Базар раскинулся на много километров. Он был разделен на несколько секций. Сначала мы миновали секцию собирателей раковин. Потом прошли сквозь секцию коллекционеров книг, с трудом пробились сквозь заполненную народом секцию собирателей минералов и драгоценных камней. Через цветочные ряды мы прошли довольно свободно, только в одном месте мне пришлось взять Алису на руки, потому что ей чуть не стало дурно от запаха фиксианских роз.
Но когда мы очутились в секции филателистов, Алиса попросила меня:
– Погоди.
Километровая площадка была уставлена складными столиками. Столиков было, как сказал мне один старожил, четырнадцать тысяч триста. За столиками сидели филателисты – по двое, а где и по четверо. И они менялись марками. Те, кому не досталось места за столиками, обменивались стоя или просто гуляли вокруг. Алиса купила серию объемных движущихся марок с изображением сирианских птиц, черногорскую марку 1896 года, альбом для фиксианских марок, который сам устанавливал марку на нужное место, только поднеси к нему. Потом она поменяла черногорскую марку на две марки с планеты Шешинеру.
– Это специально для тебя, пап, – сказала она. Одна марка была совсем белая, на второй виднелась лишь надпись маленькими буквами: «Молодой склисс на пастбище».
– Ты, пап, хотел узнать про склисса.
– Но где же склисс?
– А склисс будет завтра, – сказал давешний толстяк, которого мы встретили в гостинице. Он нас догнал.
– Как так – завтра?
– На этих марках изображение появляется не каждый день, а только по четным числам, – сказал толстяк.
– А что будет на второй марке?
– На второй? На второй ничего не будет. Она истрачена.
– Так зачем же она? – удивился я.
– Это очень редкая марка. Жители Шешинеру не любят писать письма, и потому почти все марки с их планеты попадаются неиспользованные. А пустые марки очень редкие. Ваша дочка правильно сделала, что приобрела такую редкую марку.
Сказав это, толстяк помахал рукой и заспешил, подпрыгивая, дальше.
Мы чуть было не заблудились в секциях, подсекциях и отделениях рынка. Но тут впереди послышались птичьи крики, рычание зверей и писк насекомых. Мы вышли на площадь, уставленную клетками, аквариумами, садками, загонами. Это и был отдел космической живности.
Даже мне, опытному космобиологу, было очень трудно разобраться в том, что мы увидели. Звери и птицы были настолько разнообразные, а владельцы их были порой и того разнообразнее, что я начал свое путешествие с грубой ошибки. Я подошел к темно-синей птице на трех двухметровых желтых ногах. От ее ноги тянулась цепочка к ее хозяину, – неизвестному мне инопланетчику, составленному из разноцветных шаров. Я спросил у него, сколько стоит эта прекрасная птица. И тут птица ответила мне на хорошем космическом языке:
– Я не продаюсь. Но если желаете, могу продать вам шаровика разнокрапчатого. И попрошу меня не оскорблять.
Оказывается, я перепутал, кто кого держит на цепочке. Стоявшие вокруг коллекционеры и торговцы рассмеялись, а птица тогда обиделась и стукнула меня по голове длинным клювом.
Я поспешил уйти, потому что птицу охватил гнев и она начала примериваться для следующего удара.
– Папа, – сказала вдруг Алиса, – иди сюда. Смотри, как интересно.
Я оторвался от разглядывания кристаллических жуков, которых мы давно хотели заполучить для зоопарка, и обернулся к ней.
Алиса остановилась перед большим пустым аквариумом. Рядом стоял стульчик, и на нем сидел карлик.
– Посмотри, папа, каких интересных зверей продает этот человек.
– Ничего не вижу, – признался я. – Аквариум пустой.
Человечек грустно вздохнул и смахнул слезу.
– Вы не первый, – сказал он, – вы не первый.
– А что у вас в аквариуме? – вежливо спросил я. – Микроорганизмы?
– Нет, это ужасно! – сказал карлик. – Я уйду. Совсем уйду.
– Папа, – прошептала Алиса так громко, что слышно было за десять метров, – у него там невидимые воздушные рыбы. Он мне сам сказал.
– Невидимые?
– Девочка права, – сказал карлик. – Это самые обыкновенные невидимые рыбы.
– Очень интересно, – сказал я. – А как же вы их ловите?
– Сетями, – сказал карлик. – Невидимыми сетями. Рыбы летят-летят, попадают в невидимые сети, и я их везу домой.
– А можно одну подержать? – спросил я.
– Подержать? – Карлик очень удивился. – А как же вы ее будете держать?
– Руками.
– Но вы же ее не удержите.
– Почему?
