернет, когда у вас есть целый новый мир? Если вы, конечно, не боитесь чудовищ…
Добираюсь, наконец до нужного перекрестка. «Улица Черткова». Кто такой Гибсон, я знаю, читал этого парня, гуру, пророка придумавшего киберпространство в те времена, когда компьютеры были еще дорогими и недоступными для большинства людей игрушками. Самое смешное, что придумал он это, когда компьютера-то и в глаза еще не видел, так же как писателям, пишущим кровавые боевики и детективные бестселлеры, ни разу ни приходилось самим пачкать руки кровью. Силен мужик… Живет сейчас где-то в Канаде, отбиваясь от множества поклонников и последователей, пытающихся организовать какую-то новую религию. А вот кто такой этот самый Чертков — уж извините, не знаю… Политик, наверное, или спонсор, выделивший деньги под развитие русского квартала.
Немного дальше по улице я нахожу то, что мне нужно — один из офисов библиотеки имени Мошкова. Здесь совсем не сложно найти нужную книгу…
8
«ЖЕНЩИНА. Она сидит у окна в баре. Дворик снаружи, серый и угловатый, занесен снегом, на клумбах мертвые растения — окостеневшие, разглаженные, замерзшие. Она ничего не имеет против пейзажа. Напротив. Зима — время смерти и холода, и она любила, когда ей напоминали об этом. Ей нравилось испытывать к себе жалость на фоне холодных и очень зримых клыков зимы. Яркая вспышка осветила дворик. Затем издали донесся глухой рев. Она делает глоток из бокала, облизывает губы и слушает тихую музыку, которая наполняет воздух.
8
«ЖЕНЩИНА. Она сидит у окна в баре. Дворик снаружи, серый и угловатый, занесен снегом, на клумбах мертвые растения — окостеневшие, разглаженные, замерзшие. Она ничего не имеет против пейзажа. Напротив. Зима — время смерти и холода, и она любила, когда ей напоминали об этом. Ей нравилось испытывать к себе жалость на фоне холодных и очень зримых клыков зимы. Яркая вспышка осветила дворик. Затем издали донесся глухой рев. Она делает глоток из бокала, облизывает губы и слушает тихую музыку, которая наполняет воздух.
Она одна. Бармен и вся остальная прислуга — роботы…»
Здесь я останавливаюсь, чтобы немного передохнуть и сделать глоток вина… Ей нравится белый цвет. Белое платье, белые занавески на окнах и белый снег за ними. Белые смятые простыни, на которых она растянулась в ленивой неге, и белое вино в высоком запотевшем бокале. Значит — это должно нравиться и мне тоже. Значит — я должен не замечать отсыревших обоев в углу комнаты, легкой желтизны платья, серой грязи на снегу, давным-давно засохших капелек крови на простыне и кислого винного запаха у нее из рта… Все должно быть идеально — как в глубине.
— Это похоже на Диптаун, правда?
— Снега там нет, — замечаю я. — Там никогда не было и не будет снега.
— Нет, я не об этом. Смотри как она сидит одна в том баре, и вокруг больше ни одной живой души, как будто все вокруг — лишь тени, боты… У тебя никогда не возникало такого же ощущения, когда ты был там? Что все они не настоящие? Что этот мир…
— … принадлежит только тебе, — заканчиваем мы в унисон.
Она удивленно смотрит на меня, приподнимаясь на локте. Скомканное покрывало белой струйкой стекает с ее плеча, обнажая груди с маленькими розовыми сосками.
— Ты всегда можешь понять, что я думаю! У меня еще никогда не было никого, кто мог бы понимать меня с полуслова, угадывать мои мысли…
Я аккуратно кладу книгу на тумбочку, поворачивая голову, чтобы скрыть невольную усмешку. Потом сажусь рядом с ней на постель, касаясь рукой ее плеча…
— Как ты думаешь? — на ее мордашке застыло задумчивое и серьезное выражение. — Может, это настоящая любовь? Может, мы с тобой — две половинки, созданные Господом друг для друга?
Я наклоняюсь к ней, целуя ее в губы, чтобы прервать поток нескончаемых вопросов, чтобы отодвинуть тот миг, когда я должен буду сказать ей все, что я думаю о тех красивых, поэтичных, но банальных фразах, которые она говорит мне сейчас.
Я не могу сказать ей, что это она для меня — всего лишь тень, всего лишь программный бот, случайно перепутавший реальность с Диптауном… Пока не могу.
9
— Пока не могу, — устало повторил Валерка, закуривая. — Но я уверен, что он находит их где-то там, в «Космическом патруле». Семен мог наткнуться на него случайно, когда искал материал для статей, он ведь тоже слышал про эти убийства.
Я внимательно разглядывал своего однокашника, а воображение пририсовывало к непритязательному, схематичному скину мелкие морщинки, темные круги под глазами и двухдневную щетину. Образ очень усталого, не спавшего почти двое суток человека. Странная все-таки вещь, эта глубина, я ведь видел сегодня Валерку в реале, когда какая-то репортерша выпытывала у него комментарии о сегодняшнем убийстве. Там он был чисто выбрит.
— Думаешь есть какая-то связь? — спросил я.
— Есть. Должна быть связь. Я уже шесть лет, как опером работаю, а со временем на такие вещи нюх вырабатывается.
— А жертвы? Можно ведь проверить логи на их компьютерах, на серверах, у провайдеров наконец. Если они входили в глубину…
— В глубину-то они входили, мы и на провайдеров нажали и сервера перелопатили, да только спецов классных по этому делу у нас, сам понимаешь, не водится. Зарплата маленькая, работы много — идут неохотно. А на машинах жертв все данные были удалены. Говорят, то ли вирусы какие, то ли кони троянские, сам знаешь, я в этом не разбираюсь.
— Если что — обращайся. Помогу, — пообещал я. — Только я ведь тоже не спец.
Он рассеяно кивнул, принимая мое предложение, как данность:
— Обязательно.
10
— Обязательно, — махнул рукой я уже на бегу.
Сирена истошно завывала. Тревожно мелькали сигнальные лампы.
Внимание! Атака на базу. Экипажам всех истребителей — срочно на вылет. Внимание! Атака на базу… — захлебывались громкоговорители.
Я поерзал, устраиваясь поудобнее в кресле пилота. Где-то в реале скрюченный за компьютером человек в виртуальном костюма елозит задницей по жесткому стулу. Но это — там. Здесь — все иначе. Стеклянный колпак с гудением опускается вниз. Что-то щелкает. В длинном ряду на приборной панели зажигается зеленый огонек. Герметичность кабины проверена.
Это не «Лабиринт Смерти». Здесь нет пистолетов, помповых ружей, причудливых бластеров и игольников. Смерть здесь летает на космических истребителях — это для нас, самых терпеливых, тех, у кого достает времени и упорства изучать хитрое управление громоздкими машинами, десятки раз отрабатывать взлеты и стыковки, учиться воевать в строю, мгновенно менять боевые порядки и сражаться в индивидуальных дуэлях — один на один… Когда-то я видел старую-престарую игру, предтечу «Космического Патруля», кажется, она называлась «Wing Commandos». Там все было так же.
— Вторая эскадрилия, приготовиться, — доносится из наушников. — Зеленый свет нечетным звеньям — первое, третье, пятое — вперед…
— Пошли, ребята. Боевая формация «дельта», — командует Рейчел.
Один за другим мы выныриваем в космос, расцвеченный огнями. Справа раскручивается тугая спираль какой-то туманности. Она довольно красива, но сейчас у меня нет времени любоваться туманностями. Противник еще не подобрался к базе достаточно близко, чтобы накрыть завесой огня посадочные полосы и подлеты к стыковочным отсекам. Даже не глядя на радар, я без труда узнаю очертания трех тяжелых неповоротливых крейсеров, плывущих нам навстречу. Их окружают штурмовые и защитные фрегаты, тяжелые корветы и авианосцы. Количество более мелких кораблей не поддается исчислению — на экране радара все сливается в сплошное малиново-зеленое пятно. Формация «Сфера». Тихоходные крейсера под прикрытием неторопливо подбираются к базе.
— Ребята, наша основная цель числится под номером семнадцать — это авианосец. У него осталось только два легких корвета прикрытия — цели номер двадцать один и двадцать два, и несколько истребителей. Формация — «Claw», первый заход на цель номер двадцать один, затем меняем формацию на «Wall» и атакуем истребители, затем снова «Коготь» и цель номер двадцать два. Потом займемся авианосцем, — скороговоркой выпаливает Рейчел.
— Надерем им задницы! — кричит кто-то. Наверное, новичок.
Большинству из нас ясно, что капитан слишком оптимистична. При такой плотности их защиты мы потеряем не меньше половины звена уже к концу второго захода.
Да и вообще, база, скорее всего, обречена…
Первый заход оказывается удачнее, чем мы можем предположить. Двадцать первый оказался подранком и отдал концы, когда мы были еще на подходе. Его гибель несколько притормозила прикрытие авианосца. Я успел перенаправить лазеры и сшиб один из истребителей. Еще двое моих товарищей оказались столь же удачливы. Рейчел прошлась фотонными пушками по двадцать второму. Один из парней, выйдя из строя, нырнул вниз и угостил авианосец ракетой. Это был хороший выстрел, но потом парнишка снова потянул вверх, чтобы встать в строй, а это уже было слишком предсказуемо — в него попало сразу три заряда.
Во время второго захода на нас навалились истребили. Мы потеряли Рейчел и половину звена вместе с ней, а корвет номер двадцать два казался заговоренным. С авианосца начала стартовать новая порция истребителей.
— Третий заход, — скомандовал я четырем оставшимся. — Берем авианосец. Все прочее к черту. Формация «Дельта».
Защита выдержала на несколько секунд дольше, чем я предполагал. На мне, как на ведущем, сосредоточили огонь, но тем самым я отвлек внимание от прочих, да и к тому же успел в самый последний момент выпустить весь свой запас ракет.
— Все ракеты? — спросила Рейчел. — Прямо ублюдкам в глотку? Здорово!
— Это точно, — ухмыльнулся я. — Так что теперь я — старший лейтенант.
Выполненное в сложнейшей ситуации задание дало мне бонус, перекрывший штраф за гибель во время полета.
— Мне, наверное, дадут теперь медаль. Жалко Уайт и Валера пропустили представление…
— Жалко, — согласился я. — Но она говорила мне, что у нее сегодня ночная смена… А Валерке урезали фонды. Расследование в Диптауне — не самое дешевое удовольствие для московской милиции.
Пискнул пейждер.
— Извини, — сказал я, доставая его и стирая полученное сообщение вместе с ником отправителя из контакт-листа.