– Потому что эти воздушные рыбы очень скользкие. Они ускользают, как только до них дотронешься. Вы мне не верите?
Я не ответил. Тогда карлик взмахнул ручками и воскликнул:
– Пожалуйста! Смотрите, хватайте, выпускайте на волю! Делайте что хотите! Унижайте меня! Оскорбляйте!
Карлик стащил с аквариума большую тряпку, цепко схватил меня за руку и заставил залезть рукой в аквариум.
– Ну? – кричал он. – Ну? Поймали? Ничего вам не поймать!
Рука моя ощущала только пустоту. Никаких рыб в аквариуме не было.
– Здесь ничего нет, – сказал я.
– Ну, вот видите? – обратился карлик, заливаясь слезами, к окружившим нас любопытным. – Он убедился, что рыбы такие скользкие, что их нельзя поймать, но не хочет признаться.
Я поболтал рукой в пустом аквариуме и только вытащил руку наружу, как карлик закричал снова:
– Он выпустил всех моих рыб! Он их распугал! Разве я не предупреждал, что нельзя болтать рукой в аквариуме? Теперь я нищий! Я разорен!
Зрители недовольно роптали на двадцати языках и глядели на меня с осуждением.
Даже Алиса сказала:
– Ну зачем же ты так, папа?
– Но неужели вы не понимаете, – обратился я к окружающим, – что в аквариуме ничего не было?
– Откуда нам знать? – ответил мне вопросом полосатый, как тигр, с белыми усами житель планеты Икес. – А если он прав? Если рыбы невидимые и их нельзя поймать? Как мы можем проверить, что он говорит неправду?
– Правильно, – поддержал его ушан. – Зачем ему лететь с другой планеты и везти пустой аквариум?
– Чтобы каждый день продавать его снова, – сказал я.
Но никто меня не слушал.
Пришлось заплатить печальному карлику за десять редких рыб. Карлик, видно, не ждал, что я так быстро сдамся, и был растроган, благодарил и обещал, если поймает невидимую рыбу, обязательно принесет ее мне. А когда мы уже собирались уходить, он сказал:
– Девочка, разреши, я сделаю тебе маленький подарок.
– Пожалуйста, – сказала Алиса. – Я буду очень рада.
– Возьми.
Карлик покопался в кармане и вынул оттуда пустую руку. Сложил ладонь лодочкой, как будто в ней что-то было, и протянул Алисе.
– Это, – сказал он, – шапка-невидимка. Бери, не стесняйся. Я люблю делать хорошим людям бесценные подарки. Только осторожно. Шапка соткана из такой тонкой ткани, что она ничего не весит и ее нельзя почувствовать.
Алиса поблагодарила жулика, сделала вид, что прячет подарок в сумку, и мы пошли дальше.
Вдруг под ноги к нам бросилось непонятное существо. Оно казалось пушистым шариком на палочках и доставало до колен. Удивительного цвета было это существо – ярко-красное в белую крапинку, как мухомор.
– Держи его, пап! – сказала мне Алиса. – Он убежал от кого-то.
– И не подумаю, – сказал я, кладя в карман бумажник. – Может, это не животное, а коллекционер, который ищет убежавшего зверя. Я его поймаю, а он вызовет полицию за то, что я его оскорбил, не догадавшись, какой он умный.
Но тут же мы увидели, как вдогонку за красным шариком спешит толстая двухголовая змея в блестящем переливающемся скафандре.
– Помогите, индикатор убежал! – кричала она.
Красный шар пытался укрыться за моими ногами, но змея протянула одну из ста тонких ножек, болтавшихся у нее по бокам, и подхватила беглеца. Он тут же изменил цвет с красного на желтый и подобрал прямые ножки.
– Простите, – сказал я толстой змее, – что это за животное?
– Ничего интересного, – сказала змея. – Таких у нас на планете много. Мы их зовем индикаторами. Они не умеют говорить, зато меняют цвет в зависимости от настроения. И бывают очень любопытные цвета. У вас нет куска сахара?
– Нет, – сказал я.
– Жалко, – ответила змея и достала откуда-то кусок сахара.
При виде сахара шарик пошел лиловыми разводами.
– Радуется, – сказала змея. – Правда, красиво?
– Очень, – согласился я.
– Мы им специально придумываем новые ощущения, чтобы найти необыкновенные цвета. Хотите, я его стукну? Он станет черным.
– Нет, не надо, – сказал я. – А вы не продадите его нам для Московского зоопарка?
– Нет, – ответила одна из голов змеи; другая тем временем молча свесилась вниз. – Обменять могу.
– Но мне не на что меняться.
– Но мне не на что меняться.
– Ну вот на эту штуку, на этого звереныша, – сказала змея и показала сразу десятью ножками на Алису.
– Нельзя, – сказал я, стараясь не обижаться, потому что сам недавно принял разумное существо за неразумную птицу. – Это моя дочь.
– Фу, какой ужас! – воскликнула гневно змея. – Я немедленно вызову блюстителей порядка. Это же запрещено!
– Что запрещено? – удивился я.
– Запрещено торговать своими детьми. И обменивать их на зверей тоже запрещено. Неужели вы не читали правил у входа на базар? Вы изверг и варвар!
– Ничего подобного, – засмеялся я. – Я с таким же успехом могу продать Алису, как она меня.
– И того хуже! – закричала змея, прижимая к груди цветной шар: индикатор, видно, перепугался и стал белым с красными крестиками вдоль спины. – Дочь торгует собственным отцом! Где вы такое видели?
– Честное слово, – взмолился я, – мы друг друга не продаем! У нас на Земле вообще не принято отцам продавать своих детей, а детям – своих родителей. Мы просто пришли вместе купить каких-нибудь редких зверей для нашего зоопарка.
Змея подумала немножко и сказала:
– Не знаю уж, верить вам или нет. Лучше спросим у индикатора. Он такой чувствительный. – Она наклонила обе головы к индикатору и спросила его: – Этим странным существам можно верить?
Индикатор стал изумрудно-зеленым.
– Как ни странно, он уверяет, что можно.
Тут змея успокоилась и добавила совсем другим тоном:
– А ты хочешь, чтобы я тебя им отдала?
Индикатор стал золотым, словно луч солнца.
– Очень хочет, – перевела его эмоции змея. – Берите его, пока я не раздумала. И еще возьмите справочник «Как кормить индикатор и как добиться нежно-розовых эмоций».
– Но я не знаю, что дать вам взамен.
– Ничего, – сказала змея. – Я же вас оскорбила подозрениями. Если вы в обмен на индикатор согласитесь меня простить, я до вечера буду счастлива.
– Ну конечно, мы на вас не обижаемся, – сказал я.
– Нисколько, – сказала Алиса.
Тогда змея взмахнула множеством своих ножек, шар-индикатор взлетел в воздух и упал на руки Алисе. Он оставался золотым, только по его спине, словно живые, бежали голубые полоски.
– Он доволен, – сказала змея и быстро уползла, не слушая наших возражений.
Индикатор спрыгнул с Алисиных рук и пошел сзади нас, пошатываясь на тонких прямых ножках.
Нам встретилась целая семья ушанов. Большой ушан, уши у которого были больше, чем у слона, его жена-ушанка и шесть ушат. Они несли канарейку в клетке.
– Смотри! – воскликнула Алиса. – Это канарейка?
– Да.
– Это не канарейка, – сказал строго отец-ушан. – Это райская птица. Но мы ее совсем не хотели покупать. Мы искали настоящего говоруна.
– И не нашли, – сказали хором ушата, поднимая ветер ушками. – Нет ни одного говоруна.
– Это удивительно! – сказала нам ушанка. – Еще в прошлом году полбазара было занято говорунами, а теперь их совсем не стало. Вы не знаете, почему?
– Нет, – сказал я.
– И мы не знаем, – ответил ушан. – Придется нам разводить райских птиц.
– Папа, – сказала Алиса, когда они ушли, – нам нужен говорун.
– Почему? – удивился я.
– Потому что всем нужен говорун.
– Ладно, пойдем искать говоруна, – согласился я. – Только сначала я предлагаю тебе посмотреть на паука-ткача-троглодита. И если нам его отдадут, мы его обязательно купим. Это заветная мечта нашего зоопарка.
Глава 10 Мы купили говоруна
Мы с Алисой обошли весь базар, купили для зоопарка восемнадцать разных зверей и птиц, большинство из которых на Земле еще никому не приходилось видеть. Алиса спрашивала каждого торговца или коллекционера:
– А где достать говоруна?
Ответы были самые разные.
– Говоруны перестали класть яйца, – сказал один.
– Говоруны перемерли от загадочной болезни.
– Говорунов держать нельзя.
– Кто-то скупил всех говорунов на планете.
– Говорунов никогда и не было.
И еще много других ответов. Но мы так и не поняли, что же произошло на самом деле. Все признавали, что раньше говоруны были самыми обычными птицами и их любили держать дома и в зоопарках. Но за последний год говоруны почти все куда-то исчезли. Говорили, что по домам ходили люди и скупали говорунов. Говорили, что из зоопарка говорунов кто-то украл. Говорили, что в главном говоруньем питомнике они заболели лихорадкой и умерли. И чем безнадежнее было найти говоруна, тем больше Алисе хотелось хотя бы поглядеть на эту птицу.
– А что в говорунах особенного? – спросил я Крабакаса с Баракаса, с которым мы только что познакомились.
– Ничего особенного, – ответил Крабакас вежливо, свивая в кольца синий хвост. – Они говорят.
– Попугаи тоже говорят, – сказал я.
– Про попугаев не знаю, не слышал. Но, может быть, у вас называют попугаями говорунов?
– Может быть, – согласился я, хотя вряд ли попугаи водились на этой планете. – А где они водятся?
– Чего не знаю, того не знаю, – сказал Крабакас с Баракаса. – Может быть, они водились именно на этой планете. Я слышал, что говоруны могут летать между звезд и всегда возвращаются к родному гнезду.
– Не найти нам говоруна, – сказал я Алисе. – Придется возвращаться. Тем более что твой индикатор уже проголодался.
Индикатор услышал мои слова и в знак согласия стал светло-зеленым.
Мы повернули к выходу, и тут меня остановил крик Крабакаса. Он, как синий смерч, взвился над клетками.
– Эй! – кричал он. – Землянин, вернись скорей сюда!
Я вернулся.
Крабакас свился в клубок и сказал:
– Хотели посмотреть на говоруна? Ну, тогда считайте, что вам сказочно повезло. У меня за клетками спрятался человек, который принес настоящего взрослого говоруна.
Алиса, не дослушав, бросилась обратно, и за ней семенил индикатор, переливаясь от нетерпения всеми цветами радуги.
За стеной птичьих клеток спрятался маленький ушан с прижатыми ушами. Он держал за хвост большую бедную птицу. У птицы было два клюва и золотая корона.
– Ой, – сказала Алиса, – узнаешь ее, папа?
– Что-то знакомое, – сказал я.
– «Знакомое»! – передразнила меня Алиса. – Эта птица сидит на плече статуи Первого капитана!
Алиса была права. Я вспомнил. Конечно, именно говоруна изобразил скульптор.
– Вы продаете птицу? – спросил я у ушана.
– Тише! – зашипел тот. – Если вы не хотите ее и меня погубить, тише!
– Покупайте без разговоров, – сказал мне на ухо Крабакас с Баракаса. – Я бы сам купил, но вам она нужнее. Может быть, это последний говорун на планете.
– Но почему такая тайна? – спросил я.
– Я и сам не знаю, – ответил хозяин говоруна. – Я живу далеко от города и редко здесь бываю. Давным-давно, несколько лет назад, этот говорун прилетел ко мне. Он был истощен и ранен. Я его выходил, и он с тех пор жил у меня в доме. Этот говорун, видно, за свою жизнь побывал на разных планетах. Он говорит на многих языках. Несколько дней назад я был по делам в городе и встретился в столовой с одним старым другом. Мы разговорились, и старый друг сказал мне, что в городе совсем не осталось говорунов. Кто-то их скупает или убивает. А я тогда ответил другу, что у меня живет говорун. «Береги его», – сказал мне друг. Тут к нам подошел один землянин и сказал, что хочет купить говоруна…
– Он был в шляпе? – спросила вдруг Алиса.
– В шляпе, – ответил ушан. – А вы откуда знаете?
– Пожилой и худой?
– Да.
– Значит, это он, – сказала Алиса.
– Кто – он? – спросил Крабакас с Баракаса.
– Тот самый, который торговал червяками.
– Конечно, это он, злодей! – воскликнул Крабакас.
– Погодите, не перебивайте, – остановил нас ушан. – Я тогда отказался продать свою любимую птицу и поехал обратно домой. И представляете, в ту же ночь кто-то старался проникнуть в мой дом. А на следующую ночь меня хотели поджечь. Но говорун проснулся и разбудил меня. Вчера я нашел еще не оконченный подкоп под мой дом. А сегодня ночью в мою спальню кто-то бросил огромный камень. И я понял: если оставлю птицу дома, не жить мне на свете. Если не боитесь смерти, берите птицу, но за последствия я не отвечаю.
– Берите, – сказал Крабакас, – птица редкая, хорошая, а вам все равно улетать отсюда. Вам не страшно.
– Берем, папа? – спросила Алиса и протянула руку к говоруну.
Я не успел ответить, как говорун легко взлетел на плечо Алисы.
– Прощай, друг, – вздохнул ушан.
Я расплатился с ушаном, и тот сразу убежал. Даже деньги считать не стал.
– Кормить говоруна можно белым хлебом, – сказал нам на прощание добрый Крабакас, – и молоком. Полезно давать шиповниковый сироп.
Сказав так, Крабакас свернулся в синий клубок и улегся на клетку с канарейками.